Право
Навигация

 

Реклама




 

 

Ресурсы в тему

 

Реклама

Секс все чаще заменяет квартплату

Новости законодательства Беларуси

 

СНГ Бизнес - Деловой Портал. Каталог. Новости

 

Рейтинг@Mail.ru


Законодательство Российской Федерации

Архив (обновление)

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА ОТ 13.02.2003 ДЕЛО "ОДИЕВР (ODIEVRE) ПРОТИВ ФРАНЦИИ" [РУС., АНГЛ.]

(по состоянию на 20 октября 2006 года)

<<< Назад


                                           [неофициальный перевод] <*>
   
                  ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
                                   
             ДЕЛО "ОДИЕВР ({ODIEVRE}) <**> ПРОТИВ ФРАНЦИИ"
                          (Жалоба N 42326/98)
                                   
                          ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
                                   
                   (Страсбург, 13 февраля 2003 года)
   
       По  делу  "Одиевр  против Франции" Европейский  суд  по  правам
   человека, заседая Большой палатой в составе:
   ---------------------------------
       <*> Перевод Берестнева Ю.Ю.
       <**>  Здесь  и  далее  по  тексту слова на  национальном  языке
   набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
   
       Л. Вильдхабера, Председателя,
       Х.Л. Розакиса,
       Ж.-П. Коста,
       Г. Ресса,
       сэра Николаса Братца,
       Дж. Бонелло,
       Л. Лукайдеса,
       П. Куриса,
       И. Кабрала Баретто,
       Ф. Тюлькенс,
       К. Юнгвирта,
       К. Пеллонпяя,
       Х.-С. Грев,
       С. Ботучаровой,
       М. Угрехелидзе,
       С. Павловского,
       Л. Гарлицки, судей,
       а  также  при  участии  П.Дж. Махони, секретаря-канцлера  Суда,
   заседая 9 октября 2002 и 15 января 2003,
       вынес 15 января 2003 следующее Постановление:
   
                               ПРОЦЕДУРА
   
       1.  Дело  было инициировано жалобой (N 42326/98),  поданной  12
   марта  1998  г.  в  Европейскую комиссию по правам человека  против
   Французской Республики гражданкой Франции Паскаль Одиевр  (далее  -
   заявитель)   в   соответствии  с  бывшей  статьей  25   Европейской
   конвенции о защите прав человека и основных свобод.
       2.  Интересы  заявителя,  которой была  предоставлена  правовая
   помощь,   в   Европейском  суде  представлял  Д.   Мендельсон   (D.
   Mendelsohn),  член  парижской коллегии  адвокатов.  Власти  Франции
   были  представлены  своим Уполномоченным при  Европейском  суде  по
   правам   человека  Р.  Абрахамом  (R.  Abraham),  главой  Правового
   департамента Министерства иностранных дел Франции.
       3.  Заявитель ссылался на то, что факт сокрытия ее рождения  и,
   как  следствие  этого, невозможность определить свое происхождение,
   явился  нарушением ее прав, гарантированных статьей 8 Конвенции,  а
   также дискриминацией, противоречащей статье 14 Конвенции.
       4.  Жалоба  была передана в Европейский суд 1 ноября  1998  г.,
   когда  вступил в силу Протокол N 11 к Конвенции (пункт 2  статьи  5
   Протокола N 11 к Конвенции).
       5.  Жалоба  была  передана в производство Третьей  секции  Суда
   (пункт  1 правила 52 Регламента). 16 октября 2001 г. после слушания
   по  вопросу о приемлемости жалобы и по ее существу (пункт 4 правила
   54),  она  была объявлена приемлемой Палатой этой секции в составе:
   председателя  Палаты  Л.  Лукайдеса, Ж.-П.  Коста,  П.  Куриса,  Ф.
   Тюлькенс,  К.  Юнгвирта,  Х.-С. Грев, М.  Угрехелидзе,  а  также  с
   участием  секретаря Секции Суда С. Долле. 24 июня  2002  г.  Палата
   передала  свои  правомочия Большой палате, ни  одна  из  сторон  не
   возражала  против этой передачи (статья 30 Конвенции и  правило  72
   Регламента).
       6.  Состав  Большой  палаты  был  определен  в  соответствии  с
   положениями  пунктов  2  и  3  статьи 27  Конвенции  и  правила  24
   Регламента Суда.
       7.  Как  заявитель,  так  и  власти  Франции  представили  свои
   замечания по существу жалобы.
       8.  Слушанья  проходили  в открытом заседании  во  Дворце  прав
   человека в Страсбурге 9 октября 2002 г. (пункт 3 правила 59).
       В Европейский суд явились:
       a) от властей Франции:
       Ф.   Алабрюн   (F.   Alabrune),  заместитель  главы   правового
   департамента  Министерства иностранных дел Франции,  Уполномоченный
   Франции при Европейском суде по правам человека,
       Л.  Деле  (L. Delaye), сотрудник (magistrat) Отдела  по  правам
   человека  при  Правовом департаменте Министерства  иностранных  дел
   Франции,
       С.  д'Юрсо  (C.  D'Urso),  сотрудник  (magistrat)  Департамента
   европейских    и    международных   дел,   глава   Управления    по
   институциональным, правовым и спорным вопросам,
       С.  Бриан  (C.  Briand),  старший  атташе  по  административным
   вопросам   Департамента   по   социальным   вопросам   Министерства
   занятости населения и солидарности,
       М.-С.  ле  Бурсико (M.-C. Le Boursicot), Генеральный  секретарь
   Национального  совета по доступу к информации о происхождении  лиц,
   советники;
       b) от заявителя:
       Д. Мендельсон, член парижской коллегии адвокатов, адвокат,
       О. Руа (O. Roy), преподаватель университета Парижа X, советник.
       Заявитель также участвовал в судебном разбирательстве.
       Европейский   суд  заслушал  выступления  Д.  Мендельсона,   Ф.
   Алабрюна и О. Руа, а также их ответы на вопросы судей.
   
                                 ФАКТЫ
                                   
                        I. Обстоятельства дела
   
       9. Заявитель - гражданка Франции, проживает в г. Париже.
       10.  Она  родилась  в 14-ом административном округе  Парижа  23
   марта  1965  г.  Мать заявителя ходатайствовала  о  сокрытии  факта
   рождения  и  заполнила соответствующие документы в Департаменте  по
   социальным  вопросам  и  вопросам здравоохранения,  отказавшись  от
   нее, подписав следующее письмо:
       "Я отказываюсь от своего ребенка Берты Паскаль (Berthe Pascal).
   Я  подтверждаю, что проинформирована, о том, что через месяц  отказ
   становится  необратимым  и что за властями  остается  право  отдать
   ребенка на удочерение.
       Я отказываюсь от предложенной мне помощи.
       Я ходатайствую о сокрытии факта рождения.
       Я  подтверждаю, что получила документ, содержащий информацию об
   отказе.
       Париж, 24.5. [удалено]... Берта".
       11.  Заявитель была помещена в учреждение по охране детства при
   Управлении   по  социальным  вопросам  и  вопросам  здравоохранения
   (Direction   de   l'action  sanitaire  et   sociale   -   DASS)   и
   зарегистрирована  1 июля 1965 г. под номером 280326,  находясь  под
   опекой  департамента Сены (Seine). Позднее был составлен  ордер  об
   удочерении  от  10  января 1969 г. в пользу  супругов  Одиевр,  чью
   фамилию  заявитель и носит сейчас. Резолютивная часть постановления
   Суда  большой  инстанции, устанавливающего ее удочерение,  содержит
   следующее:
       "...  Для вынесения резолютивной части решения суда необходимо,
   чтобы  она  была  установленным  образом  и  в  определенное  время
   зарегистрирована... в реестре о рождении, смерти и  бракосочетании;
   регистрация   осуществляется   в   здании   муниципалитета   14-ого
   административного округа Парижа;
       Данная  регистрация  будет  служить свидетельством  о  рождении
   ребенка;
       Оригинальное   свидетельство  о  рождении  и  свидетельство   о
   рождении,  составленное в соответствии со статьей 58,  должны  быть
   по  приказу  прокурора  отмечены на обороте словом  "удочерение"  и
   считаться потерявшими законную силу".
       12.  В декабре 1990 года заявитель ознакомилась со своим личным
   делом,  как  человек, ранее находившийся под опекой  учреждения  по
   охране  детства  при  департаменте Сены, а  также  смогла  получить
   неидентифицирующие сведения о ее настоящей фамилии:
       "Официальные сведения о ребенке, помещенном в частную  больницу
   Св. Винсента де Поля, КОНФИДЕНЦИАЛЬНО
       Дата помещения [дата удалена]
       Детальное изложение причин помещения ребенка (если ребенок  был
   или  может  быть  отпущен,  необходимо  предоставить  исчерпывающие
   сведения   о   внешнем   виде,  психическом  состоянии,   здоровье,
   социальном положении и о роде занятий его матери, а если  возможно,
   то  и  отца;  подобные сведения необходимы властям для установления
   наиболее благоприятного места для размещения ребенка).
       Условия отказа: родители прожили совместно семь лет. У них было
   двое  детей:  старший, которому исполнился 1 год  и  9  месяцев,  и
   Паскаль,  от  которых мать отказалась и поместила под  нашу  опеку.
   Они  воспитывались  в  течение двух лет  женщиной,  которая  теперь
   подлежит  высылке.  Отец - гражданин Испании, работает  художником-
   декоратором.   Его   ежемесячная   заработная   плата    составляет
   приблизительно  1200  франков. Он состоит в браке  и  у  него  есть
   законная  дочь,  которая воспитывается матерью.  По  словам  матери
   Паскаль, ее супруг отказывается иметь какие-либо связи с Паскаль  и
   говорит,  что  не  может принять на себя бремя ее  содержания.  Она
   (Берт)  не  выражает собственного мнения и соглашается  с  желанием
   своего супруга. Она не навещала свою дочь в больнице, заявляя,  что
   не  желает  быть  с  ней  связанной. Она не  видела  свою  дочь  до
   сегодняшнего дня и относилась к их раздельному проживанию с  полным
   безразличием.  Берт  не  работает и занимается  воспитанием  своего
   сына и ребенка домовладелицы.
       Было заявлено ходатайство о сокрытии факта рождения.
       Описание  матери:  рост  -  1,63  м,  худощавого  телосложения,
   правильные  черты  лица, цвет кожи - белый, ярко накрашенные  карие
   глаза,     длинные     густые    волосы,     состояние     здоровья
   удовлетворительное, очень ограниченный интеллект.
       Описание  отца:  рост средний, блондин, глаза карие,  состояние
   здоровья удовлетворительное, здравомыслящий.
       Паскаль  была  рождена на 7 недель раньше  необходимого  срока,
   весила 1 кг 770 граммов. В настоящее время ее вес составляет  3  кг
   100   граммов.   Ее  нахождение  в  инкубаторе...   проходило   без
   осложнений.  Теперь  она  достигла  определенного  возраста  и   не
   обладает  никакими неврологическими или органическими отклонениями.
   Сведения,   содержащиеся  в  медицинском  заключении,  переданы   в
   лечебное учреждение.
       25 мая... Заявка о выдаче свидетельства о рождении
       14 июня... Свидетельство выдано
       18 июня... Предложение о регистрации по категории A".
       13.  27  января  1998  г. заявитель обратилась  в  Суд  большой
   инстанции  г. Парижа с ходатайством о выдаче ей ордера на получение
   сведений   о  ее  рождении  и  о  разрешении  делать  копии   любых
   документов,  свидетельств  о  рождении,  бракосочетании  и  смерти,
   документов,  подтверждающих гражданское состояние, а  также  делать
   копии  полных свидетельств о рождении. Она объяснила суду,  что  ей
   известно, что ее настоящие родители родили сына в 1963 году  и  еще
   двух сыновей после 1965 года; она также заявила, что Управление  по
   социальным  вопросам и вопросам здравоохранения (DASS) отказало  ей
   в  выдаче  какой-либо информации, касающейся гражданского состояния
   ее  родных братьев, на том основании, что выдача подобных  сведений
   нарушает  принцип конфиденциальности, и что, хотя  она  и  знала  о
   существовании своих родных братьев, ей необходимо получить ордер  о
   выдаче ей сведений о ее рождении.
       14.  2 февраля 1998 г. секретарь суда вернул дело представителю
   заявителя со следующим объяснительным письмом:
       "После   рассмотрения  Вашего  дела  заместителем  председателя
   Первого  отделения  Б.  (B.),  выяснилось,  что  заявителю  следует
   обратиться  в  административный суд,  чтобы  получить,  если  такое
   возможно,  ордер,  требующий от властей  раскрытия  сведений,  хотя
   такой ордер и будет противоречить Закону от 8 января 1993 г.".
   
             II. Применимое национальное законодательство
                    и правоприменительная практика
   
        A. Краткая историческая справка об анонимных рождениях
                             и их развитии
   
       15.  Правило  mater  semper certa est  не  нашло  отражения  во
   французском  праве. Во Франции существует другая  старая  традиция,
   которая  позволяет  отказаться  от новорожденного  в  установленном
   порядке.   Подобная  практика  прослеживается  со  времен   Святого
   Венсена   де   Поля   (Saint  Vincent  de   Paul),   который   ввел
   использование  круга,  в  виде  вращающегося  механизма  с  детской
   кроваткой,   установленного  в  стене  приюта.  Мать  должна   была
   положить  ребенка в кровать и позвонить в звонок. По этому  сигналу
   кто-нибудь  с  другой стороны стены поворачивал этот  круг  и  брал
   ребенка.  Целью  Святого  Венсена  Де  Поля,  учредившего  Дом  для
   найденных  детей (Oeuvre des Enfants {trouves}) в 1638  году,  было
   предупредить детоубийство, аборты и оставление детей перед  дверями
   церкви.
       Революция   принесла  изменения,  проведя  реформу,   сделавшую
   возможным  оказание  медицинской помощи  будущим  матерям,  которые
   хотели  отказаться  от ребенка анонимно. В 1793  году  в  Конвенцию
   было внесено следующее положение:
       "Государство должно понести все затраты на роды и обеспечить ее
   нахождение  в  лечебном учреждении до полного  выздоровления  после
   родов.   Любые  сведения  о  ней  должны  содержаться   в   строгой
   секретности".
       Система оставления ребенка на круге была отменена законом от 27
   июня  1904  г.,  который  установил систему "открытого  учреждения"
   (bureau  ouvert) (учреждение, которое было открыто и днем и  ночью,
   так  что мать могла оставить там своего ребенка тайно, не раскрывая
   себя;  в  то  же  время она могла получить сведения о  последствиях
   оставления  ребенка и об оказанной ему помощи). Традиция содействия
   анонимным рождениям привела к тому, что Правительство Виши  приняло
   Законодательный  декрет от 2 сентября 1941 г.  о  защите  рождения.
   Этот   Декрет   позволял  матерям  рожать   анонимно   и   получать
   медицинскую помощь до и после родов в любой общественной  больнице,
   которая  могла бы предоставить такую помощь в необходимых пределах.
   Это   положение   было  отменено  и  впоследствии  заново   введено
   декретами  от  29 ноября 1953 г. и от 7 января 1959 г.,  потом  оно
   было  изменено  в 1986 году и стало статьей 47 Кодекса  о  семье  и
   социальной  помощи,  а затем статьей L. 222-6  Кодекса  о  семье  и
   социальном статусе:
       "Расходы  на жилье и роды женщины, помещенной в государственное
   учреждение,  которая  ходатайствует  о  сохранении  ее  личности  в
   секрете,  должны быть возложены на учреждение по охране  детства  в
   том департаменте, где находится главный офис этого учреждения.
       По  запросу  или  согласию этого органа  женщине,  указанной  в
   первом  абзаце, должна быть оказана психологическая помощь  и  даны
   практические  рекомендации  специалистами  учреждения   по   охране
   детства.
       Пункт  1  должен  применяться  без  обязательного  установления
   личности  и  без  проведения  расследования  с  целью  установления
   личности.
       Если имя отца или матери ребенка было внесено в свидетельство о
   рождении,  выданном  в  период времени, указанном  в  статье  55  и
   следующих   Гражданского   кодекса,  то   учреждение   не   обязано
   оплачивать расходы на жилье и роды".
       Система анонимного рождения была включена в Закон N 93-22 от  8
   января  1993 г. о внесении поправок в Гражданский кодекс в части  о
   гражданском  состоянии,  о  семье и  правах  ребенка,  а  также  об
   установлении  должности судьи по семейным делам, который  установил
   новые  положения, касающиеся анонимного отказа от  ребенка.  Прежде
   всего,  рождение  ребенка тайно, влияло на установление  отцовства,
   таким  образом, статьи 341 и 341-1 Гражданского кодекса  установили
   запрещение   для   защиты  ссылаться  на   какие-либо   факты   при
   установлении  материнства:  поскольку в  юридическом  смысле  слова
   матери не было:
       "Иск   об   установлении  материнства  может   быть   подан   в
   соответствии  со  статьей  341-1.  Ребенок,  подающий  иск,  должен
   доказать,  что  он  действительно является ребенком  предполагаемой
   матери.  Это  может быть доказано только на основании презумпций  и
   существенных доказательствах.
       При  рождении мать может ходатайствовать о сохранении в секрете
   ее помещения в больницу и ее личности".
       В  дополнение  к статье L. 222-6 Кодекса о семье  и  социальном
   статусе,  установившей  процедуру анонимного  и  тайного  рождения,
   которая    известна   как   "рождение   не   установленным    лицом
   (accouchement   sous   X)"   и  в  части   установления   отцовства
   регулируется  выше  упомянутыми статьями 341 и  341-1  Гражданского
   кодекса,   сведения  о  происхождении  ребенка  также  могут   быть
   конфиденциальными  в  соответствии  с  другими  положениями.   Если
   ребенку   менее  одного  года,  родители  могут  передать   его   в
   учреждение  по охране детства и заявить о сохранении в  секрете  их
   личности  (бывшая статья 62-4 Кодекса о семье и социальной  помощи,
   которая  позже  стала  статьей  L  224-5,  4  Кодекса  о  семье   и
   социальном  статусе).  Отцовство, указанное  в  актах  гражданского
   состояния,   отменяется  и  выдается  фиктивное   свидетельство   о
   рождении,   известное  как  временное  свидетельство   гражданского
   состояния.
       16.   Со   времени  принятия  закона  1993  года  в   некоторых
   официальных  заявлениях высказывалась необходимость  реформирования
   системы анонимного рождения.
       Еще   в  1990  году  доклад  Государственного  Совета  (Conseil
   {d'Etat})   "Статус   и   защита  ребенка",  предложил   установить
   посреднический   орган:  "Совет  по  установлению   происхождения",
   который  бы помогал заинтересованным людям обмениваться информацией
   и  общаться при наличии их согласия. Государственный Совет придавал
   особое  значение получению согласия перед раскрытием  происхождения
   ребенка.  В связи с этим указывалось на трудности, возникающие  при
   поиске   родителя   ("эта   задача   является   трудноосуществимой,
   поскольку  административные органы действуют  на  основании  разных
   порядков,  в  отношении  тайны  происхождения.  В  таких   условиях
   невозможно установить никакой способ поиска родственников.  Тем  не
   менее,   на   практике   есть  возможность  получить   определенные
   сведения,  которые  можно использовать. Однако  их  возможно  будет
   использовать  только  при наличии определенной,  четкой  и  простой
   процедуры   собирания  и  хранения  конфиденциальной  информации");
   также  отмечается, что профессиональные обязательства по сохранению
   тайны    являются    серьезным   препятствием   при    установлении
   происхождения.   По   этой   причине   предлагается    определенный
   компромисс,   при  котором  должностные  лица  пренебрегут   своими
   обязанностями  по сохранению конфиденциальности,  если  они  сочтут
   такое  пренебрежение  необходимым  для  установления  происхождения
   семьи.  В двух словах, Государственный совет предложил предоставить
   детям  ограниченное  право  на доступ к информации  об  их  предках
   посредством   специально   созданной   структуры,   которая   будет
   ответственна  за  установление желаний  родителей  и  содействие  в
   психологическом сближении сторон.
       В 1995 году Матей ({Mattei}) в своем докладе "Дети отсюда, дети
   отовсюду  -  усыновление без границ" (Children from here,  children
   from   elsewhere   -  adoption  without  borders)   высказался   за
   сохранение  существующей  системы  тайного  рождения  и   предложил
   собирать неидентифицирующие сведения.
       В    докладе    парламентской   следственной    комиссии    под
   председательством  Лорена Фабиуса (Laurent  Fabius)  "Права  детей,
   новая   отрасль,  подлежащая  освоению"  (Rights  of   the   child,
   uncharted  territory),  который был опубликован  12  мая  1998  г.,
   предлагалось   реформирование  системы   анонимного   рождения   на
   следующих основаниях:
       "Существует возможность предоставления сведений о биологическом
   отце    ребенка,    хранящихся   в   государственном    учреждении.
   Конфиденциальные   сведения   могут   быть   раскрыты   во    время
   несовершеннолетия  ребенка  по  совместному  заявлению  его  и  его
   матери.  Право  делать подобные заявления зависит от дееспособности
   детей,  а  также  от их минимального возраста. Данное  право  может
   осуществлять  только ребенок непосредственно,  а  не  через  своего
   законного  представителя.  Как только  ребенок  достигает  возраста
   восемнадцати   лет,   эти   сведения  перестают   быть   для   него
   конфиденциальными    по    его   запросу,    о    чем    необходимо
   проинформировать  мать. В любом случае, раскрытие  конфиденциальной
   информации   не  может  повлиять  на  уже  приобретенные   ребенком
   родственные связи...
       Подобная система может быть установлена для анонимного рождения
   и  тайного  отказа  от  ребенка, а впоследствии  может  быть  также
   распространена  на  детей, появившихся после  оказания  медицинской
   помощи  при  рождении,  если законодательные  органы  сочтут  такую
   систему подходящей".
       В  докладе  Ирен  Тери  ({Irene Thery})  "Двое,  усыновление  и
   родительство  сегодня  -  вызов,  брошенный  закону  изменениями  в
   семейной  и личной жизни" (Couples, filiation and parenthood  today
   -  the challenges posed to the law by changes in family and private
   life),  который был представлен на рассмотрение министру юстиции  и
   министру   труда   14   мая   1998  г.,   высказывалось   следующее
   предложение:
       "Ввиду  чрезвычайно  серьезных последствий анонимных  рождений,
   которые  лишают  ребенка  как  отцовства,  так  и  материнства,  мы
   предлагаем  отменить статью 341-1 Гражданского кодекса. Предложение
   ребенка  на  усыновление  по  его воле и  под  его  ответственность
   кажется более гармоничным и менее болезненным для ребенка".
       Доклад профессора Франсуазы Декювер-Дефосе ({Francoise Dekeuwer-
   Defossez})    под   названием   "Модернизация   семейного    права:
   предложения по адаптации законодательства к современным  реалиям  и
   ожиданиям" (Modernising family law: proposals for a law adapted  to
   the   realities  and  aspirations  of  our  times),   который   был
   представлен  министру  юстиции  14  сентября  1999  г.,  предлагает
   возобновить  дебаты о легитимности секретности. В нем  предлагается
   сохранить   систему  анонимного  рождения,  отменить  статью   62-4
   Кодекса  о  семье  и  социальной помощи и одобряется  могущее  быть
   отмененным право матери родить скрытно, которое осуществляется  при
   помощи,   например,  создания  органа  или  назначения  специальных
   служащих,  которые будут отвечать за сохранение  в  тайне  личности
   матери,  если  она выразит желание об этом, и которые  также  будут
   играть роль посредников.
   
                B. Закон N 2002-93 от 22 января 2002 г.
              о доступе усыновленных и удочеренных детей
             и детей, находящихся под опекой государства,
                   к информации об их происхождении
   
       17.  Этот  нормативный акт является последней  стадией  в  выше
   описанном  процессе  реформирования. Он  не  затрагивает  вопрос  о
   праве   на   анонимное  рождение,  и  позволяет  раскрыть  подобную
   информацию  при  наличии обоюдного согласия матери  и  ребенка.  Он
   отменяет  право  родителей  ходатайствовать  о  конфиденциальности,
   предусмотренное  статьей  L  224-5 Кодекса  о  семье  и  социальном
   статусе. Основные положения Закона регулируют следующее:
   
                               Статья 1
   
       "Нижеприведенную главу VII следует включить в часть IV книги  I
   Кодекса о семье и социальном статусе:
       ...  Национальный  совет  по  доступу  к  информации  о  личном
   происхождении
       Статья  L.  147-1 - Национальный совет, учрежденный под  эгидой
   министра   по   социальным  вопросам,  ответственен,  совместно   с
   департаментами    и   заморскими   административно-территориальными
   образованиями,  за  содействие  в доступе  к  информации  о  личном
   происхождении  в  соответствии с условиями, оговоренными  в  данной
   главе.
       Совет     должен    информировать    департаменты,    заморские
   административно-территориальные  образования,   а   также   органы,
   занимающиеся  усыновлением,  удочерением  о  процедуре   собирания,
   обмена  и сохранения информации, предусмотренной статьей L.  147-5,
   равно  как и об оказании содействия людям, желающим узнать о  своем
   происхождении,  о  своих  родных  родителях,  о  приемных   семьях,
   затронутых  их  поиском,  и  о приеме, и  о  сопровождении  женщин,
   пользующихся преимуществом в соответствии со статьей L. 222-6...
       В  Совет входят представитель от судебной власти, представитель
   от    административных   судов,   представитель    заинтересованных
   министерств,  представитель генерального совета, три  представителя
   ассоциации   по   защите  прав  женщин,  представитель   ассоциации
   приемных  семей,  представитель  общества  детей,  находящихся  под
   опекой  государства, представитель ассоциации по  борьбе  за  право
   знать  свое происхождение и два компетентных и опытных специалиста-
   медика, парамедика или социальных работника.
       Статья L. 147-2 - Национальный совет по доступу к информации  о
   происхождении получает:
       1.  Запросы  о предоставлении информации о происхождении  детей
   от:
       - самого ребенка, если он достиг совершеннолетия;
       -     законного     представителя    ребенка    либо     самого
   несовершеннолетнего  ребенка  при  наличии  согласия  на  это   его
   законного представителя;
       -  попечителя  ребенка, если он уже достиг совершеннолетия,  но
   находится под попечительством;
       - прямых потомков ребенка, если он сам скончался.
       2. Заявления от родной матери о разрешении раскрыть ее личность
   либо заявление от отца, разрешающее раскрыть его личность.
       3.  Заявления о раскрытии личности от предков, потомков или  от
   братьев и сестер.
       4.  Запросы родных матери и отца об информировании их о попытке
   ребенка найти их.
       Статья   L.   147-3  -  Запросы  о  доступе  к   информации   о
   происхождении  должны подаваться в письменной форме в  Национальный
   совет   по   доступу  к  информации  о  личном  происхождении   или
   председателю  Совета  департамента;  подобные  запросы  могут  быть
   поданы в любое время любым способом.
       Родной   отец  или  родная  мать  явно  заявив  об  отказе   от
   конфиденциальности  и  предки, потомки и братья  и  сестры  родного
   отца  или  матери, объявившие свою личность, должны быть поставлены
   в  известность  о  том,  что о таком заявлении  не  будет  сообщено
   заинтересованному лицу до тех пор, пока оно само не сделает  запрос
   о выдаче информации о его происхождении.
       Статья  L.  147-4  -  Национальный совет передает  председателю
   Совета  департамента  копии всех полученных  запросов  и  заявлений
   согласно статье L. 147-2.
       Статья  L.  147-5  -  С целью удовлетворения поданных  запросов
   Национальный  совет  собирает  копии доказательств,  относящихся  к
   личности:
       1)   женщины,  ходатайствовавшей  о  сохранении  в  секрете  ее
   личности,  факта  ее обращения в лечебное учреждение  для  оказания
   помощи  при родах, а также, если такое возможно, о лице,  названном
   ею отцом ребенка;
       2)   любого  лица  или  нескольких  лиц,  ходатайствовавших   о
   сохранении в секрете их личности при передаче их ребенка под  опеку
   государства   либо  при  усыновлении  ребенка   в   учреждении   по
   усыновлению;
       3)  родителей  ребенка, чьи имена не были сказаны  регистратору
   рождения,  смерти,  вступления в брак при  выдаче  свидетельства  о
   рождении.
       Лечебные  учреждения, службы департаментов и зарегистрированные
   учреждения   по   усыновлению  должны  предоставлять   по   запросу
   Национальному  совету  копии свидетельств, относящихся  к  личности
   выше  упомянутых  лиц,  а  также  предоставлять  любую  информацию,
   которая  не  нарушает принцип конфиденциальности в части  состояния
   здоровья  родной  матери  и родного отца, происхождения  ребенка  и
   причин  и  условий, по которым ребенок был помещен в учреждение  по
   охране детства или в зарегистрированное учреждение по усыновлению.
       С  целью исполнения запросов, поданных в Национальный совет, он
   должен   истребовать   из  Центрального  органа   по   усыновлению,
   Международной    миссии   по   вопросам    усыновления    или    из
   зарегистрированных  учреждений  по  усыновлению  любую  информацию,
   которую  они могут получить от властей страны происхождения ребенка
   в дополнение к первоначально полученным сведениям.
       Статья  L.  147-6  -  После  удостоверения  в  действительности
   запроса  Национальный совет предоставляет лицам, указанным  в  выше
   упомянутом  пункте  1 статьи L. 147-2, сведения о  личности  родной
   матери:
       -   если   у   него  есть  заявление  матери   об   отказе   от
   конфиденциальности;
       -  если  пожелания матери были удостоверены и она  не  выразила
   желания сохранения ее личности в секрете;
       -  если  один  из его членов или лицо, назначенное им,  получит
   согласие матери, но без вмешательства в ее личную жизнь;
       -  в  случае смерти матери, если она не выразила возражения  по
   запросу  о  сведениях о происхождении ребенка. В  подобных  случаях
   один  из  членов  Национального совета, либо лицо, назначенное  им,
   извещает семью матери и предлагает свое содействие.
       -  если  родная мать ясно выразила свое согласие  на  раскрытие
   своей  личности, либо скончалась, не запретив раскрыть ее  личность
   после  смерти, Национальный совет по запросу ребенка  на  доступ  к
   информации  о  его  происхождении  раскрывает  ему  личности   лиц,
   указанных  в  пункте  3  статьи  L.  147-2...  [подобное  положение
   действует и в отношении родного отца].
       -  Национальный совет предоставляет лицам, указанным в пункте 1
   статьи  L.  147-2  любую  информацию,  кроме  сведений,  касающихся
   личности   родного   отца  и  родной  матери,   полученную   членом
   Национального  совета  или  лицом,  назначенным  им,  из  лечебного
   учреждения,  служб  департамента и органов, указанных  в  пункте  5
   статьи  L. 147-5 либо от родного отца и родной матери, не вторгаясь
   в личную жизнь.
       Статья  L. 147-7 - Доступ лица к информации о его происхождении
   не  влияет на его гражданское состояние и происхождение.  Он  также
   не образует никакого права и не накладывает никакой обязанности.
       Статья   L.   147-8   -  Прокурор  предоставляет   по   запросу
   Национальному   совету  сведения,  содержащиеся  в   первоначальном
   свидетельстве  о  рождении,  если  такое  свидетельство   считается
   потерявшим   законную   силу   в  соответствии   со   статьей   354
   Гражданского кодекса...".
   
                               Статья 2
   
       "I.  -  Ниже  приведенный пункт необходимо  включить  в  начало
   статьи L. 222-6 Кодекса о семье и социальном статусе:
       "Любая   женщина,  которая,  родив  ребенка,  просит   лечебное
   учреждение  о  сохранении  в  секрете  факта  ее  обращения  и   ее
   личности,  должна  быть  предупреждена о  юридических  последствиях
   такого  ходатайства  и  о  важности  знать  свое  происхождение   и
   историю.  Ей должно быть предложено, если она согласится,  оставить
   сведения  о ее здоровье и здоровье отца, о происхождении ребенка  и
   обстоятельствах  рождения,  а  также  сведения  о  ее  личности   в
   запечатанном  конверте.  Она  также  должна  быть  предупреждена  о
   возможности в любое время отказаться от конфиденциальности и что  в
   противном  случае  ее  личность  может  быть  раскрыта  только  при
   наличии  условий,  указанных в статье L. 147-6.  Также  она  должна
   знать,  что  она  может  в  любое время  указать  свою  личность  в
   запечатанном конверте и сделать добавления к информации,  указанной
   при  рождении.  Имя  ребенка и указание на то, что  оно  было  дано
   матерью,  пол  ребенка, равно как и дата, место  и  время  рождения
   должны  быть указанны на внешней стороне конверта. Эти формальности
   должны  быть  выполнены лицами, указанными в статье L.  223-7,  чьи
   кандидатуры  предлагает  главный  врач  лечебного  учреждения.  При
   отсутствии  таких лиц сам главный врач отвечает за исполнение  этих
   формальностей".
   
                               Статья 3
   
       "II. - Статья L. 223-7 данного Кодекса должна быть представлена
   в следующей редакции:
       "Статья L. 223-7 - В целях применения статьи L. 222-6 в  каждом
   департаменте  председатель Совета департамента назначает  не  менее
   двух  членов из числа служащих Совета, ответственных за поддержание
   связи  с  Национальным  советом по доступу к  информации  о  личном
   происхождении,   за   соглашения  без   промедления   об   оказании
   психологической  консультации  и  дачу  практического  совета,   на
   которые   женщина   имеет   право,  за   получение   при   рождении
   запечатанного конверта, предусмотренного пунктом первым  статьи  L.
   222-6,  за обеспечение матери сведениями, предусмотренными  статьей
   L.  224-5  и  за собирание информации о состоянии здоровья  родного
   отца  и  родной  матери,  о происхождении  ребенка  и  об  условиях
   помещения   ребенка  в  учреждение  по  охране   детства   либо   в
   зарегистрированное   учреждение   по   усыновлению.    Они    также
   гарантируют,  чтобы психологическая консультация была обеспечена  и
   ребенку.
       Служащие должны проходить первоначальную обучающую программу  и
   курсы   повышения  квалификации,  позволяющие  им  исполнять   свои
   обязанности. Обучение организуется Национальным советом по  доступу
   к    информации   о   личном   происхождении,   который,   согласно
   предписаниям,   изложенным  в  декрете,  обеспечит  их   постоянной
   поддержкой".
   
            C. Другие относящиеся к делу правовые положения
   
       18. Гражданский кодекс Франции:
                              Статья 354
   
       "Не  позднее пятнадцати дней после выдачи окончательного ордера
   на  усыновление по запросу прокурора он должен быть внесен в реестр
   рождения,   смерти  и  бракосочетания  в  месте,  где  усыновленный
   ребенок был рожден.
       Запись  должна  отражать  дату, время  и  место  рождения,  пол
   ребенка  и имя, указанное в ордере на усыновление, имена и фамилии,
   дату  и  место  рождения, род занятий и место жительства  лица  или
   лиц,  усыновивших ребенка. Запись не должна содержать информации  о
   реальном происхождении ребенка.
       Запись заменяет свидетельство о рождении усыновленного.
       Оригинальное  свидетельство о рождении и, если это  необходимо,
   свидетельство о рождении, выданное на основании статьи  58,  должны
   быть  по  распоряжению  прокурора отмечены словом  "усыновление"  и
   считаться недействительными".
   
                              Статья 356
   
       "Усыновление  заменяет  истинное  происхождение  ребенка,   как
   только он перестает быть членом его родной семьи...".
   
                   D. Сравнительное законодательство
   
       19. В национальном законодательстве стран Европы довольно редко
   встречаются случаи, когда матерям дозволяется рожать анонимно,  как
   например,  в Италии и Люксембурге, которые отличаются тем,  что  не
   возлагают   законного  обязательства  на  биологических   родителей
   регистрировать  новорожденного или  сообщать  об  их  личности  при
   регистрации.   Напротив,   многие   страны   сделали   обязательным
   сообщение   имени   не  только  матери,  с  которой   автоматически
   связывался  ребенок,  но  и  отца.  К  подобным  странам  относятся
   Норвегия,  Нидерланды,  Бельгия,  Германия  и  Испания  (в  которой
   статья  47  Закона о гражданском состоянии, позволявшая  вносить  в
   реестр  рождения, смерти и бракосочетания слова "мать  неизвестна",
   была  признана  решением Верховного суда 1999  года  противоречащей
   Конституции), Дания, Соединенное Королевство, Португалия,  Словения
   и Швейцария.
       Наметившаяся тенденция в некоторых странах сводится если  не  к
   разрешению  рожать  анонимно,  то, хотя  бы,  к  разрешению  рожать
   "скрытно".  Подобный  пример можно найти  в  Бельгии,  где  широкая
   дискуссия  развернулась  из-за того,  что  многие  женщины  уезжали
   рожать анонимно во Францию. Во мнении Консультативного комитета  по
   медицинской   этике   от  12  января  1998  г.  высказывалось   два
   аргумента, которые были оправданы с этической точки зрения:  первый
   аргумент  основывался на неприемлемости того, что  дети  появляются
   на  свет без родителей; по этой причине его сторонники выступали за
   введение  условий, которые обеспечивали бы "скрытное  рождение"  не
   перекрывая  полностью возможность установить родителей.  Сторонники
   второго  способа  полагали, что этическая дилемма, возникшая  из-за
   права   рожать   анонимно,  явилась  результатом  не  необходимости
   разрешения  спора,  возникшего из конфликта  между  правом  ребенка
   знать  свое  происхождение и "матерью в бедственном  положении",  а
   стало  результатом более существенной конфронтации двух  ценностей:
   жизни   ребенка  с  одной  стороны  и  права  каждого  знать   свое
   происхождение  -  с другой. Они настаивали, что,  несмотря  на  эту
   дилемму,  первоочередной задачей являлась защита жизни  и  развития
   ребенка.  По этой причине они полагали, что рождение анонимно  было
   абсолютно  законно  и  допустимо  с  этической  точки  зрения.  Как
   например в Германии, где в свете увеличившегося количества  отказов
   от  новорожденных  детей  в  Гамбурге около  двух  лет  назад  была
   введена  система  "детских ящиков" (Babyklappe), которая  позволяла
   матери  оставить ребенка в определенном месте, нажать на  звонок  и
   уйти  не  оставляя  никаких данных о себе. С того времени  подобные
   "детские ящики" были установлены в других городах. В мае 2002  года
   законопроект   об  анонимном  рождении  был  отклонен   Бундестагом
   Германии.  21  июня 2002 года земля Баден-Вуртемберг внесла  другой
   законопроект   в  Бундесрат  Германии,  который  был   передан   на
   рассмотрение  соответствующему комитету  для  последующей  передаче
   его  в Бундестаг Германии. Другой пример можно найти в Венгрии, где
   мать   может  остаться  неизвестной,  отказавшись  от   ребенка   в
   специальной безнадзорной комнате в больнице.
   
                                 ПРАВО
                                   
             I. Предварительные возражения властей Франции
   
       20.  Власти  Франции обратились к Большой палате с  просьбой  о
   пересмотре  решения Палаты о приемлемости жалобы.  Они  утверждали,
   что  в  случае отказа Комиссией по доступу к административным актам
   (CADA)  предоставить заявителю сведения о ее родной матери ей  надо
   будет  обратиться  в  административный суд (см. раздел  "Применимое
   национальное  законодательство  и правоприменительная  практика"  в
   Решении  о  приемлемости настоящей жалобы от 16 октября  2001  г.).
   Таким   образом,  хотя  положения  национального  законодательства,
   которые  устанавливали  и защищали право  матери  на  сохранение  в
   секрете   ее   личности   при  рождении  ребенка,   означали,   что
   использование  такой  возможности было  неблагоприятным,  заявитель
   мог   сослаться   на  предполагаемое  несоответствие  национального
   законодательства    положениям   Конвенции,    которая    подлежала
   непосредственному применению во Франции.
       21.  Европейский суд отметил, что в его Решении от  16  октября
   2001   г.   Палата  отклонила  предварительные  возражения  властей
   Франции   о  невозможности  использовать  все  внутренние  средства
   защиты,  которые  являются идентичными ниже приведенному  протесту,
   рассматриваемому сейчас Большой палатой:
       "...  Европейский суд отметил, что Закон N 78/753  от  17  июля
   1978  г.  о  праве  доступа к административным  актам   дает  право
   каждому,  чей  запрос  о  предоставлении  информации  был  отклонен
   властями  на  основании  пунктов 6  и  6bis  Закона,  обращаться  в
   Комиссию  по  доступу к административным актам.  Однако  из  мнения
   Комиссии  становится ясно, что в раскрытии сведений, осуществляемом
   властями, будет отказано, если мать заявила о своем желании  скрыть
   свою   личность.   Любое   последующее   заявление,   поданное    в
   административный суд, будет бесполезным, исходя из законного  права
   на  конфиденциальность,  защищаемого  пунктом  6  выше  упомянутого
   Закона.   Таким   образом,  при  отсутствии  любого   убедительного
   объяснения  со  стороны властей Франции, утверждающих,  что  способ
   защиты,   на  который  они  указывали,  является  "эффективным"   и
   "адекватным"   и   ввиду  недвусмысленного   заявления   матери   о
   сохранении  ее  личности в секрете, Европейский  суд  признал,  что
   средства, находящиеся в распоряжении заявителя по данному делу,  не
   были обычными средствами правовой защиты и были недостаточными  для
   получения сведений о ее личности".
       22.  Европейский  суд вновь отметил, что Большая  палата  может
   разрешать   вопросы   о  приемлемости  переданной   ей   жалобы   в
   соответствии  с  пунктом 4 статьи 35 Конвенции,  которая  позволяет
   Европейскому   суду   отклонять   жалобы,   которые    он    сочтет
   неприемлемыми  "на  любой стадии разбирательства".  Таким  образом,
   даже  на  стадии  рассмотрения дела по существу и в соответствии  с
   правилом  55  Регламента  Суда Европейский суд  может  пересмотреть
   решение  о  признании жалобы приемлемой, если  он  сочтет,  что  ее
   следует  признать  неприемлемой по одной  из  причин,  указанных  в
   первых  трех пунктах статьи 35 Конвенции (см. Постановление Большой
   палаты Европейского суда по делу "Пизано против Италии" (Pisano  v.
   Italy) от 24 октября 2002 г., жалоба N 36732/97, з 34).
       23.   Однако,  несмотря  на  обязанность  национальных  властей
   применять  и обеспечивать соблюдение прав и свобод, гарантированных
   Конвенцией, Европейский суд счел, что заявитель по данному делу  не
   должна  подвергаться  критике  за  то,  что  не  подала  жалобу   в
   административный суд, поскольку, как признали сами власти  Франции,
   такая  жалоба  была  обречена на то, чтобы быть  отклоненной  судом
   ввиду  законодательной  защиты права на конфиденциальность.  Власти
   Франции  были  в курсе решительности заявителя установить  личность
   ее   родной   матери  и  не  могут  основывать  свое   решение   на
   расширительном   толковании  дополнительного   принципа   с   целью
   обременить  на  отказ в удовлетворении жалобы на нарушение  прав  в
   соответствии   со  статьей  8  Конвенции,  если  такие   права   не
   признавались национальным законодательством до принятия  Закона  от
   22  января  2002 г. (см. выше з 17) почти через четыре  года  после
   подачи  жалобы  в Комиссию. При таких условиях Европейский  суд  не
   находит    причин    для   пересмотра   решения    об    отклонении
   предварительных  возражений  властей  Франции,  представленных   на
   рассмотрение в Палату.
   
            II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции
   
       24.  Заявитель ссылалась на невозможность получения сведений  о
   ее  родной  семье и на то, что ей не позволяли искать информацию  о
   ее  личной  истории. Она ссылалась на нарушение статьи 8 Конвенции,
   которая гласит:
       "1.  Каждый  имеет  право на уважение  его  личной  и  семейной
   жизни...
       2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей  в
   осуществление  этого  права, за исключением  случаев,  когда  такое
   вмешательство  предусмотрено законом и необходимо в демократическом
   обществе  в  интересах  национальной безопасности  и  общественного
   порядка,    экономического   благосостояния   страны,    в    целях
   предотвращения  беспорядков или преступлений, для  охраны  здоровья
   или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".
   
                            A. Применимость
                                   
                           1. Доводы сторон
   
       25. Заявитель утверждала, что ее запрос на представление сугубо
   личной  информации  о ее прошлом и детстве подпадает  под  действие
   статьи  8  Конвенции.  Установление личности являлось  неотъемлемой
   частью  не только ее "личной жизни", но также и "семейной жизни"  с
   ее  родной семьей, с которой она надеялась установить эмоциональные
   связи, если бы ей не помешало французское законодательство.
       26.  Власти  Франции исключили последнюю указанную возможность,
   ссылаясь  на  то, что гарантия права на уважение семейной  жизни  в
   соответствии  со  статьей  8  Конвенции предполагала  существование
   семьи  (см.  Постановление Европейского суда по делу "Маркс  против
   Бельгии" (Marckx v. Belgium) от 13 июня 1979 г., Series A,  N  31).
   Хотя  прецедентное право и не требует совместного проживания разных
   членов  "семьи", должны хотя бы существовать тесные  личные  связи.
   Существование  связей,  демонстрирующих  эмоциональную  взаимосвязь
   между  двух  людей  и  желание сохранить такое  отношение  были  бы
   достаточными,  чтобы на них распространяли свое действие  положения
   Конвенции.  Положения  Конвенции  установили,  что  при  отсутствии
   тесной  личной связи между двумя заинтересованными людьми,  простой
   биологической  связи недостаточно для признания  семьей  по  смыслу
   статьи  8 Конвенции. Таким образом, Комиссия высказала мнение,  что
   в   случае,   если   человек  стал  донором   спермы   только   для
   оплодотворения  женщины искусственным путем,  это  не  дает  донору
   право  рассчитывать  на  семейную жизнь  с  ребенком  (см.  Решение
   Европейской комиссии по жалобе N 16944/90 от 8 февраля 1993 г.,  DR
   74).   В   настоящем  деле  власти  Франции  установили,   что   не
   существовало  никакой  семейной жизни,  предусмотренной  статьей  8
   Конвенции,   между  заявителем  и  ее  родной  матерью,   поскольку
   заявитель  никогда  раньше не встречала свою мать,  а  последняя  в
   свою  очередь никогда не выражала заинтересованности в заявителе  и
   никогда  не  считала ее своим ребенком. Родная мать заявителя  ясно
   выразила  свое  желание отказаться от нее и  дала  согласие  на  ее
   удочерение  другими людьми. Только семейная жизнь  заявителя  и  ее
   приемных родителей подпадает под действие статьи 8 Конвенции.
       27.  Власти  Франции  не  отрицали, что понятие  личной  жизни,
   которое   упоминается  в  статье  8  Конвенции,   может   заключать
   сведения,   позволяющие  установить  личность  в   физическом   или
   социальном  смысле.  Они  отметили,  что  в  деле  "Гаскин   против
   Соединенного  Королевства"  (Gaskin v. United  Kingdom)  заявитель,
   который  был  помещен  на  попечение  в  раннем  возрасте,  изъявил
   желание   ознакомиться  с  конфиденциальными  сведениями  дела,   в
   котором  содержались отчеты обо всех, помещенных на  попечение.  Он
   не  смог  получить  доступ ко всем сведениям, содержащимся  в  этом
   деле,  поскольку  некоторые сотрудники отказались предоставить  ему
   всю  имевшуюся  у  них  информацию (см. Постановление  Европейского
   суда  по  делу "Гаскин против Соединенного Королевства" от  7  июля
   1989  г.,  Series  A, N 160). В настоящем деле  власти  Франции  не
   отказывались  предоставить  заявителю  информацию,  а  приняли   во
   внимание отказ ее матери от возможности раскрытия ее личности.  Как
   и  в  деле  "Гаскин  против  Соединенного  Королевства"  жалоба  по
   настоящему  делу  затрагивает два противоположных аспекта:  желание
   заявителя установить свое происхождение и желание женщины,  которая
   изначально  не хотела рассматриваться как мать заявителя,  сохранив
   свою  личную  жизнь. Тем не менее, запрос заявителя  не  затрагивал
   "сугубо  личных  сведений  о  (ее) детстве,  развитии  и  прошлом",
   поскольку  ее  целью  было наладить связь с  ее  братьями,  о  чьем
   существовании  она узнала, когда стала взрослой и кого  она  раньше
   никогда  не  видела.  В  заключение, власти  Франции  заявили,  что
   запрос  заявителя не подпадает под понятие "личная жизнь" по смыслу
   статьи  8 Конвенции, поскольку он касается сведений, относящихся  к
   родной  семье с которой ее разлучили с самого рождения  в  связи  с
   желанием ее матери отказаться от нее.
   
                      2. Мнение Европейского суда
   
       28.  В  настоящем  деле  Европейский  суд  отметил,  что  целью
   заявителя  является  не поставить под вопрос ее  взаимоотношения  с
   приемными  родителями, а установить обстоятельства  ее  рождения  и
   отказа от нее, включая установления личности ее родных родителей  и
   братьев.   На  этом  основании  Европейский  суд  счел  необходимым
   рассмотреть  дело  с  точки зрения личной  жизни,  а  не  семейной,
   поскольку  жалоба  заявителя основана на ее невозможности  получить
   доступ  к  информации о ее прошлом и иным сведениям, относящимся  к
   определению ее личности.
       29.  В  связи  с этим Европейский суд напомнил, что  "статья  8
   Конвенции  защищает право на личность и личное  развитие,  и  право
   устанавливать  и  развивать  взаимоотношения  с  другими  людьми  и
   внешним  миром...  Сохранение  психической  устойчивости   в   этом
   контексте  является необходимым условием эффективного использования
   право  на  уважение  личной жизни" (см. Постановление  Европейского
   суда по делу "Бенсаид против Соединенного Королевства" (Bensaid  v.
   United  Kingdom)  от 6 февраля 2001 г., жалоба N 44599/98,  з  47).
   Обстоятельства,  относящиеся к личному развитию,  включают  в  себя
   элементы  определения  личности  как  человека  и  жизненно  важную
   заинтересованность,  защищаемую Конвенцией, в  получении  сведений,
   необходимых   для  установления  правды  о  существенных   аспектах
   личности,   таких   как   установление  личности   родителей   (см.
   Постановление  Европейского суда по делу "Микулич против  Хорватии"
   (Mikulic v. Croatia) от 7 февраля 2002 г., жалоба N 53176/99, з  54
   и  64). Рождение и особенно обстоятельства рождения являются частью
   личной  жизни  ребенка, а затем и взрослого, которая  гарантируется
   статьей  8  Конвенции. Это же положение применяется и  в  настоящем
   деле.
   
                   B. Применение статьи 8 Конвенции
                                   
                           1. Доводы сторон
   
       a) Заявитель
       30.  Заявитель утверждала, что она защищала права  ребенка.  Во
   Франции   можно  было  поступать,  как  будто  бы   матери   и   не
   существовало,  в  то  время как в большинстве стран  мира  рождение
   ребенка   автоматически  устанавливало  родственные   связи   между
   матерью   и  рожденным  ею  ребенком.  Ввиду  правовой   фикции   и
   использования  права  на  конфиденциальность  считается,  что  мать
   заявителя никогда ее не рожала. Заявитель рассказала, как  ей  было
   трудно  жить,  не зная своего прошлого, и жаловалась не  только  на
   произвольное   вмешательство  в  ее  жизнь   обычного   гражданина,
   вызванное    действием   системы,   направленным   на    сохранение
   конфиденциальности,   но   и  на  противозаконный   отказ   властей
   предоставить ей запрашиваемую информацию, несмотря на то,  что  она
   находилась в архиве.
       31.  Заявитель утверждала, что анонимное рождение  не  является
   правом  женщины, а допускается лишь в исключительных  случаях.  Она
   сказала,  что женщины, которые изъявляют желание родить анонимно  и
   остаться    неизвестными,   находятся   в   зависимом    положении,
   столкнулись   с   проблемами,  связанными  с  юным   возрастом,   с
   трудностями   в   трудоустройстве,  с   изоляцией   и   финансовыми
   затруднениями  в семье с одним родителем и с домашней  жестокостью.
   По  словам заявителя, анонимное рождение является актом жестокости,
   которого  можно легко избежать: забота о здоровье матери и  ребенка
   может  осуществляться  без необходимости  полагаться  на  право  на
   конфиденциальность,  которая  препятствует  ребенку   узнать   свое
   прошлое.  В  большинстве случаев затруднения матери, которая  не  в
   состоянии   заботиться  о  своем  ребенке  могут   быть   облегчены
   оказанием  ей необходимой помощи и разрешением ей передать  ребенка
   для  усыновления,  не  гарантируя ей  анонимности.  Времена,  когда
   женщины  не  испытывали  никаких чувств,  отказываясь  от  ребенка,
   прошли.  В наши дни многие женщины образовали ассоциации.  Общество
   проявило  понимание к травме, полученной вследствие опыта. Несмотря
   на  появление, ребенок наоборот представлял "эмоциональный  вклад",
   страница  редко переворачивалась и жизнь не шла, как  будто  ничего
   не  случилось. Заявление о том, что мать необходимо успокаивать  во
   избежание  детоубийства, осталось в прошлом и стало неубедительным,
   как  оказалось  после  изучения ситуации в странах,  где  запрещено
   рожать  анонимно.  Здоровье матери и ребенка защищалось  во  многих
   странах,  не  прибегая  к  праву  на  конфиденциальность,   которое
   препятствовало ребенку узнать свое происхождение.
       32.  В соответствии с доводами заявителя, тот факт, что ребенка
   брали  под  опеку и он мог быть быстро усыновлен не  имел  никакого
   отношения  к  вопросу  о  конфиденциальности  независимо  от   того
   запрашивала  ли  мать  сохранения  анонимности  или  нет.  Опасение
   некоторых   приемных   родителей  и  учреждений   по   усыновлению,
   считавших,   что   легче  усыновлять  детей  без   прошлого,   было
   безосновательным.   Тем   не   менее,  приемных   родителей   можно
   успокоить,  указав, что законное усыновление по полному  ордеру  на
   усыновление  не  может  быть отменено. Что  касается  эмоциональных
   связей,  то  понимание приемными родителями желания своего  ребенка
   узнать  своих  родных родителей и поддержать его в их поиске  может
   только усилить их.
       33.   Желание  найти  компромисс  между  двумя  противоречащими
   точками   зрения  привело  к  предложению  заменить  право   рожать
   анонимно   правом   на  конфиденциальность,   от   которого   можно
   отказаться  ex  post facto. Но разве свобода женщины заканчивается,
   когда  начинается свобода ребенка? Заявитель ссылалась на  принцип,
   указанный   в   деле  "Гаскин  против  Соединенного   Королевства",
   согласно которому орган, который открывает доступ к сведениям,  для
   получения  которых  необходимо согласие  информатора,  действует  в
   соответствии   с  принципом  соразмерности,  если  передает   право
   принять  окончательное решение органу в случае неполучения согласия
   или  отказа  дать согласие информатором. В соответствии с  доводами
   заявителя  в  обществе,  где придается особая  ответственность  при
   произведении  потомства,  родная  мать,  которая  даже  если  и  не
   захотела  принять на себя материнство не может отказаться от  него,
   не  обязательно  заслуживает  такой  же  защиты,  как  и  сторонний
   информатор,   упоминающийся  в  деле  "Гаскин  против  Соединенного
   Королевства". В настоящем деле не принимались никакие  меры,  чтобы
   установить  мать и выяснить отказывалась ли она до сих  пор  видеть
   свою   дочь.   Несмотря   на   то,   что   подобная   процедура   и
   устанавливалась Законом от 22 января 2002 г., это не  уменьшит  уже
   причиненного  вреда.  Однако, по словам заявителя,  неблагоприятным
   был  тот  факт, что новый Закон вновь подтверждал тайные  рождения,
   поскольку  формальное  право  матери  на  конфиденциальность   было
   возобновлено.  Закон  имел  целью  предотвратить  заявления  детей,
   рожденных   неизвестными  родителями  и  выбрало   путь,   наименее
   зависящий  от  выраженной воли. В соответствии с  этим  нормативным
   актом  Франция  справилась со сдерживанием  активных  действий,  не
   сделав ничего, чтобы ослабить строгую секретность, поскольку  новый
   закон  установил еще только одно право, а именно право искать мать.
   Поиски  осуществлялись с помощью Национального совета по доступу  к
   информации о личном происхождении, который гарантировал, что  мать,
   чью  личность необходимо было держать в секрете, дала  согласие  на
   ее  раскрытие  ребенку. Порядок, установленный Законом  2002  года,
   продолжал  ссылаться  на  упомянутые  интересы  матери,  при  явном
   нарушении  прав  ребенка:  Национальный совет  не  был  уполномочен
   анализировать  причины  отказа  матери,  определять,  были  ли  они
   законными,  или, кроме всего прочего, игнорировать  отказ,  который
   считался   необоснованным.  Окончательное   решение   об   открытии
   конфиденциальной  информации не может  быть  принято  после  оценки
   относящихся   к   делу  интересов  матери,  если   она   продолжает
   отказываться  дать свое согласие. Нововведения Закона противоречили
   положениям  Конвенции,  поскольку законное  право  матери  осталось
   незатронутым и не сочеталось с принципом соразмерности.
       34.  Заявитель  оспаривала, что право уважать ее  личную  жизнь
   означало,  что  у  нее  были более веские основания  для  получения
   права  доступа  к  сведениям о себе, чем заявитель в  упоминавшемся
   выше   деле   "Гаскин   против  Соединенного  Королевства".   Также
   законность  ее  требования  подтверждалась  в  упоминавшемся   выше
   Постановлении  по  делу  "Микулич  против  Хорватии",   в   котором
   Европейский   суд  принял  решение  в  пользу  ребенка   рассмотрев
   коллизию  прав ребенка и прав одного из его родителей, и указал  на
   неэффективность    судов   Хорватии,   которые   держали    ребенка
   продолжительное  время  в состоянии неопределенности,  рассматривая
   вопрос о его личности.
       35. Наконец, заявитель критиковал Францию за ее отрешенность  в
   решении  вопроса. Общеизвестно, что в своем Постановлении  по  делу
   "X,  Y и Z. против Соединенного Королевства" (X, Y and Z. v. United
   Kingdom)  (от 22 апреля 1997 г., Reports 1997-II, р. 619),  которое
   затрагивало   конфликт   между   правом   ребенка,   рожденного   в
   медицинском  учреждении  и  обещанной анонимностью  донору  спермы,
   Европейский  суд  постановил,  что  государство-ответчик  проявляло
   осознание   проблемы,  поскольку  право  находилось  в   переходном
   положении.  Однако  поставленная  проблема  тайного  рождения  была
   отлична:  государство не могло проявлять осознание проблемы,  если,
   несмотря  на  то,  что  на карту поставлены интересы  ребенка,  оно
   решило не соглашаться с мнением государств-членов Совета Европы  по
   этому  вопросу. Подобное же положение наблюдалось и во  французском
   законодательстве  в  связи  с правом рожать  анонимно,  даже  после
   издания Закона от 22 января 2002 г.
       b) Власти Франции
       36. Власти Франции утверждали, что право женщины на ходатайство
   о   сохранении   факта   рождения   и   ее   личности   в   секрете
   устанавливалось  статьей  341-1  Гражданского  кодекса  и  являлось
   вмешательством,  предписанным законом.  Вмешательство  преследовало
   законную  цель,  а именно смягчение стресса матери,  у  которой  не
   было   средств,  чтобы  вырастить  ребенка.  Предложив  возможность
   сохранения   конфиденциальности,  Франция  пыталась   содействовать
   тому,  чтобы   женщины  рожали в благоприятных  условиях,  а  не  в
   одиночестве  рискуя тем, что не смогут заботиться о ребенке.  Такие
   стрессовые   ситуации  были  редки  во  Франции  (примерное   число
   анонимных   рождений   составляло  600  в  год).   Власти   Франции
   проследили  это  до  1960-х  годов,  когда  родная  мать  заявителя
   приняла   решение  ходатайствовать  о  сохранении  ее  личности   в
   секрете,  ни контрацепция, ни аборты не были законными в  то  время
   во  Франции.  В  наши дни существует три категории женщин,  которые
   хотят  родить анонимно: девушки, которые еще не независимы, девушки
   все  еще  проживающие со своими родителями из мусульманских  семей,
   приехавших  из  Северной  Африки или из  стран,  находящихся  южнее
   Сахары,  где  беременность вне брака является позором,  и  отдельно
   проживающие  женщины,  испытывающие финансовые  затруднения  (самые
   молодые,  большинству из которых было менее 25 лет, были  матерями-
   одиночками; большинству из более старших женщин было больше 35  лет
   и   большей   частью  расставшиеся,  разведенные   или   брошенные,
   некоторые   из   них  стали  жертвами  домашней  жестокости   и   с
   несколькими   детьми,  находящимися  у  них  на  воспитании).   Что
   касается  причин, заставивших искать конфиденциальность, то  власти
   Франции  заявили,  что  указанные  причины  иногда  скрывали  более
   серьезные проблемы, такие как изнасилование или инцест, которые  не
   указанны в данном исследовании.
       Таким  образом,  в  соответствии с мнением властей  Франции,  в
   существующем  порядке  принималось во внимание  состояние  здоровья
   матери  и  ребенка  и  преследовалась цель общественного  здоровья,
   который,  охраняя личную жизнь матери, позволял сохранять  права  и
   свободы  других  людей.  Он позволял матери  пользоваться  услугами
   медицинских  учреждений, а ребенка брали под  опеку,  что  значило,
   что он может быть усыновлен без промедления.
       37. Что касается соразмерности вмешательства, то власти Франции
   заявили,  что запрос ребенка о предоставлении доступа к  информации
   о  его  личности может вступить в противоречие со свободой  женщины
   отказаться  от  своей роли матери или взять на себя ответственность
   за  ребенка.  Согласно праву Франции материнство  считается  частью
   личной  жизни  и  обладает законной защитой (статья 9  Гражданского
   кодекса).   На   основании   этого   положения   Кассационный   суд
   постановил,  что  опубликование сведений  о  беременности  женщины,
   даже   если   это   и   заметно,  является  нарушением   права   на
   неприкосновенность  личной  жизни. В своем  Постановлении  по  делу
   "Гаскин против Соединенного Королевства" Европейский суд указал  на
   важность  сохранения  официальных сведений  в  секрете,  в  случае,
   попытки  получить достоверную информацию, и интересов третьих  лиц.
   Европейский  суд  также постановил, что, ввиду  осознания  проблемы
   государством,  доступ к информации, которую можно  получить  только
   при   согласии  информатора,  подпадает  под  действие   статьи   8
   Конвенции. Он также постановил, что государство проявило  понимание
   при  конфликте  двух  личных интересов. Это понимание  усилилось  в
   настоящем   деле   из-за   того,  что   не   существовало   никакой
   согласованности  между  европейскими  странами  по  поводу  доступа
   ребенка   к  информации  о  своем  происхождении.  Власти   Франции
   утверждали,   что   традиционно   только   Италия   и    Люксембург
   поддерживали  Францию в разрешении матери отказаться раскрыть  свою
   личность при рождении ребенка. За последние несколько лет споры  по
   этому  поводу возникли в различных странах, где анонимное  рождение
   было   законодательно  запрещено,  с  целью  реформирования  такого
   порядка.  В  Бельгии  законопроект,  позволяющий  будущим   матерям
   ходатайствовать  об анонимном рождении, был внесен на  рассмотрение
   Сената  30  сентября 1999 г. и повторно представлен на рассмотрение
   с   поправками   28   мая   2002   г.  В   Германии   законопроект,
   устанавливающий  способы  регулирования  анонимного  рождения   был
   представлен  в  июне  2002 года. Австрия,  в  свою  очередь,  сняла
   запрет  на анонимное рождение Законом от 7 марта и Декретом  от  27
   июня 2001 г.
       38.  Власти  Франции отметили, что даже перед принятием  Закона
   2002  года  французское  законодательство стремилось  урегулировать
   противоборствующие интересы тремя способами:
       i)    Попытки   поддержать   матерей,   принявших    на    себя
   ответственность за своих детей
       Альтернативная  система оказания психологической  и  социальной
   помощи  была  установлена законодательно, чтобы  поощрять  матерей,
   которые  оставляют своих детей, несмотря на трудное   положение,  в
   котором   они   находятся.  Бывшая  статья  62  Семейного   кодекса
   возложила обязанность на социальные службы предупреждать матерей  о
   различных   возможных  способах  помощи  при  воспитании   ребенка.
   Социальные  службы  также  были  обязаны  информировать  матерей  о
   временных  пределах и условиях, которые необходимо  было  соблюсти,
   если они изъявляли желание взять своих детей обратно.
       ii)   Предоставление   таким  детям  доступа   к   определенной
   информации
       Право  получить неидентифицирующую информацию о  своей  матери,
   отце  и  даже  других членах родной семьи было доступно  детям,  от
   которых  отказались родители, или усыновленным детям в соответствии
   с  Законом от 17 июля 1978 г., позволяя тем самым восстановить свое
   личное прошлое.
       iii)  Обеспечение  возможности матери отказаться  от  права  на
   конфиденциальность
       С  момента  вступления закона от 5 июля 1996 г. в силу  матерям
   стало  проще  отказаться  от своего запроса на  конфиденциальность,
   поскольку     он    устанавливал    возможность    для     матерей,
   ходатайствовавших  о конфиденциальности в соответствии  со  статьей
   62  Семейного  кодекса, в дополнение к сообщению неидентифицирующих
   сведений,   возможность  раскрыть  свою  личность,  обратившись   к
   председателю  Совета  департамента,  который  должен  хранить   эту
   информацию в секрете до момента, пока не поступит запрос на нее  от
   ее ребенка или потомков.
       Посредством  всех  этих  положений  внутренне  законодательство
   установило   равновесие   между   заинтересованностью   женщины   в
   нераскрытии  факта рождения и ребенка в получении  сведений  о  его
   происхождении.
       39.  Власти  Франции заявили, что Закон 2002  года  значительно
   улучшил    перспективы    лиц,    отказавшихся    от    права    на
   конфиденциальность.    Заявитель    мог    свободно    пользоваться
   положениями  нового  законодательства и обращаться  в  Национальный
   совет  по  доступу  к информации о личном происхождении.  Механизм,
   установленный    новым   Законом,   удовлетворял    требования    о
   соразмерности,    установленные   прецедентным   правом;    Франция
   учитывала   интересы   ребенка  путем   регулирования   доступа   к
   информации  о  происхождении  ребенка,  одновременно  упрощая   для
   матери  возможность  отказаться  от конфиденциальности.  Во-первых,
   матери  предлагалось оставить подобные сведения  о  ее  личности  в
   запечатанном  конверте вместе с неидентифицирующими  сведениями,  к
   которым  ребенок,  при  желании, мог  получить  доступ.  Во-вторых,
   значительные  попытки  делались, чтобы найти  мать  и  получить  ее
   согласие  на  раскрытие ее личности ребенку. Также была возможность
   получить  квалифицированную помощь как лицам, пытающимся установить
   свое   происхождение,  так  и  родным  родителям.  Власти   Франции
   указывали    на   установление   равновесия   между   коллизионными
   интересами.
   
                      2. Мнение Европейского суда
   
       40.  Европейский  суд  напомнил,  что,  хотя  целью  статьи   8
   Конвенции  является защита личности от произвольного  вмешательства
   публичных   властей,   она   не   просто   принуждает   государство
   воздержаться    от   такого   вмешательства:   в    дополнение    к
   первоначальному   негативному  восприятию  также   могут   быть   и
   позитивные  обязательства, состоящие в фактическом уважении  личной
   жизни.    Эти    обязательства   могут    заимствовать    средства,
   предназначенные  для  обеспечения  личной  жизни   даже   в   сфере
   отношений  людей  между собой (см. Постановление Европейского  суда
   по  делу "X и Y против Нидерландов" (X and Y v. Netherlands) от  26
   марта  1985  г.,  Series  A,  N 91, р. 11,  з  23).  Граница  между
   позитивными    и   негативными   обязательствами   государства    в
   соответствии   со   статьей  8  Конвенции  не   допускает   точного
   определения.   Применяемые  принципы,  тем   не   менее,   являются
   сходными. В частности, в обоих случаях необходимо уделить  внимание
   равновесию,  которое  должно быть установлено  между  коллизионными
   интересами; и в обоих случаях государство проявляет осознание  дела
   (см.  упоминавшееся выше Постановление Европейского  суда  по  делу
   "Микулич против Хорватии", з 58).
       41.    Заявитель    жаловалась   на   то,    что    французское
   законодательство  не  смогло обеспечить уважение  личной  жизни,  и
   которое    только   препятствовало   действиям   по    установлению
   материнства при наличии ходатайства матери о конфиденциальности  и,
   кроме  того,  запрещало  учреждению  по  охране  детства  и  другим
   органам,  которые  могли  сообщить  такие  сведения,  предоставлять
   идентифицирующую информацию о матери.
       42.  По  мнению Европейского суда, люди "имеют особый  интерес,
   охраняемый  Конвенцией,  в  получении информации,  необходимой  для
   выяснения  сведений  об их детстве и развитии".  В  соответствии  с
   жалобой "Гаскин против Соединенного Королевства" о праве доступа  к
   процессуальным   документам,   составленным   в   отношении    него
   социальными  службами  -  он пострадал от  психологической  травмы,
   ставшей результатом неправильного лечения, которому он подвергся  в
   государственной больнице - Европейский суд постановил:
       "... конфиденциальность публичных документов играет важную роль
   при  получении  объективной и достоверной  информации,  и...  такая
   конфиденциальность  также необходима для защиты  интересов  третьих
   лиц.   В   соответствии  с  последним  аспектом  система,  подобная
   британской, которая открывает доступ к документам в зависимости  от
   согласия  на это депонента, в принципе может считаться сравнимой  с
   обязательствами,  установленными статьей 8 Конвенции,  принимая  во
   внимание осознание этого государством. Европейский суд счел, что  в
   соответствии  с такой системой интересы лица, пытающегося  получить
   доступ   к  информации  о  его  личной  и  семейной  жизни,  должны
   охраняться,  если  депонент информации недоступен или  отказывается
   дать   свое  согласие.  Подобная  система  соответствует   принципу
   соразмерности,  если  обеспечивает возможность независимым  органам
   принять  решение об открытии доступа к информации в случаях,  когда
   депонент  не дает ответа или отказывается дать согласие..."  (з  49
   Постановления; см. также Постановление Европейского  суда  по  делу
   "M.G. против Соединенного Королевства" (M.G. v. United Kingdom)  от
   24 сентября 2002 г., жалоба N 39393/98, з 27).
       В деле "Микулич против Хорватии" заявитель - пятилетняя девочка
   -   жаловалась   на  длительное  рассмотрение  иска   о   признании
   отцовства,  который  она  подала вместе  со  своей  матерью,  и  на
   недостаточность   процессуальных   средств   в   праве    Хорватии,
   обязывающих  предполагаемого отца пройти тест ДНК в соответствии  с
   постановлением  суда.  Европейский суд рассмотрел  коллизию  важных
   интересов  лица  в получении сведений необходимых для  установления
   истины,  касающейся  его  или  ее  личности,  и  заинтересованности
   третьих  лиц, отказывающихся быть принужденными пройти  медицинское
   освидетельствование.  Он решил, что государство  должно  установить
   альтернативный    способ,    позволяющий    независимому     органу
   устанавливать  отцовство  более быстро. Он  постановил,  что  имело
   место   нарушение  принципа  соразмерности  в  отношении  интересов
   заявителя,  которая  находилась  в  длительном  неведении  о  своем
   личном статусе (з 64 - 66).
       43.  Европейский  суд отметил, что заявители Гаскин  и  Микулич
   находились  в положении отличном от положения заявителя по  данному
   делу.  Спор  о  доступе к информации о происхождении и  о  личности
   родных  родителей  не  тождественен  спору  о  доступе  к  архивным
   сведениям  о  ребенке,  находившемся  на  попечении,  или  спору  о
   доказывании  предполагаемого  отцовства.  Заявитель  по  настоящему
   делу  является удочеренным ребенком, который пытается найти другого
   человека  -  свою  родную  мать,  которая  от  нее  отказалась  при
   рождении  и которая ходатайствовала о сохранении в секрете сведений
   о ее рождении.
       44.  Понятие  "каждый" в статье 8 Конвенции применяется  как  к
   ребенку,  так и к матери. С одной стороны, люди имеют  право  знать
   свое   происхождение,  это  право  проистекает  из  расширительного
   толкования  понятия личной жизни. Жизненный интерес ребенка  в  его
   личном   развитии   признается  Конвенцией   (см.,   среди   других
   прецедентов по данному вопросу, Постановление Европейского суда  по
   делу  "Йохансен против Норвегии" (Johansen v. Norway) от 7  августа
   1996  г.,  Reports  1996-III, р. 1008,  з  78;  упоминавшееся  выше
   Постановление Европейского суда по делу "Микулич против  Хорватии",
   з  64;  Постановление  Европейского суда по  делу  "Кутцнер  против
   Германии"  (Kutzner v. Germany) от 26 февраля  2002  г.,  жалоба  N
   46544/99,  з  66). С другой стороны, нельзя отрицать права  женщины
   на  анонимное  рождение в соответствующем медицинском учреждении  с
   целью сохранения здоровья. В настоящем деле мать заявителя ни  разу
   не  навещала  свою  дочь  в  больнице  и  относилась  с  абсолютным
   безразличием   к   разлучению   (см.   выше   з   12).   Также   не
   предполагается,  что она впоследствии выражала желание  встретиться
   с  дочерью.  Задачей Европейского суда является  не  осудить  такое
   поведение,  а просто иметь его ввиду. Два коллизионных интереса,  с
   которыми  Европейский суд столкнулся в этом деле,  не  очень  легко
   урегулировать; более того, они затрагивают не взрослого и  ребенка,
   а  двух  взрослых,  каждый  из которых обладает  своей  собственной
   свободой воли.
       В  дополнение  к этому конфликту интересов проблема  анонимного
   рождения  не  может  быть  решена  отдельно  от  вопроса  о  защите
   интересов  третьих лиц: приемных родителей, отца  и  других  членов
   родной  семьи.  В связи с тем Европейский суд отметил,  что  сейчас
   заявителю  тридцать  восемь  лет, удочерена  она  была  в  возрасте
   четырех  лет,  и тем, что несогласованное раскрытие сведений  может
   повлечь  существенный риск, не только для матери, но и для приемной
   семьи,  которая вырастила заявителя, а также для ее родного отца  и
   родных братьев, каждый из которых тоже имеет право на уважение  его
   личной и семейной жизни.
       45.  Также  на  карту  поставлен и  другой  интерес,  поскольку
   французское  законодательство имеет целью защитить здоровье  матери
   и  ребенка  во  время  беременности и  избежать  абортов,  особенно
   незаконных,  а  также  защитить  детей  от  несоблюдения   законной
   процедуры   отказа.  Право  уважения  права  на  жизнь,   наивысшей
   ценности,  гарантируемой Конвенцией, является приоритетной  задачей
   властей Франции.
       При  подобных  обстоятельствах вопрос, на который  должен  дать
   ответ  Европейский суд, звучит следующим образом: подразумевает  ли
   право  на  информацию обязанность обнародовать сведения?  Ответ  на
   него  можно  найти  при толковании Закона от  22  января  2002  г.,
   особенно в отношении осознания проблемы государством.
       46.  Европейский суд напомнил, что выбор средств,  используемых
   для   обеспечения   соответствия  статье  8   Конвенции   в   сфере
   взаимоотношений  между людьми является предметом заинтересованности
   договаривающихся  государств. В связи с этим  существуют  различные
   способы   обеспечения  "уважения  личной  жизни",  и  обязательства
   государства  зависят  от  оспоримого  аспекта  личной  жизни   (см.
   упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "X  и  Y
   против Соединенного Королевства", з 24).
       47. Европейский суд отметил, что в большинстве Договаривающихся
   государств   нет  похожего  законодательства,  которое   могло   бы
   применяться  во  Франции, по крайней мере  в  отношении  постоянной
   неспособности  ребенка установить родственные связи  с  его  родной
   матерью,  если  она  продолжает хранить  в  секрете  от  рожденного
   ребенка  сведения  о  себе. Европейский суд указал,  что  некоторые
   государства  не  налагают на родных родителей обязанности  сообщать
   сведения  о  себе  при рождении ребенка и что в различных  странах,
   которые  вели  споры  о  праве на анонимное рождение,  имели  место
   отказы  от  детей.  В  свете  не  только  различности  практики   в
   различных  правовых системах и традициях, а также ввиду возрождения
   различных  способов  отказа  от детей,  Европейский  суд  пришел  к
   выводу,  что государства должны проявить заинтересованность,  чтобы
   определить,  какие  есть способы в их праве, которые  подходят  для
   обеспечения прав, гарантированных Конвенцией.
       48. Европейский суд отметил, что в настоящем деле заявителю был
   предоставлен доступ к неидентифицирующей информации о ее  матери  и
   родной  семье, которая могла помочь в поиске некоторых ее  предков,
   одновременно обеспечивая защиту прав третьих лиц.
       49.  К тому же, обеспечивая право матери на анонимное рождение,
   система,   недавно   установленная   во   Франции,   совершенствует
   возможность  отказаться  от  права на конфиденциальность,  которую,
   как  будет позднее сказано, они получили еще до принятия Закона  от
   22  января 2002 г. Новый закон упрощает процедуру поиска информации
   о  биологическом происхождении человека с учреждением Национального
   совета   по   доступу   к   информации  о   личном   происхождении.
   Национальный   совет  -  независимый  орган,   в   который   входят
   представители    судебной    власти,   представители    ассоциаций,
   заинтересованных  в  предмете  спора,  и  людей,  имеющих   высокую
   практическую  квалификацию в спорном вопросе. Закон уже  вступил  в
   силу,  и  заявитель  может воспользоваться его  положениями,  чтобы
   подать  запрос  об установлении личности ее матери,  при  получении
   согласия  последней, чтобы обеспечить согласованность ее  права  на
   защиту  и  законный запрос заявителя. Нельзя исключать  возможность
   того,   что   заявитель  сможет  получить  искомую   информацию   в
   новоиспеченном Национальном совете.
       Французское законодательство стремится установить равновесие  и
   обеспечить соразмерность коллизионных интересов. Европейский суд  в
   связи  с  этим  отметил,  что государства  должны  сами  определять
   наиболее  подходящие для достижения урегулирования спора  средства.
   Европейский  суд  счел,  что власти Франции не  преступили  пределы
   усмотрения,  которые  были  затронуты  при  рассмотрении   сложного
   вопроса  о  доступе к информации о своем происхождении  -  вопроса,
   который  затрагивает  право  человека  знать  свою  историю,  выбор
   родных   родителей,   существующие  семейные   связи   и   приемных
   родителей.
       Следовательно, нарушение статьи 8 Конвенции не имело места.
   
          III. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции,
             взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции
   
       50.  Заявитель  утверждала,  что право  на  конфиденциальность,
   охраняемое   во   Франции,   является  дискриминирующим   в   части
   происхождения,  что  противоречит  статье  14  Конвенции,   которая
   гласит:
       "Пользование  правами  и  свободами,  признанными  в  настоящей
   Конвенции,  должно  быть  обеспечено  без  какой  бы  то  ни   было
   дискриминации  по признаку пола, расы, цвета кожи, языка,  религии,
   политических  или  иных  убеждений, национального  или  социального
   происхождения,   принадлежности   к   национальным    меньшинствам,
   имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".
       51.  Ссылаясь на запрет, субъектом которого она была, заявитель
   утверждала,  что стала жертвой запретов на получение  собственности
   от  своей  родной матери, независимо от выгоды, которую  она  могла
   получить  в  результате удочерения. Она ссылалась на  Постановление
   Европейского суда по делу "Маркс против Бельгии" (от 13  июня  1979
   г.,  Series  A,  N 31), утверждая, что Европейский  суд  постановил
   наличие  факта  дискриминации в отношении заявителя  ввиду  полного
   запрещения права наследования из-за характера родственных связей.
       52.  Власти Франции заявили, что по настоящему делу не делалось
   никаких  различий  в  отношении.  Положение  ребенка,  когда   мать
   отказалась  от него, не сравнимо с положением детей,  чьи  родители
   взяли  на  себя  ответственность за них. Критика была  бы  возможна
   если  бы  делалось  различие  в  отношении  к  детям,  рожденным  в
   условиях,  регулируемых статьей 341-1 Гражданского кодекса.  Однако
   это  не  является  тем  делом, в соответствии  с  которым  подобные
   положения  могут  применяться ко всем  детям,  желающим  установить
   свое  происхождение, матери которых ходатайствовали  об  оставлении
   их личностей в секрете.
       53.  Власти Франции заявили, что если Европейский суд признает,
   что ребенок подвергался дискриминации по признаку происхождения  на
   основании  непредоставления ему сведений о его  происхождении,  так
   как  по  этому  поводу  имелось ходатайство матери,  то  разница  в
   отношении  была оправдана, поскольку об этом говорит  статья  341-1
   Гражданского  кодекса  и  потому что  было  установлено  равновесие
   между  используемыми средствами и преследуемой целью. В этой  части
   власти Франции ссылались на свои предыдущие доводы.
       54.   Европейский   суд   напомнил,  что   в   соответствии   с
   установленным   конвенционным   прецедентным   правом   статья   14
   Конвенции  только дополняет другие существенные положения Конвенции
   и  Протоколов  к  ней. "Она не может существовать  независимо,  она
   действует  только  совместно с пользованием правами  и  свободами",
   гарантированным  этими  положениями.  Хотя  применение  статьи   14
   Конвенции  не  предполагает нарушения этих положений -  здесь-то  и
   проявляется  ее  независимость - она  не  может  применяться,  если
   спорные  вопросы  не  подпадают под ее  действие.  Европейский  суд
   отметил,  что обстоятельства по данному делу подпадают под действие
   статьи  8  Конвенции (см. выше з 29) и что, соответственно,  статья
   14 Конвенции также применима.
       55.  Европейский  суд  отметил, что при пользовании  правами  и
   свободами,   гарантированными  Конвенцией,  статья   14   Конвенции
   обеспечивает защиту от различного отношения к людям, находящимся  в
   похожей  ситуации,  без  объективного и разумного  основания.  (см.
   Постановление  Европейского суда по делу "Сальгеро  Да  Силва  Мута
   против  Португалии" (Salgueiro Da Silva Mouta v.  Portugal)  от  21
   декабря 1999 г., жалоба N 33290/96, з 26).
       56.  Европейский суд отметил, что в основе жалобы заявителя  на
   основании  статьи  14  Конвенции лежит ее невозможность  установить
   свое  происхождение,  а  не желание установить  родственные  связи,
   которые  позволили бы ей заявлять о своих правах  на  наследование.
   Европейский  суд  счел, что в настоящем деле  жалоба  заявителя  на
   дискриминацию  в связи с непредоставлением сведений о  личности  ее
   матери,  хотя и была представлена с другой стороны, на  самом  деле
   такая  же,  что  и  уже рассмотренная жалоба о нарушении  статьи  8
   Конвенции.  В  итоге,  Европейский  суд  счел,  что  заявитель   не
   подвергалась  дискриминации  по  признаку  родственных   отношений,
   поскольку, во-первых, она обладает родственными связями  со  своими
   приемными  родителями  и  будущим  правом  на  их  собственность  и
   имущество,  и  во-вторых,  она  не  может  жаловаться  на  то,  что
   ситуация  с ее родной матерью сравнима с положением детей,  которые
   пользуются установленными родственными связями с родной матерью.
       С  учетом вышеизложенного Европейский суд пришел к выводу,  что
   нарушение  статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей  8
   Конвенции, не имело места.
   
                        НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:
   
       1)  единогласно  отклонил  предварительные  возражения  властей
   Франции;
       2)  постановил  десятью  голосами против  семи,  что  нарушение
   статьи 8 Конвенции не имело места;
       3)  постановил  десятью  голосами против  семи,  что  нарушение
   статьи  14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции,
   не имело места.
   
       Совершено  на  английском и французском языках  и  оглашено  во
   Дворце прав человека в Страсбурге 13 февраля 2003 г.
   
                                                     Председатель Суда
                                                     Люциус ВИЛЬДХАБЕР
                                                                      
                                                Секретарь-Канцлер Суда
                                                            Пол МАХОНИ
   
   
   
   
   
   
       В  соответствии  с пунктом 2 статьи 45 Конвенции  и  пунктом  2
   правила   74  Регламента  к  настоящему  Постановлению  прилагаются
   следующие особые мнения:
       a) совпадающее мнение судьи Х.Л. Розакиса;
       b) совпадающее мнение судей Г. Ресса и П. Куриса;
       c) совпадающее мнение судьи Х.С. Грев;
       d) совместное особое мнение судей Л. Вильдхабера, сэра Николаса
   Братца,  Дж. Бонелло, Л. Лукайдеса, И. Кабрала Баретто, Ф. Тюлькенс
   и М. Пеллонпяя.
   
                                                                  Л.В.
                                                                      
                                                               П.Дж.М.
   
                СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ Х.Л. РОЗАКИСА
   
       Я полностью согласен с решением большинства Большой палаты, что
   не  было нарушения статьи 8 Конвенции в этом деле. Но я все же хочу
   выразить  свое отношение к основаниям, приведшим к такому выводу  и
   особенно  к значимости заинтересованности Франции к обстоятельствам
   по данному делу.
       Я не отрицаю, что при отсутствии общих европейских стандартов в
   сфере  отказа  от детей при соблюдении секретности  и  анонимности,
   Франция   проявляет   заинтересованность  к  условиям   разглашения
   информации   о  личности  сторон;  и  Европейский  суд  справедливо
   ссылается  на  это. И все-таки мне кажется, что Европейский  суд  в
   своем   обосновании   уделил   слишком   большое   внимание    роли
   заинтересованности    государства   (см.,    например,    последнее
   предложение   з  44,  з  45,  последний  абзац  з  48),   в   ущерб
   представлению    того,    что    он    установил    соответствующее
   удовлетворительное       равновесие       между        ограниченной
   заинтересованностью  Франции и проверкой необходимости  (необходима
   в  демократическом  обществе), которая, по моему  мнению,  является
   самой важной проверкой, которая необходима по данному делу.
       Если  тщательно прочитать Постановление, то можно  понять,  что
   Европейский  суд рассматривал коллизию интересов, применяя  явно  и
   неявно  свое  прецедентное  право  с  целью  установить,  какой  из
   интересов  заявителя,  с  одной  стороны,  присущ  демократическому
   обществу,  а  с  другой  стороны,  подлежит  защите  и   по   каким
   основаниям. Следующие факты принимались во внимание:
       a) что когда заявитель подала запрос на предоставление сведений
   о  местонахождении  ее  родителей, она  была  уже  взрослая,  а  не
   несовершеннолетняя.   В  результате,  преимущественное   положение,
   которым  пользовались дети в соответствии с прецедентным правом  (в
   соответствии  с которым "интересы детей... признаются Конвенцией"),
   не могло использоваться в данном деле;
       b)  что, в соответствии с первым выводом, интересы взрослого  в
   пользовании  правом  на  личную (или семейную)  жизнь  должны  быть
   сравнены  на  основании принципа равенства с  подобными  интересами
   других  заинтересованных лиц - а именно, матери, братьев и приемной
   семьи  -  которые  также должны высказать свое  мнение  по  данному
   делу.  (Европейский  суд  заявляет, что "раскрытие  информации  без
   согласия  может повлечь существенный риск не только для матери,  но
   и  для  приемной семьи, которая вырастила заявителя, для ее родного
   отца  и  братьев, каждый из которых также имеет право  на  уважение
   личной и семейной жизни");
       c)  основной  интерес, который и определял позицию,  занимаемую
   Францией  по  данному  вопросу,  а  именно,  избежание  "незаконных
   абортов  и отказа от детей, кроме как в соответствии с определенной
   процедурой.  Право  на  уважение жизни, наиболее  важная  ценность,
   гарантированная  Конвенцией, является одной из задач,  преследуемых
   французской системой" (см. з 45 Постановления).
       Вопреки  этим  условиям, Европейский суд  должен  был  сравнить
   важные   интересы  сторон  по  этому  делу,  и  особенно   интересы
   заявителя, и решить проявляла ли Франция должную заботу  о  них.  Я
   считаю,    что   Европейский   суд   дал   правильный   ответ.    В
   обстоятельствах,   когда  охраняемые  интересы  кажутся   одинаково
   важными  в  свете  Конвенции, и когда  наиболее  общие  интересы  и
   высшие    ценности   должны   превалировать   над   индивидуальными
   интересами,   решение,  принятое  Францией  по   поводу   очевидной
   проблемы,   кажется   уместным   и   достаточным:   заявителю   был
   предоставлен доступ к неидентифицирующей информации о ее  матери  и
   родной  семье,  "что  позволило  установить  некоторые  аспекты  ее
   происхождения,  одновременно обеспечивая защиту  интересов  третьих
   лиц"  (см.  з 48 Постановления), в то время как с принятием  нового
   Закона  от  22  января 2002 г. поиски заявителя своих биологических
   родственников   могут  быть  облегчены  с  появлением   возможности
   обратиться в новоиспеченный орган, в Национальный совет по  доступу
   к информации о личном происхождении.
       Из   вышерассмотренных  исследований  элементов,  принятых   во
   внимание  Европейским судом, становится ясно, что  Европейский  суд
   имел  дело  с  существом дела и что заинтересованность  государства
   играла  незначительную  роль  в этом  исследовании.  И  как  я  уже
   говорил,  формулировка Постановления может привести  к  обманчивому
   впечатлению,  и подорвать значимость принципа, изложенного  в  деле
   Микулич,  и  указывал  в  настоящем Постановлении,  что  применимые
   принципы,  в которых затрагиваются либо позитивные либо  негативные
   обязательства  в  соответствии со статьей 8 Конвенции,  похожи:  "В
   частности,  в  обоих случаях внимание должно быть уделено  балансу,
   который необходимо установить между спорными интересами, и в  обоих
   случаях,     государство     проявляет     определенную     степень
   заинтересованности" (см. з 40 Постановления).
   
             СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ Г. РЕССА И П. КУРИСА
   
       В  целом я согласен с заключением большинства, но есть один или
   два обстоятельства, которые я хотел бы выделить.
       1.  Признавая фундаментальное право ребенка получать информацию
   о  своих  биологических родственниках и предках в  соответствии  со
   статьей  8  Конвенции, власти государства могут, в  соответствии  с
   пунктом  2 статьи 8 Конвенции, применять меры, предусмотренные  для
   защиты  прав других и основных интересов. Очевидно, что в  основной
   интерес  входит  принятие необходимых мер  по  улучшению  положения
   матери  в  затруднительной  ситуации  и  по  защите  жизней  детей,
   уменьшая  на сколько это возможно количество законных и  незаконных
   абортов.  На  мой взгляд, это превалирует над правом ребенка  знать
   свое   происхождение.   Большинство  не   предлагает,   чтобы   все
   государства   прибегли   к  системе  анонимного   рождения,   чтобы
   разрешить  эту  проблему. Существует много способов сделать  это  с
   помощью  соответствующих  способов. Заинтересованность  государства
   ограничивается  только  одним способом. Большинство,  с  которым  я
   согласен,  приняло  решение,  которое  имеет  отношение  только   к
   Франции,  а  не  к  другим странам, которые свободны  в  применении
   различных мер и способов в их стремлении ограничить конфликт  между
   основным интересом и личными правами матери и ребенка.
       2.  Вопрос  о том действительно ли система анонимного  рождения
   снизила  количество  абортов всего лишь один из аспектов  проблемы.
   Данная  процедура также предлагает соответствующую  помощь  матери,
   находящейся в трудном положении, даже если и особенно когда она  не
   хочет  делать аборт. Эти два аспекта предусматриваются  законом,  и
   один  из  них обеспечивает другой. Даже если и не было установлено,
   что   количество  абортов  фактически  сократилось   в   результате
   введения  подобных  мер - которые так или иначе  были  доступны  во
   Франции  на  протяжении продолжительного времени, - тем  не  менее,
   мне   это   кажется   оправданным  с  целью   избежания   подобного
   затруднительного  положения  и абортов.  Затруднительное  положение
   матери  может возникать по разным причинам и выражаться в абсолютно
   непредсказуемых  способах.  Как  указано  в  Постановлении,  власти
   Франции  привели  ряд  примеров. Трудно  представить,  как  система
   фактически    автоматических   абортов,   установленная    властями
   государства,     связывается     с     прекращением     юридической
   ответственности родного отца и родной матери за своего  ребенка,  и
   как   она  может  представлять  собой  эквивалентную  альтернативу.
   Действительно  это защитит сущность права знать свое происхождение.
   Однако   нельзя  исключить  риск  того,  что,  в  целях   избежания
   беспокойства и моральной ответственности, возникающих  с  рождением
   ребенка,    женщина   в  подобной  ситуации  прибегнет   к   аборту
   (законному  или  незаконному); на самом деле  такой  исход  был  бы
   наиболее вероятным.
       3.  Желания  государства защитить жизнь и сократить  количество
   добровольного  прерывания  беременности -  которые  рассматриваются
   странами-членами    Совета   Европы,    такими,    как    Германия,
   "противозаконными",  даже  если в уголовном  праве  государства  не
   предусмотрена  ответственность за такие  аборты  на  ранней  стадии
   беременности  - это и является настоящей задачей. В настоящем  деле
   необходимо  решить включает ли в себя понятие жизни,  установленное
   статьей  2 Конвенции, жизнь нерожденного ребенка. Пункт 2 статьи  8
   Конвенции  позволяет  государству принимать  во  внимание  в  своем
   стремлении  к  общим  интересам  охрану  жизни  после  зачатия   на
   условиях,  относящихся к общей морали, здоровью и демографии.  Даже
   если,  как это указано в отдельном несовпадающем мнении, количество
   абортов  в  государствах-членах Совета Европы осталось  на  прежнем
   уровне  в последние годы (не принимая во внимание аборты, вызванные
   препаратами,  принимаемыми после зачатия,  такими  как  "завтрашняя
   пилюля"),  такая  стабильность зависит от разных факторов,  которые
   могут   повлиять   на  общественное  мнение.   Это   не   оберегает
   государства  от  внедрения  общих  мер  по  уменьшению   количества
   абортов.   Кроме  того,  статистические  сведения  не  могут   быть
   критерием  при  установлении того, является ли такое  вмешательство
   оправданным.  Закон,  равно как и закон Франции,  включает  в  себя
   оценочное  суждение, признавая затруднительное положение  матери  и
   пытаясь  спасти жизнь ребенка; такое суждение может стать  решающим
   для всего общества.
       4.  Рассматривается  не только конфликт  между  правом  ребенка
   знать  свое происхождение и желанием матери сохранить свою личность
   в  тайне.  Следующим  фактором, подлежащим  рассмотрению,  является
   желание    государства    предложить    матери,    находящейся    в
   затруднительной  ситуации, решение проблемы,  одновременно  охраняя
   жизнь  неродившегося ребенка. Государству необходимо учитывать  эти
   три    аспекта.    Будет    легко   урегулировать    конфликт    во
   взаимоотношениях  матери и ребенка после  его  рождения.  По  моему
   мнению,  в  делах,  затрагивающих взаимоотношения различных  людей,
   таких   как   это,   государство  проявляет  заинтересованность   в
   разрешении  конфликта.  Желание избежать или  уменьшить  количество
   абортов  является  составной частью проблемы  охраны  жизни  и  она
   тесно  связана с отношениями матери и ее нерожденного ребенка.  Для
   государства   в   подобной   ситуации  интересы   матери   являются
   приоритетными   над   правом  ребенка  знать  свое   происхождение.
   Внедрение    системы,    при   которой   анонимность,    то    есть
   конфиденциальность, может быть прекращена по решению комиссии,  что
   может  повлечь пагубные последствия для всей системы и  для  охраны
   жизни.  Человек,  который стремится узнать  сведения  любой  ценой,
   даже  вопреки  явно выраженной воле родной матери, должен  спросить
   себя,  родился  бы  ли  он,  если бы не  было  права  на  анонимное
   рождение.  Это основание может стать законной основой  для  решения
   государства о внедрении и поддержании подобной системы.
   
                  СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ Х.-С. ГРЕВ
                                   
                           Вводные положения
   
       Хотя я и согласна с обоснованием и выводами большинства, тем не
   менее,  я  считаю  необходимым уделить  больше  внимания  некоторым
   вопросам, затронутым в данном деле.
       Идеальная   ситуация,   на  мой  взгляд,   это   когда   каждый
   усыновленный  ребенок имеет право знать личности  его  родителей  и
   обстоятельства  его  усыновления. Необходимо учитывать,  что  любое
   общество  будет пытаться обеспечить установление такого  идеального
   положения всеми возможными способами. В связи с этим нужно  принять
   во  внимание  то,  что общество обеспечит возможность  консультации
   для  будущих матерей, которые намереваются отказаться от своего еще
   не   рожденного   ребенка   и  возможность   оставить   минимальную
   информацию,  которая при возникновении желания в  будущем  позволит
   матери  найти  своего  ребенка.  Обстоятельства,  встречающиеся   в
   реальной  жизни, не всегда благоприятны для существования идеальной
   ситуации.
       Важно, чтобы дело, подобное настоящему, только осуществляло   -
   после  того,  как  все  сказано и сделано,  -  возможность  женщины
   отказываться  от  анонимности по отношению к нерожденному  ребенку.
   Отказ  от  анонимности может принять две различные  формы:  женщина
   может  вопреки  советам отказаться раскрыть свою личность  или  она
   может  настаивать, на том, что не предоставит такие сведения,  пока
   комиссия  не  решит,  будет  ли это разумным  продолжать  сохранять
   подобные  сведения  в тайне от ребенка. Если будущей  матери  будет
   рекомендовано сохранять более мягкую позицию, подобных  дел  больше
   не будет.
       По  всей  вероятности, в Европе встречается мало подобных  дел.
   Однако,  в  отличие от мнения меньшинства, высказанного в отдельном
   несовпадающем  мнении, я считаю, что бесполезно искать  сведения  о
   делах  о  статистике  абортов в государствах-участниках  Конвенции.
   Невозможно  получить  ни сведения об изменении количества  абортов,
   ни  сведения о причинах, приведших женщин к решению об аборте. Все,
   что  известно, то это количество, хотя и небольшое, тайных рождений
   в  год  детей,  от  которых  впоследствии  отказались.  Такие  дела
   представляют собой большую личную трагедию.
   
                      Интересы, затронутые в деле
   
       Настоящее  дело,  как  и  любое  другое  дело,  рассматриваемое
   Европейским  судом, влечет за собой конфликт спорных  интересов.  В
   данном  деле  затронуты  интересы матери и  ребенка,  что  касается
   ребенка, то у него есть два вида интересов, возникающие до и  после
   его рождения.
       Перед   принятием  решения  по  настоящему  вопросу,   я   счел
   необходимым подчеркнуть тот факт, что Европейский суд взял на  себя
   обязательство   оставить  без  изменений   и   усилить   предыдущие
   постановления  Европейского  суда в отношении  основных  интересов,
   затронутых в настоящем деле.
       Во-первых,   Европейский  суд  обязан   уважать,   защищать   и
   продвигать равенство между детьми, рожденными в браке и  вне  брака
   (см.   Постановление  Европейского  суда  по  делу  "Маркс   против
   Бельгии"  от  13 июня 1979 г., Series A, N 31). Большинство  детей,
   рожденных  женщинами, которые теперь скрывают свою  личность,  были
   рождены  вне  брака, но эта проблема не имеет отношения  к  решению
   Европейского суда по данному делу. Европейский суд в своем  решении
   по  данному делу не проводит различия между детьми в зависимости от
   гражданского  состояния их родителей на момент  рождения:  были  ли
   они  женаты,  были женаты но не друг на друге, не были женаты  либо
   только один из них был женат.
       Во-вторых,   Европейский   суд  не  изменяет   своим   решением
   существующее   прецедентное  право,  в   соответствии   с   которым
   Договаривающиеся   государства  могут  нарушить   Конвенцию   своим
   действием или бездействием (см. Постановление Европейского суда  по
   делу  "Эйри  против Ирландии" (Airey v. Ireland) от 9 октября  1979
   г.,  Series  A,  N 32, з 32; и Постановление Европейского  суда  по
   делу  "Гаскин  против Соединенного Королевства" (Gaskin  v.  United
   Kingdom)  от  7  июля  1989 г., Series A, N 160  з  41,  в  которых
   "существо  жалобы  [заявителя] состоит не  в  обжаловании  действия
   государства, а в бездействии").
       И,   наконец,  в-третьих,  Европейский  суд  не  изменил  своим
   решением  по  настоящему  делу  прецедент,  установленный  в   деле
   "Гаскин  против  Соединенного Королевства", касающийся  позитивного
   обязательства,  вытекающего  из положений  статьи  8  Конвенции,  в
   котором  устанавливалось  справедливое  равновесие  прав.  В   деле
   "Гаскин  против  Соединенного  Королевства"  рассматривалось  право
   заявителя на доступ к сведениям о его детстве, когда, после  смерти
   матери,  его  поместили в учреждение по опеке и отправляли  жить  к
   разным  родителям. Власти Соединенного Королевства дали  разрешение
   на  предоставление сведений заявителю. Европейский  суд  счел,  что
   это   подпадает  под  обязательства,  предусмотренные   статьей   8
   Конвенции,  но  только  в  части  принципа  пропорциональности,  по
   которому  независимый  орган  власти  сам  решает  предоставить  ли
   доступ  к  информации, если ее депонент не дал  своего  ответа  или
   отказал  в  разрешении. Поскольку такой возможности в деле  "Гаскин
   против  Соединенного  Королевства"  не  было,  то  Европейский  суд
   признал нарушение статьи 8 Конвенции.
       В  настоящем деле Европейский суд имеет дело с отличным и более
   сложным  вопросом,  чем  тот,  что рассматривался  в  деле  "Гаскин
   против  Соединенного Королевства". В деле "Одиевр  против  Франции"
   Европейский   суд  проводит  различие  между  двумя   существенными
   стадиями:  первая  стадия - предродовой период,  рождение  и  время
   непосредственно  после  рождения  ребенка,  вторая  стадия  -   все
   остальное  время после рождения ребенка. На второй стадии  интересы
   матери  и  ребенка регулируются статьей 8 Конвенции. В  предродовой
   период,  в  момент  рождения и непосредственно после  него  мать  и
   ребенок   или   нерожденный   ребенок   обладают   также   правами,
   предусмотренными статьями 2 и 3 Конвенции. Со ссылкой на  последние
   указанные   статьи  Конвенции  нет  необходимости   решать   вопрос
   охраняется ли ребенок во внутриутробном состоянии вместе с  матерью
   в  соответствии  со статьей 2 Конвенции, в любом  случае  действует
   древний  афоризм  "infans  conceptus pro nato  habetur  quoties  de
   commodis   ejus   agitur".  В  деле  "Гаскин  против   Соединенного
   Королевства"   Европейский  суд  рассматривал  вопросы,   возникшие
   только  на  второй стадии, когда ребенок был уже  рожден.  По  этой
   причине   Постановление   по  делу  "Гаскин   против   Соединенного
   Королевства" не содержит никаких указаний, касающихся  вопросов  по
   настоящему  делу,  а  именно указаний в  отношении  прав  матери  и
   ребенка  на  предродовой  стадии,  а  также  указаний  в  отношении
   действий или бездействия властей государства-ответчика на  этой  же
   стадии.
       По  настоящему делу решение властей Франции (которое может быть
   рассмотрено  либо как действие, либо как бездействие) было  принято
   на  предродовой  стадии, но оно имело отражение  и  после  рождения
   ребенка.
       Действие может быть описано, как предложение матери возможности
   родить   в,   насколько  это  возможно,  безопасных  условиях   под
   присмотром  врачей,  даже если она и откажется оставить  какие-либо
   сведения  о  себе,  при  условии, что они  могут  быть  раскрыты  в
   будущем  без ее согласия, и даже если она твердо решила  отказаться
   от   ребенка.  По  моему  мнению,  это  право  государства  решать,
   соблюдать  ли права еще не рожденного ребенка. То есть,  когда  при
   консультации попытка убедить мать оставить какую-либо информацию  о
   себе, при оставлении ребенка для усыновления, не удалась, либо  она
   вообще  отказалась  от  консультации.  Необходимо  сказать,  что  я
   полностью  поддерживаю  установление хороших консультативных  служб
   для   беременных   женщин,  находящихся  в  трудном   положении   и
   предоставление  общей информации женщинам, которые могут  оказаться
   в  такой ситуации. Это, впрочем, не изменяет сущности проблемы,  то
   есть,  задачи уравновесить спорные интересы, затронутые Европейским
   судом   в  деле,  в  котором  женщина  изъявила  желание  сохранить
   анонимность.  В  этом  отношении  нет  никакой  разницы,  будет  ли
   решение  вопроса об анонимности оставлено для разрешения в  будущем
   специальным квалифицированным органом. Суть проблемы заключается  в
   том,  что  беременная  женщина не станет  выбирать  для  безопасных
   родов  медицинское учреждение, если ей при этом придется отказаться
   от права на анонимность.
       Европейский  суд к тому же признает, что право на  жизнь  имеет
   приоритет  над  другими  правами - все  другие  права  обеспечивают
   качество   жизни.  Это  ставит  под  вопрос  два  спорных  интереса
   ребенка.  Первый - право на рождение при таких условиях, когда  его
   здоровье  не подвергается излишнему риску при рождении в  условиях,
   когда  его  мать пытается сохранить секретность, даже  если  это  и
   значит,  что  она будет лишена профессиональной помощи  при  родах.
   Мать  также  подвергается  риску,  если  при  тайных  родах  у  нее
   возникнут   какие-либо  осложнения. Чтобы  сохранить  жизнь  матери
   и/или  ее  здоровье,  предусмотрена  возможность  сделать  аборт  в
   соответствующем  образом  оснащенном  учреждении,  вместо  рождения
   ребенка без профессиональной помощи. Что еще необходимо сказать  об
   абортах,  так это то, что это, по крайней мере, представляет  собой
   этическую  проблему,  и  ни  одно общество  во  имя  развития  прав
   человека  не позволит женщине иметь аборт как единственно возможный
   безопасный  способ рождения. Тайный аборт может поставить  здоровье
   и  даже  жизнь  матери  под угрозу. В предродовой  стадии  интересы
   матери и ребенка в общих чертах сходны.
   
              Медицинская помощь и применение норм права
   
       Беременность   -   это  не  заболевание.   Сегодня   в   Европе
   беременность  представляет,  в  лучшем  случае,  только  физическую
   проблему  для матери и ребенка, но сами роды вызывают необходимость
   медицинской  помощи  -  и не возможно предсказать,  когда  подобная
   необходимость отпадет. В общем и целом, женщинам рекомендуется -  в
   целях  безопасности с медицинской точки зрения - рожать в больницах
   под   медицинским  надзором.  Необходимо  помнить,   что   медицина
   необходима   для   лечения,   облегчения  страданий,   успокаивания
   страдающих,  но  это  не средство для соблюдения  условий,  которые
   могут   быть  достигнуты  благодаря  социальной  и  психологической
   помощи.  Даже по законам военного времени, смертельный  враг  имеет
   право  на  срочную  медицинскую помощь, и это  положение  не  может
   рассматриваться  как нарушение прав человека.  В  Европе  также  не
   может  быть  такой  ситуации, когда закон признает  положение,  при
   котором   в   оказании  медицинской  помощи  может  быть  отказано.
   Европейский суд в некоторых делах против Турции указал,  что  отказ
   в   оказании   медицинской  помощи  может  повлечь  ответственность
   государства  на  основании статей 2 и 3 Конвенции. Безосновательный
   отказ  беременной женщине в оказании медицинской помощи  может,  по
   моему мнению, повлечь за собой нарушение статей 2 и 3 Конвенции.
   
                                 Вывод
   
       Идеальная  ситуация - это когда беременная женщина, находящаяся
   в  трудном положении - которое характеризует ситуацию в настоящем и
   иных  подобных  делах,  при которой женщины  пользуются  правом  на
   анонимность при рождении ребенка - будет обладать правом  родить  в
   таких  условиях, которые обеспечат ее безопасность  и  безопасность
   ее  ребенка,  а также позволят ребенку узнать личность его  матери,
   даже  если  он  и будет немедленно усыновлен другой  семьей.  Когда
   женщина по какой-либо причине решит, что такая возможность для  нее
   неприемлема,  права  человека  должны  служить  для   того,   чтобы
   позволить  ей  родить в условиях безопасных для нее и  ее  ребенка,
   даже   если  она  и  будет  настаивать  на  анонимности.  Было   бы
   совершенно  бесчеловечно заставлять женщину выбирать между  абортом
   и  тайным  рождением;  последнее всегда несет потенциальную  угрозу
   для  здоровья  матери и/или ребенка и может представлять  опасность
   для жизни и/или стать причиной рождения мертвого ребенка.
   
                       СОВМЕСТНОЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ
              СУДЕЙ Л. ВИЛЬДХАБЕРА, СЭРА НИКОЛАСА БРАТЦА,
            ДЖ. БОНЕЛЛО, Л. ЛУКАЙДЕСА, И. КАБРАЛА БАРЕТТО,
                       Ф. ТЮЛКЕНС И М. ПЕЛЛОНПЯЯ
   
       Мы  не  согласны  с мнением большинства, что не было  нарушения
   статьи 8 Конвенции, и хотим объяснить причины нашего несогласия.
       1.  В  настоящем  деле,  если  не  вникать  во  взаимоотношения
   заявителя   с   ее   приемными  родителями,   она   жаловалась   на
   невозможность  получить  идентифицирующую информацию  о  ее  родной
   семье   и   на   то,  что  ей  мешали  установить  ее   собственное
   происхождение. После отклонения предварительных возражений  властей
   Франции  на том основании, что невозможно было использовать  какие-
   либо  внутренние  юридические  способы  из-за  законного  права  на
   полную  конфиденциальность  (см. з 23  Постановления),  Европейский
   суд  выяснил,  во-первых, применялась ли в данном случае  статья  8
   Конвенции и, во-вторых, соблюдалась ли она.
       2.  Что  касается применимости статьи 8 Конвенции,  Европейский
   суд  решил,  во-первых, что "необходимо изучать  материалы  дела  с
   точки   зрения  личной  жизни,  а  не  семейной",  поскольку  целью
   заявителя  было  "не  поставить под  вопрос  ее  взаимоотношения  с
   приемными  родителями, а установить обстоятельства  ее  рождения  и
   отказа от нее, а также личность ее родной матери и братьев" (см.  з
   28  Постановления).  Мы  считаем изучение семейной  жизни  в  части
   установления  родственных отношений очень узким, мы  согласны,  что
   Европейскому  суду не надо было устанавливать,  имело  ли  место  в
   данном деле нарушение права заявителя на уважение личной жизни.
       3.   Что   касается  вопроса  о  личной  жизни,   который   был
   единственным  необходимым для установления  Европейским  судом,  мы
   полностью  согласны  с утверждением большинства  в  соответствии  с
   Постановлением по делу "Микулич против Хорватии" от 7 февраля  2002
   г.  (Mikulic  v.  Croatia) (з 54 и 64): "Рождение  и,  в  некоторых
   случаях,  обстоятельства  рождения, являются  частью  личной  жизни
   ребенка,  а  впоследствии  и  взрослого,  гарантируемой  статьей  8
   Конвенции"   (см.   з  29  Постановления).  Как  ранее   подтвердил
   Европейский  суд, право на уважение семейной жизни  включает  право
   на  развитие  личности и на самоосуществление. Поскольку  вопрос  о
   доступе  к  информации о личном происхождении затрагивает  личность
   человека,  он  представляет собой существенную часть личной  жизни,
   охраняемой статьей 8 Конвенции; как установил Европейский суд,  это
   положение  применимо  и  в настоящем деле.  Даже  для  усыновленных
   детей  предоставление доступа к информации о  происхождении  и  тем
   самым  предоставление возможности проследить свое прошлое  является
   вопросом свободы и достоинства, гарантированными Конвенцией.
       4.  Что  касается соблюдения статьи 8 Конвенции,  то  в  данном
   случае встретились спорные права и интересы: с одной стороны  право
   ребенка  на  доступ  к информации о его происхождении  и  с  другой
   стороны  личное право матери сохранить сведения о себе  в  секрете.
   Также   могут   быть  затронуты  и  другие  интересы,   такие   как
   необходимость   защиты  здоровья  матери   и   ребенка   во   время
   беременности и при рождении и необходимость предотвратить  аборт  и
   детоубийство.
       5. В настоящем деле, повторяя, что статья 8 Конвенции не просто
   принуждает     государства    воздерживаться    от    произвольного
   вмешательства, а "в дополнение к этому первоначальному  негативному
   обязательству,   могут   также  быть  и  позитивные   обязательства
   свойственные  уважению  личной жизни"  (см.  з  40  Постановления),
   Европейский   суд  счел,  что  жалоба  заявителя   не   затрагивала
   вмешательства  государства  в  права,  предусмотренные  Конвенцией.
   Другими  словами,  "существо жалобы [заявителя]  заключается  не  в
   действиях государства, нарушающих Конвенцию, а в бездействии"  (см.
   Постановление  Европейского  суда по делу  "Эйри  против  Ирландии"
   (Airey  v.  Ireland)  от  9 октября 1979  г.,  з  32).  В  подобных
   обстоятельствах Европейский суд должен был установить, нарушило  ли
   государство  позитивное  обязательство, предусмотренное  статьей  8
   Конвенции,  когда  отклонило  запрос  заявителя  на  предоставление
   сведений о личности ее родной матери. Его обязанность сводилась  не
   только   к  установлению  того,  было  ли  вмешательство  в   право
   заявителя  на  уважение  личной жизни соответствующим  преследуемым
   целям,  но  и к установлению было ли обязательство, возложенное  на
   государство,  необоснованным  по  отношению  к  охраняемым   личным
   правам  (см. Постановление Европейского суда по делу "Киган  против
   Ирландии" (Keegan v. Ireland) от 26 мая 1994 г., Series A,  N  290,
   р.  19,  з  49,  и Постановление Европейского суда по  делу  "Кроон
   против  Нидерландов" (Kroon v. Netherlands) от 27 октября 1994  г.,
   Series A, N 297-C, р. 56, з 31).
       6.  С  целью  разрешения этой проблемы Европейский  суд  должен
   установить,   было   ли  установлено  равновесие   между   спорными
   интересами.  Это  не  означает,  что необходимо  установить,  какой
   интерес   имеет   абсолютное  преобладание  над  другими.   Другими
   словами,  Европейский суд не должен решать нужно  ли  предоставлять
   доступ  к  информации  о происхождении, предусмотренный  статьей  8
   Конвенции,  несмотря на последствия и значимость спорных  интересов
   либо,  наоборот,  был ли отказ в удовлетворении  запроса  заявителя
   оправдан  ради защиты прав матери (или, например, ради защиты  прав
   других  людей или в интересах общественного здоровья).  Европейский
   суд   должен  провести  проверку  сбалансированности  интересов   и
   выяснить  было ли установлено необходимое равновесие между спорными
   правами и интересами во Французской системе.
       7.   Это   и   является  сутью  проблемы.  В   соответствии   с
   законодательством и судебной практикой невозможно  было  установить
   равновесие   интересов  в  данном  деле.  На  практике  французское
   законодательство  устанавливает,  что  решение  матери   пользуется
   абсолютной  защитой  от  запросов  на  предоставление  сведений  со
   стороны  заявителя,  независимо от причин  и  правомерности  такого
   решения.  В  любом случае, материнский отказ является  обязательным
   для   ребенка,   который  не  обладает  законными  средствами   для
   обжалования  одностороннего  материнского  отказа.  Мать   обладает
   дискреционным  правом  принести  страдающего  ребенка   в   мир   и
   приговорить  его  к  пожизненному неведению.  Действие  абсолютного
   "права   вето"  матери  заключается  в  том,  что  права   ребенка,
   предусмотренные Конвенцией (см. Постановление Европейского суда  по
   делу  "Йохансен против Норвегии" (Johansen v. Norway) от 7  августа
   1996  г.;  Постановление Европейского суда по делу "Кутцнер  против
   Германии"   ({Kutzner}  v.  Germany)  от  26  февраля   2002   г.),
   пренебрегаются  и  забываются. К тому же мать  теми  же  средствами
   может ограничить права третьих лиц, в частности права родного  отца
   или  братьев  и сестер, которые таким же образом могут быть  лишены
   прав, предусмотренных статьей 8 Конвенции. Ввиду этого анализа,  мы
   не  можем  удовлетвориться признанием большинства,  что  "заявителю
   была  предоставлена неидентифицирующая информация  о  ее  матери  и
   родной  семье,  которая  позволила ей установить  некоторые  из  ее
   корней,  одновременно  обеспечивая защиту  интересов  третьих  лиц"
   (см. з 48 Постановления).
       8.   В   различных   ситуациях  похоже,  что  Европейский   суд
   рассматривает  факт,  что заявитель является удочеренным  ребенком,
   имеющий   решающее  значение  для  дела  (см.  з  43,   44   и   49
   Постановления), таким образом подразумевая, что поиски ее матери  -
   которая  отказалась  от  нее  при  рождении  -  будут  излишними  и
   напрасными.  Мы  не  разделяем  эту  точку  зрения.  Очевидно,  что
   усыновленные   дети  считают  своим  долгом  узнать  своих   родных
   родителей.  Даже  будучи усыновленным, ребенок,  который  не  может
   ничего   узнать   о  своем  семейном  происхождении,   подвергается
   страданиям,  и эти страдания могут оставить "шрамы".  Что  касается
   необходимости охраны приемных родителей, вопрос также  интересующий
   большинство,  то в соответствии с настоящим делом, их  не  от  чего
   защищать.
       9.  Что касается основных интересов, то Европейский суд,  между
   прочим, признает необходимость избежания незаконных абортов (см.  з
   45   Постановления).  Однако  стоит  отметить,  что   нет   никаких
   достоверных сведений о том, что есть риск увеличения числа  абортов
   или  количества  детоубийств, в случае  отмены  системы  анонимного
   рождения.  К  тому  же  такой  риск  необходимо  оценить  в   свете
   существующей   в   странах,  не  использующих  систему   анонимного
   рождения,  ситуации. Статистические данные не говорят об увеличении
   количества  абортов и детоубийств в большинстве стран,  входящих  в
   Европейский    совет,   законодательство    которых    похоже    на
   законодательство  Франции. Во многих странах,  как  и  во  Франции,
   развитие  контрацепции   и планирования семьи  играет  существенную
   роль  в  осведомленности  среди  будущих  родителей.  Что  касается
   "права    уважения    жизни   как   наиболее    важной    ценности,
   гарантированной  Конвенцией",  которое  по  заявлению   большинства
   является  "одной из целей, преследуемых Францией", то мы  не  можем
   согласиться  с  подразумеваемым положением, а  именно  с  тем,  что
   среди   всех  стран,  входящих  в  Европейский  совет,  французская
   система  единственная,  которая  обеспечивает  уважение  права   на
   жизнь, гарантированного статьей 2 Конвенции.
       10.  Наконец,  как  и  власти  Франции,  большинство  выдвинуло
   аргумент,  что государство проявило заинтересованность  при  выборе
   средств  для  обеспечения соответствия статье 8 Конвенции  в  сфере
   взаимоотношений  между людьми и что степень этой заинтересованности
   в  настоящем деле была больше ввиду различий в правовых системах  и
   традициях,  а  также  того факта, что родители прибегали  к  разным
   способам отказа от своих детей (см. з 46 и 47 Постановления).
       11. Что касается, во-первых, степени заинтересованности, то она
   может  зависеть не только от права или прав, но и от самой  природы
   затронутого  интереса. Таким образом, некоторые  аспекты  права  на
   личную  жизнь являются второстепенными по отношению к самому  этому
   праву.   Мы  строго  придерживаемся  того  мнения,  что  право   на
   личность,   которое   является   существенной   частью   права   на
   независимость (см. Постановление Европейского суда по делу  "Претти
   против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom)  от  25
   апреля  2002  г., з 61) и развитие (см. Постановление  Европейского
   суда  по  делу "Бенсаид против Соединенного Королевства" ({Bensaid}
   v.  United Kingdom) от 6 февраля 2001 г.), является ядром права  на
   уважение  личной  жизни.  Таким образом,  было  проведено  наиболее
   тщательное исследование при оценке спорных интересов.
       12.  Во-вторых,  по нашему мнению, факт отсутствия  общих  черт
   среди  различных внутренних прав, которое предоставляет государству
   определенную   заинтересованность,   нам   кажется   противоречащим
   сравнительному   праву,  применяющемуся  Европейским   судом.   Как
   отмечает Европейский суд: "очень редко встречается возможность  для
   матерей  рожать  анонимно, в соответствии с европейским  внутренним
   правом"   (см.   з  19  Постановления).  Также  он  замечает,   что
   существует   тенденция  к  установлению  "если  не   права   рожать
   анонимно,  то  хотя  бы  права рожать "тайно".  Это  две  абсолютно
   разные ситуации.
       13.  На самом деле, ни в одной другой стране не придается такое
   значение  защите права матери на анонимность - за тайным  рождением
   следует  тайный отказ от ребенка - как во Франции в соответствии  с
   Гражданским  кодексом  и  Кодексом о  семье  и  социальной  помощи.
   Только  в  Италии  (статья 73 Гражданского кодекса)  и  Люксембурге
   (статья  57  Гражданского  кодекса) не  обязательно  вписывать  имя
   матери  в  свидетельство о рождении. В подобной ситуации  право  на
   конфиденциальность относится только к идентификационным  сведениям,
   появляющимся   в   свидетельстве  о  рождении  и  не   препятствует
   позднейшему  установлению  родственных отношений  между  матерью  и
   ребенком.  К  тому  же, в Италии Закон 1983 года об  усыновлении  и
   удочерении     гарантирует    конфиденциальность    в     отношении
   происхождения  ребенка до тех пор, пока власти не дадут  разрешения
   на  раскрытие  подобных сведений. В Испании  статья  47  Кодекса  о
   гражданском  статусе,  которая позволяла использовать  слова  "мать
   неизвестна"  при регистрации рождения, смерти, вступления  в  брак,
   была  признана неконституционной Постановлением Верховного суда  от
   21 сентября 1999 г.
       14.  Напротив, некоторые страны открыто признают право "знать".
   Так,  в  Германии  право  каждого  знать  свое  происхождение  было
   установлено,  как  фундаментальное право  человека,  основанное  на
   общем  праве  на  достоинство  и  свободное  развитие,  Федеральным
   Конституционным  судом  в  Постановлении  от  31  января  1989   г.
   Практика  установления  "детских ящиков"  (Babyklappe),  о  которых
   говорится  в  Постановлении (см. з 19), которая  привлекла  широкое
   внимание    массовой    информации,   тем   не    менее    остается
   нераспространенным явлением и предложение легализовать их  вызывает
   волну  критики. В Швейцарии право каждого знать свое  происхождение
   признается  Федеральной Конституцией с 1992 года как личное  право,
   а  что  касается усыновления, то статья 138 Декрета  о  гражданском
   статусе   устанавливает,  что  лицо,  желающее   узнать   сведения,
   указанные  в  подлинном свидетельстве о рождении,  должны  получить
   разрешение  в  наблюдательном  органе  кантона.  Подобное   правило
   применяется  в  Нидерландах, где Верховный суд своим Постановлением
   от   15   апреля  1994  г.  признал  основное  право   ребенка   на
   индивидуальность, включая право знать личность родителей.
       15.  Наконец, большинство ссылается на отсутствие согласия,  но
   не   ссылается   на  различные  международные  способы   достижения
   консенсуса,  который  может  установить равновесие  между  спорными
   правами.  Международная конвенция о правах  ребенка  от  20  ноября
   1989 г. устанавливает, что ребенок имеет с рождения "насколько  это
   возможно, право знать своих родителей" (статья 7). Так же  Гаагская
   конвенция  от  29  мая 1993 г. "О защите детей и  сотрудничестве  в
   отношении  иностранного  усыновления",  ратифицированная  Францией,
   устанавливает,    что    компетентные   органы    Договаривающегося
   государства  обеспечат сохранность имеющейся  у  них  информации  о
   происхождении ребенка, в частности информации, касающейся  личности
   его  родителей,  так  же  как и медицинских сведений.  Компетентные
   органы   так   же   должны  обеспечить  доступ  ребенка   или   его
   представителя к подобной информации под соответствующим надзором  в
   пределах, установленных законодательством государства (статья  30).
   В  Рекомендации  от 26 января 2000 г. ("Международное  усыновление:
   уважение  прав  ребенка")  Парламентская  Ассамблей  Совета  Европы
   предложила   государствам  "обеспечить  право  усыновленных   детей
   узнать  свое  происхождение  при  совершеннолетии  и  исключить  из
   национального законодательства противоречащие этому положения".
       16.    В    подобных   условиях,   основываясь   на    различии
   правоприменительной  практики в правовых системах  и  традициях  (а
   также  принимая  во внимание законопроекты, которые являются  всего
   лишь  проектами),  объявляя предусмотренное  Конвенцией  абсолютное
   право   матери  сохранить  свою  личность  в  секрете,  большинство
   придерживалось утверждения, касающегося европейского  консенсуса  и
   указывало   на   его  бессмысленность.  Вместо  того   чтобы   дать
   возможность   правам,   гарантированным  Конвенцией,   развиваться,
   получив  в  качестве  отправной точки практику  применения  в  ряде
   стран,  всеобщее толкование со ссылкой на фактически  изолированную
   практику   страны   (см.  з  47  Постановления)  используется   для
   подтверждения запретов на эти права.
       17.   В   отношении  установления  равновесия  между   спорными
   интересами,  мы  находим подход Европейского  суда,  проявленный  в
   деле  "Гаскин  против Соединенного Королевства" (Gaskin  v.  United
   Kingdom)  от  7 июля 1989 г. (з 49), и позднее в деле "М.G.  против
   Соединенного Королевства" (M.G. v. United Kingdom) от  24  сентября
   2002 г. важным.
       "По мнению Европейского суда, заявители имеют право, охраняемое
   Конвенцией,  на получение информации, необходимой для  установления
   обстоятельств  детства  и  раннего  развития.  С  другой   стороны,
   необходимо   уяснить   важность   конфиденциальности   общественных
   сведений  при  получении объективной и надежной информации,  и  что
   подобная   конфиденциальность  необходима  для   защиты   интересов
   третьих   лиц.  В  соответствии  с  последним  аспектом,   система,
   подобная  британской,  которая разрешает  доступ  к  сведениям  при
   наличии   согласия   депонента,  может  считаться   совместимой   с
   обязательствами, предусмотренными статьей 8 Конвенции, принимая  во
   внимание  степень заинтересованности государства.  Европейский  суд
   считает,  что при такой системе интересы лица, пытающегося получить
   доступ  к  информации, относящейся к его личной и  семейной  жизни,
   должны  учитываться,  если депонент этих  сведений  недоступен  или
   неправомерно  отказывает в разрешении. Такая система  соответствует
   только  принципу  пропорциональности,  если  она  обеспечит   право
   независимого  органа  решать предоставить ли доступ  к  информации,
   если депонент не дает ответа или отказывает в разрешении".
       18.  Если  система анонимного рождения сохранится,  независимый
   орган  должен  будет решать, приняв во внимание все  фактические  и
   юридические   аспекты  дела,  предоставить   или   нет   доступ   к
   информации;  такой  доступ при определенных  обстоятельствах  может
   быть  условным.  В  настоящей  ситуации,  в  отсутствие  механизма,
   позволяющего заявителю устанавливать свое происхождение,  приоритет
   был  неизбежно  отдан  интересам матери.  В  запросе  заявителя  на
   предоставление информации было безусловно и окончательно отказано.
       19.  Большинство Европейского суда выделило дело "Гаскин против
   Соединенного Королевства" и "Микулич против Хорватии" на  основании
   того,  что  вопрос  о  "доступе  к  информации  о  происхождении  и
   личности  родных  родителей" не тождественен  доступу  к  "архивным
   данным  о  ребенке,  находящемся под опекой" (дело  "Гаскин  против
   Соединенного   Королевства")  или  "доказательству  предполагаемого
   отцовства"   (дело   "Микулич   против   Хорватии")   (см.   з   43
   Постановления).  Мы  не  находим различие, указанное  большинством,
   убедительным;  мы не считаем это различие основанием  для  принятия
   другого  решения  по настоящему делу. В частности,  мы  утверждаем,
   что   вопрос  по  делу  "Гаскин  против  Соединенного  Королевства"
   затрагивал  только  доступ  к  информации,  содержащейся  в  архиве
   органа  по  опеке; Европейский суд в своем Постановлении установил,
   что   "содержащаяся  информация  включала  в  себя  сугубо   личные
   сведения  о детстве, развитии и истории заявителя", которая  "могла
   стать  основным источником сведений о его прошлом и о  его  детских
   годах"  (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда  по
   делу  "Гаскин против Соединенного Королевства", з 36 и  37).  Кроме
   того,  даже  если  и  рассматривать ситуацию  в  данном  деле,  как
   отличную   от   других  дел,  желание  заявителя  установить   свое
   происхождение кажется нам более сильным, чем в других делах,  ранее
   рассмотренных Европейским судом.
       20.  Закон  N  2002-93  от 22 января 2002  г.  о  происхождении
   усыновленных  детей  и  детей,  находящихся  под  опекой,   который
   устанавливает,  кроме  прочего, Национальный  совет  по  доступу  к
   информации  о  личном происхождении (CNAOP), признает необходимость
   установления  равновесия между спорными интересами. Хотя  он  и  не
   регулирует  право  секретного рождения,  он  делает  шаг  вперед  в
   вопросе   доступа   к  информации  о  происхождении.   Как   указал
   Европейский  суд  в  своем  Постановлении,  этот  закон   разрешает
   заявителю подавать запрос на раскрытие личности матери,  если  -  и
   по  нашему  мнению это наиболее существенный пункт  -  ее  согласие
   будет  впоследствии  получено (см. з 49 Постановления).  Необходимо
   отметить,  во-первых, что матери всего лишь предлагают предоставить
   идентифицирующие сведения, но она не обязана этого  делать  (статья
   L.  222-6  Кодекса о семье и социальном статусе, в соответствии  со
   статьей  2  Закона от 22 января 2002 г.); во-вторых,  она  может  в
   любое  время  запретить  раскрывать сведения  о  себе,  даже  после
   смерти  (статья  L. 147-6 Кодекса о семье и социальном  статусе,  в
   соответствии  со  статьей 1 Закона от 22  января  2002  г.).  Новое
   законодательство  не наделяет Национальный совет  (или  любой  иной
   независимый орган) полномочиями принимать окончательное  решение  о
   раскрытии  сведений в свете спорных интересов, если мать продолжает
   отказывать  в  даче своего согласия, тем самым лишая ребенка  права
   установить личности его родных родителей. Первоначальный  дисбаланс
   сохраняется,  поскольку  право  на доступ  к  информации  о  личном
   происхождении  остается в зависимости от воли матери.  Кроме  того,
   хотя  и  отмечается, что новое законодательство было принято  через
   четыре   года   после   подачи  жалобы  в  Комиссию   (см.   з   23
   Постановления)  и  что  заявителю  теперь  тридцать   восемь   лет,
   большинство  не  приняло  во внимание ситуацию,  существовавшую  до
   издания  Закона  от  22  января 2002 г. и  невозможность  заявителя
   подать  запрос  раньше (см., mutatis mutandis,  упоминавшееся  выше
   Постановление  Европейского суда по делу "M.G. против  Соединенного
   Королевства", з 31).
       21.  В отличие от большинства, мы считаем, что в настоящем деле
   законодательство Франции не устанавливает справедливого  равновесия
   между  затронутыми интересами (см. з 49) и что нарушение  статьи  8
   Конвенции  имело  место.  Таким  образом,  мы  полагаем,   что   не
   возникает   отдельного  вопроса  в  свете  применения   статьи   14
   Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции.
   
   
   
   
   
   
                    EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
                                   
                      CASE OF {ODIEVRE} v. FRANCE
                      (Application No. 42326/98)
                                   
                               JUDGMENT
                       (Strasbourg, 13.II.2003)
                                   
       In the case of {Odievre} v. France,
       The  European Court of Human Rights, sitting as a Grand Chamber
   composed of the following judges:
       Mr L. Wildhaber, President,
       Mr C.L. Rozakis,
       Mr J.-P. Costa,
       Mr G. Ress,
       Sir Nicolas Bratza,
       Mr G. Bonello,
       Mr L. Loucaides,
       Mr {P. Kuris},
       Mr I. Cabral Barreto,
       Mrs F. Tulkens,
       Mr K. Jungwiert,
       Mr {M. Pellonpaa},
       Mrs H.S. Greve,
       Mrs S. Botoucharova,
       Mr M. Ugrekhelidze,
       Mr S. Pavlovschi,
       Mr L. Garlicki,
       and also of Mr P.J. Mahoney, Registrar,
       Having  deliberated in private on 9 October 2002 and 15 January
   2003,
       Delivers the following judgment, which was adopted on the last-
   mentioned date:
                                   
                               PROCEDURE
                                   
       1. The case originated in an application (No. 42326/98) against
   the  French Republic lodged with the European Commission  of  Human
   Rights   ("the  Commission")  under  former  Article  25   of   the
   Convention  for  the  Protection of Human  Rights  and  Fundamental
   Freedoms  ("the  Convention")  by a French  national,  {Ms  Pascale
   Odievre} ("the applicant"), on 12 March 1998.
       2.   The  applicant,  who  had  been  granted  legal  aid,  was
   represented  by  Mr D. Mendelsohn, a member of the Paris  Bar.  The
   French  Government  ("the Government") were  represented  by  their
   Agent,  Mr  R.  Abraham,  Director of Legal  Affairs,  Ministry  of
   Foreign Affairs.
       3.  The applicant alleged that the fact that her birth had been
   kept  secret with the result that it was impossible for her to find
   out  her  origins amounted to a violation of her rights  guaranteed
   by  Article  8  of  the Convention and discrimination  contrary  to
   Article 14.
       4.  The  application was transmitted to the Court on 1 November
   1998,  when  Protocol  No.  11 to the Convention  came  into  force
   (Article 5 з 2 of Protocol No. 11).
       5.  The  application was allocated to the Third Section of  the
   Court  (Rule  52  з 1 of the Rules of Court). On 16  October  2001,
   after  a hearing on admissibility and the merits (Rule 54 з 4),  it
   was  declared admissible by a Chamber of that Section, composed  of
   the  following judges: Mr L. Loucaides, President, Mr J.-P.  Costa,
   {Mr P. Kuris}, Mrs F. Tulkens, Mr K. Jungwiert, Mrs H.S. Greve,  Mr
   M.  Ugrekhelidze, and also of {Mrs S. Dolle}, Section Registrar. On
   24  June  2002 the Chamber relinquished jurisdiction in  favour  of
   the  Grand Chamber, neither of the parties having objected  to  the
   relinquishment (Article 30 of the Convention and Rule 72).
       6.   The  composition  of  the  Grand  Chamber  was  determined
   according  to  the  provisions of Article 27 зз  2  and  3  of  the
   Convention and Rule 24.
       7.   The  applicant  and  the  Government  each  filed  written
   observations on the merits.
       8. A hearing took place in public in the Human Rights Building,
   Strasbourg, on 9 October 2002 (Rule 59 з 3).
       There appeared before the Court:
       (a) for the Government
       Mr  F.  Alabrune, Assistant Director of Legal Affairs, Ministry
   of Foreign Affairs, Agent,
       Ms  L.  Delaye,  magistrat on secondment to  the  Human  Rights
   Division, Legal Affairs Department, Ministry of Foreign Affairs,
       Ms   C.   D'Urso,   magistrat,  Department  of   European   and
   International  Affairs,  Head  of  the  Institutional,  Legal   and
   Contentious Issues Office,
       Ms  C.  Briand, senior administrative {attache}, Social  Action
   Department, Ministry of Employment and Solidarity,
       Ms  M.-C. Le Boursicot, Secretary-General, National Council for
   Access to Information about Personal Origins Counsel;
       (b) for the applicant
       Mr D. Mendelsohn, member of the Paris Bar, Counsel,
       Ms O. ROY, Reader at the University of Paris X, Adviser.
       The applicant was also present in Court.
       The Court heard addresses by Mr Mendelsohn, Mr Alabrune and  Ms
   Roy and their replies to the judges' questions.
                                   
                               THE FACTS
                                   
                   I. The circumstances of the case
                                   
       9. The applicant is a French national who lives in Paris.
       10.  She was born in the fourteenth administrative district  of
   Paris  on  23  March 1965. Her mother requested that the  birth  be
   kept  secret and completed a form at the Health and Social Security
   Department abandoning her after signing the following letter:
       "I  abandon my child Berthe Pascale. I certify that I have been
   informed  that  after one month the abandonment of  my  child  will
   become  irreversible and that the authorities reserve the right  to
   have her adopted.
       I decline the assistance that has been offered to me.
       I request that this birth be kept secret.
       I certify that I have received the form setting out information
   on abandonment.
       Paris, 24.5.[deleted] Berthe"
       11. The applicant was placed with the Child Welfare Service  at
   the  Health  and Social Services Department (Direction de  l'action
   sanitaire  et sociale - "the DASS") and registered on 1  July  1965
   under  No.  280326  as  being in the care of the  {departement}  of
   Seine.  Subsequently, a full adoption order was made on 10  January
   1969  in  favour of Mr and {Mrs Odievre}, under whose name  she  is
   now  known.  The  operative provisions of  the  Paris  tribunal  de
   grande instance's judgment ordering her adoption read as follows:
       "...  The  operative provisions of the judgment to be delivered
   shall  be  entered  in the prescribed manner  and  time...  in  the
   register of births, deaths and marriages held at the town  hall  of
   the fourteenth administrative district of Paris;
       This entry shall serve as the child's birth certificate;
       The  original birth certificate and the birth certificate drawn
   up  pursuant to Article 58 shall at the public prosecutor's  behest
   be  endorsed  with the word "adoption" and shall be  deemed  to  be
   null and void."
       12.  In  December 1990 the applicant consulted her  file  as  a
   person  formerly in the care of the Children's Welfare  Service  of
   the  {departement}  of Seine and managed to obtain  non-identifying
   information about her natural family:
       "Record of information on a child admitted to the Saint-Vincent-
   de-Paul Hospital and Nursing Home provided by: CONFIDENTIAL
       Date of admission [date deleted]
       Detailed  explanation of the reasons for the child's  admission
   (if   the  child  has  been  or  may  be  abandoned,  provide  full
   information  on such matters as the mother's, and if  possible  the
   father's,  physical  appearance,  mental  outlook,  health,  social
   background  and  occupation in order to enable the  authorities  to
   find the best possible placement)
       Abandonment: The parents have been cohabiting for seven  years.
   Two  children have been born of their relationship: an elder child,
   who  is  21  months  old, and Pascale, whom the  mother  has  today
   abandoned and placed in our care. The couple have been put up by  a
   woman  for two years, but she now faces eviction. The father  is  a
   Spanish  national and works as a painter and decorator. His monthly
   wage is approximately 1,200 [French] francs. He is married and  has
   a  legitimate  daughter, who is being brought  up  by  her  mother.
   According  to  Pascale's  mother,  her  partner  refuses  to   have
   anything  to do with Pascale and says that he cannot take  on  this
   new  burden. She (Ms Berthe) appears to have no will of her own and
   is  content  to  go along with her partner's wishes.  She  has  not
   visited  her daughter at the clinic, saying that she does not  wish
   to  become  attached. She did not see her daughter until today  and
   greeted  their separation with total indifference. Ms  Berthe  does
   not work and looks after her son and her landlady's child.
       A request has been made for the birth to remain secret.
       Description of the mother: 1.63 m tall, slim, regular features,
   clear-skinned, heavily made-up brown eyes, long, thick brown  hair,
   in good health, ambivalent attitude, very limited intellect.
       Description  of the father: average height, blond  hair,  brown
   eyes, in good health, sober.
       Pascale  was  born  1 3/4 months premature  and  weighed  1,770
   grams.  She now weighs 3,100 grams. Her stay in the incubator  room
   at...  was  trouble-free. She has now reached term and presents  no
   neurological  or  organic  anomalies.  Information  noted  on   the
   medical certificate supplied to the nursery department.
       25 May... Birth certificate requested
       14 June... Certificate appended
       18 June... Proposal for category A registration."
       13.  On  27  January 1998 the applicant applied  to  the  Paris
   tribunal  de  grande  instance for an order  for  the  "release  of
   information about her birth and permission to obtain copies of  any
   documents,  birth,  death  and marriage certificates,  civil-status
   documents  and  full  copies of long-form birth certificates".  She
   explained  to  the  court  that she had learned  that  her  natural
   parents  had had a son in 1963 and two other sons after 1965,  that
   the  DASS had refused to give her information concerning the  civil
   status  of  her siblings on the ground that disclosure would  be  a
   breach  of confidence, and that, now that she knew of her siblings'
   existence,  she  was entitled to seek an order for the  release  of
   information about her own birth.
       14.  On  2 February 1998 the court registrar returned the  case
   file  to  the  applicant's  lawyer with  the  following  letter  of
   explanation:
       "Following  examination of your file by Mrs B.,  Vice-President
   of  the  First  Division,  it  appears that  the  applicant  should
   consider  applying  to  the  administrative  court  to  obtain,  if
   possible,  an  order  requiring the  authorities  to  disclose  the
   information,  although such an order would in any event  contravene
   the law of 8 January 1993."
                                   
                II. Relevant domestic law and practice
                                   
            A. A brief historical background to the system
            of anonymous births in France and its evolution
                                   
       15. The mater semper certa est rule has not found acceptance in
   French  law.  There is an ancient tradition in France that  enables
   newborn  babies to be abandoned in accordance with a set procedure.
   The  practice  can be traced back to the time of Saint  Vincent  de
   Paul, who introduced the use of the tour, a sort of revolving  crib
   housed  in  the  wall a charitable institution.  The  mother  would
   place  the  child  in  the crib and ring a  bell.  On  that  signal
   someone  on  the  other side of the wall would cause  the  tour  to
   pivot  and collect the infant. The aim of Saint Vincent de Paul  in
   setting  up  the Foundlings Home {(Ceuvre des Enfants trouves)}  in
   1638   was  to  prevent  infanticide,  abortion  and  babies  being
   exposed.
       The   Revolution  introduced  a  reform  making  medical   care
   available  to  expectant  mothers  who  wished  to  abandon   their
   children  anonymously. In 1793 the Convention passed the  following
   provision:
       "The Nation shall bear all the costs of the mother's labour and
   provide  for  all  her needs during her stay, which  will  continue
   until   she   has   fully  recovered  from  her  confinement.   All
   information   about  her  shall  be  treated   in   the   strictest
   confidence."
       The system of abandonment in the tour was abolished by a law of
   27  June  1904  which introduced the "open office" (bureau  ouvert)
   system (the office was open day and night so that the mother  could
   leave  her  child there secretly, without disclosing her  identity;
   at  the  same  time  she  could  be  given  information  about  the
   consequences  of abandoning the child and offered assistance).  The
   tradition  of  assisting anonymous births led the Vichy  government
   to  adopt  the  Legislative  Decree of  2  September  1941  on  the
   protection of births. The legislative decree allowed the mother  to
   give birth anonymously and to receive free medical care during  the
   month  preceding and the month following the birth  in  any  public
   hospital  able to provide her with the care her condition required.
   That  provision  was  repealed  and  subsequently  reintroduced  by
   decrees  of  29  November  1953 and 7 January  1959,  before  being
   amended  in  1986 and becoming first Article 47 of the  Family  and
   Welfare  Code and then the current Article L. 222-6 of  the  Social
   Action and Families Code:
       "The  costs of accommodation and confinement of women  who,  on
   being   admitted  to  a  public  institution  or  approved  private
   institution,  request that their identity remain  secret  shall  be
   borne  by  the Child Welfare Service in the {departement} in  which
   the institution's head office is located.
       At  their request or with their agreement the women referred to
   in  the first sub-paragraph shall receive psychological support and
   practical advice from the Child Welfare Service.
       The  first  sub-paragraph  shall apply  without  any  means  of
   identification being required or inquiry conducted.
       If  the  name of the child's father or mother has been recorded
   in  a  birth  certificate issued within the  period  prescribed  by
   Articles  55  et seq. of the Civil Code, there shall  be  no  legal
   entitlement  to  have  the costs of accommodation  and  confinement
   paid for by the Service."
       The system of anonymous births was embodied in Law No. 93-22 of
   8  January  1993 "amending the Civil Code as regards civil  status,
   the  family and the rights of the child and instituting the  office
   of  family  judge", which introduced new provisions concerning  the
   secret  abandonment of children. For the first  time,  choosing  to
   give  birth  in  secret  had  an effect  on  the  determination  of
   filiation,  as Articles 341 and 341-1 of the Civil Code created  an
   estoppel  defence to proceedings to establish maternity: there  was
   no mother in the legal sense of the word:
       "An action to establish maternity may be brought subject to the
   application  of Article 341-1. The child bringing the action  shall
   be  required  to  prove that he or she is the  child  to  whom  the
   alleged  mother gave birth. The case may be proved only  by  strong
   presumptions or circumstantial evidence.
       On  giving birth, the mother may request that her admission  to
   hospital and identity shall remain secret."
       In  addition  to  Article L. 222-6 of  the  Social  Action  and
   Families  Code setting out the procedure for anonymous  and  secret
   births  -  which are generally known as "births by an  unidentified
   person"  (accouchement  sous  X)  and  are  related  for  filiation
   purposes to the aforementioned Articles 341 and 341-1 of the  Civil
   Code   -   information  about  a  child's  origins  may   also   be
   confidential  under another provision. Provided the child  is  less
   than  a  year old, its parents may entrust it to the Child  Welfare
   Service  and  request  that their identity be kept  secret  (former
   Article  62-4  of the Family and Welfare Code, which  later  became
   Article  L. 224-5 (4) of the Social Action and Families Code).  The
   filiation  stated in the civil-status documents is annulled  and  a
   fictitious  birth certificate, known as a provisional  civil-status
   certificate, issued in lieu.
       16.  Since  the  adoption of the law of 1993, several  official
   reports  have  suggested that a reform of the system  of  anonymous
   births would be desirable.
       As  far  back as 1990 a report by the Conseil d'Etat,  entitled
   "Status and protection of the child", proposed the setting up of  a
   mediatory body, "the Council for Tracing Family Origins", to  allow
   information  to  be  communicated and  contact  to  be  established
   between  the  persons  concerned, provided the  interested  parties
   consented. The Conseil d'Etat thus emphasised the need for a  prior
   consensual basis before secret information about a child's  origins
   could  be  disclosed. In that connection, it noted the difficulties
   inherent in searching for a parent ("this task is rendered all  the
   more  difficult  by  the  fact that the administrative  authorities
   currently  follow a wide variety of practices with  regard  to  the
   secrecy  of  origins.  No  method  for  tracing  relatives  can  be
   established  in  these  conditions. Nonetheless,  one  consistently
   finds  in  practice  that  a  certain  amount  of  information   is
   collected and preserved and, in theory, it could be used.  However,
   it  will  only  become  usable  if  a  uniform,  clear  and  simple
   procedure   for   collecting   and  preserving   the   confidential
   information  relied  on  is  established  beforehand");   it   also
   observed  that  professional  secrecy  obligations  constituted   a
   serious  impediment  to  tracing. For that  reason  it  proposed  a
   compromise  that  would  enable professionals  to  disregard  their
   confidentiality  obligations if they considered it appropriate  for
   the  purposes  of  enabling family origins to  be  established.  In
   short, the Conseil d'Etat proposed that children should be given  a
   limited  right of access to information regarding the  identity  of
   their  progenitors through the intermediary of a specially  created
   structure that would be responsible for ascertaining the wishes  of
   the  parents and facilitating a psychological rapprochement of  the
   parties.
       In  1995 a report by {Mr Mattei} entitled "Children from  here,
   children  from  elsewhere  -  Adoption  without  borders"  proposed
   preserving  the  system  of secret births, but  suggested  that  it
   might be possible for non-identifying information to be gathered.
       The report of the parliamentary inquiry committee presided over
   by   Laurent  Fabius  entitled  "Rights  of  the  child,  uncharted
   territory",  which  was  made  public  on  12  May  1998,  proposed
   reforming the system of anonymous births in these terms:
       "It   is  possible  to  envisage  information  on  the  child's
   biological   filiation  being  kept  with  a  public   institution.
   Confidential  information  could be disclosed  during  the  child's
   minority on a joint application by the mother and child. The  right
   to  make  such  an application could be made subject to  conditions
   concerning  the  child's capacity or as to minimum age.  The  right
   would  only  be exercisable by the child in person, not  its  legal
   representative.  Once the child has reached  the  age  of  18,  the
   information  would  automatically cease to be confidential  at  the
   child's  request,  subject to the mother  being  informed.  In  any
   event,   disclosure  of  the  confidential  information  would   be
   incapable  of  having  any effect on the parental  ties  the  child
   already enjoyed. ...
       A  system of this type could initially be established for cases
   of   anonymous  births  and  secret  abandonment  and  subsequently
   extended,  once  the  legislature  considered  it  appropriate,  to
   births following medically assisted procreation."
       A  report  by  {Irene Thery} entitled "Couples,  filiation  and
   parenthood  today - The challenges posed to the law by  changes  in
   family  and  private life", which was submitted to the Minister  of
   Justice  and the Minister for Employment and Solidarity on  14  May
   1998, made the following proposal:
       "In  view  of  the extremely serious consequences of  anonymous
   births,  which deprive the child of both its paternal and  maternal
   filiation,  we propose repealing Article 341-1 of the  Civil  Code.
   Putting  the  child  up  for adoption voluntarily  and  responsibly
   appears  to  be  a more balanced and less painful  course  for  the
   child."
       A  report  by Professor {Francoise Dekeuwer-Defossez}  entitled
   "Modernising  family  law:  proposals for  a  law  adapted  to  the
   realities  and  aspirations of our times", which was  submitted  to
   the  Minister of Justice on 14 September 1999, provides a  {resume}
   of  the  lively  debate on the legitimacy of secrecy.  It  proposes
   retaining  the system of anonymous births, repealing  Article  62-4
   of  the  Family  and  Welfare  Code and  encouraging  a  reversible
   implementation  of  a right for mothers to give birth  "discreetly"
   by,  for  instance,  the creation of a body or the  appointment  of
   referents  who  would be responsible for keeping  confidential  the
   mother's  identity if she has so requested and would  also  act  as
   mediators.
                                   
                 B. Law No. 2002-93 of 22 January 2002
           on "access by adopted persons and people in State
               care to information about their origins"
                                   
       17.  This  statute is the final stage in the process of  reform
   described above. It does not call into question the right  to  give
   birth   anonymously  but  allows  arrangements  to  be   made   for
   disclosure  of  identity subject to the mother's  and  the  child's
   express  consent  being  obtained. It does,  however,  abolish  the
   parents'  right to request confidentiality under Article  L.  224-5
   of  the Social Action and Families Code. The main provisions of the
   statute provide as follows:
                                   
                               Section 1
                                   
       "A  Chapter VII worded as follows shall be added to Part IV  of
   Book I of the Social Action and Families Code:
       "...  National Council for Access to Information about Personal
   Origins
       Article  L. 147-1 - A National Council, established  under  the
   auspices  of  the Minister for Social Affairs, shall be responsible
   for  facilitating, in liaison with the {departements} and  overseas
   authorities,  access  to  information  about  personal  origins  in
   accordance with the conditions set out in this chapter.
       It  shall  inform the {departements}, the overseas  authorities
   and   approved  adoption  agencies  about  the  procedure  for  the
   collection,  communication  and  preservation  of  the  information
   referred  to  in  Article L. 147-5, and about the arrangements  for
   attending  to  and  assisting  persons  who  wish  to  trace  their
   origins,  the  natural parents and adoptive families  concerned  by
   their   search,  and  about  arrangements  for  attending  to   and
   assisting women who wish to benefit from the provisions of  Article
   L. 222-6. ...
       It shall be composed of a judicial member of the national legal
   service, a member of the administrative courts, representatives  of
   the  ministers concerned, a representative of the authorities  from
   the   {departements},  three  representatives  of  women's   rights
   associations,  a representative of adoptive families  associations,
   a  representative  of associations of children  in  State  care,  a
   representative of associations that campaign for the right to  know
   one's   origins,  and  two  public  figures  who  are  particularly
   qualified to hold office as a member of the Council as a result  of
   their  professional experience and skills obtained in the  medical,
   paramedical or welfare spheres.
       Article  L.  147-2  -  The  National  Council  for  Access   to
   Information about Personal Origins shall receive:
       (1) Requests for information about the child's origins from:
       - the child itself if the child has attained its majority;
       -  the  child's legal representatives or, with their agreement,
   the child itself, if the child is a minor;
       -  the  child's guardian if the child has attained its majority
   but has a guardian;
       -  the  child's  direct  adult  descendants  if  the  child  is
   deceased;
       (2)  Declarations by the natural mother authorising  disclosure
   of  her  identity,  or, as the case may be, by the  natural  father
   authorising disclosure of his identity;
       (3)  Declarations of identity by their ascendants,  descendants
   and siblings;
       (4)  Requests  by the natural father or natural  mother  to  be
   informed whether the child has sought to trace them.
       Article  L.  147-3  - Requests for access to information  about
   one's origins shall be made in writing to the National Council  for
   Access  to  Information about Personal Origins or the president  of
   the  council for the {departement}; such requests may be  withdrawn
   at any time in like manner.
       A  natural  father  or  natural mother  who  makes  an  express
   declaration   that  he  or  she  waives  confidentiality   and   an
   ascendant,  descendant or sibling of the natural father or  natural
   mother who declares his or her identity shall be informed that  the
   declaration  will  not  be  communicated to  the  person  concerned
   unless that person makes a request for access to information  about
   his or her origins.
       Article  L.  147-4  -  The  Council shall  communicate  to  the
   president  of  the  council  for the {departement}  copies  of  all
   requests and declarations received pursuant to Article L. 147-2.
       Article  L.  147-5 - In order to be able to deal with  requests
   made  to  it, the Council shall collect copies of evidence relating
   to the identity of:
       (1)  The woman who has requested that her identity and the fact
   of  her  admission  to a health institution to  give  birth  remain
   secret and, if applicable, the person named by her at that time  as
   the father of the child;
       (2)  Any  person  or  persons  who have  requested  that  their
   identity  remain secret when their child was taken into State  care
   or was put up for adoption with an approved adoption agency;
       (3)  The  parents of any child whose name was not disclosed  to
   the  registrar  of  births,  deaths and marriages  when  the  birth
   certificate was issued.
       Health  institutions, the {departement} services  and  approved
   adoption  agencies  shall furnish the National Council  on  request
   with  copies  of evidence relating to the identity of  the  persons
   referred  to  in  the preceding sub-paragraphs and any  information
   that  does not breach confidence regarding such identity concerning
   the  natural  mother's  or  natural father's  health,  the  child's
   origins  and the reasons for which and circumstances in  which  the
   child  was  placed with the Child Welfare Service  or  an  approved
   adoption agency.
       In order to be able to process requests made to it, the Council
   shall  also  collect  from  the  Central  Adoption  Authority,  the
   International  Adoption Mission or approved adoption  agencies  any
   information  which they are able to obtain from the authorities  of
   the  child's  country  of  origin in addition  to  the  information
   initially received.
       Article  L.  147-6  - After ensuring that the  request  remains
   valid, the Council shall communicate to the persons referred to  in
   Article L. 147-2 (1) the natural mother's identity:
       -  if  it  already has in its possession an express declaration
   waiving confidentiality in respect of the mother's identity;
       -  if  the mother's wishes have been verified and she  has  not
   expressly stated that she wishes to keep her identity secret;
       -  if  one of its members or a person appointed by it has  been
   able  to  obtain  the mother's express consent without  interfering
   with her private life;
       - if the mother has died, provided that she has not expressed a
   contrary  intent  following  a request for  access  to  information
   about  the  child's origins. In such cases, one of the  members  of
   the  Council or a person appointed by it shall advise the  mother's
   family and offer it assistance.
       If  the natural mother has expressly consented to disclosure of
   her identity or has died without refusing to allow her identity  to
   be  disclosed  after her death, the Council shall disclose  to  the
   child  who  has made a request for access to information about  its
   personal  origins  the  identity of  the  persons  referred  to  in
   Article L. 147-2 (3).
       ...  [a  like  provision follows with respect  to  the  natural
   father]
       The Council shall furnish the persons referred to in Article L.
   147-2  (1)  with any information, other than information  revealing
   the  identity  of  the natural father or natural mother,  it  shall
   have  received  from  the  health  institution,  the  {departement}
   services  and the bodies referred to in the fifth sub-paragraph  of
   Article  L.  147-5 or obtained from the natural father  or  natural
   mother,  without interfering with their private lives, by a  member
   of the Council or a person appointed by it.
       Article L. 147-7 - Access by a person to information about  his
   or  her  origins shall have no effect on that person's civil status
   and  filiation.  It  shall not create any right  in  favour  of  or
   impose any obligation on anyone whomsoever.
       Article  L.  147-8  - The public prosecutor shall  furnish  the
   National Council on request with the information contained  in  the
   original  birth certificates when such certificates are  deemed  to
   be null and void pursuant to Article 354 of the Civil Code.
       ..."
                                   
                               Section 2
                                   
       "I.  The  following  sub-paragraph shall  be  inserted  at  the
   beginning  of  Article L. 222-6 of the Social Action  and  Families
   Code:
       "Any woman who, when giving birth, asks a health institution to
   keep  the  fact of her admission and her identity secret  shall  be
   informed  of  the  legal consequences of her  request  and  of  the
   importance  of  knowing  one's  origins  and  history.  She   shall
   therefore be invited to leave, if she so agrees, information  about
   her  and the father's health, the child's origins and circumstances
   of  the  birth, and, in a sealed envelope, her identity. She  shall
   be  informed  that  she  may  at  any  time  waive  confidentiality
   regarding her identity and that otherwise her identity may only  be
   disclosed  in  the circumstances set out in Article L.  147-6.  She
   shall  also be informed that she may at any time state her identity
   in  a sealed envelope or add to the information given at the birth.
   The  child's first names and, if applicable, a note that they  were
   given  by  the mother, and the child's sex as also the date,  place
   and  time  of birth shall be noted on the outside of the  envelope.
   These  formalities shall be attended to by the persons referred  to
   in  Article  L.  223-7,  whose names  shall  be  furnished  by  the
   director of the health institution. In default, the director  shall
   be responsible for attending to the formalities."
                                   
                               Section 3
                                   
       "...
       II.  Article  L.  223-7 of that Code shall be  reintroduced  as
   follows:
       "Article  L.  223-7  - For the purposes of the  application  of
   Article  L.  222-6,  in each {departement}, the  president  of  the
   council  of  the {departement} shall appoint at least  two  members
   from  his  or her staff with responsibility for liaising  with  the
   National  Council for Access to Information about Personal Origins,
   making  arrangements  without  delay  for  the  provision  of   the
   psychological counselling and practical advice to which  women  are
   entitled,  receiving at the birth the sealed envelope  referred  to
   in  the  first  sub-paragraph of Article L.  222-6,  providing  the
   mother  with  the information prescribed in Article  L.  224-5  and
   collecting the information on the health of the natural father  and
   natural mother, the origins of the child and the reasons for  which
   and  circumstances  in which the child was placed  with  the  Child
   Welfare  Service  or an approved adoption agency. They  shall  also
   ensure that arrangements are made for psychological counselling  to
   be provided to the child.
       These  members  of  staff  shall  attend  an  initial  training
   programme  and  refresher courses to enable them to  perform  their
   duties.  The  training shall be organised by the  National  Council
   for  Access  to  Information  about  Personal  Origins  which,   in
   accordance with arrangements to be set out by decree, will  provide
   them with regular back up."
                                   
                     C. Other relevant provisions
                                   
       18. Civil Code
                              Article 354
                                   
       "Within fifteen days of the date on which it becomes final, the
   full   adoption  order  shall,  at  the  request  of   the   public
   prosecutor,  be  entered  in the register  of  births,  deaths  and
   marriages held in the locality where the adopted child was born.
       The  entry  shall state the date, time and place of birth,  the
   child's  sex and first names as set out in the adoption order,  and
   the  first names, surnames, date and place of birth, occupation and
   home  address  of  the person or persons adopting  the  child.  The
   entry shall contain no details of the child's real filiation.
       The  entry  shall take the place of the adopted  child's  birth
   certificate.
       The original birth certificate and, where applicable, the birth
   certificate delivered pursuant to Article 58 shall, at  the  behest
   of  the public prosecutor, be endorsed with the word "adoption" and
   deemed to be null and void."
                                   
                              Article 356
                                   
       "Adoption  shall  confer on the child a  filiation  that  shall
   replace  its original filiation, since the adopted child ceases  to
   be a member of its blood family..."
                                   
                          D. Comparative law
                                   
       19.  It  is relatively rare for mothers to be entitled to  give
   birth  anonymously  under European domestic legislation,  as  Italy
   and  Luxembourg stand alone in not imposing a statutory  obligation
   on  the  natural parents to register a newborn child  or  to  state
   their  identity  when  registering it. Conversely,  many  countries
   make  it  obligatory to provide the names, not only of the  mother,
   to  whom the child is automatically linked, but also of the father.
   The  countries  concerned  are Norway,  the  Netherlands,  Belgium,
   Germany  and  Spain (where section 47 of the Law on  civil  status,
   which  allowed  mothers to have the words "mother unknown"  entered
   in  the  register of births, deaths and marriages, was held  to  be
   unconstitutional  in  a  decision of the Supreme  Court  in  1999),
   Denmark, the United Kingdom, Portugal, Slovenia and Switzerland.
       The   current  trend  in  certain  countries  is  towards   the
   acceptance,  if not of a right to give birth anonymously,  then  at
   least of a right to give birth "discreetly". An example of this  is
   provided by Belgium, where a debate has begun, largely as a  result
   of  the  large  number of women crossing the border to  give  birth
   anonymously  in France. In an opinion delivered on 12 January  1998
   the  Consultative Committee on Bioethics set out the two  lines  of
   argument  that  were  defensible from an  ethical  standpoint:  the
   first  considered it unacceptable for children to be  brought  into
   the  world without parents; for that reason its proponents proposed
   that  facilities for "giving birth discreetly" should be  provided,
   without  completely closing the door on all attempts to  trace  the
   parents. Proponents of the second line of argument considered  that
   the  ethical  dilemma posed by the right to give birth  anonymously
   did  not  result from the need to resolve the conflict arising  out
   of  the  clash  between  the respective rights  of  "the  child  to
   filiation"  and  "the  mother  in  distress",  but  from  the  more
   fundamental confrontation of two values: the life of the  child  on
   the  one  hand and the right of everyone to know his or her natural
   mother  on  the  other. They contended that in  the  face  of  that
   dilemma,  the primary concern had to be the protection of the  life
   and  of  the  development  of  the child.  For  that  reason,  they
   considered  that giving birth anonymously was perfectly  legitimate
   and  acceptable from an ethical standpoint. Likewise,  in  Germany,
   in  view  of  the rising number of abandoned newborn  infants,  the
   first "baby box" (Babyklappe) - a system that allows the mother  to
   leave  her child, ring a bell and leave without giving her identity
   -  was  installed  in Hamburg approximately two  years  ago.  Since
   then,  other  "baby boxes" have been installed in other  towns.  In
   May  2002 a bill on anonymous births was rejected by the Bundestag.
   On  21  June  2002  the  Land of {Baden-Wurttemberg}  introduced  a
   further  bill in the Bundesrat which was submitted to the  relevant
   committees  for presentation to the Bundestag. Yet another  example
   is  provided  by  Hungary,  where  mothers  may  decide  to  remain
   anonymous   by  abandoning  their  newborn  child  in  a   special,
   unsupervised room in the hospital.
                                   
                                THE LAW
                                   
               I. The Government's preliminary objection
                                   
       20.  The  Government  asked the Grand  Chamber  to  review  the
   Chamber's admissibility decision. They contended that in the  event
   of  a  refusal  by  the  Commission for  Access  to  Administrative
   Documents   (CADA)  to  provide  the  applicant  with   identifying
   information  on her natural mother she should seek judicial  review
   by  the  administrative  courts (see  "Relevant  domestic  law  and
   practice" in the Court's admissibility decision of 16 October  2001
   in  the  present  case). Accordingly, although  the  provisions  of
   domestic  law that established and protected the right  of  mothers
   to  keep  their identity secret when giving birth meant  that  that
   remedy  had  little prospect of success, the applicant  could  have
   pleaded  an  alleged  incompatibility  of  domestic  law  with  the
   provisions of the Convention, which was directly applicable in  the
   French legal system.
       21.  The Court observes that in its decision of 16 October 2001
   the  Chamber dismissed the Government's preliminary objection of  a
   failure  to exhaust domestic remedies, which was identical  to  the
   objection now before the Grand Chamber, in the following terms:
       "... the Court notes that Law No. 78/753 of 17 July 1978 on the
   right  of  access to administrative documents entitles  anyone  who
   has  had  a  request for information turned down by the authorities
   under  sections  6  and  6bis of the Law  to  apply  to  the  CADA.
   However,  it  is clear from the opinions that have been  issued  by
   that  body  that  disclosure of documents held by  the  authorities
   will  be refused if the mother has expressly stated that she wishes
   her  identity to remain secret. Any subsequent application  to  the
   administrative court will also be to no avail, again  as  a  result
   of  the  statutory right to confidentiality protected by section  6
   of  the  aforementioned Law. Thus, in the absence of any convincing
   explanation  from the Government showing that the remedy  to  which
   they  have  referred is "effective" and "adequate" and in  view  of
   the   unequivocal  nature  of  the  natural  mother's  request  for
   secrecy,  the  Court  holds  that the  remedy  at  the  applicant's
   disposal  was  not,  in the instant case, an  ordinary  remedy  and
   sufficient  to  enable her to obtain details of her identity  as  a
   human being."
       22.  The  Court  reiterates  that  the  Grand  Chamber  is  not
   precluded  from deciding in appropriate cases questions  concerning
   the  admissibility of an application under Article 35 з  4  of  the
   Convention,  as  that  provision  enables  the  Court  to   dismiss
   applications  it  considers  inadmissible  "at  any  stage  of  the
   proceedings".  Thus, even at the merits stage and subject  to  Rule
   55  of  the Rules of Court, the Court may reconsider a decision  to
   declare  an  application  admissible where  it  concludes  that  it
   should  have  been  declared inadmissible for one  of  the  reasons
   given  in  the  first  three  paragraphs  of  Article  35  of   the
   Convention (see Pisano v. Italy [GC] (striking out), No.  36732/97,
   з 34, 24 October 2002).
       23.   However,   notwithstanding  the   national   authorities'
   responsibility  for  implementing  and  enforcing  the  rights  and
   freedoms  guaranteed by the Convention, the Court is  of  the  view
   that  no criticism may attach to the applicant in the instant  case
   for  failing  to  take her complaint to the administrative  courts,
   since,  as  the  Government  themselves  have  admitted,  such   an
   application was bound to fail owing to the statutory protection  of
   the  right  to confidentiality. The Government are not  unaware  of
   the  applicant's  determination to establish the  identity  of  her
   natural   mother   and   cannot  rely  on   a   particularly   wide
   interpretation of the subsidiarity principle to call  her  to  task
   for  failing to plead a violation of her rights under Article 8  of
   the  Convention when those rights were not recognised  in  domestic
   law  and have only become so, subject to certain conditions,  since
   the  adoption  of  the  law of 22 January 2002  (see  paragraph  17
   above),   almost  four  years  after  the  applicant   lodged   her
   application with the Commission. In these circumstances, the  Court
   sees   no  reason  to  reconsider  the  decision  to  dismiss   the
   preliminary  objection  which  the  Government  raised  before  the
   Chamber.
                                   
         II. Alleged violation of Аrticle 8 of the Сonvention
                                   
       24.  The  applicant complained that she was  unable  to  obtain
   identifying  information about her natural family and  had  thereby
   been  prevented from finding out her personal history. She  alleged
   a violation of Article 8 of the Convention, which provides:
       "1.  Everyone  has  the right to respect for  his  private  and
   family life...
       2.  There  shall be no interference by a public authority  with
   the  exercise  of  this right except such as is in accordance  with
   the  law  and is necessary in a democratic society in the interests
   of  national security, public safety or the economic well-being  of
   the  country,  for  the prevention of disorder or  crime,  for  the
   protection  of  health  or morals, or for  the  protection  of  the
   rights and freedoms of others."
                                   
                     A. Applicability of Article 8
                                   
                      1. The parties' submissions
                                   
       25.  The  applicant maintained that her request for information
   about  strictly personal aspects of her history and childhood  came
   within  the scope of Article 8 of the Convention. Establishing  her
   basic  identity  was  an integral part not  only  of  her  "private
   life", but also of her "family life" with her natural family,  with
   whom  she  hoped to establish emotional ties were she not prevented
   from doing so by French law.
       26.  The Government excluded the latter possibility, contending
   that  the  guarantee of the right to respect for family life  under
   Article  8  presupposed the existence of a family  (see  Marckx  v.
   Belgium,  judgment of 13 June 1979, Series A No. 31). Although  the
   case-law  did not require cohabitation between the various  members
   of  the  "family", there had to be at the very least close personal
   ties.   The   existence   of   ties  demonstrating   an   emotional
   relationship  between  two  beings and  a  desire  to  pursue  that
   relationship  was  essential so far as the Convention  institutions
   were  concerned. The Convention institutions had even held that  in
   the  absence of close personal ties between those concerned a  mere
   biological  link was insufficient to constitute family life  within
   the  meaning  of Article 8. Thus, the Commission had expressed  the
   opinion that the situation in which a person donated sperm only  to
   enable  a  woman to become pregnant through artificial insemination
   did  not  of  itself give the donor a right to respect  for  family
   life  with  the  child  (see M. v. the Netherlands,  No.  16944/90,
   Commission  decision of 8 February 1993, Decision and  Reports  74,
   p.  120).  In the instant case, the Government maintained  that  no
   family  life  within  the meaning of Article 8  of  the  Convention
   existed  between  the  applicant and her  natural  mother,  as  the
   applicant  had  never met her mother, while the latter  had  at  no
   point  expressed any interest in the applicant or regarded  her  as
   her  child. The applicant's natural mother had expressly manifested
   an  intention  to  abandon the applicant  and  had  agreed  to  her
   adoption  by  others.  Only the applicant's family  life  with  her
   adoptive parents could come within the scope of Article 8.
       27.  The  Government did not deny that the  notion  of  private
   life,  which  is  also referred to in Article 8 of the  Convention,
   could  sometimes encompass information enabling a person's physical
   or  social identity to be established. They observed that in Gaskin
   v.  the United Kingdom (judgment of 7 July 1989, Series A No. 160),
   the  applicant, who had been taken into care at a very  early  age,
   wished  to  consult  the confidential case records  that  had  been
   compiled  by  the local authorities containing reports by  everyone
   connected  with  the  care proceedings. He was  not  able  to  gain
   access  to  all  the  information  in  his  file  as  some  of  the
   contributors  refused  to  provide him with  information  they  had
   given in confidence. In the present case, the French State had  not
   refused  to  furnish the applicant with information but  had  taken
   into  account her mother's refusal from the beginning to allow  her
   identity  to  be  disclosed. As in Gaskin, the application  in  the
   present  case  concerned two competing interests:  the  applicant's
   interest  in finding out her origins and the interest  of  a  woman
   who  from the outset did not wish to be regarded as the applicant's
   mother  in  preserving her private life. However,  the  applicant's
   request did not concern information on "highly personal aspects  of
   [her]  childhood, development and history", as her aim was to  make
   contact  with her siblings, whose existence she had only discovered
   on  becoming  an  adult and whom she had never met. The  Government
   said  in conclusion that, as it stood, the applicant's request  did
   not  come within the scope of "private life" within the meaning  of
   Article  8 of the Convention, as it concerned information  relating
   to  a  natural family from which she had been separated since birth
   following her mother's decision to abandon her.
   
                       2. The Court's assessment
                                   
       28.  In  the instant case, the Court notes that the applicant's
   purpose  is  not  to call into question her relationship  with  her
   adoptive  parents but to discover the circumstances  in  which  she
   was  born  and  abandoned, including the identity  of  her  natural
   parents  and  brothers. For that reason, it considers it  necessary
   to  examine  the  case from the perspective of  private  life,  not
   family  life,  since the applicant's claim to be entitled,  in  the
   name of biological truth, to know her personal history is based  on
   her  inability to gain access to information about her origins  and
   related identifying data.
       29.  The  Court reiterates in that connection that  "Article  8
   protects  a  right  to identity and personal development,  and  the
   right  to  establish  and develop relationships  with  other  human
   beings  and  the  outside  world. ... The  preservation  of  mental
   stability  is  in  that  context an indispensable  precondition  to
   effective enjoyment of the right to respect for private life"  (see
   Bensaid  v.  the United Kingdom, No. 44599/98, з 47, ECHR  2001-I).
   Matters of relevance to personal development include details  of  a
   person's   identity  as  a  human  being  and  the  vital  interest
   protected  by the Convention in obtaining information necessary  to
   discover  the truth concerning important aspects of one's  personal
   identity,  such as the identity of one's parents (see {Mikulic}  v.
   Croatia,  No. 53176/99, зз 54 and 64, ECHR 2002-I). Birth,  and  in
   particular  the circumstances in which a child is born, forms  part
   of   a   child's,  and  subsequently  the  adult's,  private   life
   guaranteed  by  Article  8  of the Convention.  That  provision  is
   therefore applicable in the instant case.
                                   
                     B. Compliance with Article 8
                                   
                      1. The parties' submissions
                                   
       (a) The applicant
       30.  The  applicant said that she defended the  rights  of  the
   child.  In France it was possible to act as if the mother  did  not
   exist,  whereas in most countries in the world birth  automatically
   created  parental  ties between the mother and the  child  she  had
   brought  into  the world. By a legal fiction and  because  she  had
   expressly  sought  confidentiality,  the  applicant's  mother   was
   deemed  never  to  have  given birth. The applicant  described  how
   difficult  it  was  for  her to live without knowing  her  original
   identity  and complained not only of the arbitrary interference  in
   her  life  as  an  ordinary citizen caused by the  system  used  to
   preserve confidentiality, but also of culpable failure on the  part
   of  the domestic authorities through their refusal to disclose  the
   requested information even though it was available in the file.
       31.  The applicant maintained that giving birth anonymously was
   not  a  woman's right, but an admission of failure. She  said  that
   women  who asked for the birth and their identity to be kept secret
   found  themselves  in  that  position  mainly  through  a  lack  of
   autonomy,  problems  related  to  youth,  difficulties  in  gaining
   access  to  the job market, the isolation and financial predicament
   of   single-parent   families  and  domestic   violence.   In   her
   submission,  an  anonymous birth therefore constituted  an  act  of
   violence  that  was easily avoidable: concerns for  the  health  of
   mother and child could be addressed without any need to rely  on  a
   right  to confidentiality that would prevent the child from finding
   out  its  origins. In most cases the distress of a mother  who  was
   unable  to care for her child could be alleviated by providing  her
   with  the  necessary  help  or  enabling  her  to  make  her  child
   available  for adoption, not by promising her anonymity.  The  days
   when  women did not express their feelings after abandoning a child
   were  over.  Many  women had now formed associations.  Society  had
   been  given  an  insight into the trauma that followed  from  their
   accounts   of  their  experiences.  Despite  appearances   to   the
   contrary,  the  child often represented an "emotional  investment",
   the  page  was rarely turned and life did not simply go  on  as  if
   nothing  had  happened.  The argument  that  it  was  necessary  to
   reassure the mother in order to prevent infanticide was a thing  of
   the  past  and  unconvincing when the situation in countries  which
   did  not allow mothers to give birth anonymously was examined.  The
   health  of mother and child was protected in many countries without
   resorting  to a right to confidentiality which prevented the  child
   from ever being able to find out its origins.
       32.  In the applicant's submission, the fact that the child was
   taken  into  care and could be adopted speedily had  absolutely  no
   bearing  on  the issue of confidentiality, since those consequences
   followed directly from the child's abandonment, whether or not  the
   mother  requested anonymity. It was the irrational fear of  certain
   adoptive  parents  and adoption agencies that  had  encouraged  the
   belief  that children without a past were easier to adopt. However,
   adoptive  parents could easily be reassured if they  were  reminded
   that  legal filiation by a full adoption order was irrevocable.  As
   to  the emotional tie, an understanding by the adoptive parents  of
   their  child's  desire  to  know his or  her  natural  parents  and
   support  for  him  or  her  in  that  quest  could  only  serve  to
   strengthen it.
       33.  The search for common ground between irreconcilable points
   of  view  had led to the current proposal to replace the  right  to
   give  birth anonymously with a right to confidentiality that  could
   be  waived  ex post facto. However, surely a woman's freedom  ended
   where  the  child's freedom began? The applicant  referred  to  the
   Gaskin  principle that a system that made access  to  case  records
   conditional  on  obtaining  the contributors'  consent  would  only
   comply  with  the  principle  of  proportionality  if  it  made  an
   independent   body  responsible  for  taking  the  final   decision
   regarding  access  to the records in the event of  the  contributor
   failing  to  answer  or  withholding consent.  In  the  applicant's
   submission,  in  a  society  which  emphasised  responsibility  for
   procreation, a natural mother, who even if she was not  willing  to
   assume  the  maternal  role  could not refute  maternity,  was  not
   necessarily  deserving of the same protection  as  the  third-party
   contributors  referred  to  in Gaskin.  In  the  instant  case,  no
   arrangements  had  thus  far been made  to  trace  the  mother  and
   establish whether she still refused to see her daughter. While  the
   setting  up  of  such a procedure was proposed in  the  law  of  22
   January  2002, it would in no way lessen the harm that had  already
   been  done.  However,  worse still, in the applicant's  submission,
   was  the  fact  that the new law reaffirmed the  notion  of  secret
   births,  as  the  mother's  right to confidentiality  was  solemnly
   restated.  The legislature had endeavoured to forestall the  claims
   of  children born of anonymous parents and had opted for the course
   that  was  the least consistent with the expressed aim.  With  that
   piece  of  legislation, France had made do  with  warding  off  the
   offensive  in  a  way  that did nothing to temper  the  rigours  of
   secrecy,  as  the new legislation now added but one  right,  namely
   the  right to seek the mother. Searches had to be made through  the
   National  Council  for Access to Information on  Personal  Origins,
   which  had to ensure that the mother whose identity it was required
   to  keep confidential consented to its disclosure to her child. The
   system  set  up by the law of 2002 thus continued to mark  a  blind
   preference   for  the  mother's  alleged  interests,  in   manifest
   contempt  of the rights of the child: the Council was not empowered
   to  analyse the reasons for the mother's refusal, to assess whether
   they  were legitimate or, above all, to ignore a refusal  which  it
   considered  to have been unreasonable. No final decision  could  be
   taken  to disclose confidential information after weighing  up  the
   relevant  interests  if  the  mother  continued  to  withhold   her
   consent.  The innovations in the new legislation thus continued  to
   fall  foul of the provisions of the Convention, since the  mother's
   statutory  right  to  confidentiality  remained  intact   and   was
   incompatible with the principle of proportionality.
       34.  The  applicant argued that the right to  respect  for  her
   private  life meant that she had an even more meritorious claim  to
   a  right of access to her file than the applicant in Gaskin,  cited
   above. Furthermore, the validity of her claim was confirmed by  the
   Court's decision in {Mikulic}, cited above, in which the Court  had
   found  in  favour of the child in a dispute involving the competing
   rights  of  the child and one of its parents and had condemned  the
   inefficiency of the Croatian courts that had left the  child  in  a
   state of prolonged uncertainty regarding its personal identity.
       35.  Lastly,  the applicant criticised France for its  isolated
   stance  on  the  subject. Admittedly, in X, Y and Z v.  the  United
   Kingdom  (judgment  of  22  April 1997, Reports  of  Judgments  and
   Decisions  1997-II), which concerned a conflict between  the  right
   of  a  child  born through medically assisted procreation  and  the
   anonymity  promised to the sperm donor, the Court  had  ruled  that
   the  respondent State had a wide margin of appreciation, as the law
   on  that  subject was in a transitional phase. However, the problem
   posed  by  secret births was very different: a State could  not  be
   afforded  a  margin of appreciation if, despite the fact  that  the
   child's  best  interest was at stake, it chose to differ  from  the
   shared  views of the member States of the Council of Europe on  the
   subject.  Such  was the position with France's legislation  on  the
   right  to give birth anonymously, even after the enactment  of  the
   law of 22 January 2002.
       (b) The Government
       36.  The  Government maintained that a woman's right to request
   that  the  birth and her identity be kept secret was laid  down  by
   Article  341-1  of the Civil Code and amounted to  an  interference
   prescribed  by  law.  The interference pursued  a  legitimate  aim,
   namely  alleviating the distress of mothers who did  not  have  the
   means  of bringing up their children. By affording them the  option
   of  confidentiality, the French State sought to encourage women  in
   that  position to give birth in favourable conditions, rather  than
   alone  with  the  attendant risk that they  may  not  tend  to  the
   child's  needs. Such situations of distress were by no  means  rare
   in  France (the number of births to mothers of unknown identity was
   approximately 600 a year). The Government observed that  until  the
   1960s,  when the applicant's natural mother had taken the  decision
   to  request  that her identity remain secret, neither contraception
   nor  abortion were legal in France. Nowadays, there were three main
   categories  of  women  who chose to give birth  anonymously:  young
   women  who were not yet independent, young women still living  with
   their parents in Muslim families originating from North African  or
   sub-Saharan  African societies in which pregnancy outside  marriage
   was   a   great  dishonour,  and  isolated  women  with   financial
   difficulties  (the  youngest, many of  whom  were  under  25,  were
   single  mothers; many of the older women were over 35 and  for  the
   most  part separated or divorced or had been abandoned, some  being
   victims  of  domestic  violence,  with  several  children  to  look
   after).  As  to  what  drove  women to  seek  confidentiality,  the
   Government  said that the stated reasons sometimes  concealed  more
   serious  problems, such as rape or incest, which  were  not  always
   revealed by those concerned.
       Thus,  according to the Government, the system  took  both  the
   mother's and the child's health into account and pursued a  public-
   health  objective, which, by protecting the mother's private  life,
   enabled  the  rights  and freedoms of others to  be  preserved.  It
   enabled  the  mother to benefit from proper medical facilities  and
   the  child  to  receive all necessary care. Furthermore,  the  fact
   that  the child was taken into care as a result meant that it could
   be adopted without delay.
       37. With regard to the proportionality of the interference, the
   Government said that a request by the child to be given  access  to
   information  about its identity could come into conflict  with  the
   freedom which all women enjoyed to decline their role as mother  or
   to   assume  responsibility  for  the  child.  Under  French   law,
   maternity  was  considered an aspect of private life  and  received
   statutory  protection  on  that account (Article  9  of  the  Civil
   Code).  On the basis of that provision, the Court of Cassation  had
   held  that it was a breach of the right to respect for private life
   to  publish,  without her consent, information  that  a  woman  was
   pregnant, even though her condition was visible in public.  In  its
   judgment  in  Gaskin, the Court had reiterated  the  importance  of
   keeping official files confidential if reliable information was  to
   be  obtained and third parties protected. The Court had  also  held
   that, in view of the State's margin of appreciation, a system  that
   made   access  to  records  conditional  on  the  consent  of   the
   contributors  being obtained could in principle be compatible  with
   Article  8.  It had thus ruled that the State enjoyed a  margin  of
   appreciation  in  the  event  of  a conflict  between  two  private
   interests. That margin of appreciation was enlarged in the  instant
   case  by  the  fact that no European consensus on the  issue  of  a
   child's  access  to  information about  its  origins  existed.  The
   Government  asserted that traditionally only Italy  and  Luxembourg
   had  joined France in allowing mothers to withhold their identities
   at  the  time of the birth. Elsewhere, a debate had begun in recent
   years  in various countries in which the legislation did not permit
   mothers  to give birth anonymously, with a view to possible changes
   being  made  to  the  system. In Belgium a bill that  would  enable
   expectant mothers to request that the birth remain secret had  been
   put  before  the Senate on 30 September 1999 and reintroduced  with
   amendments  on  28  May 2002. In Germany a bill proposing  measures
   regulating  anonymous  births had been  lodged  in  June  2002.  It
   appeared  that Austria had lifted a ban on anonymous  births  by  a
   law of 7 March and a decree of 27 June 2001.
       38.  The Government observed that, even before the adoption  of
   the  law  of  2002, the French legislation had sought to  reconcile
   the competing interests in three respects.
       (i) By trying to encourage mothers to assume responsibility for
   the birth of their children
       Alternative  systems offering psychological and social  support
   had  long  been  established by law to encourage  mothers  to  keep
   their  children despite the difficult position in which they  found
   themselves.  Former  Article 62 of the Family Code  had  imposed  a
   duty  on  social services to inform mothers of the various measures
   available  to assist them in bringing up their children themselves.
   Social  services were also under a duty to inform  mothers  of  the
   time-limits  and conditions that had to be complied  with  if  they
   wished to take their children back.
       (ii) By affording such children access to certain information
       The  right  to obtain non-identifying information  about  their
   mother,  father and even other members of their natural family  had
   been  made generally available to abandoned or adopted children  by
   the  law  of 17 July 1978, thus enabling them to reconstruct  their
   personal histories.
       (iii) By providing that the mother could waive confidentiality
       Since  the  enactment of a law of 5 July  1996  it  had  become
   easier  for mothers to waive a decision to request confidentiality,
   as  provision  had  been  made  for  a  mother  who  had  requested
   confidentiality under Article 62 of the Family Code to be  informed
   that  in  addition  to  supplying non-identifying  information  she
   could  reveal  her  identity by contacting  the  president  of  the
   council  of  the {departement}, who would keep her identity  secret
   until  such time as it was expressly requested by the child or  her
   descendants.
       Through  all those provisions domestic law had struck a careful
   balance  between the woman's interest in not disclosing  the  birth
   and  the  child's  interest in gaining access to information  about
   its origins.
       39.  The Government submitted, lastly, that the law of 2002 had
   considerably  reinforced  the prospects of  securing  a  waiver  of
   confidentiality.  The  applicant  was  free  to  make  use  of  the
   provisions  of  the new legislation and to apply  to  the  National
   Council  for  Access  to  Information about Personal  Origins.  The
   machinery   established   under  the  legislation   satisfied   the
   proportionality requirements contained in the Court's case-law,  as
   the  French  State  took  into  account  the  child's  interest  by
   regulating  access to information about the child's  origins  while
   making  it easier for the mother to waive confidentiality. Firstly,
   the  mother was invited, as soon as she had given birth,  to  leave
   particulars of her identity in a sealed envelope together with non-
   identifying  information, to which the child would have  access  if
   it  wished. Secondly, considerable efforts were made to  trace  the
   mother  and  to seek her consent to disclosure of her  identity  to
   the  child.  Professional help was also available, both to  persons
   trying  to  discover their origins and to the natural parents.  The
   Government submitted that a fair balance had therefore been  struck
   between the competing interests.
                                   
                       2. The Court's assessment
                                   
       40. The Court reiterates that although the object of Article  8
   is  essentially that of protecting the individual against arbitrary
   interference  by the public authorities, it does not merely  compel
   the  State to abstain from such interference: in addition  to  this
   primarily  negative undertaking, there may be positive  obligations
   inherent   in   an  effective  respect  for  private  life.   These
   obligations  may  involve  the adoption  of  measures  designed  to
   secure  respect  for  private  life  even  in  the  sphere  of  the
   relations  of individuals between themselves (see X and  Y  v.  the
   Netherlands, judgment of 26 March 1985, Series A No. 91, p.  11,  з
   23).  The  boundaries  between the State's  positive  and  negative
   obligations  under  Article  8 do not lend  themselves  to  precise
   definition.  The applicable principles are nonetheless similar.  In
   particular,  in  both instances regard must  be  had  to  the  fair
   balance  which  has  to be struck between the competing  interests;
   and  in  both  contexts  the  State  enjoys  a  certain  margin  of
   appreciation (see {Mikulic}, cited above, з 58).
       41.  The applicant complained that France had failed to  ensure
   respect  for  her private life by its legal system,  which  totally
   precluded  an  action to establish maternity being brought  if  the
   natural  mother  had  requested  confidentiality  and,  above  all,
   prohibited  the Child Welfare Service or any other body that  could
   give  access  to  such  information from communicating  identifying
   data on the mother.
       42.  In  the  Court's opinion, people "have a  vital  interest,
   protected   by   the  Convention,  in  receiving  the   information
   necessary  to  know  and to understand their  childhood  and  early
   development".  With  regard  to an application  by  Mr  Gaskin  for
   access to the case records held on him by the social services -  he
   was  suffering  from  psychological trauma  as  a  result  of  ill-
   treatment  to  which he said he had been subjected  when  in  State
   care - the Court stated:
       "...  confidentiality of public records is  of  importance  for
   receiving   objective   and  reliable  information,   and...   such
   confidentiality can also be necessary for the protection  of  third
   persons.  Under the latter aspect, a system like the  British  one,
   which  makes  access  to records dependent on the  consent  of  the
   contributor,  can in principle be considered to be compatible  with
   the  obligations under Article 8, taking into account  the  State's
   margin  of  appreciation. The Court considers, however, that  under
   such  a  system the interests of the individual seeking  access  to
   records  relating to his private and family life  must  be  secured
   when  a  contributor  to the records either  is  not  available  or
   improperly  refuses  consent. Such a system is only  in  conformity
   with  the  principle  of proportionality if  it  provides  that  an
   independent  authority finally decides whether  access  has  to  be
   granted  in cases where a contributor fails to answer or  withholds
   consent." (Gaskin, cited above, p. 20, з 49; see also M.G.  v.  the
   United Kingdom, No. 39393/98, з 27, 24 September 2002)
       In  {Mikulic},  cited above, the applicant, a 5-year-old  girl,
   complained of the length of a paternity suit which she had  brought
   with  her  mother and the lack of procedural means available  under
   Croatian  law to enable the courts to compel the alleged father  to
   comply  with  a  court order for DNA tests to be carried  out.  The
   Court  weighed  the  vital interest of a person  in  receiving  the
   information  necessary  to  uncover the truth  about  an  important
   aspect  of  his  or her personal identity against the  interest  of
   third  parties  in  refusing  to be compelled  to  make  themselves
   available for medical testing. It found that the State had  a  duty
   to  establish alternative means to enable an independent  authority
   to  determine the paternity claim speedily. It held that there  had
   been  a  breach  of the proportionality principle  as  regards  the
   interests  of  the  applicant, who had been  left  in  a  state  of
   prolonged uncertainty as to her personal identity (зз 64 - 66).
       43.  The Court observes that Mr Gaskin and Miss {Mikulic}  were
   in  a different situation to the applicant. The issue of access  to
   information  about one's origins and the identity of one's  natural
   parents  is  not  of the same nature as that of access  to  a  case
   record  concerning  a  child  in care or  to  evidence  of  alleged
   paternity.  The applicant in the present case is an  adopted  child
   who  is trying to trace another person, her natural mother, by whom
   she  was  abandoned at birth and who has expressly  requested  that
   information about the birth remain confidential.
       44.  The  expression "everyone" in Article 8 of the  Convention
   applies  to both the child and the mother. On the one hand,  people
   have  a right to know their origins, that right being derived  from
   a  wide interpretation of the scope of the notion of private  life.
   The  child's  vital  interest in its personal development  is  also
   widely  recognised  in the general scheme of the  Convention  (see,
   among  many  other authorities, Johansen v. Norway, judgment  of  7
   August  1996,  Reports  1996-III, p. 1008, з 78;  {Mikulic},  cited
   above, з 64; and Kutzner v. Germany, No. 46544/99, з 66, ECHR 2002-
   I).  On  the other hand, a woman's interest in remaining  anonymous
   in  order  to  protect  her health by giving birth  in  appropriate
   medical  conditions  cannot be denied. In  the  present  case,  the
   applicant's  mother never went to see the baby at  the  clinic  and
   appears  to  have greeted their separation with total  indifference
   (see  paragraph 12 above). Nor is it alleged that she  subsequently
   expressed  the least desire to meet her daughter. The Court's  task
   is  not  to judge that conduct, but merely to take note of it.  The
   two  private  interests with which the Court is confronted  in  the
   present  case  are  not easily reconciled; moreover,  they  do  not
   concern  an  adult and a child, but two adults, each  endowed  with
   her own free will.
       In  addition  to  that  conflict of interest,  the  problem  of
   anonymous  births cannot be dealt with in isolation from the  issue
   of  the  protection  of  third parties,  essentially  the  adoptive
   parents,  the  father and the other members of the natural  family.
   The  Court  notes in that connection that the applicant is  now  38
   years  old, having been adopted at the age of four, and  that  non-
   consensual disclosure could entail substantial risks, not only  for
   the  mother herself, but also for the adoptive family which brought
   up  the  applicant,  and her natural father and siblings,  each  of
   whom  also has a right to respect for his or her private and family
   life.
       45.  There  is also a general interest at stake, as the  French
   legislature  has  consistently sought to protect the  mother's  and
   child's  health during pregnancy and birth and to avoid  abortions,
   in  particular  illegal  abortions, and  children  being  abandoned
   other  than  under the proper procedure. The right to  respect  for
   life, a higher-ranking value guaranteed by the Convention, is  thus
   one of the aims pursued by the French system.
       In  these  circumstances, the full scope of the question  which
   the  Court must answer - does the right to know imply an obligation
   to  divulge? - is to be found in an examination of the  law  of  22
   January  2002,  in  particular as regards  the  State's  margin  of
   appreciation.
       46.   The  Court  reiterates  that  the  choice  of  the  means
   calculated  to  secure compliance with Article 8 in the  sphere  of
   the  relations of individuals between themselves is in principle  a
   matter  that  falls  within  the  Contracting  States'  margin   of
   appreciation.  In  this  connection, there are  different  ways  of
   ensuring "respect for private life", and the nature of the  State's
   obligation  will  depend on the particular aspect of  private  life
   that  is at issue (see X and Y v. the Netherlands, cited above,  p.
   12, з 24).
       47.  The Court observes that most of the Contracting States  do
   not  have  legislation  that is comparable to  that  applicable  in
   France,  at  least  as regards the child's permanent  inability  to
   establish  parental ties with the natural mother if  she  continues
   to  keep  her  identity secret from the child she has brought  into
   the  world. However, it notes that some countries do not  impose  a
   duty  on  natural parents to declare their identities on the  birth
   of  their  children  and  that  there  have  been  cases  of  child
   abandonment  in  various other countries that have  given  rise  to
   renewed  debate about the right to give birth anonymously.  In  the
   light  not only of the diversity of practice to be found among  the
   legal  systems  and  traditions but also of the fact  that  various
   means  are  being  resorted to for abandoning children,  the  Court
   concludes that States must be afforded a margin of appreciation  to
   decide  which measures are apt to ensure that the rights guaranteed
   by   the   Convention   are  secured  to  everyone   within   their
   jurisdiction.
       48.  The  Court observes that in the present case the applicant
   was  given  access to non-identifying information about her  mother
   and  natural  family that enabled her to trace some of  her  roots,
   while ensuring the protection of third-party interests.
       49.  In  addition, while preserving the principle that  mothers
   may  give  birth anonymously, the system recently set up in  France
   improves  the  prospect of their agreeing to waive confidentiality,
   something  which,  it will be noted in passing,  they  have  always
   been  able to do even before the enactment of the law of 22 January
   2002.  The new legislation will facilitate searches for information
   about  a  person's  biological origins, as a National  Council  for
   Access to Information about Personal Origins has been set up.  That
   council  is an independent body composed of members of the national
   legal  service, representatives of associations having an  interest
   in  the subject matter of the law and professional people with good
   practical  knowledge of the issues. The legislation is  already  in
   force  and  the applicant may use it to request disclosure  of  her
   mother's  identity, subject to the latter's consent being  obtained
   to  ensure  that  her  need  for  protection  and  the  applicant's
   legitimate request are fairly reconciled. Indeed, though  unlikely,
   the  possibility  that the applicant will be  able  to  obtain  the
   information  she is seeking through the new Council that  has  been
   set up by the legislature cannot be excluded.
       The  French legislation thus seeks to strike a balance  and  to
   ensure  sufficient proportion between the competing interests.  The
   Court  observes in that connection that the States must be  allowed
   to  determine  the means which they consider to be best  suited  to
   achieve the aim of reconciling those interests. Overall, the  Court
   considers   that  France  has  not  overstepped   the   margin   of
   appreciation which it must be afforded in view of the  complex  and
   sensitive nature of the issue of access to information about  one's
   origins,  an  issue that concerns the right to know one's  personal
   history,  the  choices of the natural parents, the existing  family
   ties and the adoptive parents.
       Consequently, there has been no violation of Article 8  of  the
   Convention.
                                   
        III. Alleged violation of Article 14 of the Convention
                  taken in conjunction with Article 8
                                   
       50. The applicant maintained that confidentiality, as protected
   in  France, amounted to discrimination on the ground of birth  that
   was   incompatible  with  Article  14  of  the  Convention,   which
   provides:
       "The  enjoyment of the rights and freedoms set forth  in  [the]
   Convention  shall be secured without discrimination on  any  ground
   such  as sex, race, colour, language, religion, political or  other
   opinion,  national or social origin, association  with  a  national
   minority, property, birth or other status."
       51.  Owing  to  the prohibition to which she was  subject,  the
   applicant argued that she had been a victim of restrictions on  her
   capacity  to receive property from her natural mother, irrespective
   of  any  benefit she might derive as a result of her adoption.  She
   relied  on  Marckx (cited above), saying that the  Court  had  held
   that  it  was discriminatory for the applicant in that case  to  be
   totally  denied inheritance rights solely because of the nature  of
   the parental tie.
       52.  The  Government said that there had been no difference  in
   treatment  in the instant case. The situation of a child  that  had
   been  abandoned by its mother was not comparable to that  of  other
   children  whose  parents  had  assumed  responsibility  for   them.
   Criticism  would  only be warranted if there was  a  difference  in
   treatment  between children born in the circumstances  referred  to
   in  Article  341-1  of the Civil Code. However, that  was  not  the
   case,  as  the same rules applied to all children wishing  to  find
   out   their  origins  after  their  mothers  had  asked  for  their
   identities to be kept secret.
       53.  The  Government submitted in the alternative that  if  the
   Court was to find that the child had been discriminated against  on
   grounds  of  birth  owing  to the non-disclosure  at  the  mother's
   request  of  information about the child's origins, the  difference
   in  treatment  was  justified, both because Article  341-1  of  the
   Civil  Code  pursued  a  legitimate aim and  because  there  was  a
   reasonable  relationship of proportionality between the means  used
   and  the  aim pursued. The Government referred in that  respect  to
   their previous arguments.
       54.  The  Court  reiterates that, according to the  established
   case-law   of   the  Convention  institutions,  Article   14   only
   complements the other substantive provisions of the Convention  and
   its  Protocols. It has no independent existence since it has effect
   solely  in  relation to "the enjoyment of the rights and  freedoms"
   safeguarded  by  those  provisions.  Although  the  application  of
   Article 14 does not presuppose a breach of those provisions  -  and
   to  that  extent it is autonomous - there can be no  room  for  its
   application unless the facts at issue fall within the ambit of  one
   or  more  of the latter. The Court observes that the facts  of  the
   instant  case fall within the scope of Article 8 of the  Convention
   (see  paragraph  29  above) and that, accordingly,  Article  14  is
   applicable.
       55.  Furthermore, in the enjoyment of the rights  and  freedoms
   guaranteed   by  the  Convention,  Article  14  affords  protection
   against  different treatment, without an objective  and  reasonable
   justification, of persons in similar situations (see  Salgueiro  Da
   Silva Mouta v. Portugal, No. 33290/96, з 26, ECHR 1999-IX).
       56.  The  Court  notes  that at the heart  of  the  applicant's
   complaint under Article 14 of the Convention lies her inability  to
   find  out  her  origins, not a desire to establish a  parental  tie
   that  would enable her to claim an inheritance. The Court considers
   that  in  the circumstances of the present case, although presented
   from  a  different perspective, the applicant's complaint that  she
   has  been  discriminated  against  by  the  non-disclosure  of  her
   mother's identity is in practice the same as the complaint  it  has
   already  examined under Article 8 of the Convention. In any  event,
   the   Court   considers  that  the  applicant   has   suffered   no
   discrimination with regard to her filiation, as, firstly,  she  has
   parental  ties with her adoptive parents and a prospective interest
   in  their property and estate and, secondly, she cannot claim  that
   her  situation  with regard to her natural mother is comparable  to
   that  of  children who enjoy established parental ties  with  their
   natural mother.
       For  the foregoing reasons, the Court holds that there has been
   no  violation of Article 14 of the Convention taken in  conjunction
   with Article 8.
                                   
                     FOR THESE REASONS, THE COURT
                                   
       1.   Dismisses   unanimously   the   Government's   preliminary
   objection;
       2. Holds by ten votes to seven that there has been no violation
   of Article 8 of the Convention;
       3. Holds by ten votes to seven that there has been no violation
   of  Article 14 of the Convention taken in conjunction with  Article
   8.
   
       Done  in  English  and  in French, and delivered  at  a  public
   hearing  in  the Human Rights Building, Strasbourg, on 13  February
   2003.
   
                                                      Luzius WILDHABER
                                                             President
                                                                      
                                                          Paul MAHONEY
                                                             Registrar
                                                                      
                                                                      
                                                                      
                                                                      
                                                                      
                                                                      
       In accordance with Article 45 з 2 of the Convention and Rule 74
   з  2  of  the  Rules of Court, the following separate opinions  are
   annexed to this judgment:
       (a) concurring opinion of Mr Rozakis;
       (b) concurring opinion of Mr Ress joined by {Mr Kuris};
       (c) concurring opinion of Mrs Greve;
       (d)  joint  dissenting  opinion of Mr  Wildhaber,  Sir  Nicolas
   Bratza,  Mr  Bonello, Mr Loucaides, Mr Cabral Barreto, Mrs  Tulkens
   and {Mr Pellonpaa}.
                                                                      
                                                                  L.W.
                                                                      
                                                                P.J.M.
                                                                      
                  CONCURRING OPINION OF JUDGE ROZAKIS
                                   
       I  am  fully  in agreement with the conclusion reached  by  the
   majority  of the Grand Chamber that there has been no violation  of
   Article  8  of  the Convention in this case. Yet I  would  like  to
   express  a  different point of view with regard  to  the  reasoning
   which led to that conclusion, and more particularly with regard  to
   the   weight   that  the  majority  attaches  to  the   margin   of
   appreciation  enjoyed by the French State in the  circumstances  of
   the case.
       I do not deny of course that, in the absence of common European
   standards on matters of child abandonment in conditions of  secrecy
   and  anonymity,  France enjoys a certain margin of appreciation  in
   determining  the  modalities  of  divulging  information   on   the
   identity  of  the parties; and the Court correctly  refers  to  it.
   Yet,  it  seems  to  me  that,  in its  reasoning,  the  Court  has
   overstressed  this particular aspect of the margin of  appreciation
   (see,  for  instance, the last sentence of paragraph 45,  paragraph
   46,  and  the  last  part of paragraph 49),  to  the  detriment  of
   showing  that  it  has  struck a proper  and  satisfactory  balance
   between  the limited margin of appreciation enjoyed by  France  and
   the  test  of necessity (necessary in a democratic society),  which
   for  me  is the crucial test to be applied in the circumstances  of
   the  case. Indeed, when, as in the present case, the Court  has  in
   its  hands an abundance of elements leading to the conclusion  that
   the  test  of  necessity is satisfied by itself and  embarks  on  a
   painstaking   analysis  of  them,  reference  to  the   margin   of
   appreciation should be duly confined to a subsidiary role.
       If  one  reads  the judgment carefully, one realises  that  the
   Court  has  proceeded  to  an analysis of the  competing  interests
   involved,  applying explicitly or implicitly its  own  case-law  in
   order  to  find which of the competing interests of the  applicant,
   on  the  one hand, and of democratic society on the other are  more
   worthy  of  protection and for which reasons. It has clearly  taken
   into  consideration the following facts: (a) that at the  time  she
   made  a  request to the authorities for information on her parents'
   whereabouts,  the  applicant  was an  adult,  not  a  minor.  As  a
   consequence, the privileged position enjoyed by children under  the
   case-law  (where  "[t]he  child's vital interest  in  its  personal
   development  is... widely recognised in the general scheme  of  the
   Convention"  -  see  paragraph  44 of  the  judgment),  was  not  a
   relevant  factor in the circumstances of the case; (b) that,  as  a
   consequence  of  the  first conclusion,  the  adult's  interest  in
   enjoying  her  private  (or family life)  must  be  weighed,  on  a
   footing  of  equality,  with the similar  interests  of  the  other
   persons  involved  -  namely,  the mother,  the  brothers  and  the
   adoptive  family  -  who  should  also  have  their  say   in   the
   circumstances  of  this case (the Court rightly states  that  "non-
   consensual disclosure could entail substantial risks, not only  for
   the  mother herself, but also for the adoptive family which brought
   up  the  applicant,  and her natural father and siblings,  each  of
   whom  also has a right to respect for his or her private and family
   life");  (c) that a more general interest also dictated the  stance
   taken  by  France on this matter, namely the avoidance of  "illegal
   abortions and children being abandoned other than under the  proper
   procedure.  The  right to respect for life, a higher-ranking  value
   guaranteed  by the Convention, is thus one of the aims  pursued  by
   the French system" (see paragraph 45 of the judgment).
       Against that background, the Court had to balance the important
   interests  concerned and decide whether France had had  due  regard
   to  each  of  them  and, more particularly, the  interests  of  the
   applicant. I think that the answer given by the Court is the  right
   one.  In  circumstances where the protected interests  seem  to  be
   equally  important  under the Convention, and  where  more  general
   interests  and  higher  values  must prevail  over  the  individual
   interests,  the  solution adopted by France to the obvious  dilemma
   seems  to  be  pertinent and sufficient: the  applicant  was  given
   access  to non-identifying information about her mother and natural
   family  "that  enabled  her  to trace  some  of  her  roots,  while
   ensuring  the  protection of third-party interests" (see  paragraph
   48  of the judgment), while with the adoption of the new law of  22
   January 2002 the applicant's search for her biological origins  may
   be  facilitated  by  applying  to the  newly  established  National
   Council for Access to Information about Personal Origins.
       It  clearly transpires from the above analysis of the  elements
   taken  into  consideration that the Court dealt substantively  with
   the  merits  of  the case and that, in real terms,  the  margin  of
   appreciation played a relatively marginal role in this  assessment.
   Yet,  as  I  have already stated, the wording of the  judgment  may
   convey   a  misleading  impression,  and  undermine  the  principle
   enunciated  in  {Mikulic} v. Croatia (No. 53176/99,  ECHR  2002-I),
   and  reiterated in the present judgment, namely that the applicable
   principles  where  either  positive or negative  obligations  under
   Article  8  are  concerned  are similar: "In  particular,  in  both
   instances  regard must be had to the fair balance which has  to  be
   struck  between the competing interests, and in both  contexts  the
   State  enjoys  a certain margin of appreciation" (see paragraph  40
   of the judgment).
                                   
                   CONCURRING OPINION OF JUDGE RESS
                        JOINED BY JUDGE {KURIS}
                                   
                             (Translation)
                                   
       I  entirely agree with the majority's reasoning, but there  are
   one or two points I should like to underline.
       1.  While recognising the child's fundamental right to  receive
   information  about  its  biological origins  and  ascendants  under
   Article  8  of  the  Convention,  the  State  authorities  may,  in
   accordance  with  Article  8 з 2, nevertheless  implement  measures
   that  are designed to protect the rights of others and the  general
   interest.  It  is  clearly in the general interest for  appropriate
   measures  to  be  taken  to  improve the situation  of  mothers  in
   distress  and  to protect children's lives by reducing  so  far  as
   possible  the number of abortions, whether legal or illegal.  That,
   to my mind, is an overriding consideration that may prevail over  a
   child's  right  to know its origins. The majority  do  not  suggest
   that  all  States should resort to a system of anonymous births  to
   resolve that conflict. There are various ways in which they may  do
   so   through   appropriate  measures.   The   State's   margin   of
   appreciation  is not restricted to the use of but one  method.  The
   majority, with whom I agree, have reached a decision that  concerns
   only  France, not other countries, which are free to use  different
   means,  while  seeking  to limit as far as  possible  the  conflict
   between  the  general  interest and the individual  rights  of  the
   mother and child.
       2.  The issue as to whether the system of anonymous births  has
   actually reduced the number of abortions is but one aspect of  that
   conflict. The procedure also provides an apposite response  to  the
   very  deep distress felt by the mother, even if and precisely  when
   she  does  not  wish to have an abortion. Those  are  two  concerns
   which  the statute addresses and the one is supported by the other.
   Even  though  it  has  not  been established  that  the  number  of
   abortions  has  in fact dropped as a result of the introduction  of
   this measure - which in any event has been available in France  for
   a  considerable time - it nonetheless seems to me to  be  justified
   by  the  need  to avoid such distress and abortions.  The  mother's
   distress may stem from a variety of reasons and be expressed  in  a
   wholly  unpredictable  manner. As is noted  in  the  judgment,  the
   French  Government  have  provided a  number  of  examples.  It  is
   difficult  to  see  how  a system of virtually  automatic  adoption
   organised  by the State authorities, coupled with the cessation  of
   the   natural   father's   and  natural   mother's   entire   legal
   responsibility  for  the  child,  could  constitute  an  equivalent
   alternative.  It is true that it would protect the essence  of  the
   right  to know one's origins. However, it is impossible to  exclude
   the   risk   that,  in  order  to  avoid  being  faced   with   the
   inconvenience and moral responsibility to which such a birth  gives
   rise,  a woman in that situation will resort to abortion (legal  or
   illegal); indeed, such an outcome would be relatively likely.
       3. The State's concern to protect life and to reduce the number
   of  cases  of  voluntary termination of pregnancy -  which  are  in
   principle regarded in certain Council of Europe countries, such  as
   Germany,  as  "illegal", even if the State does not have  criminal-
   law  measures  to  prevent such abortions in the initial  stage  of
   pregnancy  - is a legitimate aim. It is unnecessary in the  present
   case  to decide whether the notion of life under Article 2  of  the
   Convention also includes the life of the unborn child. Article 8  з
   2  permits  the State to take into consideration in its pursuit  of
   the  general  interest the protection of life after conception  for
   reasons  related  to  such  matters as general  morals,  health  or
   demography.  Even if, as is stated in the dissenting  opinion,  the
   number  of abortions in the member States of the Council of  Europe
   has  remained  stable in recent years (without taking into  account
   abortions caused by the use of post-conception medication  such  as
   the  "morning-after  pill"),  that  stability  depends  on  various
   factors  that  are capable of influencing public opinion.  It  does
   not  prevent  States  from  implementing measures  in  the  general
   interest   to   reduce   the  number  of  abortions.   Furthermore,
   statistical data cannot be the only yardstick for deciding  whether
   or  not  such an interference is justified. Implicit in a law  such
   as  that  applicable  in  France is also a value  judgment,  as  it
   recognises  the  situation of deep distress  in  which  the  mother
   finds  herself and the need to save the child's life; that judgment
   may be decisive for the whole of society.
       4.  There is not merely a conflict between the child's right to
   know  its origins and the mother's interest in keeping her identity
   secret.  A  further factor to be taken into account is the  State's
   interest  in  offering a solution to mothers in distress  while  at
   the  same  time protecting the life of the unborn child. The  State
   has  to  take  into account those three aspects. It  would  be  too
   simple  to  reduce the conflict solely to the relationship  between
   the  mother  and child after the latter's birth. In my opinion,  in
   cases  of multiple relationships such as the present one, the State
   enjoys  a  margin of appreciation. The concern to avoid  or  reduce
   the  number  of abortions is an aspect of the protection  of  life,
   and  is  closely connected to the situation of the mother  and  her
   unborn  child. The State is entitled in such situations of distress
   for  the mother to give precedence to her interest over the child's
   right  to know its origins. The introduction of the system in which
   anonymity,  that  is  to  say confidentiality,  shall  cease  on  a
   decision by a commission may have disastrous consequences  for  the
   entire  system  and  the  protection  of  life.  Persons  who  seek
   disclosure  at  any price, even against the express will  of  their
   natural  mother, must ask themselves whether they would  have  been
   born  had it not been for the right to give birth anonymously. That
   concern  serves  and may legitimately serve as the  basis  for  the
   State's decision to introduce and uphold such a system.
                                   
                   CONCURRING OPINION OF JUDGE GREVE
                                   
                         Introductory remarks
   
       While I share the reasoning and the conclusions reached by  the
   majority in this case, I nonetheless find it important to focus  in
   greater detail on some of the problems it raises.
       The  ideal situation, as I see it, would be for each and  every
   adopted child to be able invariably to get to know the identity  of
   its  parents and to learn the circumstances under which  it  became
   eligible  for adoption. It ought to be expected that every  society
   will  make  proper efforts to secure the translation of this  ideal
   into  reality  in  as many cases as possible.  It  should  in  this
   context  be  expected  that society will  provide  counselling  for
   expectant  mothers who contemplate abandoning their  unborn  child,
   and  will  keep  a  minimum of records making it possible  for  the
   mother  to  trace her child should she become willing  to  disclose
   her  identity  in the future. The circumstances of real  life  are,
   however,  not  always sufficiently benign for ideal  situations  to
   exist in all cases.
       It   is   appreciated  that  a  case  like  the  present   only
   materialises  when - after all is said and done - a  woman  refuses
   to  forgo  her anonymity {vis-a-vis} the unborn child. The  refusal
   may  take  two  different forms: the woman may,  against  all  good
   advice  to the contrary, decline to reveal her identity or she  may
   insist  that she will not give this information if it is  up  to  a
   commission (or anyone other than herself) to decide whether  it  is
   reasonable  at  a  future point in time for her still  to  withhold
   this vital information from her child. If the expectant mother  can
   be  counselled  to take a less rigid position, there  would  be  no
   case like the one at hand.
       In  all  likelihood there are not many cases of  this  kind  in
   Europe  today. Thus, in contradistinction to the opinion  expressed
   by  the minority in their dissenting opinion, I think that one will
   look  in  vain  for information of relevance to the  case  in,  for
   instance,   abortion  statistics  from  States   Parties   to   the
   Convention.  Neither changes in the numbers of  abortions  nor  the
   limited references to the reasons that lead women to decide  on  an
   abortion  are likely to be of any assistance. All that is known  in
   terms  of  figures  is that there are a number,  albeit  small,  of
   clandestine  births each year, with the children  being  abandoned.
   Such cases represent grave personal tragedies.
                                   
                  The interests involved in the case
                                   
       The present case, in common with every other case judged by the
   Court,  entails a conflict of competing interests.  In  casu  there
   are  conflicting interests between mother and child, and as far  as
   the  child is concerned there are also different interests  present
   at the prenatal stage and after the child has been born safely.
       Before  elaborating on this, I find it appropriate to emphasise
   what  I  understand to be a commitment by the Court to  uphold  and
   strengthen   previous  Court  decisions  regarding  certain   basic
   principles of interest in the present case.
       For  one,  the Court remains committed to respect, protect  and
   promote  equality between children born within and without  wedlock
   (see  Marckx  v. Belgium, judgment of 13 June 1979,  Series  A  No.
   31).  Most  children born to women now withholding  their  identity
   are  likely  to have been conceived out of wedlock, but that  issue
   is  not  relevant to the decision made by the Court in  this  case.
   The  Court  by  its  decision  in this case  makes  no  distinction
   between  children, whatever the marital status of  its  parents  at
   birth: married to one another, married but not to one another,  not
   married or one married and one not married.
       Secondly, the Court does not alter by its decision in this case
   its  existing case-law according to which a Contracting  State  may
   violate the Convention either by an act or an omission (see,  among
   other  authorities, Airey v. Ireland, judgment of 9  October  1979,
   Series  A  No.  32, p. 17, з 32, and Gaskin v. the United  Kingdom,
   judgment of 7 July 1989 Series A No. 160, pp. 16 - 17, з 41,  where
   "the  substance  of the [applicant's] complaint  is  not  that  the
   State has acted but that it has failed to act").
       Thirdly  and finally, the Court does not change by its decision
   in   the  present  case  the  case-law  it  established  in  Gaskin
   concerning  a  positive obligation flowing from Article  8  of  the
   Convention where a fair balance of rights has to be sought.  Gaskin
   concerned the applicant's right to access to case records  for  the
   period during his childhood when, after his mother's death, he  had
   been  taken  into public care and boarded out with  various  foster
   parents.  The  United  Kingdom  authorities  made  the  consent  of
   contributors  to case records a precondition of disclosure  to  the
   applicant.  It  was  not  a condition that  consent  could  not  be
   unreasonably  withheld.  The Court found  that  such  a  system  in
   principle  was  compatible with obligations under  Article  8,  but
   only   complied  with  the  principle  of  proportionality  if   an
   independent authority decided whether access was to be  granted  if
   contributors  failed  to answer or withheld  consent.  As  no  such
   procedure was available to the applicant in Gaskin the Court  found
   a violation of Article 8.
       In  the present case the Court addresses a distinctly different
   and  more  complex  issue  than the one handled  by  the  Court  in
   Gaskin.  Here, the Court distinguishes between two relevant stages:
   the  first  stage  is represented by the prenatal period,  delivery
   and  the time immediately after the child is born; the second stage
   is  the  time after the child has been born safely. At  the  second
   stage  the  interests of both the child and its mother  fall  under
   Article 8 of the Convention. At the prenatal stage, at the time  of
   delivery  and  immediately  afterwards  both  the  mother  and  the
   child/the unborn child have rights under Articles 2 and  3  of  the
   Convention also. With reference to the latter there is no  need  in
   this  context  to  decide whether a child in  utero  is  separately
   protected under Article 2 of the Convention or through its  mother,
   the  old  maxim  "infans  conceptus pro  nato  habetur  quoties  de
   commodis ejus agitur" is respected either way. In Gaskin the  Court
   addressed  only issues arising at the second stage when  the  child
   had  already  been  born safely. For this reason  the  judgment  in
   Gaskin  offers  no  guidance concerning  the  main  issues  in  the
   present  case,  namely the rights of both child and mother  at  the
   prenatal  stage  and  an  act or omission  by  the  State  at  that
   selfsame stage.
       In  the  present case the French authorities' decision (whether
   it  is  considered an act or an omission) was taken at the prenatal
   stage,  but  had repercussions after the applicant  had  been  born
   safely.
       The  act can be described as offering the mother an opportunity
   to  give birth in conditions that are as safe as possible with  the
   benefit  of  medical assistance, even if she refuses to  leave  her
   name  and  details of her whereabouts under a procedure that  makes
   them  open to future disclosure without her consent and is  adamant
   that  she wants to abandon her baby. In my opinion, this is a State
   decision  that respects the rights of both mother and child  before
   the  birth,  when  counselling to persuade the mother  to  leave  a
   record  of  her  whereabouts behind even if she wants  to  let  the
   child  go for adoption has failed or where she has refused to  come
   forward  for such counselling. It should go without saying  that  I
   do,  of  course,  fully  support and  encourage  the  provision  by
   society  of  the  best  possible counselling services  to  pregnant
   women in distress and of general information to women who may  find
   themselves in such a situation. That, however, does not  alter  the
   core  of  the  problem,  that is, the task of  balancing  competing
   interests  that the Court is called upon to perform in  a  case  in
   which  a woman refuses to forsake anonymity. It makes no difference
   in  this respect whether the issue of anonymity is left open to  be
   decided  in  the future by some specially qualified decision-making
   body.  The  point  at  issue  is that the  pregnant  woman  remains
   adamant  that she will not opt for safe labour if access to medical
   assistance  is  linked inextricably to her having to  renounce  her
   anonymity.
       The  Court  moreover,  recognises that the  right  to  life  is
   superior  to  any other right - all other rights are  about  giving
   quality  to  that  very  life.  This brings  the  child's  own  two
   competing interests into perspective as well. The primary  interest
   of  the child is to be born and born under circumstances where  its
   health  is  not unnecessarily put at risk by birth in circumstances
   in  which  its mother tries to secure secrecy even when that  means
   that  she  will  be  deprived of professional  assistance  when  in
   labour.  The mother will also be at high risk when she gives  birth
   clandestinely   if  she  faces  the  slightest  complications.   To
   preserve  the  mother's life and/or health a "safe" abortion  in  a
   properly  equipped hospital may seem a better option than  a  birth
   without  professional assistance. Whatever else may be  said  about
   abortion,  it  represents  at minimum an ethical  problem,  and  no
   society  should  in the name of the promotion of  human  rights  be
   forced  to  leave a woman with abortion as the only  apparent  safe
   option.  A  clandestine abortion may put the  mother's  health  and
   even  her life in jeopardy. At the prenatal stage the mother's  and
   the child's interests basically converge.
                                   
                Medical assistance and law enforcement
                                   
       Pregnancy   is  not  an  illness.  In  Europe  today  pregnancy
   represents  at  most a physical challenge to the woman  and  child,
   but  labour  often also entails a clear need for medical assistance
   -  and  it  is not predictable when there will be no such need.  By
   and  large women are recommended - for reasons of medical safety  -
   to  give  birth in hospitals with professional medical  assistance.
   It  will be recalled that the medical profession is called upon  to
   heal,   to   alleviate  suffering  and  to  comfort  the  medically
   distressed, it is not a means to be used to ensure compliance  with
   conditions  that sound counselling is unable to bring  about.  Even
   under  the  laws  of war a mortal enemy in urgent need  of  medical
   assistance  is entitled to this, and the provision of  medical  aid
   cannot  by itself be construed as a human rights violation. Nor  is
   there   any  other  situation  in  Europe  today  where   the   law
   recognises,  not  to say encourages, a situation in  which  medical
   aid  may  be  denied in order to force a person in need  of  it  to
   comply  with other needs or rights of other people. It would indeed
   be  a  dramatic  step backwards if pregnant women should  again  be
   forced  to  accept a different enforcement practice. Basic  medical
   assistance is, when available, in itself a human right  not  to  be
   revoked  by  society to achieve some unrelated other  social  goal.
   The  Court's  case-law in several Turkish cases has made  it  plain
   that   a   denial   of   medical  assistance   may   entail   State
   responsibility  under  Articles  2  and  3  of  the  Convention.  A
   pregnant  woman  denied  unconditional medical  aid  -  as  far  as
   medically  irrelevant  conditions  are  concerned  -  could  in  my
   opinion  potentially give rise to a violation of Articles 2  and  3
   of the Convention.
                                   
                              Conclusion
                                   
       The ideal situation is and will remain that even a woman who is
   pregnant  under  difficult circumstances - which characterises  the
   situation  at  issue in the present and similar cases  where  women
   today  have opted for anonymity when giving birth - should be  able
   to  give  birth under circumstances that ensure her and her  baby's
   safety  and  make  it possible for the child to know  the  mother's
   identity, even if it is immediately adopted by a new family.  When,
   however,  a  woman for whatever reason finds that this  is  not  an
   option  in  her  case - which it may be difficult for  anyone  else
   fully  to appreciate - human rights should nonetheless militate  in
   favour  of  her  being able to give birth under circumstances  that
   ensure  her and her baby's safety, even if she insists on remaining
   anonymous  {vis-a-vis} the child. It would be plainly  inhumane  to
   invoke  human rights to force a woman in this situation  to  choose
   between abortion or a clandestine birth; the latter always holds  a
   potential  of  jeopardising the mother's and/or the child's  health
   and,  if  worst  comes to worst, could be life  threatening  and/or
   result in the child being stillborn.
   
             JOINT DISSENTING OPINION OF JUDGES WILDHABER,
        SIR NICOLAS BRATZA, BONELLO, LOUCAIDES, CABRAL BARRETO,
                        TULKENS AND {PELLONPAA}
                                   
                             (Translation)
                                   
       We  disagree with the majority's opinion that there has been no
   violation  of Article 8 of the Convention and wish to  explain  our
   reasons for so doing.
       1.  In  the  instant  case, without calling into  question  her
   relationship  with  her adoptive parents, the applicant  complained
   that  she  had  been  unable  to obtain disclosure  of  identifying
   information   about  her  natural  family  and  had  thereby   been
   prevented  from finding out her personal history. After  dismissing
   the  Government's  preliminary objection on  the  ground  that  any
   domestic  remedy  was bound to fail as a result  of  the  statutory
   right  to total confidentiality (see paragraph 23 of the judgment),
   the  Court proceeded to examine, firstly, whether Article 8 of  the
   Convention  was  applicable  and, secondly,  whether  it  had  been
   complied with.
       2.  As  regards  the  applicability of  Article  8,  the  Court
   decided,  firstly, that it was "necessary to examine the case  from
   the  perspective  of  private life, not  family  life",  since  the
   applicant's   purpose   was  "not  to  call   into   question   her
   relationship  with  her  adoptive  parents  but  to  discover   the
   circumstances   in  which  she  [had  been]  born  and   abandoned,
   including  the  identity of her natural parents and brothers"  (see
   paragraph  28  of  the  judgment). While we regard  the  majority's
   conception  of family life by reference to filiation as  being  too
   narrow,  we  agree that the Court did not need to  examine  whether
   there  had  been a breach of the applicant's right to  respect  for
   her  family  life  in the present case, as in any event  the  facts
   clearly  disclosed  an  issue over her right  to  respect  for  her
   private life.
       3.  As regards the issue of private life, which was, therefore,
   the  only  one  to  be found applicable by the Court,  we  entirely
   agree  with  the  majority's statement in accordance,  inter  alia,
   with  {Mikulic} v. Croatia (No. 53176/99, зз 54 and 64, ECHR  2002-
   I):  "Birth, and in particular the circumstances in which  a  child
   is  born,  form  part of a child's, and subsequently  the  adult's,
   private  life  guaranteed  by Article 8  of  the  Convention"  (see
   paragraph  29  of  the  judgment,  in  fine).  As  the  Court   has
   previously  acknowledged,  the right to  respect  for  family  life
   includes  the right to personal development and to self-fulfilment.
   Since  the  issue  of  access to information  about  one's  origins
   concerns  the  essence of a person's identity,  it  constitutes  an
   essential  feature of private life protected by Article  8  of  the
   Convention;  as the Court recognised, that provision  is  therefore
   applicable  in  the present case. Even for adopted children,  being
   given  access  to  information  about  one's  origins  and  thereby
   acquiring  the  ability  to retrace one's  personal  history  is  a
   question of liberty and, therefore, human dignity that lies at  the
   heart of the rights guaranteed by the Convention.
       4. As regards compliance with Article 8, this is a situation in
   which  there  are competing rights or interests: on the  one  hand,
   the  child's right to have access to information about its  origins
   and,  on  the  other, the mother's right, for a series  of  reasons
   specific  to her and concerning her personal autonomy, to keep  her
   identity  as  the child's mother secret. Other interests  may  also
   come  into  play, such as the need to protect the health of  mother
   and  child  during  pregnancy and at the birth,  and  the  need  to
   prevent abortion or infanticide.
       5.  In the instant case, while reiterating that Article 8  does
   not  merely  compel  States to abstain from arbitrary  interference
   but  that  "in  addition  to this primarily  negative  undertaking,
   there  may be positive obligations inherent in an effective respect
   for  private  life" (see paragraph 40 of the judgment),  the  Court
   found  that  the  applicant's complaint was not so  much  that  the
   State  had  interfered with her rights under  the  Convention,  but
   that  it  had  not complied with its duty to act. In  other  words,
   "the  substance  of the [applicant's] complaint  is  not  that  the
   State  has  acted  but that it has failed to  act"  (see  Airey  v.
   Ireland,  judgment of 9 October 1979, Series A No.  32,  p.  17,  з
   32).  In these circumstances, the Court had to examine whether  the
   State was in breach of its positive obligation under Article  8  of
   the  Convention  when  it turned down the applicant's  request  for
   information about her natural mother's identity. Its task  was  not
   therefore  to verify whether the interference with the  applicant's
   right to respect for her private life was proportionate to the  aim
   pursued but to examine whether the obligation imposed on the  State
   was  unreasonable  having  regard to the  individual  right  to  be
   protected,  even if there are similarities between  the  principles
   applicable  in  both  cases as regards the  balance  to  be  struck
   between  the  rights  of the individual and of the  community  (see
   Keegan  v. Ireland, judgment of 26 May 1994, Series A No.  290,  p.
   19,  з 49, and Kroon and Others v. the Netherlands, judgment of  27
   October 1994, Series A No. 297-C, p. 56, з 31).
       6.  In  order  to  decide that issue, the  Court  must  examine
   whether  a  fair  balance  has been struck  between  the  competing
   interests.  It  is not, therefore, a question of determining  which
   interest  must,  in  a  given case, take absolute  precedence  over
   others.  In  more  concrete terms, the Court  is  not  required  to
   examine  whether  the  applicant should, by virtue  of  her  rights
   under  Article  8,  have  been  given  access  to  the  information
   regarding her origins, whatever the consequences and regardless  of
   the  importance of the competing interests or, conversely,  whether
   a  refusal  of  the  applicant's request  for  the  information  in
   question  was  justified for the protection of the  rights  of  the
   mother  (or,  for  instance, for the protection of  the  rights  of
   others  or  in the interests of public health). It must  perform  a
   "balancing  of interests" test and examine whether in  the  present
   case  the  French  system struck a reasonable balance  between  the
   competing rights and interests.
       7.  That is the nub of the problem. As a result of the domestic
   law  and  practice, no balancing of interests was possible  in  the
   instant  case,  either in practice or in law. In  practice,  French
   law  accepted  that the mother's decision constituted  an  absolute
   defence   to   any  requests  for  information  by  the  applicant,
   irrespective of the reasons for or legitimacy of that decision.  In
   all circumstances, the mother's refusal is definitively binding  on
   the  child, who has no legal means at its disposal to challenge the
   mother's  unilateral decision. The mother thus has a  discretionary
   right  to bring a suffering child into the world and to condemn  it
   to  lifelong  ignorance. This, therefore,  is  not  a  multilateral
   system  that ensures any balance between the competing rights.  The
   effect  of the mother's absolute "right of veto" is that the rights
   of  the  child, which are recognised in the general scheme  of  the
   Convention  (see  Johansen v. Norway, judgment of  7  August  1996,
   Reports  of  Judgments  and  Decisions  1996-III,  and  Kutzner  v.
   Germany,  No.  46544/99, ECHR 2002-I), are entirely  neglected  and
   forgotten.  In  addition, the mother may also  by  the  same  means
   paralyse  the rights of third parties, in particular those  of  the
   natural  father  or  the brothers and sisters, who  may  also  find
   themselves deprived of the rights guaranteed by Article  8  of  the
   Convention.  In  view  of  these  considerations,  we   cannot   be
   satisfied  by  the  majority's concession that "the  applicant  was
   given  access to non-identifying information about her  mother  and
   natural  family that enabled her to trace some of her  roots  while
   ensuring  the  protection of third-party interests" (see  paragraph
   48 of the judgment).
       8.  At various points, the Court seems to regard the fact  that
   the  applicant is an adopted child as decisive (see paragraphs  43,
   44   and  49  of  the  judgment),  thereby  implying  that  in  the
   circumstances  her  search  for  her  natural  mother  -  who   had
   abandoned her at birth - was superfluous and even unhelpful. We  do
   not  share that view. It has been shown that adopted children often
   consider it their duty to trace their original parents. Even if  it
   has  been adopted, a child who is unable to gain access to any type
   of  information about its family origins is made to endure  a  form
   of  suffering, and that suffering may leave scars. As to  the  need
   to  protect the adoptive parents, a factor also relied  on  by  the
   majority,  there is nothing in the case file to suggest  that  they
   were opposed to the applicant's actions.
       9.  As  regards  the general interest, the Court relied,  inter
   alia,  on the need to avoid illegal abortions (see paragraph 45  of
   the  judgment). However, it should be noted that at  present  there
   is  no  reliable data to support the notion that there would  be  a
   risk  of an increase in abortions, or even of cases of infanticide,
   if  the system of anonymous births was abolished. In addition, that
   risk has to be assessed in the light of the situation obtaining  in
   countries  which  do not operate a system of anonymous  births.  It
   has  not been established, in particular by statistical data,  that
   there  has  been  a  rise in the number of abortions  or  cases  of
   infanticide  in  the majority of the countries in  the  Council  of
   Europe  that  do not have legislation similar to that  existing  in
   France.  In  many countries, and indeed in France, the  development
   of  contraception and family planning has played a significant role
   in  raising  awareness among prospective parents. As to the  "right
   to  respect  for  life, a higher-ranking value  guaranteed  by  the
   Convention" relied on by the majority, which they say is "thus  one
   of  the  aims pursued by the French system" (see paragraph  45,  in
   fine),  we  cannot accept the proposition implicit therein,  namely
   that  within all the countries in the Council of Europe the  French
   system  is the only one that ensures respect for the right to  life
   as guaranteed by Article 2 of the Convention.
       10.  Lastly,  like  the Government, the majority  advanced  the
   argument  that  the State enjoyed a margin of appreciation  in  the
   choice of the means calculated to secure compliance with Article  8
   in  the  sphere  of  relations between individuals  and  that  that
   margin was greater in the instant case in view of the diversity  of
   practice  to  be  found among the legal systems and traditions  and
   the  fact  that  parents  were  resorting  to  indirect  means   of
   abandoning  their  children  (see  paragraphs  46  and  47  of  the
   judgment).
       11. Turning, firstly, to the margin of appreciation itself, its
   extent  may  depend not only on the right or rights  concerned  but
   also,  as  regards each right, on the very nature of  the  interest
   concerned. Thus, certain aspects of the right to private  life  are
   peripheral  to that right, whereas others form part  of  its  inner
   core.  We  are firmly of the opinion that the right to an identity,
   which  is  an  essential condition of the right  to  autonomy  (see
   Pretty  v.  the  United Kingdom, No. 2346/02, з 61, ECHR  2002-III)
   and  development (see Bensaid v. the United Kingdom, No.  44599/98,
   з  47,  ECHR  2001-I), is within the inner core  of  the  right  to
   respect  for one's private life. Accordingly, the fairest  scrutiny
   was called for when weighing up the competing interests.
       12.  Secondly, in our view, the suggestion that the States  had
   to  be afforded a margin of appreciation owing to the absence of  a
   common  denominator  between their domestic laws  simply  does  not
   tally  with  the  extracts of comparative law on  which  the  Court
   itself  relies.  Thus, as the Court notes: "It is  relatively  rare
   for  mothers  to  be  entitled  to  give  birth  anonymously  under
   European  domestic legislation" (see paragraph 19 of the judgment).
   Further,  it  observes that the current trend in certain  countries
   is  towards  the  acceptance "if not  of  a  right  to  give  birth
   anonymously,  then at least of a right to give birth  "discreetly".
   Those are two entirely different situations.
       13.  In  fact,  no other legislative system is so  weighted  in
   favour  of the protection of maternal anonymity - a birth in secret
   followed  by  the  abandonment of the child in  secret  -  as  that
   formalised  and institutionalised in France by the Civil  Code  and
   the  Family and Social Welfare Code. As the Government acknowledged
   (see  paragraph  37  of  the judgment), only two  countries,  Italy
   (Article  73 of the Civil Code) and Luxembourg (Article 57  of  the
   Civil  Code) do not make it mandatory for the mother's name  to  be
   entered  on  the  birth certificate. In such cases, confidentiality
   therefore  only  attaches to the identification  appearing  on  the
   birth  certificate  and  does not prevent  the  maternal  filiation
   between the natural mother and the child from being established  at
   a  later  date. In addition, in Italy the law of 1983  on  adoption
   guarantees  confidentiality as regards the child's  origins  unless
   the   judicial   authorities   grant  express   authorisation   for
   disclosure.  In Spain section 47 of the Law on civil status,  which
   allowed mothers to have the words "mother unknown" entered  in  the
   register   of   births,   deaths  and   marriages,   was   declared
   unconstitutional  by  the  Supreme  Court  in  a  judgment  of   21
   September 1999.
       14.  In  contrast,  certain countries expressly  recognise  the
   right  "to know". Thus, in Germany the right for everyone  to  know
   their  origins  was  established as  a  fundamental  right  of  the
   personality,  based  on  the  general right  to  dignity  and  free
   development, by the Federal Constitutional Court in a  judgment  of
   31   January   1989.  The  practice  of  providing   "baby   boxes"
   (Babyklappe),  to  which  the Court refers  in  its  judgment  (see
   paragraph   19),   which  attracted  widespread  media   attention,
   nonetheless  remains  a marginal phenomenon  and  the  proposal  to
   legalise  them  has attracted sharp criticism. In Switzerland,  the
   right  for everyone to know their origins has been recognised under
   the  Federal  Constitution since 1992 as a right of the personality
   and,  in  the  event of adoption, Article 138 of the  Ordinance  on
   civil  status  provides that persons with an interest in  obtaining
   information  entered on the original birth certificate must  obtain
   authorisation  from  the cantonal supervisory authority.  The  same
   rule  applies in the Netherlands, where the Supreme Court,  in  its
   Valkenhorst  judgment  of  15 April 1994,  recognised  the  child's
   general  right to its personality, including the right to know  the
   identity  of  its  natural parents, and opened  the  door  in  this
   sphere  to  the  process  of weighing up  the  various  rights  and
   interests at stake.
       15.  Lastly,  the  majority argue  that  there  is  a  lack  of
   consensus,   but  fail  to  refer  to  the  various   international
   instruments that play a decisive role in achieving a consensus  and
   which  seek  to  ensure  a  balance  between  competing  rights  in
   individual  cases.  Thus,  the United  Nations  Convention  on  the
   Rights  of the Child of 20 November 1989 provides that a child  has
   from  birth  "as  far as possible, the right to  know  his  or  her
   parents"  (Article  7). Likewise, the Hague Convention  of  29  May
   1993  on  Protection  of  Children and Cooperation  in  respect  of
   Intercountry Adoption, which has been ratified by France,  provides
   that  the competent authorities of a Contracting State shall ensure
   that  information  held by them concerning a  child's  origins,  in
   particular  information  concerning the  identity  of  his  or  her
   parents,  as  well  as  the  child's  medical  history,  shall   be
   preserved.  The competent authorities are also required  to  ensure
   that  the  child  or his or her representative has access  to  such
   information, under appropriate guidance, in so far as is  permitted
   by  the  law  of  that  State (Article 30). In Recommendation  1443
   (2000)  of  26  January  2000 ("International adoption:  respecting
   children's  rights") the Parliamentary Assembly of the  Council  of
   Europe  invited the States to "ensure the right of adopted children
   to  learn of their origins at the latest on their majority  and  to
   eliminate from national legislation any clauses to the contrary".
       16. In these circumstances, by relying on the alleged diversity
   of  practice among the legal systems and traditions (and even going
   so  far  as  to take into account parliamentary bills that  are  no
   more  than  mere  proposals) as justification  for  the  margin  of
   appreciation and for declaring the mother's absolute right to  keep
   her  identity  secret compatible with the Convention, the  majority
   have  stood the argument concerning the European consensus  on  its
   head  and rendered it meaningless. Instead of permitting the rights
   guaranteed  by  the Convention to evolve, taking accepted  practice
   in  the  vast  majority  of  countries  as  the  starting-point,  a
   consensual  interpretation by reference to the  virtually  isolated
   practice of one country (see paragraph 47 of the judgment) is  used
   to justify a restriction on those rights.
       17.  With  regard  to  striking  a  fair  balance  between  the
   competing interests, we consider the approach adopted by the  Court
   in Gaskin v. the United Kingdom (judgment of 7 July 1989, Series  A
   No.  160,  p.  20, з 49), which it followed in M.G. v.  the  United
   Kingdom (No. 39393/98, 24 September 2002) to be relevant.
       "In  the  Court's  opinion, persons in  the  situation  of  the
   applicant  have  a vital interest, protected by the Convention,  in
   receiving  the  information necessary to  know  and  to  understand
   their  childhood and early development. On the other hand, it  must
   be  borne  in  mind that confidentiality of public  records  is  of
   importance  for  receiving objective and reliable information,  and
   that  such confidentiality can also be necessary for the protection
   of  third  persons.  Under the latter aspect,  a  system  like  the
   British  one,  which  makes  access to  records  dependent  on  the
   consent  of the contributor, can in principle be considered  to  be
   compatible  with  the  obligations under  Article  8,  taking  into
   account  the  State's margin of appreciation. The Court  considers,
   however,  that under such a system the interests of the  individual
   seeking  access to records relating to his private and family  life
   must  be  secured when a contributor to the records either  is  not
   available or improperly refuses consent. Such a system is  only  in
   conformity  with the principle of proportionality  if  it  provides
   that  an  independent authority finally decides whether access  has
   to  be  granted  in cases where a contributor fails  to  answer  or
   withholds consent."
       18.  If  the  system of anonymous births is to be retained,  an
   independent  authority  of  that type  should  have  the  power  to
   decide,  on the basis of all the factual and legal aspects  of  the
   case  and  following adversarial argument, whether or not to  grant
   access to the information; such access may in appropriate cases  be
   made  conditional, or subject to compliance with a  set  procedure.
   In  the present situation, in the absence of any machinery enabling
   the  applicant's  right  to find out her  origins  to  be  balanced
   against  competing  rights  and  interests,  blind  preference  was
   inevitably  given  to  the  sole  interests  of  the  mother.   The
   applicant's  request for information was totally  and  definitively
   refused,  without  any  balancing of  the  competing  interests  or
   prospect of a remedy.
       19.  The  majority of the Court seek to distinguish Gaskin,  as
   well  as  {Mikulic}, on the grounds that the issue  of  "access  to
   information  about one's origins and the identity of one's  natural
   parents"  is not of the same nature as that of access  to  "a  case
   record  concerning  a child in care" (Gaskin) or  to  "evidence  of
   alleged  paternity" {(Mikulic)} (see paragraph 43 of the judgment).
   We  do  not find the distinction drawn by the majority between  the
   three cases to be convincing; still less do we consider it to be  a
   distinction  which justifies the Court in arriving at  a  different
   result  in  the  present case. In particular, to  assert  that  the
   issue  in  Gaskin  concerned only access  to  information  in  care
   records  is in our view seriously to understate what was  there  at
   stake,  the  Court  accepting in its judgment that  the  case  file
   "contained  information concerning highly personal aspects  of  the
   applicant's  childhood,  development  and  history",  which  "could
   constitute his principal source of information about his  past  and
   formative  years"  (Gaskin, cited above, p. 15,  з  36).  Moreover,
   even  if  the  situation in the present case  may  be  regarded  as
   distinct  from  that  in the earlier cases, the  interests  of  the
   present applicant in discovering her origins appear to us to be  at
   least  as  strong,  and  arguably stronger, than  those  previously
   considered  by the Court and to require to be given correspondingly
   strong weight in any fair balance of the competing interests.
       20.  Law  No. 2002-93 of 22 January 2002 on access  by  adopted
   persons  and  people  in  State care  to  information  about  their
   origins,  which  provides, inter alia, for a National  Council  for
   Access  to Information about Personal Origins to be set up, clearly
   recognises   the  need  for  the  balance  between  the   competing
   interests  to be restored. Although it does not call into  question
   the  right  to  give  birth in secret, it  does  represent  a  step
   forward  on the issue of access to information about one's origins.
   As  the  Court  noted in its judgment, that statute,  which  is  of
   immediate  application,  may now enable the  applicant  to  request
   disclosure  of  her mother's identity, provided - and  we  consider
   this  point  to  be capital - her mother's consent  is  forthcoming
   (see  paragraph  49  of the judgment). It will be  noted,  firstly,
   that   the   mother   is  merely  invited  to  supply   identifying
   information and is under no obligation to do so (Article  L.  222-6
   of  the Social Action and Families Code, introduced by section 2 of
   the  law of 22 January 2002); secondly, she may at all times refuse
   to  allow  her  identity  to be disclosed,  even  after  her  death
   (Article  L.  147-6  of  the  Social  Action  and  Families   Code,
   introduced  by  section 1 of the law of 22 January 2002).  The  new
   legislation does not vest the National Council it sets up  (or  any
   other  independent  authority) with  any  power  to  take  a  final
   decision   ordering  disclosure  in  the  light  of  the  competing
   interests  in  the event that the mother continues to withhold  her
   consent,  thereby definitively depriving the child of its right  to
   establish   the  identity  of  its  natural  family.  The   initial
   imbalance  is  perpetuated, as the right to access  to  information
   about   one's  personal  origins  ultimately  remains  within   the
   mother's sole discretion. Furthermore, although they note that  the
   new  legislation  was passed four years after the  application  was
   lodged  with the Commission (see paragraph 23 of the judgment)  and
   that  the applicant is now 38 years old, the majority fail to  take
   into  account  the situation that existed before the  enactment  of
   the  law  of 22 January 2002 and the applicant's inability to  make
   any  request whatsoever prior thereto (see, mutatis mutandis,  M.G.
   v. the United Kingdom, cited above, з 31).
       21.  Unlike  the majority, we therefore consider  that  in  the
   instant  case the French legislation has not struck a fair  balance
   between  the  interests concerned (see paragraph 49, in  fine)  and
   that  there  has  been a violation of Article 8 of the  Convention.
   Accordingly,  we find that no separate issue arises  under  Article
   14 of the Convention taken in conjunction with Article 8.
   
   

<<< Назад

 
Реклама

Новости


Реклама

Новости сайта Тюрьма


Hosted by uCoz