[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ЧЕТВЕРТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ЛЕШНИК ({LESNIK}) <**> ПРОТИВ СЛОВАКИИ"
(Жалоба N 35640/97)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 11 марта 2003 года)
По делу "Лешник против Словакии" Европейский суд по правам
человека (Четвертая секция), заседая Палатой в составе:
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Берестнева Ю.Ю.
<**> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке
набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
сэра Николаса Братца, председателя Палаты,
М. Пеллонпяя,
В. Стражнички,
М. Фишбаха,
Р. Марусте,
С. Павловского,
Л. Гарлицки, судей,
а также при участии М. О'Бойла, секретаря Секции Суда,
заседая 17 декабря 2002 г. и 4 февраля 2003 г. за закрытыми
дверями,
вынес 4 февраля 2003 г. следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 35640/97), поданной в
Европейскую комиссию по правам человека 10 марта 1997 г. против
Республики Словакии гражданином Словакии Алексеем Лешником (Alexej
{Lesnik}) (далее - заявитель) в соответствии с бывшей статьей 25
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
2. Интересы заявителя, которому была предоставлена правовая
помощь, в Европейском суде представлял Й. Хрубала (J. Hrubala),
адвокат из г. Банска-Быстрица ({Banska} Bystrica). Власти Словакии
были представлены своим Уполномоченным при Европейском суде по
правам человека П. Вршански ({P. Vrsansky}).
3. Заявитель, в частности, утверждал, что осуждение его за
заявления в адрес государственного прокурора нарушало его свободу
выражения мнения.
4. Жалобы были переданы в Европейский суд 1 ноября 1998 г.,
когда вступил в силу Протокол N 11 к Конвенции (пункт 2 статьи 5
Протокола N 11 к Конвенции).
5. Жалоба была передана на рассмотрение Второй секции
Европейского суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В
соответствии с пунктом 1 правила 26 в рамках Второй секции была
создана Палата, которая должна была рассматривать данное дело
(пункт 1 статьи 27 Конвенции).
6. 1 ноября 2001 г. был изменен состав секций Европейского суда
(пункт 1 правила 25 Регламента). Дело было передано на
рассмотрение Четвертой секции в новом составе.
7. 8 января 2002 г. Европейский суд объявил жалобу заявителя
частично приемлемой для рассмотрения по существу.
8. Заявитель и власти Словакии представили замечания по
существу дела (пункт 1 правила 59 Регламента). Проведя
консультации со сторонами, Палата решила, что не требуется
проводить слушания по существу дела (пункт 2 правила 59
Регламента).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
9. Заявитель родился в 1940 году и проживал в г. Кошице
({Kosice}). Он занимался предпринимательской деятельностью.
10. 2 декабря 1991 г. заявитель обратился в прокуратуру г.
Кошице с просьбой возбудить уголовное дело против Х. (Н.),
предпринимателя из Чешской Республики, которого заявитель
подозревал в совершении мошенничества. Просьба заявителя изучалась
различными государственными органами, но уголовное дело так и не
было возбуждено.
11. 4 декабря 1992 г. заявитель пожаловался в полицию, что двое
неизвестных оставили у входа в его квартиру послание, в котором
говорилось, что ему сломают руки, если он "не перестанет писать".
13 апреля 1993 г. заявитель пожаловался в полицию на выстрел в
окно его квартиры. Заявитель утверждал, что его преследуют из-за
написанных им статей о некоторых бывших членах коммунистической
партии. Позже заявителю сообщили, что полиция не смогла установить
личность злоумышленников.
12. 5 апреля 1993 г. заявитель пожаловался главе Службы
телекоммуникации г. Кошице ({Kosice} Telecommunications
Authority), что после замены центрального коммутатора телефонные
разговоры в его агентстве часто обрывались. Заявитель утверждал,
что слышал в телефонной трубке шум перед срывом звонка,
напоминавший ему шум, который присутствовал раньше при
прослушивании телефона коммунистической тайной полицией. Заявитель
просил, чтобы дефект был устранен.
13. 10 июня 1993 г. следователь полиции возбудил против
заявителя уголовное дело по подозрению в краже вещей Х.. Решение
было принято на основании письменного уведомления прокурора района
Семили (Semily), Чешская Республика.
14. 1 ноября 1993 г. заявитель просил прокурора района Кошице
прекратить уголовное дело против него. В своем письме заявитель
жаловался, не сообщая деталей, что следователь полиции,
рассматривающий его дело, получил информацию путем незаконного
прослушивания телефона заявителя. Заявитель просил возбудить
уголовное дело против неизвестного лица или лиц, которые незаконно
прослушивали его телефон.
15. 6 декабря 1993 г. заявитель направил письмо П. (Р.),
прокурору района Кошице I. В письме, inter alia, сообщалось
следующее:
"Товарищ прокурор, после того как Вам не удалось достичь ваших
целей однажды, Вы энергично продолжаете в соответствии с практикой
[бывших] агентов государственной безопасности сфабриковывать
другое дело [против заявителя], так, как Вас учили делать по так
называемому непогрешимому социалистическому законодательству. В
связи с этим я могу Вас заверить, что не склонился перед высшими
должностными лицами бывшей политической системы, а в частности
[бывшими] агентами государственной безопасности, которые уделяли
мне, по крайней мере, не меньше внимания, чем Вы сейчас. И сегодня
я не позволю запугивать меня, тем более таким лицам, как Вы, лицам
с сомнительным прошлым, не говоря уже о [Ваших] остальных
качествах...
И не только мой предыдущий опыт руководства детективным
агентством затрудняет ассоциирование Вас с объективностью,
профессионализмом и уважением закона. По этому поводу я хотел бы
Вам напомнить, что Вы также обязаны соблюдать законы, несмотря на
то, что Вы считаете себя, вероятно... всемогущим лордом гор Татры
(Tatra) и реки Вах ({Vah}) и само собой недосягаемым для кого-
либо, так как Вы в данное время находитесь под протекцией товарища
[М.]. Нарушение законодательства может иметь для Вас неприятные
последствия. На данный момент я просто упомяну о некоторых Ваших
нарушениях, которые не нуждаются в комментариях".
16. Далее в письме заявитель утверждал, что адресат был
ответственен за отклонение уголовной жалобы заявителя против Х. и
возбуждение уголовного дела против заявителя в 1993 году, а также
за незаконный приказ о прослушивании телефона заявителя.
17. П. передал письмо заявителя своему непосредственному
начальнику, городскому прокурору г. Кошице. Последний направил 17
марта 1994 г. заявителю письмо, в котором сообщалось, что не
подтвержден факт того, что П. отдавал приказ о прослушивании
телефона заявителя или иным образом действовал неправомерно.
18. Между тем, 7 марта 1994 г. заявитель пожаловался
Генеральному прокурору, что П. совершил преступление, злоупотребив
своими полномочиями. В письме было сказано, inter alia:
"[П.] удовлетворил ходатайство [адвоката Х.]... не возбуждать
уголовное дело против Х. в Словакии, несмотря на то, что для этого
были достаточные основания... Естественно, деньги, заплаченные Х.
для сокрытия его мошеннических действий, сыграли определенную роль
в данном деле. Поэтому представляется необходимым проверить, не
было ли при данных обстоятельствах [факта взяточничества]...
После... угрозы... следователя Отдела расследования
преступлений района Кошице I по делу Х. ... я пришел в упомянутый
отдел 10 июня 1993 г. После того, как я отклонил предложенное мне
"соглашение", [следователь], бывший агент государственной
безопасности, обвинил меня в краже [имущества] Х. в 1991 году.
Таким образом, П. не желал возбуждать уголовное дело против Х. с
1991 года, а через следователя полиции, которого можно легко
шантажировать, устроил так, что против меня было возбуждено
уголовное дело, имеющее целью отомстить мне за обоснованные
обвинения, которые я выдвигал против него. [П.] сделал это вопреки
[соответствующим положениям Уголовно-процессуального кодекса],
потому что до сих пор... не имеется доказательств, из которых
[соответствующие государственные органы] могли бы заключить с
достаточной определенностью, что я украл что-либо у Х.
Впоследствии я понял, что мой телефон, используемый также моим
частным детективным агентством, прослушивался, что нарушало статью
88 Уголовно-процессуального кодекса".
19. По ходатайству П. Генеральная прокуратура Словакии
согласилась возбудить против заявителя уголовное дело по обвинению
в оскорблении государственного прокурора. Дело было передано
прокурору в г. Липтовски Микулаш ({Liptovsky Mikulas}). 2 июня
1994 г. заявитель был обвинен в оскорблении представителя власти в
вышеупомянутых письмах от 6 декабря 1993 г. и 7 марта 1994 г.
20. В письме от 5 сентября 1994 г., адресованном в прокуратуру
Кошице, заявитель предположил, что целью его запугивания в 1992 и
1993 годах было заставить его забрать свое заявление о возбуждении
уголовного дела против Х. Заявитель просил, чтобы было проведено
расследование.
21. В сентябре 1994 года газета "Нецензуроване новины"
({Necenzurovane} noviny) опубликовала статью третьего лица,
описывающую детали дела заявителя. Статья была озаглавлена "Как
красная чума действует в Восточной Словакии" и содержала цитаты из
вышеупомянутых писем заявителя. В относящихся к делу частях статьи
было написано:
"... На этом основании районная прокуратура г. Липтовски
Микулаш возбудила 2 июня 1994 г. уголовное дело против А.Л. (A.L.)
[заявителя]. Чтобы дать читателю представление о том, что возможно
в [Словакии], я процитирую текст, который, по мнению прокурора [Л.
(L.)], образует состав преступления.
В письме от 7 марта 1994 г., адресованном в Генеральную
прокуратуру в Братиславу, [заявитель] утверждал в отношении
[прокурора П.], что тот в уголовном деле [Х.] сознательно
действовал неправомерно, чтобы "удовлетворить своего друга [М.] из
Кошице, бывшего председателя городского суда Кошице, которого
городской комитет Коммунистической Партии относил к числу ключевых
должностных лиц, и который в настоящее время является адвокатом
[Х.], тем, что в Словакии против [Х.] не будет заведено уголовного
дела, несмотря на достаточные к тому основания. Естественно,
деньги, заплаченные [Х.] для сокрытия его мошеннической
деятельности, сыграли определенную роль в данном деле. Поэтому
стоило бы проверить, не было ли при данных обстоятельствах
нарушения статей 161 и 162 Уголовного кодекса [которые
устанавливают наказание за взяточничество]".
В том же письме [заявитель] утверждал: "Впоследствии я понял,
что мой телефон, используемый также моим частным детективным
агентством, прослушивался, что нарушало статью 88 Уголовно-
процессуального кодекса".
В письме от 6 декабря 1993 г., адресованном прокурору П.,
[заявитель] помимо прочего утверждал: "Товарищ прокурор, после
того как Вам не удалось достичь ваших целей однажды, Вы энергично
продолжаете в соответствии с практикой [бывших] агентов
государственной безопасности сфабриковывать другое дело, так, как
Вас учили делать по так называемому непогрешимому
социалистическому законодательству. В связи с этим я могу Вас
заверить, что не склонился перед высшими должностными лицами
бывшей политической системы, а в частности [бывшими] агентами
государственной безопасности, которые уделяли мне, по крайней
мере, не меньше внимания, чем Вы сейчас. И сегодня я не позволю
запугивать меня, тем более таким лицам, как Вы, лицам с
сомнительным прошлым, не говоря уже о [Ваших] остальных
качествах".
В том же письме заявитель писал: "И не только мой предыдущий
опыт руководства детективным агентством затрудняет ассоциирование
Вас с объективностью, профессионализмом и уважением закона. По
этому поводу я хотел бы Вам напомнить, что Вы также обязаны
соблюдать законы, несмотря на то, что Вы считаете себя, вероятно,
всемогущим лордом гор Татры и реки Вах и само собой недосягаемым
для кого-либо, так как Вы в данное время находитесь под протекцией
товарища [М.]... Нарушение законодательства может иметь для Вас
неприятные последствия. На данный момент я просто упомяну о
некоторых ваших нарушениях, которые не нуждаются в комментариях".
Итак, на основании данных заявлений прокурор [Л.] в
соответствии с инструкциями [Генеральной прокуратуры] возбудил
уголовное дело против господина А.Л. Любой порядочный человек
должен быть изумлен, узнав о таком глупом поведении".
22. 7 ноября 1994 г. заявитель утверждал прокурору в г.
Липтовски Микулаш, что он собирался покритиковать П. за
неправильные действия, но никак не оскорблять его. Кроме того,
заявитель сообщил прокурору, рассматривающему его дело, что он не
писал никаких газетных статей по данному вопросу, а всего лишь
предоставил автору соответствующие материалы.
23. 8 ноября 1994 г. городской прокурор г. Кошице направил в
окружную прокуратуру г. Липтовски Микулаш уведомление о том, что в
соответствии с регистрационными записями прокурор района Кошице I
не выносил приказа прослушивать телефон заявителя в период с 1992
по 1994 год.
24. 23 ноября 1994 г. районный прокурор г. Липтовски Микулаш
направил в районный суд г. Липтовски Микулаш обвинительное
заключение, в котором заявитель обвинялся в оскорблении
представителя власти. 25 ноября 1994 г. районный суд г. Липтовски
Микулаш передал дело по подсудности в суд района Кошице I. Так как
прокурор, о котором писал заявитель в письмах, исполнял свои
должностные обязанности в том же округе, городской суд Кошице 9
марта 1995 г. передал дело заявителя в суд района Требишов
({Trebisov}).
25. 25 апреля 1995 г. суд района Требишов вынес приговор, в
котором заявитель обвинялся в оскорблении представителя власти на
том основании, что в вышеупомянутых письмах от 6 декабря 1993 г. и
7 марта 1994 г. он оскорбил прокурора. Суд приговорил заявителя к
четырем месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком в
один год.
26. Заявитель подал апелляцию на приговор. Дело было передано
другому судье. 25 июня 1996 г. суд района Требишов осудил
заявителя в соответствии с пунктом 3 статьи 156 Уголовного кодекса
в оскорблении представителя власти и приговорил его к четырем
месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком в один год.
В Судебном решении указывалось, в частности, что в своих письмах
заявитель утверждал, что прокурор осознанно действовал
противоправно в отношении ходатайства заявителя от 1991 года о
возбуждении уголовного дела против Х.; что прокурор действовал
таким образом по просьбе адвоката Х.; наконец, что Х. заплатил ему
за это некоторую сумму денег. Районный суд отметил также, что
заявитель обвинил П. в нежелании поддержать уголовную жалобу
заявителя, в вынесении приказа о возбуждении уголовного дела
против заявителя и в незаконном прослушивании телефона заявителя.
27. Далее в Судебном решении говорилось, что заявитель не
доказал, что прокурор не действовал в соответствии с
законодательством. На этом основании суд заключил, что утверждения
заявителя были клеветническими и грубо оскорбительными.
28. Районный суд не принял оправдания заявителя, что
единственной целью его писем было заставить должным образом
рассмотреть его просьбу о возбуждении уголовного дела против Х.
Суд отметил, что помимо двух рассматриваемых писем заявитель
послал большое число других жалоб, касающихся того же вопроса, но
не содержащих клеветнических или оскорбительных замечаний. И
Городская прокуратура Кошице, и Генеральная прокуратура Словакии
рассмотрели жалобы заявителя и отклонили их на основании
необоснованности.
29. Заявитель подал апелляцию от своего имени и через своего
адвоката. Заявитель утверждал, что целью его писем было
предупреждение дальнейшего затягивания уголовного преследования по
его жалобе от 1991 года, а не оскорбление П.. Кроме того,
заявитель обращал внимание, что его утверждения по данному делу не
были оскорбительными и не являлись преступлением.
30. 24 сентября 1996 г. городской суд Кошице отклонил апелляцию
заявителя после допроса заявителя и просьбы подтвердить свои
заявления.
31. Городской суд счел, что в своих письмах от 6 декабря 1993
г. и 7 марта 1994 г. заявитель грубо и необоснованно оскорбил
прокурора. В частности, в Судебном решении указывалось, что
заявитель не смог обосновать свое утверждение о том, что Х.
заплатил определенную сумму денег, чтобы прекратить уголовное дело
против себя, и повторялось, что Генеральная Прокуратура не
установила, что П. действовал неправомерно в том или ином деле.
32. Кроме того, городской суд признал клеветническими и грубо
оскорбительными утверждения заявителя о том, что прокурор
действовал в соответствии с практикой бывших агентов
государственной безопасности, имел сомнительное прошлое, не говоря
об его остальных качествах, и, вероятно, считал себя всемогущим
лордом гор Татры и реки Вах, "недосягаемым для кого-либо".
33. По мнению городского суда, заявителю не удалось доказать,
что он имел обоснованные причины для подобных утверждений. Суд не
принял довод заявителя о том, что у него имелись сомнения
относительно прошлого и качеств прокурора, потому что последний
изучал социалистическое право, не предпринял надлежащих действий
по жалобе заявителя от 1991 года и инициировал уголовное дело
против заявителя.
34. В своем Решении городской суд подчеркнул, что заявителю
никто не мешал требовать в компетентных государственных органах
возмещения за действия П., которые были, по его мнению,
ненадлежащими или неправомерными. Но суд отметил, что использовав
в своих письмах клеветнические и оскорбительные замечания,
заявитель совершил нападку на представителя власти по смыслу
пункта 3 статьи 156 Уголовного кодекса. Городской суд подтвердил
наказание, назначенное заявителю районным судом.
35. 28 октября 1996 г. администрация района Кошице IV отозвала
торговую лицензию заявителя, в соответствии с которой ему
разрешалось, inter alia, руководить детективным агентством, на
основании осуждения за преступление. 12 декабря 1996 г. районная
администрация Кошице отклонила апелляцию заявителя на это Решение.
36. 4 июня 1997 г. городской суд Кошице отменил
административные решения об отзыве торговой лицензии заявителя и
передал дело в администрацию Кошице. В своем Решении городской суд
отметил, что оба органа исполнительной власти, вынося решения в
качестве низших инстанций, не представили каких-либо правовых
оснований для подобных решений.
37. 18 ноября 1997 г. суд района Требишов вынес Решение, в
котором отметил, что заявитель в течение испытательного срока не
совершил других преступлений, поэтому его надо рассматривать как
несудимого.
38. Так как 1 января 1998 г. закон, относящийся к данному делу,
был изменен, от лиц, желающих руководить частными детективными
агентствами, требовалось получить одобрение Главного управления
полиции. Заявитель не просил о таком одобрении и 3 июня 1998 г.
вернул свою торговую лицензию от 7 января 1993 г., в соответствии
с которой он имел право руководить детективным агентством, в
администрацию района Кошице IV. В то же время, 18 февраля 1998 г.
заявитель зарегистрировался в соответствующих государственных
органах в качестве лица, занимающегося другой деятельностью.
Заявитель приложил свидетельство, подтверждающее, что он не имел
судимости, и 6 апреля 1998 г. получил новую торговую лицензию.
II. Применимое национальное законодательство
39. Пункт 3 статьи 156 Уголовного кодекса предусматривает, что
лицо, допускающее грубооскорбительные или клеветнические замечания
в отношении представителя власти в связи с осуществлением
последним своих полномочий, наказывается лишением свободы сроком
до одного года или штрафом.
ПРАВО
40. Заявитель жаловался, что осуждение его за критику действий
прокурора, которые он считал незаконными, нарушало его свободу
выражения мнения. Заявитель ссылался на статью 10, которая гласит
в части, относящейся к делу:
"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право
включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и
распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со
стороны публичных властей...
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и
ответственность, может быть сопряжено с определенными
формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые
предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе...
для защиты репутации или прав других лиц... или обеспечения
авторитета и беспристрастности правосудия."
A. Наличие вмешательства
41. Обе стороны согласились, что обвинение заявителя в
оскорблении представителя власти и осуждение его к условному
отбыванию лишения свободы являлось вмешательством в право
заявителя на свободу выражения мнения, гарантированное пунктом 1
статьи 10 Конвенции. Европейский суд не нашел причин считать
иначе.
B. Обоснованность вмешательства
42. Рассматриваемое вмешательство противоречило бы статье 10
Конвенции, если бы оно не было "предусмотрено законом", не
преследовало одну или несколько законных целей, перечисленных в
пункте 2 статьи 10 Конвенции, и не было "необходимо в
демократическом обществе" для достижения данной цели или целей.
1. "Предусмотрено законом"
43. Заявитель утверждал, что Уголовный кодекс и Уголовно-
процессуальный кодекс действуют с 1961 года и, несмотря на
некоторые поправки, их соответствующие положения имели целью
запугивание граждан. На этом основании его осуждение не могло
считаться законным.
44. Власти Словакии заявили, что вмешательство соответствовало
пункту 3 статьи 156 Уголовного кодекса, действующего во время
осуждения заявителя. Они считали, что при решении вопроса о том,
было вмешательство "предусмотрено законом" или нет, неуместно
рассматривать дату и обстоятельства принятия закона.
45. Европейский суд отметил, что рассматриваемое вмешательство
имело правовую основу, а именно пункт 3 статьи 156 Уголовного
кодекса, а применение правовых норм данной статьи к делу заявителя
не превышало разумных пределов, которые могли бы существовать при
данных обстоятельствах. Соответственно, вмешательство было
предусмотрено законом в соответствии с пунктом 2 статьи 10
Конвенции. Что касается довода заявителя о природе уголовного
права Словакии, то, по сути, он относился к вопросу о
"необходимости в демократическом обществе" вмешательства,
вытекающего из применения соответствующего закона в настоящем
деле, но данный вопрос Европейский суд рассмотрел ниже.
2. Законная цель
46. Заявитель утверждал, что рассматриваемое вмешательство не
преследовало законных целей, так как главной целью его было
оправдание действий прокурора по непринятию мер по уголовной
жалобе заявителя против другого лица.
47. По мнению властей Словакии, вмешательство преследовало
законную цель защиты репутации и прав прокурора, а также цель
защиты авторитета и беспристрастности правосудия.
48. Европейский суд отметил, что уголовное преследование
заявителя на основании его критический отзывов в адрес П.
преследовало законную цель защиты репутации последнего и его прав
с намерением позволить ему исполнять функции прокурора без
неоправданного беспокойства.
3. "Необходимо в демократическом обществе"
a) Доводы, представленные в Европейский суд
49. Заявитель утверждал, что вмешательство не было необходимо в
демократическом обществе. В частности, заявитель подчеркнул, что
его утверждения являлись оценочными суждениями, не подлежащие
доказательству; что целью его суждений было не оскорбить
прокурора, а критиковать действия последнего, которые заявитель
считал незаконными; что он никогда не опубликовывал свои письма и
не выставлял содержащуюся в них информацию на общее обозрение.
Наконец, заявитель утверждал, что вмешательство было
несоразмерным, так как его приговорили к лишению свободы и в
результате осуждения лишили торговой лицензии.
50. Власти Словакии обратили внимание на то, что в
вышеупомянутых письмах заявитель утверждал, что прокурор
злоупотреблял своими полномочиями и действовал неправомерно. Но
эти утверждения, которые не были сделаны во время спора по
вопросам общественных интересов, оказались необоснованными.
Поэтому рассматриваемое вмешательство основывалось на крайней
общественной необходимости, заключавшейся в защите представителя
власти от оскорблений, которые могли бы затронуть его права и
повредить репутации. Наконец, власти Словакии заявили, что
основания для осуждения, на которые полагались национальные
судебные органы, относились к делу и были достаточными, а
вмешательство было соразмерно преследуемой законной цели.
b) Оценка Европейского суда
i) Относящиеся к делу принципы
51. В соответствии с прецедентным правом Европейского суда (см.
вывод в Постановлении Большой палаты Европейского суда по делу
"Яновски против Польши" (Janowski v. Poland), жалоба N 25716/94,
ECHR 1999-I, з 30 и 33; Постановление Европейского суда по делу
"Никула против Финляндии" (Nikula v. Finland) от 22 марта 2002 г.,
жалоба N 31611/96, з 44 и 48, с дальнейшими ссылками)
прилагательное "необходимо" по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции
подразумевает наличие "крайней общественной необходимости".
Договаривающиеся государства имеют некоторые пределы усмотрения
при оценке того, существует ли подобная необходимость, но они
тесно связаны с европейским надзором над законодательством и над
решениями, применяющими данное законодательство, даже если они
приняты независимым судом. Поэтому Европейский суд уполномочен
выносить Окончательное решение по вопросу того, совместимо ли
"ограничение" со свободой выражения мнения, гарантированной
статьей 10 Конвенции.
52. Осуществляя свои надзорные функции, Европейский суд должен
рассматривать оспариваемое вмешательство в свете всех
обстоятельств дела, включая содержание замечаний заявителя и
обстановку, в которой заявитель их сделал. В частности,
Европейский суд должен определить, было ли рассматриваемое
вмешательство "соразмерно преследуемой законной цели", и были ли
основания осуждения, представленные национальными властями,
"относимыми и достаточными". При этом Европейский суд должен
признать удовлетворительным тот факт, что национальные власти
применяли стандарты, соответствующие принципам статьи 10
Конвенции, и, кроме того, основывались на приемлемой оценке
соответствующих фактов.
53. Ограничения приемлемой критики в отношении государственных
гражданских служащих, осуществляющих свои полномочия, по общему
признанию могут быть строже, чем в отношении частных лиц. Однако
нельзя сказать, что государственные гражданские служащие
сознательно подвергают тщательному наблюдению со стороны
окружающих каждое свое слово и действие до такой же степени, как
политики, и поэтому к ним надо применять единые критерии, когда
речь идет о критике их действий. Кроме того, государственные
гражданские служащие должны пользоваться общественным доверием в
условиях отсутствия необоснованного беспокойства, если они хотят
успешно выполнять свои задачи, и поэтому может оказаться
необходимым защищать их, когда они осуществляют свои служебные
обязанности, от оскорбительных и бранных словесных нападок.
ii) Применение вышеупомянутых принципов к настоящему делу
54. Прокуроры являются государственными гражданскими служащими,
в задачу которых входит способствовать осуществлению правосудия. В
связи с этим они являются частью системы правосудия в широком
смысле этого понятия. Общество заинтересовано в том, чтобы
прокуроры, как и служащие судов, пользовались общественным
доверием. Поэтому у государства может возникнуть необходимость
защищать прокуроров от необоснованных обвинений.
55. В демократическом обществе частные лица, несомненно, имеют
право комментировать и критиковать осуществление правосудия и
работников системы правосудия. Однако подобная критика не должна
выходить за определенные пределы. Европейский суд счел, что
национальные власти, как правило, лучше обеспечивают, в
предоставленных им пределах усмотрения, справедливый баланс между
различными спорными интересами в подобных делах.
56. В настоящем деле вмешательство в право заявителя на свободу
выражения мнения было результатом установления национальными
судами факта, что в своих письмах от 6 декабря 1993 г. и 7 марта
1994 г. заявитель грубо и необоснованно оскорбил прокурора. В
задачу Европейского суда входило проверить, был ли найден
справедливый баланс между спорными правами и интересами: правом
заявителя на выражение мнения, с одной стороны, и правом прокурора
на защиту своих прав, с другой стороны. В частности, при оценке
необходимости рассматриваемой меры Европейский суд должен
определить, превысили или нет национальные суды пределы
усмотрения, осудив заявителя.
57. В то время как утверждения заявителя о профессиональных и
личных качествах прокурора могли бы считаться оценочными
суждениями, не подлежащим доказыванию, Европейский суд отметил,
что вышеупомянутые письма содержали также обвинения последнего в
незаконном поведении и в злоупотреблении. Так, заявитель
утверждал, в частности, что прокурор неправомерно отказался
поддержать уголовную жалобу заявителя, злоупотреблял своими
полномочиями, получая взятку и незаконно прослушивая телефон
заявителя. По мнению Европейского суда, данные утверждения
констатировали факт, который национальные суды правильно просили
заявителя подтвердить соответствующими доказательствами.
58. Но после рассмотрения всех представленных доказательств
национальные суды признали, что вышеупомянутые утверждения
заявителя были необоснованны. Европейский суд не обнаружил никакой
информации, показывающей, что Решение национальных судов не
соответствовало обстоятельствам дела или было произвольным в каком-
либо отношении. Суды, рассматривавшие дело, должным образом
изучили все обстоятельства, при которых были сделаны
оскорбительные утверждения и которые могли бы оправдать эти
утверждения, например, поведение прокурора. Европейский суд счел,
что обоснование, данное национальными судами по вопросу
вышеупомянутых утверждений заявителя, в которых он обвинял П. в
должностных преступлениях и нарушении законов, было относимым и
достаточным.
59. Данные обвинения носили серьезный характер и повторялись
неоднократно. Они могли оскорбить прокурора, повлиять на
осуществление им своих обязанностей и, в случае с письмом в
Генеральную прокуратуру Словакии, повредить его репутации.
60. Общеизвестно, что утверждения заявителя имели целью
получение в соответствующих органах возмещения за действия П.,
которые заявитель считал незаконными и неправильными. В связи с
этим Европейский суд отметил, что заявителю не мешали использовать
надлежащие средства для получения возмещения (см. выше з 28 и 34,
а также Постановление Европейского суда по делу "Таммер против
Эстонии" (Tammer v. Estonia) от 6 февраля 2001 г., жалоба N
41205/98, з 67, с дальнейшими ссылками).
61. Когда относящиеся к делу части писем были опубликованы в
газете, они предоставили потенциальную возможность для
общественной полемики. В связи с этим Европейский суд должен был
принять во внимание, что рассматриваемая газетная статья была
написана третьим лицом, и, что национальные суды не ссылались на
данную статью при осуждении заявителя. Но вред, причиненный
прокурору констатацией факта, который заявитель не смог доказать,
должен был быть в некоторой степени увеличен после публикации
писем, которой заявитель способствовал, прежде всего, предоставив
автору статьи соответствующие документы (см. выше з 22).
62. Что касается довода заявителя о несоразмерности
рассматриваемого вмешательства, в частности по той причине, что
после его осуждения была отозвана его торговая лицензия,
Европейский суд отметил, что 4 июня 1997 г. городской суд Кошице
отменил соответствующие административные решения ввиду их правовой
необоснованности. Кроме того, в своем Решении от 8 января 2002 г.
о приемлемости настоящей жалобы Европейский суд в связи с этим
отклонил жалобу заявителя о нарушении статьи 8 Конвенции, отметив,
что заявитель не доказал, что ему был причинен какой-либо вред в
результате решений об отзыве его торговой лицензии, и, что в любом
случае у заявителя имелось право требовать компенсации вреда в
соответствии с Законом 1969 года об ответственности государства.
63. Хотя примененная к заявителю санкция (четыре месяца лишения
свободы условно с испытательным сроком в один год) сама по себе не
является незначительной, Европейский суд отметил, что она является
минимально возможным наказанием.
64. Ввиду вышеизложенного и с учетом определенных пределов
усмотрения национальных властей по подобным вопросам Европейский
суд счел, что рассматриваемое вмешательство было соразмерно
преследуемой цели и могло считаться "необходимым" в соответствии с
пунктом 2 статьи 10 Конвенции.
65. Соответственно, не было нарушения статьи 10 Конвенции.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:
Постановил пятью голосами против двух, что не было нарушения
статьи 10 Конвенции.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном виде 11 марта 2003 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты
Никола БРАТЦА
Секретарь Секции Суда
Майкл О'БОЙЛ
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2
правила 74 Регламента Европейского суда к Постановлению
прилагается особое мнение судьи сэра Николаса Братца, к которому
присоединился судья Р. Марусте.
Н.Б.
М.О'Б.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ СЭРА НИКОЛАСА БРАТЦА,
К КОТОРОМУ ПРИСОЕДИНИЛСЯ СУДЬЯ Р. МАРУСТЕ
Мы не можем разделить мнение большинства Палаты, что в
настоящем деле права заявителя, гарантированные статьей 10
Конвенции, не были нарушены. По нашему мнению, уголовное
преследование заявителя и осуждение его к условному лишению
свободы за оскорбление прокурора П. не являлись ответом на крайнюю
общественную необходимость и не были соразмерны какой-либо
преследуемой цели.
Как и большинство судей Палаты, мы согласны, что
рассматриваемые утверждения были серьезны, обвинения П. в
злоупотреблении полномочиями прокурора и в получении взятки. Мы
также согласны с Решением национальных судов, что обвинения не
были доказаны заявителем и оскорбляли П.
Но в отличие от большинства судей Палаты мы придаем основное,
если не решающее, значение тому, что рассматриваемые утверждения,
которые являлись предметом расследования, не были опубликованы
заявителем в средствах массовой информации или иным способом,
делающим их доступными для общественности, а содержались в двух
письмах, первое было адресовано лично П., а второе Генеральному
прокурору как высшему начальнику П.
Европейский суд отмечал в нескольких делах (см., в частности,
Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Яновски
против Польши" (Janowski v. Poland), жалоба N 25716/94, ECHR 1999-
I; Постановление Европейского суда по делу "Никула против
Финляндии" (Nikula v. Finland) от 21 марта 2002 г., жалоба N
31611/96), что может возникнуть необходимость защиты
государственных служащих, в том числе прокуроров, от
оскорбительных, клеветнических и бранных нападок, имеющих целью
повлиять на исполнение ими своих обязанностей и уменьшить доверие
общества к ним и к должностям, которые они занимают. Но все эти
дела касались письменных и устных нападок в публичных
выступлениях, а не, как в настоящем деле, в частной
корреспонденции, адресованной государственному служащему; к этим
случаям, как мы считаем, нельзя применять одну планку. Не только
ограничения приемлемой критики в адрес государственного служащего
шире, чем в адрес частных лиц, но также государственные служащие
должны мириться с такой критикой, когда она содержится в частной
корреспонденции, направленной им лично, даже если эта критика
выражается в бранных, грубых и резких выражениях, и даже если она
состоит из серьезных и необоснованных заявлений. Если, как в
настоящем деле, заявления содержатся в лично адресованном
государственному служащему письме, то возбуждение уголовного дела
может быть оправдано в соответствии со статьей 10 Конвенции только
при исключительных обстоятельствах. В настоящем деле мы не видим
таких обстоятельств.
То же самое можно сказать и в отношении утверждений,
содержавшихся в письме Генеральному прокурору. Как начальник П.
Генеральный прокурор Словакии, по нашему мнению, являлся
подходящим должностным лицом для получения жалоб на способы
выполнения П. своих служебных обязанностей и, в частности, для
проведения расследования по просьбе заявителя возможного факта
получения взятки. Как правило, граждане должны иметь право
жаловаться на представителей власти их непосредственным
начальникам без риска оказаться на скамье подсудимых за клевету
или оскорбление, даже если их жалобы содержат обвинения в
совершении преступления, и даже если эти обвинения на поверку
оказываются необоснованными.
Действительно, в настоящем деле содержание двух писем получило
огласку, когда они были в основной части процитированы в
написанной третьим лицом статье, посвященной делу заявителя.
Действительно, заявитель признал, что это он предоставил автору
статьи соответствующие документы. Но, по нашему мнению, эти факты
не играют роли в особых обстоятельствах настоящего дела. Обвинение
в оскорблении П. было предъявлено заявителю в июне 1994 года до
публикации статьи и касалось исключительно писем заявителя от 6
декабря 1993 г. и 7 марта 1994 г. Кроме того, ни на одной стадии
рассмотрения дела заявителя в районных или городских судах не было
упоминания о том, что утверждения заявителя были преданы огласке в
газетной статье, отсутствовали ссылки на публикацию и в судебных
решениях, так что приговор и наказание заявителя были основаны
лишь на двух написанных им письмах.
По нашему мнению, при данных обстоятельствах имело место
необоснованное вмешательство в право заявителя на свободу
выражения мнения.
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
FOURTH SECTION
CASE OF {LESNIK} v. SLOVAKIA
(Application No. 35640/97)
JUDGMENT <***>
(Strasbourg, 11.III.2003)
In the case of {Lesnik} v. Slovakia,
--------------------------------
<***> This judgment will become final in the circumstances set
out in Article 44 з 2 of the Convention. It may be subject to
editorial revision.
The European Court of Human Rights (Fourth Section), sitting as
a Chamber composed of:
Sir Nicolas Bratza, President,
Mr {M. Pellonpaa},
Mrs {V. Straznicka},
Mr M. Fischbach,
Mr R. Maruste,
Mr S. Pavlovschi,
Mr L. Garlicki, judges,
and Mr M. O'Boyle, Section Registrar,
Having deliberated in private on 17 December 2002 and 4
February 2003,
Delivers the following judgment, which was adopted on the last-
mentioned date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (No. 35640/97) against
the Slovak Republic lodged with the European Commission of Human
Rights ("the Commission") under former Article 25 of the
Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental
Freedoms ("the Convention") by a Slovakian national, Mr {Alexej
Lesnik} ("the applicant"), on 10 March 1997.
2. The applicant, who had been granted legal aid, was
represented by Mr J. Hrubala, a lawyer practising in {Banska}
Bystrica. The Government of the Slovak Republic ("the Government")
were represented by their Agent, Mr {P. Vrsansky}.
3. The applicant alleged, in particular, that his right to
freedom of expression had been violated as a result of his
conviction for statements in respect of a public prosecutor.
4. The application was transmitted to the Court on 1 November
1998, when Protocol No. 11 to the Convention came into force
(Article 5 з 2 of Protocol No. 11).
5. The application was allocated to the Second Section of the
Court (Rule 52 з 1 of the Rules of Court). Within that Section,
the Chamber that would consider the case (Article 27 з 1 of the
Convention) was constituted as provided in Rule 26 з 1 of the
Rules of Court.
6. On 1 November 2001 the Court changed the composition of its
Sections (Rule 25 з 1). This case was assigned to the newly
composed Fourth Section.
7. By a decision of 8 January 2002 the Court declared the
application partly admissible.
8. The applicant and the Government each filed observations on
the merits (Rule 59 з 1). The Chamber decided, after consulting
the parties, that no hearing on the merits was required (Rule 59 з
2 in fine).
THE FACTS
I. The circumstances of the case
9. The applicant was born in 1940 and lives in {Kosice}. He is
a businessman.
10. On 2 December 1991 the applicant requested the {Kosice}
City Prosecutor's Office to bring criminal proceedings against H.,
a businessman from the Czech Republic whom he suspected of having
committed fraud. The request was examined by various authorities
but no criminal proceedings were brought.
11. On 4 December 1992 the applicant complained to the police
that two unknown men had left a message at the entry to his flat
saying that they would break his hands if he did not "abstain from
writing". On 13 April 1993 the applicant complained to the police
that a shot had been fired through a window in his flat. He
claimed that he was being harassed because he had written articles
about several former members of the communist party. Subsequently
the applicant was informed that the police could not identify the
perpetrators.
12. On 5 April 1993 the applicant complained to the head of the
{Kosice} Telecommunications Authority that, following a change of
the central switchboard, telephone conversations in his agency
were frequently interrupted. The applicant stated that there was a
noise on the telephone prior to the interruption of a call which
was similar to that which had formerly occurred when telephone
calls had been tapped by the communist secret police. He requested
that the fault be remedied.
13. On 10 June 1993 a police investigator brought criminal
proceedings against the applicant on the ground that he was
suspected of having stolen goods from H. The decision was based on
a written communication by the District Prosecutor in Semily,
Czech Republic.
14. On 1 November 1993 the applicant asked the {Kosice}
Regional Prosecutor to discontinue the criminal proceedings
against him. In his letter the applicant complained, without
providing further details, that the police investigator dealing
with his case had obtained information on him by unlawfully
tapping his telephone. He requested that criminal proceedings be
brought against a person or persons unknown for illegal telephone
tapping.
15. On 6 December 1993 the applicant addressed a letter to P.,
the {Kosice} I District Prosecutor. The letter contained, inter
alia, the following statements:
"Since you have not succeeded, comrade prosecutor, in attaining
your aims in one area, you continue energetically, in accordance
with the practice of the [former] State Security agents, to
fabricate another case [against the applicant] as you have learned
to do under the so-called infallible socialist legislation. On
this occasion I can assure you, however, that I have not bowed
down to the high representatives of the former political system
and, in particular, the [former] State Security agents who paid at
least as much attention to my person as you do now. I do not
intend today to let myself be intimidated, in particular not by
individuals, such as yourself, a person with a dubious past, not
to speak of [your] other qualities...
It is not only my earlier experience of managing a detective
agency which makes it difficult to associate you with objectivity,
professionalism and respect for law. I would therefore like to
remind you on this occasion that you are also bound by the law
despite the fact that you probably consider yourself... to be an
almighty lord of the Tatra [mountains] and the {Vah} [river] and,
as such, beyond the reach of anybody as you are, for the time
being, under the protective hand of comrade [M.]. Abuse of law may
have very unpleasant consequences for you. For the time being, I
will merely mention some of the abuses which do not need any
comments."
16. In the letter the applicant further stated that the
addressee was responsible for the dismissal of the applicant's
criminal complaint against H. and the institution of criminal
proceedings against the applicant in 1993, and that he had
unlawfully ordered the tapping of the applicant's telephone.
17. P. submitted the letter to his hierarchical superior, the
{Kosice} Regional Prosecutor. In a letter of 17 March 1994 the
latter informed the applicant that it had not been established
that P. had given an order to tap the applicant's telephone or
that he had otherwise acted unlawfully.
18. In the meantime, on 7 March 1994, the applicant complained
to the General Prosecutor that P. had committed an offence in that
he had misused his power. The letter read, inter alia, as follows:
"[P.] accepted the request of [the lawyer of H.] ... not to
bring criminal proceedings against H. in Slovakia notwithstanding
that sufficient evidence was available to do so... Of course,
money which H. had paid in order to cover up his fraudulent
actions played a certain role in this matter. It would therefore
appear appropriate to examine whether [an offence of bribery was
not committed] in this context...
Following a... threat... by... an investigator of the {Kosice}
I Office for Investigation in the context of the case of H. ... I
went to the aforesaid office on 10 June 1993. After I had rejected
an "agreement" which had been proposed to me, [the investigator],
a former State Security agent, accused me of having stolen [the
property of] H. in 1991. Thus [P.] has not been willing to bring
proceedings against H. since 1991, but has arranged, through a
police investigator who can easily be blackmailed, for proceedings
to be brought against me with a view to taking revenge for the
justified complaints I had lodged against him. [P.] did so
contrary to [the relevant provisions of the Code of Criminal
Procedure] because up to now... there is no evidence before [the
relevant authorities] from which to conclude with sufficient
certainty that I stole anything from H. Subsequently I realised
that my telephone, which has also been used by my private
detective agency, had been tapped contrary to Article 88 of the
Code of Criminal Procedure."
19. On a petition by P., the General Prosecutor's Office agreed
that criminal proceedings be brought against the applicant for
insulting a public prosecutor. The case was transferred to a
public prosecutor in {Liptovsky Mikulas}. On 2 June 1994 the
applicant was accused of insulting a public official in his above-
mentioned letters of 6 December 1993 and 7 March 1994.
20. In a letter of 5 September 1994 addressed to the {Kosice}
Regional Prosecutor's Office the applicant expressed the view that
the purpose of the harassment to which he had been subjected in
1992 and 1993 had been to make him withdraw his criminal complaint
against H. The applicant requested that an investigation be
instituted.
21. In September 1994 the newspaper {Necenzurovane} noviny
published an article by a third person describing the applicant's
case in detail. It was entitled "How the red plague operates in
Eastern Slovakia" and contained quotations from the applicant's
above letters. The relevant parts read as follows:
"... It is on this basis that the District Prosecutor's Office
in {Liptovsky Mikulas} started prosecuting Mr A.L. [the applicant]
on 2 June 1994. In order to give the reader an idea of what is
possible in [Slovakia], I will quote the text which, according to
Public Prosecutor [L.], constitutes a criminal offence.
In his written submission of 7 March 1994 addressed to the
General Prosecutor in Bratislava [the applicant] stated in respect
of [public prosecutor P.] that in the criminal case of [H.] he had
deliberately proceeded wrongly so that "he could satisfy his
friend [M.] from {Kosice}, the former president of the City Court
in {Kosice} whom the City Committee of the Communist Party of
Slovakia had registered as a key official and who at present is
the lawyer of [H.], that no criminal proceedings would be brought
against [H.] in Slovakia notwithstanding that sufficient evidence
existed to do so. Of course, money paid by [H.] with a view to
covering up his fraudulent activity also played a role in the
matter. It would therefore be worth examining in this context
whether the facts do not fall under Articles 161 and 162 of the
Criminal Code [which govern the offence of bribery]."
In the same submission [the applicant] stated: "subsequently I
found out that my telephone, which had also been used by my
detective agency, had been tapped contrary to Article 88 of the
Code of Criminal Procedure."
In a written submission dated 6 December 1993 and addressed to
public prosecutor P. [the applicant] stated among other things:
"since you have not succeeded, comrade prosecutor, in attaining
your aims in one area, you continue energetically, in accordance
with the practice of the [former] State Security agents, to
fabricate another case as you have learned to do under the so-
called infallible socialist law. On this occasion I can assure
you, however, that I have not bowed down to the high
representatives of the former political system and, in particular,
the [former] State Security agents who paid at least as much
attention to my person as you do now. I do not intend to let
myself be intimidated, especially not by individuals such as
yourself, a person with a dubious past, not to speak of [your]
other qualities."
In the same submission [the applicant] went on: "It is not only
my earlier experience of managing a detective agency which makes
it difficult to associate you with objectivity, professionalism
and respect for law. I would therefore like to remind you on this
occasion that you are also bound by the law despite the fact that
you probably consider yourself to be an almighty lord of the Tatra
[mountains] and the {Vah} [river] and, as such, beyond anyone's
reach since you are, for the time being, under the protective hand
of comrade [M.]... Abuse of law may have very unpleasant
consequences for you. For the time being, I will only mention some
of the abuses which do not call for any comments."
Thus, on the basis of these statements, Prosecutor [L.], on the
instructions of [the General Prosecutor], started a prosecution
against Mr A.L. Every decent person must be astonished to learn of
such stupid behaviour."
22. On 7 November 1994 the applicant stated before the
prosecutor in {Liptovsky Mikulas} that he had intended to
criticise P. for his incorrect actions but not to insult him. The
applicant further informed the public prosecutor dealing with the
case that he had not written any newspaper article on the issue,
but had merely provided the author with the relevant documents.
23. On 8 November 1994 the {Kosice} Regional Prosecutor
submitted a document to the District Prosecutor's Office in
{Liptovsky Mikulas} indicating, with reference to the relevant
register, that the {Kosice} 1 District Prosecutor had not ordered
the tapping of the applicant's telephone between 1992 and 1994.
24. On 23 November 1994 the {Liptovsky Mikulas} District
Prosecutor indicted the applicant before the {Liptovsky Mikulas}
District Court on the charge of insulting a public official. On 25
November 1994 the latter transferred the case to the {Kosice} 1
District Court for reasons of jurisdiction. As the public
prosecutor affected by the applicant's statements was responsible
for the same district, the {Kosice} Regional Court, on 9 March
1995, transferred the case to the {Trebisov} District Court.
25. On 25 April 1995 the {Trebisov} District Court issued a
penal order in which it convicted the applicant of attacking a
public official on the ground that, in his above-mentioned letters
of 6 December 1993 and 7 March 1994, he had insulted a public
prosecutor. The court sentenced the applicant to four months'
imprisonment suspended for a probationary period of one year.
26. The applicant challenged the order. The case was assigned
to another judge. On 25 June 1996 the {Trebisov} District Court
convicted the applicant under Article 156 (3) of the Criminal Code
of insulting a public official and sentenced him to four months'
imprisonment suspended for a probationary period of one year. The
judgment stated, in particular, that in his letters the applicant
had alleged that the public prosecutor had deliberately acted
improperly as regards the applicant's request of 1991 for criminal
proceedings to be brought against H.; that the public prosecutor
had done so at the request of the lawyer representing H.; and that
H. had paid a sum of money for this purpose. The District Court
also noted that the applicant had accused P. of having been
unwilling to uphold the applicant's criminal complaint, of having
ordered criminal proceedings to be brought against the applicant
and of having the latter's telephone illegally tapped.
27. The judgment further stated that the applicant had not
shown that the public prosecutor concerned had failed to act in
accordance with the law. The court therefore concluded that the
applicant's submissions were defamatory and grossly offensive.
28. The District Court did not accept the applicant's defence
that the sole purpose of his letters had been to have his request
for criminal proceedings to be brought against H. dealt with
appropriately. The court noted that, besides the two letters in
question, the applicant had sent a considerable number of other
complaints concerning the same issue which, however, had contained
no defamatory or offensive remarks. Both the {Kosice} Regional
Prosecutor's Office and the General Prosecutor's Office had dealt
with the applicant's complaints and had dismissed them as being
unsubstantiated.
29. The applicant appealed, both on his own behalf and through
his lawyer. He alleged that the purpose of his submissions had
been to prevent further delays in the proceedings concerning his
criminal complaint of 1991, and not to offend P. The applicant
further claimed that his statements in question were not offensive
and did not constitute an offence.
30. On 24 September 1996 the {Kosice} Regional Court dismissed
the applicant's appeal after hearing evidence from the applicant
and asking him to substantiate his allegations.
31. The Regional Court found that in the statements made in his
letters of 6 December 1993 and 7 March 1994 the applicant had
grossly insulted a public prosecutor without justification. In
particular, the judgment stated that the applicant had failed to
substantiate his allegation that H. had paid a sum of money in
order to prevent criminal proceedings from being brought against
him and reiterated that the General Prosecutor's Office had not
established that P. had acted unlawfully in this or any other
respect.
32. The Regional Court further considered defamatory and
grossly offensive the applicant's statements that the public
prosecutor had proceeded in accordance with the practice of the
former State Security agents, had a dubious past, not to speak of
his other qualities, and possibly considered himself to be an
almighty lord of the Tatra mountains and the {Vah} river who was
"beyond anyone's reach".
33. In the Regional Court's view, the applicant had failed to
show that he had a justified reason to make such statements. The
court did not accept the applicant's argument that he had doubts
about the past and qualities of the public prosecutor because the
latter had studied socialist law; had failed to take appropriate
action on the applicant's criminal complaint of 1991; and
initiated criminal proceedings against the applicant.
34. In its judgment the Regional Court pointed out that the
applicant had not been hindered in seeking redress before the
appropriate authorities for the actions of P. which he considered
inappropriate or unlawful. It held, however, that by using
defamatory and offensive remarks in his submissions the applicant
had committed an attack against a public official within the
meaning of Article 156 (3) of the Criminal Code. The Regional
Court upheld the sentence which the District Court had imposed on
the applicant.
35. On 28 October 1996 the {Kosice} IV District Office revoked
the applicant's trading licence under which he had been
authorised, inter alia, to run a detective agency on the ground
that he had been convicted of an offence. On 12 December 1996 the
{Kosice} Regional Office dismissed the applicant's appeal against
this decision.
36. On 4 June 1997 the {Kosice} Regional Court quashed the
administrative decisions concerning the revocation of the
applicant's trading licence and remitted the case to the {Kosice}
Regional Office. In its judgment the Regional Court noted that
both administrative authorities, deciding at lower instances, had
failed to establish any relevant legal grounds for their
decisions.
37. On 18 November 1997 the {Trebisov} District Court issued a
decision noting that the applicant had not committed any offence
during the probationary period and stating that he was to be
considered as if he had not been convicted.
38. As from 1 January 1998 the relevant law was amended in that
persons wishing to run private security agencies were required to
obtain the approval of the headquarters of the Police Corps. The
applicant did not ask for such approval and returned his trading
licence of 7 January 1993, under which he had been allowed to run
a detective agency, to the {Kosice} IV District Office on 3 June
1998. In the meantime, on 18 February 1998, he registered with the
relevant authorities as running a different business. The
applicant attached a certificate that his criminal record was
clear and received a new trading licence on 6 April 1998.
II. Relevant domestic law
39. Article 156 (3) of the Criminal Code provides that a person
who utters grossly offensive or defamatory remarks in respect of a
public official relating to that official's exercise of his or her
powers shall be punished by up to one year's imprisonment or a
fine.
THE LAW
40. The applicant complained about a violation of his right to
freedom of expression in that he had been convicted for having
criticised the actions of a public prosecutor which he considered
unlawful. He alleged a violation of Article 10 of the Convention,
which provides, in so far as relevant:
"1. Everyone has the right to freedom of expression. This right
shall include freedom to hold opinions and to receive and impart
information and ideas without interference by public authority...
2. The exercise of these freedoms, since it carries with it
duties and responsibilities, may be subject to such formalities,
conditions, restrictions or penalties as are prescribed by law and
are necessary in a democratic society, ... for the protection of
the reputation or rights of others, ... or for maintaining the
authority and impartiality of the judiciary."
A. Existence of an interference
41. It was common ground that the applicant's conviction for
insulting a public official and the suspended prison sentence
imposed on him constituted an interference with his freedom of
expression guaranteed by paragraph 1 of Article 10. The Court sees
no reason to hold otherwise.
B. Justification of the interference
42. This interference would contravene Article 10 of the
Convention unless it was "prescribed by law", pursued one or more
of the legitimate aims referred to in paragraph 2 of Article 10,
and was "necessary in a democratic society" for achieving such aim
or aims.
1. "Prescribed by law"
43. The applicant contended that the Criminal Code and the Code
of Criminal Procedure had been enacted in 1961 and that, despite
several amendments, their respective provisions were intended to
harass citizens. For this reason, his conviction could not be
regarded as lawful.
44. The Government maintained that the interference had been in
accordance with Article 156 (3) of the Criminal Code as in force
at the relevant time. They considered irrelevant, when determining
whether or not it was "prescribed by law", the date and
circumstances of its enactment.
45. The Court notes that the interference in question had a
legal basis, namely Article 156 (3) of the Criminal Code, and is
satisfied that the application of the legal provisions contained
therein to the applicant's case did not go beyond what could be
reasonably foreseen in the circumstances. Accordingly, the
interference was prescribed by law within the meaning of Article
10 з 2 of the Convention. As to the applicant's argument
concerning the nature of the criminal law in Slovakia, it relates,
in substance, to the question whether the interference resulting
from the application of the relevant law in the present case was
"necessary in a democratic society", which the Court will address
below.
2. Legitimate aim
46. The applicant maintained that the interference in question
had not pursued any legitimate aim as its main purpose had been to
justify the failure by the public prosecutor concerned to proceed
with the applicant's criminal complaint against another person.
47. In the Government's view, the interference pursued the
legitimate aim of protecting the reputation and rights of the
public prosecutor concerned and also the aim of protecting the
authority and impartiality of the judiciary.
48. The Court notes that the criminal proceedings instituted
against the applicant on account of his critical statements in
respect of P. pursued the legitimate aim of protecting the
latter's reputation and rights with a view to permitting him to
exercise his duties as a public prosecutor without undue
disturbance.
3. "Necessary in a democratic society"
(a) Arguments before the Court
49. The applicant submitted that the interference had not been
necessary in a democratic society. He pointed out, in particular,
that his statements were value judgments which were not
susceptible of proof; that their aim had not been to offend the
public official concerned but to criticise the latter's actions
which he considered unlawful; and that he had neither published
his letters nor disseminated them to a wider audience. Lastly, the
applicant argued that the interference had been disproportionate
as a prison sentence had been imposed on him and his trading
licence had been revoked following his conviction.
50. The Government contended that in his above-mentioned
letters the applicant had alleged that the public prosecutor had
misused his authority and acted unlawfully. However, those
allegations, which had not been made in the context of a debate on
matters of public interest, had turned out to be unsubstantiated.
The interference complained of had therefore been justified by a
pressing social need, namely to protect a public official against
insults capable of affecting his rights and reputation. Lastly,
the Government maintained that the reasons relied on by the
domestic courts were relevant and sufficient, and that the
interference had been proportionate to the legitimate aim pursued.
(b) The Court's assessment
(i) The relevant principles
51. In accordance with the Court's case-law (see the
recapitulation in Janowski v. Poland [GC], No. 25716/94, зз 30 and
33, ECHR 1999-I; Nikula v. Finland, No. 31611/96, зз 44 and 48, 22
March 2002, with further references), the adjective "necessary",
within the meaning of Article 10 з 2, implies the existence of a
"pressing social need". The Contracting States have a certain
margin of appreciation in assessing whether such a need exists,
but it goes hand in hand with a European supervision, embracing
both the legislation and the decisions applying it, even those
given by an independent court. The Court is therefore empowered to
give the final ruling on whether a "restriction" is reconcilable
with freedom of expression as protected by Article 10.
52. In exercising its supervisory jurisdiction, the Court must
look at the impugned interference in the light of the case as a
whole, including the content of the remarks held against the
applicant and the context in which he made them. In particular, it
must determine whether the interference in issue was
"proportionate to the legitimate aims pursued" and whether the
reasons adduced by the national authorities to justify it are
"relevant and sufficient". In doing so, the Court has to satisfy
itself that the national authorities applied standards which were
in conformity with the principles embodied in Article 10 and,
moreover, that they based themselves on an acceptable assessment
of the relevant facts.
53. Limits of acceptable criticism in respect of civil servants
exercising their powers may admittedly in some circumstances be
wider than in relation to private individuals. However, it cannot
be said that civil servants knowingly lay themselves open to close
scrutiny of their every word and deed to the extent to which
politicians do and should therefore be treated on an equal footing
with the latter when it comes to the criticism of their actions.
Moreover, civil servants must enjoy public confidence in
conditions free of undue perturbation if they are to be successful
in performing their tasks and it may therefore prove necessary to
protect them from offensive and abusive verbal attacks when on
duty.
(ii) Application of the aforementioned principles to the
instant case
54. Public prosecutors are civil servants whose task it is to
contribute to the proper administration of justice. In this
respect they form part of the judicial machinery in the broader
sense of this term. It is in the general interest that they, like
judicial officers, should enjoy public confidence. It may
therefore be necessary for the State to protect them from
accusations that are unfounded.
55. There is no doubt that in a democratic society individuals
are entitled to comment on and criticise the administration of
justice and the officials involved in it. However, such criticism
must not overstep certain limits. The Court has held that the
national authorities are in principle better placed to ensure,
within the margin of appreciation reserved to them, a fair balance
between the various interests at stake in similar cases.
56. In the present case the interference with the applicant's
freedom of expression resulted from the domestic courts' finding
that his statements in two letters of 6 December 1993 and 7 March
1994 had grossly insulted a public prosecutor without
justification. The Court's task is to examine whether a fair
balance was struck between the competing rights and interests: the
applicant's right to freedom of expression on the one hand and the
public prosecutor's right to have his personal rights protected on
the other hand. In particular, when assessing the necessity of the
impugned measure, the Court must determine whether or not the
domestic courts overstepped their margin of appreciation when
convicting the applicant.
57. While the applicant's statements in respect of the
professional and personal qualities of the public prosecutor
concerned could be considered as value judgments which are not
susceptible of proof, the Court notes that the above-mentioned
letters also contained accusations of unlawful and abusive conduct
by the latter. Thus the applicant alleged, in particular, that the
public prosecutor had unlawfully refused to uphold his criminal
complaint, had abused his powers and had in that context been
involved in bribery and unlawful tapping of the applicant's
telephone. Those allegations are, in the Court's view, statements
of fact which the domestic courts rightly requested the applicant
to support by relevant evidence.
58. However, the domestic courts found, after having examined
all the available evidence, that the applicant's above statements
of fact were unsubstantiated. There is no information before the
Court which would indicate that this finding was contrary to the
facts of the case or otherwise arbitrary. The courts dealing with
the case duly examined the circumstances in which the insulting
statements had been made and whether they could be justified, for
example by the conduct of the public prosecutor in question. The
Court is satisfied that the reasons given by the domestic courts
in respect of the applicant's above-mentioned statements accusing
P. of misconduct and breaches of the law are sufficient and
relevant.
59. Those accusations were of a serious nature and were made
repeatedly. They were capable of insulting the public prosecutor,
of affecting him in the performance of his duties and also, in the
case of the letter sent to the General Prosecutor's Office, of
damaging his reputation.
60. Admittedly, the applicant's statements were aimed at
seeking redress before the relevant authorities for the actions of
P. which he considered wrong or unlawful. In this respect the
Court notes, however, that the applicant was not prevented from
using appropriate means to seek such redress (see paragraphs 28
and 34 above and also Tammer v. Estonia, No. 41205/98, з 67,
6.2.2001, with further reference).
61. Since the relevant parts of the letters were also published
in a newspaper, it is conceivable that they opened a possibility
for a public debate. In this context the Court must take into
consideration that the newspaper article in question was written
by a third person and that the domestic courts did not rely on
that article when convicting the applicant. However, the harm
caused to the public prosecutor concerned by the statements of
fact, which the applicant could not prove to have been truthful,
must have been exacerbated to a certain extent by the publication
of the letters, to which the applicant had after all contributed
by providing the author with the relevant documents (see paragraph
22 above).
62. As to the applicant's argument that the interference in
question was disproportionate in that, in particular, his trading
licence was withdrawn following his conviction, the Court notes
that on 4 June 1997 the {Kosice} Regional Court quashed the
relevant administrative decisions as having no legal grounds.
Furthermore, in its decision of 8 January 2002 on the
admissibility of the present application the Court dismissed the
applicant's complaint under Article 8 of the Convention in this
respect, noting that the applicant had not shown that he had
suffered any damage as a result of the decisions to revoke his
trading licence and that, in any event, it had been open to him to
claim compensation in this respect under the State Liability Act
of 1969.
63. Although the sanction imposed on the applicant - four
months' imprisonment suspended for a probationary period of one
year - is not insignificant in itself, the Court notes that it is
situated in the lower part of the applicable scale.
64. In view of the above considerations and bearing in mind
that a certain margin of appreciation is left to the national
authorities in such matters, the Court finds that the interference
complained of was not disproportionate to the legitimate aim
pursued and can be regarded as "necessary" within the meaning of
Article 10 з 2 of the Convention.
65. There has consequently been no breach of Article 10 of the
Convention.
FOR THESE REASONS, THE COURT
Holds by five votes to two that there has been no violation of
Article 10 of the Convention.
Done in English, and notified in writing on 11 March 2003,
pursuant to Rule 77 зз 2 and 3 of the Rules of Court.
Nicolas BRATZA
President
Michael O'BOYLE
Registrar
In accordance with Article 45 з 2 of the Convention and Rule 74
з 2 of the Rules of Court, the following dissenting opinion of Sir
Nicolas Bratza, joined by Mr Maruste, is annexed to this judgment.
N.B.
M.O'B.
DISSENTING OPINION OF JUDGE SIR NICOLAS BRATZA
JOINED BY JUDGE MARUSTE
We are unable to share the view of the majority of the Chamber
that the applicant's rights under Article 10 of the Convention
were not violated in the present case. In our view, the
prosecution of the applicant and the imposition on him of a
suspended sentence of imprisonment for insulting a public
prosecutor, P., was neither a response to a pressing social need
nor proportionate to any legitimate aim served.
Like the majority of the Chamber, we accept that the impugned
statements were of a serious nature, accusing P., as they did, of
an abuse of his powers as a prosecutor and going as far as to
impute to P. the acceptance of a bribe. We accept, too, the
finding of the domestic courts that the accusations had not been
proved by the applicant to be true and that they were insulting of
P.
However, unlike the majority of the Chamber, we attach central,
if not decisive, importance to the fact that the impugned
statements which were the subject of the prosecution were not made
to the media or otherwise published by the applicant to the
outside world but were contained in two letters, the first
addressed personally to P. himself and the second, to the General
Prosecutor, in his capacity as P.'s ultimate hierarchical
superior.
The Court has in several cases observed (see, in particular,
Janowski v. Poland [GC], No. 25716/94, ECHR 1999-I; Nikula v.
Finland, No.31611/96, 21 March 2002) that it may be necessary to
protect public servants, including prosecutors, from offensive,
abusive and defamatory attacks, which are calculated to affect
them in the performance of their duties and to damage public
confidence in them and the office they hold. However, these cases
have all concerned written or verbal attacks made in public and
not, as in the present case, those made in private correspondence
to the public servant concerned, where the same considerations do
not appear to us to apply. Not only are the limits of acceptable
criticism of a public servant wider than in relation to private
individuals, but public servants must be prepared to tolerate such
criticism, where it is personally addressed to them in private
correspondence, even where such criticism is expressed in abusive,
strong or intemperate terms and even where it consists of serious
and unfounded allegations. Where as here the allegations are
contained in a personal letter addressed to the public servant in
question, it is only in the most exceptional circumstances that
resort to criminal proceedings can be justified in terms of
Article 10 of the Convention. We can find no such special
circumstances in the present case.
The same is true of the statements contained in the letter to
the General Prosecutor. As the hierarchical superior of P., the
General Prosecutor was in our view the appropriate authority to
receive complaints about the manner in which P. had carried out
his public functions and in particular to investigate, as the
applicant had requested him to do, whether the offence of bribery
had been committed. Private citizens must remain in principle free
to make complaints against public officials to their hierarchical
superiors without the risk of facing prosecution for defamation or
insult, even where such complaints amount to allegations of a
criminal offence and even where such allegations prove on
examination to be groundless.
It is true that in the present case the contents of the two
letters reached the public domain when they were substantially
reproduced in an article written by a third person relating
details of the applicant's case. It is true, too, that the
applicant admitted that he had provided the author of the article
with the relevant documents. However, this is in our view of no
significance in the particular circumstances of the present case.
The charge of insulting P. was lodged against the applicant in
June 1994, prior to the publication of the article, and related
exclusively to the applicant's letters of 6 December 1993 and 7
March 1994. Moreover, at no stage during the criminal proceedings
against the applicant in the District or Regional Court was any
reliance placed on the fact that the allegations had been given
wider publicity through the article nor was any reference made to
the publication of the allegations in the judgments of either
court, the applicant's conviction and the sentence imposed on him
being based solely on the two letters which he had written.
In our view, there was in these circumstances an unjustified
interference with the applicant's freedom of expression.
|
