Худоеров (Khudoyorov) против Российской Федерации
(Жалоба N 6847/02)
По материалам Постановления
Европейского Суда по правам человека
от 8 ноября 2005 года
(Четвертая секция)
Страсбург, 8 ноября 2005 г.
По делу "Худоеров против Российской Федерации" Европейский Суд
по правам человека (Четвертая секция), заседая Палатой в составе:
Сэра Николаса Братца, Председателя Палаты,
Дж. Бонелло,
М. Пеллонпяя,
К. Трайа,
А. Ковлера,
Л. Гарлицкого,
X. Боррего Боррего, судей,
а также при участии М. О'Бойла, Секретаря Секции Суда,
заседая 11 октября 2005 г. за закрытыми дверями,
вынес следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 6847/02), поданной в
Европейский Суд по правам человека 29 января 2002 г. против
Российской Федерации гражданином Таджикистана Дониером
Тошпулатовичем Худоеровым (далее - заявитель) в соответствии со
статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных
свобод.
2. Интересы заявителя, которому была предоставлена бесплатная
правовая помощь, в Европейском Суде представляли Ф. Багрянский и
М. Овчинников, адвокаты, практикующие в г. Владимире, К.
Москаленко, юрист Центра содействия международной защите, и Уильям
Бауринг, солиситор, практикующий в г. Лондоне. Власти Российской
Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.
3. Заявитель утверждал, в частности, что условия содержания его
под стражей в учреждении ОД-1 /Т-2 и условия перевозки его в
здание суда и обратно не соответствовали требованиям статьи 3
Конвенции, что содержание его под стражей после 4 мая 2001 г. было
незаконным и чрезмерно долгим; что его ходатайства об
освобождении, поданные после 28 апреля 2001 г., не были
рассмотрены "незамедлительно" или вообще не были рассмотрены; а
также что рассмотрение его уголовного дела было чрезмерно долгим.
4. Жалоба была передана на рассмотрение Первой секции
Европейского Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). В
соответствии с пунктом 1 Правила 26 в рамках Первой секции была
создана Палата для рассмотрения данного дела (пункт 1 статьи 27
Конвенции).
5. 13 февраля 2004 г. Председатель Секции на основании Правила
41 Регламента Суда принял решение о рассмотрении жалобы в
приоритетном порядке.
6. 1 ноября 2001 г. был изменен состав Секций Европейского Суда
(пункт 1 правила 25 Регламента Суда). Дело было передано на
рассмотрение Четвертой секции в новом составе (пункт 1 Правила 52
Регламента Суда).
7. 22 февраля 2005 г. Европейский Суд признал жалобу частично
приемлемой для рассмотрения по существу.
8. Власти Российской Федерации представили свои доводы по
существу дела (пункт 1 Правила 59 Регламента Суда).
9. Проведя консультации со сторонами, Палата решила, что нет
необходимости проводить открытых слушаний по существу дела (пункт
3 Правила 59 Регламента Суда in fine).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
10. Заявитель родился в 1965 году. 17 августа 1998 г. он прибыл
в Российскую Федерацию из Республики Таджикистан и остановился на
квартире у своего брата: в г. Владимире.
А. Задержание заявителя и обыск квартиры, в которой он проживал
11. 22 января 1999 г. заявитель был задержан по подозрению в
незаконном приобретении и хранении наркотических веществ. Обыск
проводился в квартире, в которой он временно проживал.
В. Содержание заявителя под стражей во время предварительного
следствия
12. 30 января 1999 г. заявителю было предъявлено обвинение на
основании части первой статьи 228 Уголовного кодекса Российской
Федерации в незаконном приобретении и хранении трех граммов
гашиша. Заявитель заявил о своей невиновности и указал, что не
нуждался в услугах переводчика, так как он учился в г. Ленинграде.
13. 12 марта и 5 апреля 1999 г. срок содержания заявителя под
стражей был продлен до 11 июля 1999 г.
14. 4 июня 1999 г. Ленинский районный суд г. Владимира отклонил
просьбу заявителя об освобождении под залог. Ленинский районный
суд г. Владимира установил, что срок содержания заявителя под
стражей был продлен в соответствии с законом и что не было
установлено оснований для освобождения заявителя из-под стражи.
Заявитель не обжаловал данное постановление во Владимирский
областной суд.
15. 15 июня и 2 сентября 1999 г. срок содержания заявителя под
стражей был продлен до 21 декабря 1999 г.
16. 2 декабря 1999 г. исполняющий обязанности Генерального
прокурора Российской Федерации продлил срок содержания заявителя
под стражей до 21 июня 2000 г. Заявитель обжаловал это
постановление в Ленинский районный суд г. Владимира, который 28
декабря 1999 г. отклонил его жалобу, указав, что заявителю было
предъявлено обвинение в совершении особо тяжкого преступления и
что в г. Владимире он проживал временно, в то время как постоянным
местом его жительства являлся г. Душанбе, Республика Таджикистан,
что давало все основания подозревать, что в случае освобождения из-
под стражи заявитель скроется. Заявитель не обжаловал данное
постановление во Владимирский областной суд.
C. Первое направление дела на дополнительное расследование
17. 21 июня 2000 г. прокурор утвердил обвинительное заключение,
и уголовное дело заявителя и 20 других обвиняемых было направлено
во Владимирский областной суд для рассмотрения по существу.
18. 23 июня и 17 июля 2000 г. заявитель просил Владимирский
областной суд рассмотреть вопрос о законности содержания его под
стражей в порядке избранной меры пресечения.
19. 18 июля 2000 г. Владимирский областной суд постановил
вернуть дело для производства дополнительного расследования,
поскольку обвинительное заключение не было переведено на
таджикский язык, хотя семь обвиняемых по делу были таджиками по
национальности. Владимирский областной суд постановил, что
заявитель и другие обвиняемые должны были оставаться под стражей.
20. 24 июля 2000 г. прокуратура Владимирской области обжаловала
указанное постановление, но впоследствии отозвала свою жалобу. 30
августа 2000 г. дело было возвращено во Владимирский областной суд
для рассмотрения по существу.
D. Второе направление дела на дополнительное расследование
1. Исполнение постановления от 18 июля 2000 г.
21. 23 ноября 2000 г. Владимирский областной суд постановил
вернуть дело для производства дополнительного расследования, так
как были незаконно ограничены права нескольких обвиняемых.
Прокуратура Владимирской области обжаловала данное решение.
22. 28 февраля 2001 г. Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Российской Федерации отменила судебное решение от
23 ноября 2000 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного
Суда Российской Федерации установила, что после того, как 18 июля
2000 г. дело было направлено Владимирским областным судом на
дополнительное расследование, прокуратура Владимирской области не
предприняла никаких действий по устранению нарушений, выявленных
Владимирским областным судом. В частности, прокуратура не
обеспечила перевод обвинительного заключения объемом почти в 400
страниц и не подтвердила компетентность переводчика. Ввиду
указанных процессуальных нарушений Судебная коллегия по уголовным
делам Верховного Суда Российской Федерации определила, что все
предыдущие судебные решения являлись незаконными, и вернула дело
во Владимирский областной суд для исполнения постановления от 18
июля 2000 г.
2. Дополнительное расследование
(а) Продление срока содержания заявителя под стражей на один
месяц (до 4 мая 2001 г.)
23. 4 апреля 2001 г. уголовное дело было возвращено в
прокуратуру Владимирской области для производства дополнительного
расследования. В тот же день заместитель прокурора Владимирской
области продлил срок содержания заявителя под стражей до 4 мая
2001 г.
(b) Продление срока содержания заявителя под стражей на три
месяца (до 4 сентября 2001 г.)
24. 19 апреля 2001 г. прокурор Владимирской области обратился
во Владимирский областной суд с ходатайством о продлении срока
содержания заявителя под стражей. Заявитель представил свои
возражения, в которых он утверждал, inter alia, что прокуратура
так и не приступила к проведению дополнительного расследования.
25. 28 апреля 2001 г. Владимирский областной суд установил, что
обвинительное заключение было переведено на таджикский язык и что
18 апреля 2001 г. обвиняемые и их адвокаты начали знакомиться с
материалами дела. Ссылаясь на тяжесть преступления, в совершении
которого обвинялся заявитель, на его таджикское гражданство и
отсутствие постоянного места жительства в г. Владимире,
Владимирский областной суд продлил срок содержания заявителя под
стражей до 4 сентября 2001 г.
26. 4 и 17 мая 2001 г. заявитель обжаловал данное решение
Владимирского областного суда.
(c) Отмена решения о продлении срока содержания заявителя под
стражей до 4 сентября 2001 г.
27. 8 августа Судебная коллегия по уголовным делам Верховного
Суда Российской Федерации установила, что одному из обвиняемых по
делу не был предоставлен переводчик узбекского языка и что у
заявителя и других обвиняемых по делу не было доступа к
материалам, рассматриваемым Владимирским областным судом. Судебная
коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации
определила:
"Указанные выше недостатки судебного разбирательства и
ограничение законных прав подсудимых являются существенными
нарушениями уголовно-процессуальных норм, которые могли повлиять
на выводы судей. Поэтому решение (от 28 апреля 2001 г.) подлежит
отмене, а материалы о продлении срока содержания заявителя под
стражей в порядке предварительного заключения должны быть переданы
на новое судебное рассмотрение. В ходе нового рассмотрения
ходатайства прокурора указанные недостатки должны быть устранены,
а доводы подсудимых и их адвокатов, включая доводы о законности
содержания подсудимых под стражей, пересмотрены. Мера пресечения
(в частности, примененная к заявителю) оставлена без изменения".
Определением от того же числа Судебная коллегия по уголовным
делам Верховного Суда Российской Федерации отклонила просьбу
заявителя о рассмотрении кассационной жалобы в его присутствии.
(d) Второе рассмотрение ходатайства о продлении срока
содержания заявителя под стражей до 4 сентября 2001 г.
28. 11 сентября и 30 ноября 2001 г. Владимирский областной суд
отложил судебные заседания, чтобы предоставить подсудимым
дополнительное время для ознакомления с материалами дела.
29. 27 февраля 2002 г. Владимирский областной суд удовлетворил
ходатайство заявителя об отводе председательствующего судьи.
30. 11 и 13 марта, 12 апреля, 17 и 18 июня 2002 г. судебные
заседания откладывались в связи с неявкой некоторых адвокатов, в
том числе и адвоката заявителя.
31. 15 августа 2002 г. Владимирский областной суд удовлетворил
ходатайство прокурора Владимирской области от 19 апреля 2001 г. о
продлении срока содержания подсудимых под стражей до 4 сентября
2001 г. Владимирский областной суд установил, что содержание
заявителя под стражей было необходимо, поскольку он являлся
гражданином Республики Таджикистан, не имел постоянного места
жительства в г. Владимире и обвинялся в совершении тяжкого
преступления. Владимирский областной суд также сослался на
некоторые содержавшиеся в ходатайстве прокурора "выводы" о том,
что заявитель мог скрыться или воспрепятствовать отправлению
правосудия. Содержание этих "выводов" не было раскрыто.
32. 23 сентября 2002 г. заявитель подал жалобу на указанное
постановление Владимирского областного суда. Он утверждал, что
оспариваемое постановление было "незаконным и неконституционным",
и просил, чтобы ему позволили лично присутствовать на судебном
заседании в суде кассационной инстанции.
33. 23 января 2003 г. Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Российской Федерации оставила постановление от 15
августа 2002 г. без изменения, определив следующее:
"Судья пришел к обоснованному выводу о том, что подсудимые...
(не могли быть освобождены до окончания судебного разбирательства
по делу). При этом судьей принято во внимание, что эти лица
обвиняются в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, учтены
данные об их личностях и все обстоятельства, приведенные
прокурором в обоснование ходатайства...
Тот факт, что отмеченное выше решение по ходатайству прокурора
было принято после отбытия подсудимыми этого срока... не является
основанием для отмены постановления от 15 августа 2002 г.,
поскольку первоначальное судебное решение по этому вопросу было
отменено в установленном законом порядке, а ходатайство прокурора
от 19 апреля 2001 г. было направлено на новое судебное
рассмотрение. Дальнейшее движение уголовного дела в этом случае не
имеет значения для принятия решения по ходатайству прокурора".
В тот же день Судебная коллегия по уголовным делам Верховного
Суда Российской Федерации вынесла определение об отказе в
удовлетворении ходатайства заявителя о его присутствии в судебном
заседании, поскольку доводы подсудимых были четко изложены в их
жалобах, их адвокаты присутствовали в заседании, а прокурор при
этом не присутствовал в судебном заседании.
Е. Третье направление дела на дополнительное расследование
1. Подготовка к судебному разбирательству
34. Тем временем 4 сентября 2001 г. было завершено
дополнительное расследование по делу, и материалы дела были
переданы во Владимирский областной суд. Примерно в это же время
заявитель обратился во Владимирский областной суд с просьбой об
освобождении его из-под стражи до начала судебного слушания.
35. 9 января 2002 г. Владимирский областной суд назначил первое
судебное заседание на 5 февраля 2002 г. и постановил содержать
заявителя под стражей до суда:
"(Суд) не установил оснований... для изменения подсудимому меры
пресечения или ее отмены, учитывая тяжесть предъявленных
подсудимым обвинений. Кроме того, не имеет юридического значения
отмена в кассационном порядке постановления судьи о продлении
срока содержания под стражей для ознакомления обвиняемых с
материалами дела. (Решением от 8 августа 2001 г.) мера пресечения
Верховным Судом отменена не была, дело было своевременно
направлено в суд; других оснований для изменения меры пресечения
не было установлено".
36. 11 февраля 2002 г. заявитель обжаловал указанное
постановление. В частности, он жаловался на незаконность
содержания под стражей, поскольку срок содержания под стражей уже
намного превысил установленный законом предельный срок в 18
месяцев; на плохие условия содержания под стражей и жестокое
обращение со стороны сотрудников милиции во время задержания и
впоследствии. Заявитель утверждал, что его жалоба так и не была
передана для рассмотрения в Верховный Суд Российской Федерации.
37. 5 февраля 2002 г. судебное заседание было отложено на 26
февраля 2002 г., поскольку не явились трое подсудимых. 15 февраля
2002 г. заявитель подготовил жалобу на решение об отложении
судебного заседания, в которой он также повторил доводы,
приведенные в его жалобе от 11 февраля 2002 г. Заявитель
утверждал, что его жалоба не была передана в Верховный Суд
Российской Федерации.
2. Решение о направлении дела на дополнительное расследование
38. 13 марта 2002 г. Владимирский областной суд установил, что
дело не было готово для рассмотрения по существу из-за
многочисленных процессуальных нарушений: в частности, у нескольких
подсудимых не было достаточно времени для ознакомления с
материалами уголовного дела, одному подсудимому не был
предоставлен переводчик с узбекского языка, а заявителю вовремя не
сообщили о проведении экспертиз. Владимирский областной суд вернул
дело для производства дополнительного расследования и оставил
подсудимых под стражей "в связи с тяжестью и опасностью
совершенных преступлений".
39. 11 апреля 2002 г. прокурор и 29 апреля 2002 г. заявитель
обжаловали определение от 13 марта 2002 г. Заявитель, в частности,
утверждал, что национальное законодательство не позволяло
продлевать срок содержания под стражей "во время предварительного
расследования" более чем на 18 месяцев, которые в его случае
истекли 4 апреля 2001 г.
40. 28 мая 2002 г. дело было направлено в Верховный Суд
Российской Федерации для рассмотрения вопроса о мере пресечения.
3. Отмена решения о направлении дела на дополнительное
расследование
41. Определением от 8 сентября 2002 г. Судебная коллегия по
уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации отклонила
ходатайство заявителя о присутствии в судебном заседании,
поскольку его позиция была четко и полно представлена в его
кассационной жалобе.
42. 12 сентября 2002 г. Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела жалобы прокурора,
заявителя и других подсудимых и установила, что право подсудимых
на защиту нарушено не было. На этом основании она отменила
определение от 13 марта 2002 г. и дала Владимирскому областному
суду указание продолжить судебное разбирательство. Судебная
коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации
определила, что заявитель и подсудимые должны были оставаться под
стражей, поскольку "не было правовых оснований для отмены меры
пресечения, учитывая тяжесть и опасность совершенных
преступлений".
43. 7 октября 2002 г. материалы дела были возвращены во
Владимирский областной суд.
F. Дальнейшее продление срока содержания заявителя под стражей
и его освобождение из-под стражи
44. 18 ноября 2002 г. Владимирский областной суд постановил
продлить срок содержания заявителя под стражей до 3 декабря 2002
г. Владимирский областной суд указал следующее:
"Дело было передано во Владимирский областной суд 2 сентября
2001 г. 13 марта 2002 г. было вынесено определение о направлении
дела для производства дополнительного расследования. 12 сентября
2002 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда
Российской Федерации отменила указанное определение по ходатайству
прокурора. Таким образом, подсудимые оставались под стражей 8
месяцев и 16 дней, считая от даты передачи дела в суд и исключая
период между (окончанием) рассмотрения дела по существу и отменой
по жалобе определение (от 13 марта 2002 г.).
Учитывая, что подсудимому предъявлено обвинение в совершении
тяжких и особо тяжких преступлений, в целях обеспечения
рассмотрения дела и исполнения приговора суда нет оснований для
(освобождения заявителя). При данных обстоятельствах, в
соответствии с пунктом 3 статьи 255 Уголовно-процессуального
кодекса Российской Федерации, необходимо продлить срок содержания
подсудимого под стражей на три месяца".
45. 4 декабря 2002 г. Владимирский областной суд продлил срок
содержания заявителя под стражей еще на три месяца, то есть до 3
марта 2003 г. (в решении ошибочно указан 2002 год). Владимирский
областной суд привел те же доводы, что и в постановлении от 18
ноября 2002 г.
46. 22 и 26 ноября и 5 декабря 2002 г. адвокаты заявителя
обжаловали в Верховный Суд Российской Федерации постановления от
18 ноября и 4 декабря 2002 г. В частности, они утверждали, что 6-
месячный срок содержания заявителя под стражей, который исчислялся
с момента направления дела в суд, истек 2 марта 2002 г. и был
продлен не в этот день, а только через два месяца и 16 дней - 18
ноября 2002 г. Поэтому содержание заявителя под стражей в период с
13 марта по 12 сентября 2002 г. не было подтверждено
постановлением о заключении под стражу, потому что прокуратура не
приняла дело, в то время как суды считали, что дело было
направлено для производства дополнительного расследования и что
прокуратура отвечала за содержание заявителя под стражей в порядке
предварительного заключения.
47. 3 марта, 28 мая, 28 августа и 27 ноября 2003 г. и 27
февраля 2004 г. Владимирский областной суд продлил срок содержания
заявителя и остальных 12 обвиняемых под стражей каждый раз на три
месяца. В судебных решениях от 3 марта, 28 мая и 28 августа 2003
г. были приведены те же основания, что и в постановлениях от 18
ноября и 4 декабря 2002 г. (см. выше). В решениях от 27 ноября
2003 г. и 27 февраля 2004 г. суд ссылался на тяжесть предъявленных
обвинений и существование "достаточных оснований полагать, что
обвиняемые скроются от правосудия".
Заявитель обжаловал каждое из этих решений.
48. С мая 2003 г. по 15 марта 2004 г. проводилось судебное
разбирательство. 19 апреля 2004 г. стороны приступили к судебным
прениям.
49. Своим определением от 28 мая 2004 г. Владимирский областной
суд отказал в продлении срока содержания заявителя под стражей,
поскольку на тот момент прокуратура переквалифицировала вмененные
заявителю в вину деяния на менее тяжкое преступление. По-видимому,
в тот же день заявитель был освобожден из-под стражи.
50. 21 марта 2005 г. Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела жалобы заявителя
и остальных подсудимых по тому же делу на судебные решения от 18
ноября и 4 декабря 2002 г., от 3 марта, 28 мая, 28 августа и 27
ноября 2003 г. и от 27 февраля 2004 г. о продлении срока
содержания под стражей в порядке предварительного заключения.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской
Федерации отменила судебные решения от 18 ноября и 4 декабря 2002
г. и 3 марта 2003 г. на том основании, что они были вынесены судом
в неполном составе: один судья вместо коллегии из трех судей. По
поводу положения заявителя Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Российской Федерации определила:
"Так как решение судьи было отменено ввиду нарушения уголовно-
процессуального законодательства, суд не будет рассматривать
содержащиеся в жалобе доводы о том, что продление срока содержания
(заявителя) под стражей было незаконным по иным основаниям. Данный
вопрос не будет передан для нового расследования, так как
(заявитель) был оправдан".
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской
Федерации оставила остальные решения без изменения, указав, что
областной суд правильно сослался на тяжесть предъявленных
обвинений и существование достаточных оснований полагать, что
подсудимые могли скрыться от правосудия.
G. Прекращение уголовного дела
51. 18 июня 2004 г. Владимирский областной суд прекратил
уголовное дело в части обвинения заявителя в участии в
организованном преступном сообществе и содержании опиумного
притона, после того как прокуратура отказалась от указанных
обвинений.
52. В тот же день Владимирский областной суд прекратил
уголовное дело в части обвинения заявителя в хранении
наркотических веществ вследствие изменений в российском уголовном
законодательстве, в результате которых было декриминализировано
хранение незначительного количества наркотических веществ.
53. Наконец, в тот же день Владимирский областной суд оправдал
заявителя в отношении остальных обвинений в обороте наркотических
веществ, так как его причастность к совершению данных преступлений
не могла быть доказана. Некоторые из подсудимых, проходивших по
тому же делу, были осуждены и приговорены к различным срокам
лишения свободы.
54. 21 марта 2005 г. Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Российской Федерации в кассационном порядке
рассмотрела вышеуказанные приговор и определения Владимирского
областного суда и оставила их без изменения.
Н. Определения Конституционного Суда
55. 10 декабря 2002 г. Конституционный Суд Российской Федерации
рассмотрел жалобу заявителя на его отсутствие на судебных
заседаниях Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда
Российской Федерации и подтвердил, что заявителю должно было быть
предоставлено право лично присутствовать в суде и представлять
доводы по своему делу, если прокурор присутствовал на заседании.
56. 15 июля 2003 г. Конституционный Суд Российской Федерации
вынес определение N 292-О по жалобе заявителя на продление ex post
facto срока содержания его под стражей "во время судебного
разбирательства" решением Владимирского областного суда от 18
ноября 2002 г. Конституционный Суд Российской Федерации определил:
"В пункте 3 статьи 255 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации закреплено, что суд может по истечении шести
месяцев после поступления дела в суд продлевать срок содержания
заявителя под стражей на срок до трех месяцев. Однако в указанной
норме закреплена возможность выносить постановление о продлении
срока содержания подсудимого под стражей после истечения
предыдущего срока, что приводит к тому, что подсудимый какое-то
время будет содержаться под стражей без соответствующего судебного
решения. Иные уголовно-процессуальные нормы не закрепляют такую
возможность. Более того, часть вторая статьи 10 и часть четвертая
статьи 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации
явно требуют от суда, прокурора, следователя незамедлительно
освобождать из-под стражи любого, кто незаконно содержится под
стражей после истечения срока, установленного Уголовно-
процессуальным кодексом. Такое же требование содержится и в
пунктах 3 и 4 статьи 5 Европейской конвенции... которая является
неотъемлемой частью правовой системы Российской Федерации в
соответствии с частью четвертой статьи 15 Конституции Российской
Федерации".
57. 22 января 2004 г. Конституционный Суд Российской Федерации
вынес определение N 66-О по жалобе заявителя на отказ Верховного
Суда Российской Федерации позволить ему присутствовать на
заседаниях суда кассационной инстанции, посвященных рассмотрению
вопроса о содержании его под стражей. Конституционный Суд
Российской Федерации определил:
"Положения статьи 376 УПК Российской Федерации,
регламентирующие участие осужденного, содержащегося под стражей, в
заседании суда кассационной инстанции... не могут рассматриваться
как лишающие содержащегося под стражей обвиняемого... права путем
личного участия в судебном заседании или иным предусмотренным
законом способом изложить суду кассационной инстанции свое мнение
по существу вопросов, связанных с рассмотрением жалобы или
представления на промежуточное судебное решение, затрагивающее его
конституционные права и свободы...".
I. Условия содержания заявителя под стражей и его перевозки
1. Содержание заявителя под стражей в учреждении ОД-1/Т-2
58. С 16 февраля 2000 г. по 28 мая 2004 г. заявитель содержался
под стражей в учреждении ОД-1/Т-2 Управления исполнения наказаний
Министерства юстиции Российской Федерации по Владимирской области,
известном под названием "Владимирский Централ". Заявитель
содержался в разных камерах в корпусах N 3 и 4, построенных,
соответственно, в 1870 и 1846 годах.
(a) Количество заключенных в камерах, в которых содержался
заявитель
59. Согласно справке начальника учреждения ОД-1/Т-2 от 22
апреля 2004 г., представленной властями Российской Федерации,
заявитель содержался в восьми камерах, описанных следующим
образом: камера N 4 - 14 (12,1 кв. метра, 6 спальных мест, от 4 до
6 заключенных), камера N 4 - 13 (12,3 кв. метра, 6 спальных мест,
от 5 до 7 заключенных), камера N 4 - 9 (23,4 кв. метра, 13
спальных мест, от 13 до 20 заключенных), камеры 3 - 3, 3 - 53, 3 -
54, 3 - 51 и 3 - 52 (35 - 36 кв. метров, 16 спальных мест, от 12
до 18 заключенных).
60. Заявитель не оспаривал площадь камер и количество спальных
мест. Однако он был не согласен с количеством заключенных,
указанным властями Российской Федерации. По словам заявителя, с
февраля по декабрь 2000 г. он находился в камере N 4 - 9, где
содержалось от 18 до 35 заключенных, с декабря 2000 года по май
2004 года - в камерах площадью примерно 36 кв. метров, где
содержалось от 20 до 40 заключенных. После вступления 1 июля 2002
г. в силу Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации
количество заключенных в камерах снизилось до 15 - 20 человек.
Учитывая недостаточное количество кроватей, заключенные спали по
очереди по восемь часов. Ожидая своей очереди, они сидели на
бетонном полу или на стуле, если он был.
В подтверждение своих доводов заявитель представил письменные
показания лиц, содержавшихся с ним в камере: Абдурахмана Каюмова,
Сергея Гунина и Яна Келермана. В частности, они утверждали, что в
2003 - 2004 годах в камере N 3 - 52, как и в камерах N 3 - 51 и 3
- 53, содержалось от 20 до 30 (показания А. Каюмова) и даже от 25
до 35 (показания С. Гунина) заключенных. Они также сообщили, что
заключенные спали по очереди.
(b) Санитарно-гигиенические условия
61. Власти Российской Федерации, ссылаясь на справку начальника
учреждения ОД-1/Т-2 от 8 апреля 2004 г., утверждали, что
"санитарно-противоэпидемическое состояние в учреждении остается
удовлетворительным, в том числе и в камерах..., в которых
содержался (заявитель)". Из другой справки, от 20 апреля 2004 г.,
следовало, что "камеры, в которых содержался заявитель, были
оборудованы санитарным узлом, расположенным на уровне не более 10
сантиметров выше пола и изолированным перегородкой высотой 1,5
метра с дополнительными шторами". Имелись краны с холодной водой,
и заключенным разрешалось пользоваться электронагревательными
приборами.
62. Заявитель согласился, что не было вспышек инфекционных
заболеваний или эпидемий. В остальном санитарные условия были
абсолютно неудовлетворительными. В одной камере с заявителем время
от времени содержались лица, больные туберкулезом, гепатитом,
чесоткой и ВИЧ. Камеры кишели вшами, клопами, мухами, комарами,
тараканами, крысами и мышами; администрация учреждения не выдавала
средств для борьбы с насекомыми и грызунами. Заключенным не
выдавались туалетные принадлежности, такие как: мыло, зубная
щетка, зубная паста, туалетная бумага и т.д., за исключением 100 г
соды один раз в неделю и двух пластиковых бутылок отбеливателя
(1,5 л) каждые два-три месяца. В камерах не было системы
вентиляции. Зимой там было холодно, летом - жарко, душно и очень
влажно.
63. Заявитель оспорил утверждения властей Российской Федерации
относительно санитарно-технического оборудования, утверждая, что
они не соответствуют фактическим обстоятельствам. Чугунный унитаз
был поднят на пьедестал высотой около 50 - 80 см и отделен с одной
стороны от жилой зоны перегородкой высотой в 1 метр. Лицо,
пользовавшееся туалетом, находилось полностью на виду у других
заключенных. Штор не было. Время от времени заключенные вешали
штору, однако охранники срывали ее и наказывали тех, кто ее
устанавливал. Более того, на унитазе не было сидения или крышки.
Заключенные затыкали отверстие пластиковой бутылкой, чтобы
избежать распространения неприятного запаха. Обеденный стол был
прикреплен к полу менее чем в нескольких метрах от туалета. Слова
заявителя подтверждались письменными показаниями его бывших
сокамерников А. Каюмова, С. Гунина, Я. Келермана и Сергея
Каленика, а также четырьмя цветными фотографиями, на которых с
разных ракурсов были зафиксированы санузел и обеденный стол.
(c) Питание
64. Власти Российской Федерации утверждали, что "питание
заявителя осуществлялось в соответствии с установленными
законодательством нормами". Из справки начальника учреждения ОД-
1/Т-2 (без даты) следовало, что заявитель ежедневно получал, в
частности, 100 г мяса, 100 г рыбы, 100 г крупы, 20 г макарон, 20 г
соли, 1 г чая, 0,5 кг картофеля, 0,25 кг овощей, 0,55 кг хлеба и
т.д.
65. Заявитель утверждал, что пища была очень низкого качества.
Большую ее часть составляла так называемая "баланда" -
супообразная смесь проса, ячменя и макарон без жира. Мясо
заменялось соевым продуктом. Свежих овощей не давали, иногда на
ужин давали вареную свеклу, кислую капусту или маринованные
огурцы. Соль и чай никогда не выдавали. Показания четырех лиц,
содержавшихся в камере вместе с заявителем, подтверждали эти
сведения.
(d) Прогулки
66. Стороны были согласны с тем, что заявителю предоставлялась
ежедневная прогулка продолжительностью один час. Однако заявитель
указал, что в дни судебных заседаний прогулка ему не
предоставлялась.
67. Власти Российской Федерации не описали условия прогулок.
Заявитель и четверо других лиц, содержавшихся вместе с ним под
стражей, описали прогулочные дворы следующим образом. Они являли
собой закрытые площадки площадью 12, 26 и 40 кв. метров. Верхняя
их часть была закрыта металлической крышей с просветом в один метр
между стеной и крышей. Летом внутри было очень жарко и душно,
поскольку солнце нагревало крышу. Стены были отделаны "под шубу",
покрытием с острыми выступами, чтобы заключенные не прислонялись к
стенам. Все лица, содержавшиеся в камере, выводились на прогулку
одновременно. Соответственно, было невозможно передвигаться и, тем
более, делать какие-то упражнения, настолько плотной была толпа.
(в) Другие вопросы
68. Как утверждал заявитель, металлические жалюзи на окнах,
препятствующие доступу естественного света, были сняты только 28
декабря 2002 г., после того, как делегация, в которую входил
представитель Совета Европы, 19 декабря 2002 г. посетила
владимирские пенитенциарные учреждения. Власти Российской
Федерации не оспаривали эту информацию.
(f) Сообщение с внешним миром
69. Во время расследования заявитель не мог видеться со своими
родственниками. После того как дело было передано в суд, заявителю
было предоставлено четыре коротких свидания с женой, детьми,
сестрой и братом. На этих свиданиях заявителю и его родственникам
запретили говорить на ином языке, кроме русского. Кроме того,
заявителю запрещалось вести переписку со своими родственниками на
ином языке, кроме русского: администрация учреждения отказывалась
отправлять его письма, написанные на таджикском языке, и
передавать ему аналогичные письма от родственников.
70. Власти Российской Федерации объяснили эти ограничения
отсутствием в учреждении переводчика с таджикского языка.
2. Условия конвоирования заявителя в здание суда и обратно
71. Во время содержания под стражей заявителя доставляли во
Владимирский областной суд 205 раз. Из них 185 раз - на заседания,
касавшиеся предъявленного ему обвинения, и 20 раз - по вопросам
продления срока содержания его под стражей. Заявитель предложил
следующее описание дней этапирования его в суд, подтвержденное
показаниями четырех его сокамерников.
72. В день судебного заседания заявителя будили в 4 или 5 часов
утра. Примерно в 8 часов утра его переводили из его камеры в
"сборное отделение", куда помещали также и других заключенных,
ожидавших отправки в суд. Каждое "сборное отделение" имело площадь
9,2 - 9,9 кв. метра, и в нем содержалось от 10 до 20 заключенных.
В отделении не было системы вентиляции, и воздух очень быстро
пропитывался табачным дымом. Между 9.00 и 9.30 заявителя помещали
в автофургон.
73. Тюремный фургон имел одно общее отделение на четырех
человек и шесть одиночных камер площадью 1 кв. м. Общая
вместимость автомобиля составляла 10 заключенных. Однако обычно
перевозили 15 - 20 или даже 27 заключенных. Заявителя перевозили в
одиночной камере вместе с еще одним заключенным. Из-за недостатка
пространства один заключенный сидел на скамейке, а второй - у него
на коленях. Дорога до Владимирского областного суда занимала один
час. По пути автофургон заезжал и в другие учреждения.
74. Обычно заявитель не попадал обратно в свою камеру раньше 18
- 20 часов. В эти дни его не кормили, не предоставляли возможности
выйти на прогулку, и несколько раз заявитель пропускал банный
день.
75. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель
перевозился в специальных тюремных фургонах, отвечавших
установленным стандартам. От учреждения ОД-1/Т-2 до здания
Владимирского областного суда было восемь километров, весь путь
занимал не больше 30 минут.
II. Применимое национальное законодательство
76. До 1 июля 2002 г. уголовно-правовые вопросы регулировались
Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР от 27 октября 1960 г.
(далее - УПК РСФСР). С 1 июля 2002 г. УПК РСФСР был заменен
Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации от 18
декабря 2001 г. N 174-ФЗ (далее - УПК Российской Федерации).
А. Меры пресечения
77. Мерами пресечения являются подписка о невыезде, личное
поручительство, залог, заключение под стражу (статья 89 УПК РСФСР
и статья 98 УПК Российской Федерации).
В. Органы, принимающие решение об избрании в качестве меры
пресечения заключения под стражу
78. В статье 22 Конституции Российской Федерации от 12 декабря
1993 г. установлено, что арест, заключение под стражу и содержание
под стражей допускаются только по судебному решению.
В соответствии с УПК РСФСР лицо могло быть подвергнуто
заключению под стражу с санкции прокурора или по решению суда
(статьи 11, 89 и 96).
В УПК Российской Федерации такое решение может принять только
районный или городской суд по мотивированному ходатайству
прокурора, подтвержденному соответствующими доказательствами
(части 1, 3 - 6 статьи 108).
С. Основания избрания в качестве меры пресечения заключение под
стражу
79. При разрешении вопроса о необходимости применить меру
пресечения в виде заключения обвиняемого под стражу компетентный
орган должен выяснить, имеются ли "достаточные основания
полагать", что обвиняемый скроется от дознания, предварительного
следствия или суда или воспрепятствует установлению истины по
уголовному делу, или будет заниматься преступной деятельностью
(статья 89 УПК РСФСР). Этот орган учитывает также тяжесть
предъявленного обвинения, личность подозреваемого или обвиняемого,
род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное положение и
другие обстоятельства (статья 91 УПК РСФСР, статья 99 УПК
Российской Федерации).
80. До 14 марта 2001 г. заключение под стражу в качестве меры
пресечения применялось в отношении лица, подозреваемого или
обвиняемого в совершении преступления, за которое законом
предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше
одного года или "в исключительных случаях" (статья 96). 14 марта
2001 г. в УПК РСФСР были внесены изменения, в соответствии с
которыми заключение под стражу в качестве меры пресечения
применялось в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в
совершении преступления, за которое законом предусмотрено
наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, или, если
он нарушил ранее избранную ему меру пресечения либо не имеет
постоянного места жительства на территории Российской Федерации
или личность его не установлена. 14 марта 2001 г. было также
отменено положение о том, что определенным категориям обвиняемых
заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть
применено по мотивам одной лишь опасности преступления. УПК
Российской Федерации воспроизвел измененные положения (часть 1
статьи 97 и часть 1 статьи 108) и добавил, что обвиняемый не
должен заключаться под стражу, если к нему может быть применена
иная, более мягкая, мера пресечения.
D. Сроки содержания под стражей
1. Виды содержания под стражей
81. В обоих кодексах проводится различие между двумя видами
содержания под стражей: во-первых, содержанием под стражей "во
время предварительного следствия", то есть когда компетентный
орган - милиция или прокуратура - проводит следствие по делу, и,
во-вторых, содержанием под стражей "во время судебного
разбирательства", то есть когда дело рассматривается в суде. Хотя
с практической точки зрения между ними нет никакой разницы
(заключенный содержится в одном и том же пенитенциарном
учреждении), сроки содержания под стражей установлены разные.
2. Сроки содержания под стражей "во время предварительного
следствия"
82. После задержания подозреваемый в совершении преступления
помещается под стражу "до окончания расследования". Содержание
под стражей при расследовании преступлений не может продолжаться
более двух месяцев, но этот срок может быть продлен до 18 месяцев
"в исключительных случаях". Продление срока содержания под стражей
осуществляется с санкции вышестоящих прокуроров (по УПК РСФСР), а
в настоящее время по решению судов вышестоящих уровней (по УПК
Российской Федерации). Продление срока содержания под стражей
свыше 18 месяцев "при расследовании преступлений" не допускается
(статья 97 УПК РСФСР, часть 4 статьи 109 УПК Российской
Федерации).
83. Срок содержания под стражей в период предварительного
следствия исчисляется с момента заключения подозреваемого,
обвиняемого под стражу до направления прокурором уголовного дела в
суд (статья 97 УПК РСФСР, часть 9 статьи 109 УПК Российской
Федерации).
84. Материалы оконченного расследованием уголовного дела должны
быть предъявлены обвиняемому, содержащемуся под стражей, и его
защитнику не позднее чем за 30 суток до окончания предельного
срока содержания под стражей (статья 97 УПК РСФСР, часть 5 статьи
109 УПК Российской Федерации). В случае если 30 суток для
ознакомления с материалами уголовного дела обвиняемому и его
защитнику оказалось недостаточно, суд, по ходатайству прокурора,
может продлить срок содержания под стражей до момента окончания
ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного
дела и направления прокурором уголовного дела в суд (статья 97 УПК
РСФСР, пункт 8 части 1 статьи 109 УПК Российской Федерации). В
соответствии с УПК РСФСР в этом случае срок не может быть продлен
более чем на шесть месяцев.
85. В соответствии с УПК РСФСР суд может вернуть дело для
"дополнительного расследования", если им будет установлена
неполнота произведенного дознания или предварительного следствия,
которая не может быть восполнена в судебном заседании. В таких
случаях содержание заявителя под стражей снова считается
осуществляющимся "при расследовании преступлений", и продолжают
применяться соответствующие сроки. Однако, если дело было
возвращено для дополнительного расследования, но следователи уже
использовали весь установленный срок содержания под стражей "при
расследовании преступлений", прокурор, осуществляющий надзор за
следствием, все же может продлить срок содержания под стражей еще
на один месяц, считая с момента поступления к нему дела.
Дальнейшее продление срока допускается, только если срок
содержания под стражей "при расследовании преступлений" не
превысил 18 месяцев (статья 97).
3. Сроки содержания под стражей "во время рассмотрения дела в
суде"
86. С момента направления прокурором дела в суд содержание
подсудимого под стражей становится содержанием под стражей "во
время рассмотрения дела в суде".
87. До 14 марта 2001 г. УПК РСФСР не устанавливал сроков
содержания под стражей "во время рассмотрения дела в суде". 14
марта 2001 г. была введена новая статья 239.1, которая установила,
что срок содержания под стражей лица, дело которого находится в
производстве суда, не может превышать шесть месяцев со дня
поступления дела в суд. Однако при наличии данных,
свидетельствующих о том, что освобождение подсудимого из-под
стражи существенно затруднит всестороннее, полное и объективное
исследование обстоятельств дела, суд по собственной инициативе
либо ходатайству прокурора, вправе продлить срок содержания
подсудимого под стражей до вынесения судебного решения по существу
дела, но не более чем на три месяца. На лиц, которые обвиняются в
совершении особо тяжких преступлений, требования настоящей статьи
не распространяются.
88. УПК Российской Федерации установил, что срок содержания
подсудимого под стражей течет со дня поступления уголовного дела в
суд и до вынесения приговора. Этот срок, как правило, не может
превышать шесть месяцев, но по уголовным делам о тяжких и особо
тяжких преступлениях суд вправе продлить срок содержания
подсудимого под стражей. При этом продление срока содержания под
стражей допускается только и каждый раз не более чем на три месяца
(части 2 и 3 статьи 255).
Е. Порядок проверки законности содержания под стражей
Во время содержания под стражей "при расследовании
преступлений"
89. В соответствии с УПК РСФСР заключенный, его защитник или
представитель могли обжаловать в суд постановление о применении в
качестве меры пресечения заключения под стражу, а равно о
продлении срока содержания под стражей, принятого прокурором.
Судья проверял законность и обоснованность ареста или продления
срока содержания под стражей не позднее трех суток со дня
получения материалов, подтверждающих законность и обоснованность
заключения под стражу в качестве меры пресечения. Судебная
проверка законности и обоснованности ареста или продления срока
содержания под стражей производится в закрытом заседании с
участием прокурора, защитника, если он участвует в деле, а также
законного представителя лица, содержащегося под стражей. Судья
вызывает в заседание лицо, содержащееся под стражей. Судебная
проверка законности и обоснованности ареста или продления срока
содержания под стражей в отсутствие лица, содержащегося под
стражей, допускается лишь в исключительных случаях, когда это лицо
ходатайствует о рассмотрении жалобы в его отсутствие либо по
собственной инициативе отказывается от участия в заседании. В
результате судебной проверки судья выносит одно из следующих
постановлений: 1) об отмене меры пресечения в виде заключения под
стражу и об освобождении лица из-под стражи; 2) об оставлении
жалобы без удовлетворения (статьи 220.1, 220.2).
Решение судьи может быть обжаловано в вышестоящий суд.
Кассационная жалоба на данное решение должна быть рассмотрена в
срок, установленный для рассмотрения жалоб на судебные решения по
существу дела (см. ниже з 96) (статья 331 in fine).
90. В соответствии с УПК Российской Федерации постановление
судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу
или об отказе в этом может быть обжаловано в вышестоящий суд в
кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения.
Суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе или
представлению не позднее чем через трое суток со дня их
поступления (часть 10 статьи 108).
Во время рассмотрения дела в суде
91. При поступлении дела в суд судья должен определить, в
частности, подлежит ли изменению или отмене избранная обвиняемому
мера пресечения (часть 5 статьи 222 и статья 230 УПК РСФСР, часть
3 статьи 228 и пункт 6 части 2 статьи 231 УПК Российской
Федерации), и рассмотреть ходатайство подсудимого об освобождении
из-под стражи (статья 223 УПК РСФСР). Если ходатайство было
отклонено, оно может быть возобновлено после начала судебного
разбирательства (статья 223 УПК РСФСР).
92. Во время судебного разбирательства суд вправе избрать,
изменить или отменить меру пресечения в отношении подсудимого, в
том числе заключение под стражу (статья 260 УПК РСФСР, часть 1
статьи 225 УПК Российской Федерации). Решения об избрании,
изменении или отмене меры пресечения выносятся судом в
совещательной комнате и излагаются в виде отдельных документов,
подписываемых всем составом суда (статья 261 УПК РСФСР, статья 256
УПК Российской Федерации).
93. Решение суда о продлении срока содержания подсудимого под
стражей может быть обжаловано в кассационном порядке. Жалоба
должна быть подана в течение десяти дней и рассмотрена в срок,
установленный для рассмотрения жалоб на судебные решения по
существу дела (статья 331 УПК РСФСР, пункт 4 статьи 225 УПК
Российской Федерации) (см, ниже з 96).
F. Сроки рассмотрения дела в суде
94. В соответствии с УПК РСФСР в течение 14 дней после
получения материалов дела (если обвиняемый содержался под стражей)
судья по поступившему делу принимает одно из следующих решений: 1)
о назначении судебного заседания; 2) о возвращении дела для
производства дополнительного расследования; 3) о приостановлении
производства по делу; 4) о направлении дела по подсудности (статья
221). В соответствии с УПК Российской Федерации судья в тот же
срок принимает одно из следующих решений: 1) о направлении
уголовного дела по подсудности; 2) о назначении предварительного
слушания; 3) о назначении судебного заседания (статья 227).
Рассмотрение уголовного дела в судебном заседании должно быть
начато не позднее 14 суток со дня вынесения судьей постановления о
назначении судебного заседания (статья 239 УПК РСФСР, часть 1
статьи 233 УПК Российской Федерации). Что касается назначения
предварительного слушания, то здесь никаких ограничений не
установлено.
95. Продолжительность судебного разбирательства не ограничена
по времени.
96. В соответствии с УПК РСФСР суд кассационной инстанции
должен рассмотреть поступившее по кассационной жалобе или протесту
дело не позднее десяти суток со дня его поступления. При особой
сложности дела или в других исключительных случаях, или при
рассмотрении дела в Верховном Суде Российской Федерации этот срок
может быть продлен до двух месяцев (статья 333). Дальнейшее
продление срока не допускается.
Рассмотрение уголовного дела судом кассационной инстанции
должно быть начато не позднее одного месяца со дня его поступления
в суд кассационной инстанции (статья 374).
III. Применимые международные документы
97. В Минимальных стандартных правилах обращения с
заключенными, принятых на 1-м Конгрессе ООН по предупреждению
преступлений и обращению с преступниками, проведенном в г. Женеве
в 1955 году, и одобренных Резолюциями Совета по экономическим и
социальным вопросам 633 С (XXIV) от 31 июля 1957 г. и 2076 (LXII)
от 13 мая 1977 г., в частности, указано следующее:
"10. Все помещения, которыми пользуются заключенные, особенно
все спальные помещения, должны отвечать всем санитарным
требованиям, причем должное внимание следует обращать на
климатические условия, особенно на кубатуру этих помещений, на
минимальную их площадь, на освещение, отопление и вентиляцию.
11. В помещениях, где живут и работают заключенные:
a) окна должны иметь достаточные размеры для того, чтобы
заключенные могли читать и работать при дневном свете, и должны
быть сконструированы так, чтобы обеспечивать доступ свежего
воздуха, независимо от того, существует ли или нет искусственная
система вентиляции;
b) искусственное освещение должно быть достаточным для того,
чтобы заключенные могли читать или работать без опасности для
зрения.
12. Санитарные установки должны быть достаточными для того,
чтобы каждый заключенный мог удовлетворять свои естественные
потребности, когда ему это нужно, в условиях чистоты и
пристойности.
13. Банные установки и количество душей должны быть
достаточными для того, чтобы каждый заключенный мог и был обязан
купаться или принимать душ при подходящей для каждого климата
температуре и так часто, как того требуют условия общей гигиены, с
учетом времени года и географического района, то есть во всяком
случае хотя бы раз в неделю в умеренном климате.
14. Все части заведения, которыми заключенные пользуются
регулярно, должны всегда содержаться в должном порядке и самой
строгой чистоте.
(...)
15. От заключенных нужно требовать, чтобы они содержали себя в
чистоте. Для этого их нужно снабжать водой и туалетными
принадлежностями, необходимыми для поддержания чистоты и здоровья.
(...)
19. Каждому заключенному следует обеспечивать отдельную койку в
соответствии с национальными или местными нормами, снабженную
отдельными спальными принадлежностями, которые должны быть чистыми
в момент их выдачи, поддерживаться в исправности и меняться
достаточно часто, чтобы обеспечивать их чистоту.
(...)
20. 1) Тюремное управление должно в обычные часы обеспечивать
каждому заключенному пищу, достаточно питательную для поддержания
его здоровья и сил, имеющую достаточно хорошее качество, хорошо
приготовленную и поданную.
2) Каждый заключенный должен располагать питьевой водой, когда
он испытывает в ней потребность.
(...)
21. 1) Все заключенные, не занятые работой на свежем воздухе,
имеют ежедневно право по крайней мере на час подходящих физических
упражнений на дворе, если это позволяет погода.
(...)
45. ... 2) Перевозка заключенных в условиях недостаточной
вентиляции или освещения или же в любых других физически излишне
тяжелых условиях подлежит запрещению".
98. В соответствующих извлечениях из общих докладов
Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или
унижающего достоинство обращения (ЕКПП) указано:
Извлечение из 2-го Общего доклада ЕКПП (CPT/Inf (92) 3)
"46. Проблема переполненности камер имеет прямое отношение к
компетенции Комитета. Если число заключенных больше, чем то, на
которое рассчитана тюрьма, это неблагоприятно отразится на всех
видах обслуживания и деятельности внутри данного учреждения; общий
уровень жизни будет снижен и, возможно, значительно. Более того,
уровень переполненности тюрьмы или ее отдельной части может
оказаться бесчеловечным или унижающим с точки зрения физического
существования человека.
47. Удовлетворительная программа деятельности (работа,
образование, спорт и т.д.) имеет решающее значение для
самочувствия лиц, лишенных свободы.... Однако нельзя допускать,
чтобы лица, лишенные свободы, просто изнывали неделями, а иногда
месяцами, запертые в своих камерах, и это несмотря на созданные
для них относительно хорошие материальные условия. Комитет
полагает, что следует стремиться к тому, чтобы лица, содержащиеся
под стражей в следственных тюрьмах, смогли бы проводить разумную
часть дня (8 часов или больше) за пределами своих камер, посвящая
свое время полезным видам деятельности различного характера...
48. Особо следует упомянуть пребывание на открытом воздухе.
Требование о том, что лицам, лишенным свободы, разрешается каждый
день по крайней мере один час заниматься физическими упражнениями
на открытом воздухе, получило широкое признание как основная
гарантия прав... Также, само собой разумеется, что сооружения для
занятий на открытом воздухе должны быть достаточно просторными и,
по возможности, обеспечивать укрытие при неблагоприятных погодных
условиях.
49. Легкий доступ к надлежащим туалетным средствам и
поддержание удовлетворительных стандартов гигиены являются
существенными компонентами гуманной среды...
50. Комитет хотел бы добавить, что его особенно беспокоит,
когда ему приходится сталкиваться с переполненностью камер в
сочетании с недостаточной деятельностью, предлагаемой для
заключенных в соответствии с распорядком, и несоответствующим
доступом к туалету и средствам гигиены в одном и том же
учреждении. Совокупное воздействие таких условий может оказаться
пагубным для лиц, содержащихся под стражей.
51. Для лиц, лишенных свободы, очень важно поддерживать
достаточно хороший контакт с внешним миром. Прежде всего, лицу,
находящемуся под стражей, необходимо предоставить возможность
сохранять отношения со своими семьями и близкими друзьями.
Руководящим принципом должно стать содействие контакту с внешним
миром. Любые ограничения на такой контакт должны быть обоснованы
исключительно измеримыми интересами безопасности или соображениями
нехватки материальных ресурсов".
Извлечение из 7-го Общего доклада ЕКПП (CPT/Inf (97) 10)
"13. Как указывал ЕКПП в своем втором Общем докладе (см.
CPT/Inf (92) 3, параграф 46), переполненность тюрем является
вопросом, имеющим прямое отношение к компетенции Комитета. Когда
тюрьма переполнена, заключенные содержатся в тесных и
негигиеничных помещениях; пребывание в ней характеризуется
постоянным отсутствием возможности уединиться (даже при
отправлении таких насущных потребностей, как пользование
туалетом); сокращением числа мероприятий, связанных с пребыванием
вне камеры, что объясняется нехваткой персонала и необходимого
оборудования; загруженностью работой медицинских служб;
всевозрастающей напряженностью и проявлениями насилия в отношениях
между заключенными, а также между заключенными и персоналом.
Данный перечень далеко не полон.
ЕКПП многократно был вынужден заявлять, что следствием
пагубного воздействия переполненности тюрем являются бесчеловечные
и унижающие достоинство условия содержания под стражей".
Извлечение из 11-го Общего доклада ЕКПП (CPT/Inf (2001) 16)
"28. Явление переполненности тюрем продолжает негативно
сказываться на исправительных системах по всей Европе и серьезно
подрывает попытки исправить условия содержания. Отрицательное
влияние переполненности тюрем уже освещалось в предыдущих Общих
докладах.
29. В ряде стран, которые посетил ЕКПП, особенно в Центральной
и Восточной Европе, здание для заключенных часто состоит из
помещений большой вместимости, которые содержат все или
большинство оборудования, используемого заключенными ежедневно,
такие как спальные и жилые зоны, а также санитарные узлы. ЕКПП
имеет возражения против самого принципа такой планировки зданий в
закрытых тюрьмах, и эти возражения усиливаются, когда зачастую
оказывается, что заключенные содержатся в данных помещениях в
чрезвычайно стесненных и нездоровых условиях... Камеры большой
вместимости неизбежно предполагают недостаток условий для
уединения заключенных в их повседневной жизни.... Все эти проблемы
усиливаются, когда численность заключенных выходит за разумные
пределы, более того, в подобной ситуации дополнительная нагрузка
на коммунальные системы, такие как умывальники и туалеты, а также
недостаточная вентиляция для такого количества людей также
приводят к неприемлемым условиям содержания.
30. ЕКПП часто сталкивается с приспособлениями, такими как
металлические ставни, перекладины или пластины, которые закреплены
на окнах и препятствуют доступу заключенных к естественному свету
и попаданию свежего воздуха в помещение. Это особенно характерно
для учреждений содержания под стражей до суда. ЕКПП полностью
признает, что особые меры безопасности, разработанные для
предотвращения риска тайного сговора и/или преступной
деятельности, вполне могут оказаться необходимыми по отношению к
отдельным заключенным. Даже если подобные меры необходимы, они не
должны лишать заключенных естественного света и свежего воздуха.
Последние являются базовыми элементами жизни, которыми каждый
заключенный имеет право пользоваться...".
Право I. Предполагаемые нарушения статьи 3 Конвенции
99. Заявитель жаловался, что условия содержания его под стражей
в учреждении ОД-1/Т-2 ("Владимирский Централ") и перевозки его в
здание суда и обратно нарушали статью 3 Конвенции, которая гласит:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или
унижающему достоинство обращению или наказанию".
А. Условия содержания заявителя под стражей в учреждении ОД-1/Т-
2
1. Доводы сторон
100. Власти Российской Федерации утверждали, что в учреждении
ОД-1/Т-2 на заявителя в течение всего срока содержания под стражей
приходилось не меньше двух кв. метров. У него было отдельное
спальное место, ему выдали постельные принадлежности. Санитарно-
гигиенические условия были удовлетворительными, в камере имелся
водопроводный кран, и заключенные могли пользоваться собственными
обогревателями. Заявителю была обеспечена как минимум часовая
прогулка ежедневно, питание соответствовало установленным нормам.
Заявителю было позволено общаться и переписываться со своими
родственниками только на русском языке, поскольку в учреждении не
было переводчика с таджикского языка и поскольку законодательством
не было предусмотрено присутствие переводчика во время посещения
родственников. Власти Российской Федерации также утверждали, что
заявитель не сообщал в Министерство юстиции Российской Федерации о
каких-либо случаях оскорблений или угроз со стороны заключенных
или охранников.
101. Заявитель оспорил доводы властей Российской Федерации как
фактически неверные. Он указал, что количество заключенных в
камерах было значительно больше, чем утверждали власти Российской
Федерации, что камеры были заражены паразитами и в них было
слишком сыро. Расположение и отделение санузла от жилой зоны не
обеспечивали никакого уровня приватности и способствовали усилению
запаха в камере. Качество пищи было абсолютно
неудовлетворительным. Фактически не было возможности получить
физическую нагрузку во время прогулок, поскольку прогулочные дворы
были переполнены, а также закрыты металлическими крышами, которые
сильно ограничивали доступ свежего воздуха. Заявитель утверждал,
что условия содержания его под стражей не соответствовали пунктам
12, 15 и 20 (1) и (2) Минимальных стандартных правил обращения с
заключенными (приведено выше). Заявитель считал, что требование,
чтобы его маленькие дети, которые знали только таджикский язык,
говорили по-русски, являлось унизительным и оскорбительным. Он
также указал на то, что после освобождения из-под стражи у него
был обнаружен ряд заболеваний, включая гипертонию и простатит,
которые у него появились во время содержания под стражей.
2. Мнение Европейского Суда
102. Как неоднократно отмечал Европейский Суд, в статье 3
Конвенции закреплена одна из фундаментальных ценностей
демократического общества. Она запрещает в безусловной форме и
независимо от каких-либо обстоятельств и поведения потерпевшего
пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или
наказание (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по
делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95,
з 119, ECHR 2000-IV). Тем не менее плохое обращение должно быть
минимально суровым, чтобы подпадать под действие статьи 3
Конвенции. Оценка этого минимального уровня суровости относительна
и зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность
плохого обращения, его физические и моральные последствия, а в
некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья пострадавшего
(см. Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против
Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 22558/98, з 100 - 101,
ECHR 2001-VIII).
103. Европейский Суд равным образом неоднократно отмечал, что
страдания и унижение при нарушении статьи 3 в любом случае должны
превосходить уровень страданий и унижений, неизбежно
присутствующих в любом законном обращении или наказании. В
соответствии с данным положением Договаривающееся Государство
должно обеспечить содержание лица под стражей в таких условиях, в
которых бы уважалось его человеческое достоинство, такими
способами и методами, при которых лицо не терпит душевных
страданий и лишений, превышающих неизбежный уровень страданий при
заключении, а также должным образом заботится о здоровье и
благополучии с учетом практических требований лишения свободы (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Валашинас против Литвы", з 102; Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland),
жалоба N 30210/96, з 94, ECHR 2000-XI). При оценке условий
содержания под стражей необходимо учитывать совокупное воздействие
данных условий, а также показания заявителя (см. Постановление
Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v.
Greece), жалоба N 40907/98, з 46, ECHR 2001-II). Срок содержания
под стражей также является важным фактором.
104. Европейский Суд отметил, что в настоящем деле стороны
привели разные версии действительных условий содержания заявителя
под стражей в учреждении ОД-1/Т-2, расположенном в г. Владимире.
Но Европейскому Суду не было необходимости выяснять достоверность
каждого заявления, так как он устанавливает нарушение статьи 3 на
основе представленных или неоспоренных государством-ответчиком
фактов по следующим мотивам.
105. Главной характеристикой, в отношении которой стороны
пришли к единому мнению, была площадь камер. Заявитель утверждал,
что в камерах содержалось намного больше заключенных, чем
предусмотрено по проекту; власти Российской Федерации представили
справку, подписанную начальником учреждения, в которой говорилось
о том, что количество заключенных в течение срока содержания
заявителя под стражей всегда превышало количество спальных мест
(камеры N 4 - 13, 4 - 9, 3 - 3, 3 - 51, см. выше з 59).
Следовательно, заключенные, в том числе заявитель, были вынуждены
делить друг с другом спальные места, отдыхая по очереди. В более
маленьких камерах, 12 - 24 кв. м, расположенных в четвертом
корпусе, в котором заявитель содержался до декабря 2000 года, на
каждого заключенного приходилось менее 2 кв. м жилого
пространства, а в больших камерах третьего корпуса, в котором
заявитель содержался под стражей вплоть до освобождения в мае 2004
года, на каждого заключенного приходилось менее 3 кв. м жилого
пространства, даже если камера не была заполнена. Стороны также
сошлись в том, что за исключением одного часа, выделявшегося на
ежедневные прогулки на открытом воздухе, заявитель целыми днями
был заперт в камере, оборудованной всеми удобствами, используемыми
заключенными ежедневно, такими как умывальная раковина, унитаз,
посуда. Заявитель содержался в таких условиях более четырех лет и
трех месяцев.
106. В этой связи Европейский Суд отметил, что в деле "Пирс
против Греции" даже гораздо большая площадь камеры (7 кв. метров
на двух заключенных) была признана важным фактором для
установления нарушения статьи 3, хотя в том деле, помимо нехватки
пространства, было установлено отсутствие вентиляции и освещения
(см. Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции"
(Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, з 70 - 72, ECHR 2001-III).
Условия содержания под стражей в настоящем деле могут быть
приравнены к условиям содержания под стражей, установленным в деле
Калашникова, в котором на заявителя приходилось менее двух кв.
метров площади. В том деле Европейский Суд признал, что подобная
переполненность сама по себе поднимала вопрос о нарушении статьи 3
Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Калашников
против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N
47095/99, з 96 - 97, ECHR 2002-VI). Напротив, в других делах
Европейский Суд признал, что статья 3 не была нарушена, так как
ограниченное пространство для сна компенсировалось свободой
передвижения, которой пользовались заключенные в дневное время
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Валашинас против Литвы", з 103 и 107; Решение Европейского Суда
по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации" (Nurmagomedov
v. Russia) от 16 сентября 2004 г., жалоба N 30138/02).
107. Европейский Суд считал нехватку пространства основной для
анализа дела. Тот факт, что заявитель был вынужден жить, спать и
ходить в туалет в одной и той же камере, в которой на него
приходилось так мало личного пространства, был достаточным для
того, чтобы причинить душевные страдания и переживания,
превышающие неизбежный уровень страданий, причиняемых помещением
под стражу, и вызвать у него чувства беспокойства и
неполноценности, способные унизить и оскорбить его (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пирс
против Греции" и упоминавшееся выше Постановление Европейского
Суда по делу "Калашников против Российской Федерации", loc. cit.;
см. также 11-й Общий доклад ЕКПП, з 29). Эти чувства были усилены
чрезмерной продолжительностью содержания его под стражей.
108. Кроме того, хотя по настоящему делу Европейский Суд не мог
установить "вне разумных оснований для сомнения", что вентиляция,
отопление, освещение или санитарно-гигиенические условия в
учреждении были неприемлемыми с точки зрения статьи 3, Европейский
Суд с озабоченностью отметил, что унитаз не имел системы смыва,
что до декабря 2002 г. окна в камерах были закрыты металлическими
ставнями, препятствовавшими доступу свежего воздуха и
естественного света (см. 11-й Общий доклад, з 30), а также что
заявителю позволялось общаться со своими близкими родственниками
на языке, которым они не владели, что затрудняло контакты с
семьей. Власти Российской Федерации не указали, что такие
ограничения были основаны на измеримых интересах безопасности (см.
2-й Общий доклад, з 51). Все это в совокупности с нехваткой
личного пространства доказывало, что условия содержания заявителя
под стражей нарушали статью 3 Конвенции.
109. Поэтому Европейский Суд признал, что имело место нарушение
статьи 3 Конвенции в отношении условий содержания заявителя под
стражей в учреждении ОД-1/Т-2.
В. Условия перевозки заявителя в здание суда и обратно
1. Доводы сторон
110. Власти Российской Федерации утверждали, что условия
перевозки заявителя соответствовали национальным стандартам, а
также что конвоиры не совершали каких-либо нарушений национального
законодательства.
111. Заявитель настаивал, что условия конвоирования из места
содержания под стражей во Владимирский областной суд являлись
бесчеловечными и унижающими достоинство. "Сборные отделения" и
автомобиль для перевозки заключенных были переполнены, в них не
был обеспечен доступ естественного света и свежего воздуха.
Заявителю не давали пищи или воды, и результатом указанных условий
стало его моральное и физическое истощение. По его мнению, такие
условия были несовместимы с положениями пункта 45(2) Минимальных
стандартных правил обращения с заключенными.
2. Мнение Европейского Суда
112. Европейский Суд напомнил, что жалобы на жестокое обращение
должны быть основаны на соответствующих доказательствах. При
оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет
стандарт доказывания "вне всякого сомнения". Тем не менее такое
доказывание должно опираться на существование достаточно веских,
ясных и согласованных выводов или неопровержимых презумпций фактов
(см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, з
100, ECHR 2000-VII).
113. Европейский Суд отметил, что только заявитель представил
свое описание условий перевозки из пенитенциарного учреждения во
Владимирский областной суд. Его рассказ подтверждался письменными
показаниями четырех его бывших сокамерников. Европейский Суд
напомнил, что производство по жалобам на нарушения Конвенции, как,
например, по настоящей жалобе, не во всех случаях характеризуется
неуклонным применением принципа affirmanti incumbit probatio
(доказывание возлагается на утверждающего), так как в некоторых
случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации,
подтверждающей или опровергающей факты нарушений. Непредоставление
государством-ответчиком такой информации без убедительного
объяснения причин такого поведения может привести к выводу об
обоснованности показаний заявителя (см. Постановление Европейского
Суда по делу "Ахмет Езкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and
others v. Turkey) от 6 апреля 2004 г., жалоба N 21689/93, з 426).
114. Действительно, в настоящем деле заявитель не имел
возможности провести точные измерения отделений автомобиля или
получить справки, показывающие уровень их заполненности. Тем не
менее власти Российской Федерации могли без труда предоставить
детали в поддержку своей позиции, но не сделали этого и не
обосновали причины, по которым они скрывали эту информацию.
Вместо этого они ограничились утверждением о том, что условия
перевозки соответствовали установленным стандартам и что время
перевозки было в два раза меньше, чем утверждал заявитель. Не было
представлено ни одной копии стандартов или положений об
автомобилях для перевозки заключенных. При данных обстоятельствах
Европейский Суд был вынужден рассмотреть данную жалобу по существу
на основании показаний заявителя.
115. Заявитель утверждал, что в дни судебных заседаний его
перевозили в здание суда в тюремном фургоне, в котором он делил
"одиночную" камеру площадью 1 кв. м с другим заключенным. Его не
кормили целый день, он пропускал ежедневную прогулку, а иногда и
банный день.
116. Европейский Суд раньше не изучал вопрос соответствия
условий перевозки как таковых требованиям статьи 3 Конвенции (тем
не менее что касается перевозки заключенных в наручниках и/или с
повязкой на глазах, см. Постановление Большой Палаты Европейского
Суда по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N
46221/99, з 182 - 184, ECHR 2005; Постановление Европейского Суда
по делу "Ранинен против Финляндии" (Raninen v. Finland) от 16
декабря 1997 г., Reports 1997-VIII, з 56 - 59). Поэтому
Европейский Суд обратился к выводам ЕКПП.
117. Что касается перевозки заключенных, ЕКПП счел одиночные
отделения площадью 0,4; 0,5 и даже 0,8 кв. м непригодными для
перевозки человека, независимо от продолжительности поездки (см.
CPT/Inf (2004) 36 (Азербайджан), з 152; CPT/Inf (2004) 12
(Люксембург), з 19; CPT/Inf (2002) 23 (Украина), з 129; CPT/Inf
(2001) 22 (Литва), з 118; CPT/Inf (98) 13 (Польша), з 68). В
настоящем деле одиночные камеры (площадью 1 кв. м) в тюремном
фургоне соответствовали стандартам ЕКПП, если предполагать, что
проектная вместимость не была превышена и что она достаточно
освещена, проветривается, отапливается и оборудована сиденьем и
специальными приспособлениями, помогающими заключенным сохранять
равновесие во время движения (см. CPT/Inf (2002) 36 (Словения), з
95).
118. Однако заявителю приходилось делить одиночный бокс с
другим заключенным, с которым ему приходилось по очереди сидеть
друг у друга на коленях. Вышеуказанные выводы ЕКПП предполагают,
что ЕКПП счел бы такое положение неприемлемым. Европейский Суд
также считал, что перевозка двух заключенных в камере площадью 1
кв. метр, в которой было всего одно место, была неприемлемой.
Власти Российской Федерации утверждали, что вся дорога занимала
всего 13 минут, но, по словам заявителя, автомобиль заезжал по
пути в другие учреждения. Так как заключенные оставались все это
время внутри автомобиля, было бы более правильно основывать оценку
на утверждении заявителя о том, что поездка продолжалась в среднем
один час. В любом случае Европейский Суд счел подобные условия
перевозки недопустимыми независимо от ее продолжительности.
119. Европейский Суд заметил, что заявителю приходилось терпеть
эту тесноту два раза в день, по дороге в здание суда и обратно, и
что его перевозили в этом фургоне не меньше 200 раз за четыре года
содержания под стражей. В дни судебных заседаний его не кормили,
он пропускал прогулки на свежем воздухе. Также Европейский Суд в
своей оценке обратил внимание на тот факт, что заявитель продолжал
подвергаться такому обращению во время рассмотрения его дела в
суде и рассмотрения ходатайства о продлении срока содержания его
под стражей, то есть когда ему нужны были полная концентрация и
бдительность.
120. Европейский Суд признал, что обращение, которому заявитель
подвергался во время перевозки его во Владимирский областной суд и
обратно, превышало минимальный уровень суровости, и,
следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции
121. Ссылаясь на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции,
заявитель жаловался, что содержание его под стражей в порядке
предварительного заключения было незаконным. Статья 5 в части,
применимой к настоящему делу, гласит:
"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.
Никто не может быть лишен свободы иначе, как в следующих случаях и
в порядке, установленном законом:
(...)
с) законное задержание или заключение под стражу лица,
произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным
органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения
или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что
необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать
ему скрыться после его совершения".
1. Доводы сторон
122. Заявитель утверждал, что 8 августа 2001 г. Верховный Суд
Российской Федерации отменил постановление о продлении срока
содержания под стражей от 28 апреля 2001 г. как незаконное и
вернул жалобу на новое рассмотрение, и, следовательно, содержание
его под стражей после 28 апреля 2001 г. не было "законным" по
смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции. После передачи дела в суд 4
сентября 2001 г. заявитель представил ходатайство об освобождении
из-под стражи. Однако у Владимирского областного суда на
проведение заседания и рассмотрение ходатайства ушло более четырех
месяцев, вместо 14 дней, установленных в УПК РСФСР. Постановление
от 9 января 2002 г. было необоснованным по своей сути: заявитель
был оставлен под стражей исключительно на основании тяжести
предъявленного ему обвинения. Заявитель также утверждал, что ни
постановление Владимирского областного суда от 13 марта 2002 г.,
ни определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного
Суда Российской Федерации от 12 сентября 2002 г. не содержали
указания на доводы в пользу либо против содержания заявителя под
стражей. Заявитель указал, что 12 сентября 2002 г. заседание
Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской
Федерации длилось только 30 минут. Заявитель жаловался, что 18
ноября 2002 г. Владимирский областной суд продлил срок содержания
его под стражей задним числом, чтобы включить предшествовавшие два
месяца и 15 дней, и что таким же образом срок содержания его под
стражей был продлен и 4 декабря 2002 г.
123. Власти Российской Федерации утверждали, что общий срок
содержания заявителя под стражей соответствовал национальным
процессуальным нормам и не являлся произвольным. 28 апреля 2001 г.
Владимирский областной суд продлил срок содержания заявителя под
стражей до 4 сентября 2001 г. в связи с тем, что заявителю
требовалось время для ознакомления с материалами дела. 8 августа
2001 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил это решение по
процессуальным основаниям и постановил, что заявитель должен был
оставаться под стражей. С 4 сентября 2001 г. по 9 января 2002 г.
дело заявителя рассматривалось во Владимирском областном суде. С
13 марта по 7 октября 2002 г. уголовное дело в отношении заявителя
находилось на рассмотрении в Верховном Суде Российской Федерации.
По мнению властей Российской Федерации, уголовно-процессуальное
законодательство не требовало дальнейшего продления срока
содержания заявителя под стражей в указанный период. 12 сентября
2002 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда
Российской Федерации направила дело заявителя на новое
рассмотрение во Владимирский областной суд, куда оно поступило 7
октября 2002 г. На тот момент уже вступил в силу УПК Российской
Федерации. Рассмотрение указанного уголовного дела было назначено
на 18 ноября 2002 г. В указанный день срок содержания заявителя
под стражей был продлен до 3 декабря 2002 г.
2. Мнение Европейского Суда
(a) Общие принципы
124. Европейский Суд напомнил, что выражения "законный" и "в
порядке, установленном законом", содержащиеся в пункте 1 статьи 5,
отсылают к национальному законодательству и устанавливают
обязательство соблюдать его материальные и процессуальные нормы.
Однако "законность" содержания под стражей в соответствии с
национальным законодательством не всегда является решающей.
Европейский Суд должен также установить, что содержание под
стражей в рассматриваемый период соответствовало цели пункта 1
статьи 5 Конвенции, заключающейся в предупреждении произвольного
лишения свободы частных лиц.
125. Кроме того, Европейский Суд должен выяснить, соответствует
ли само национальное законодательство положениям Конвенции, в том
числе прямо или косвенно выраженным в ней общим принципам. По
этому поводу Европейский Суд подчеркнул, что, если речь идет о
лишении свободы, особенно важно, чтобы был соблюден общий принцип
правовой определенности. Поэтому очень важно, чтобы условия
лишения свободы, содержащиеся в национальном законодательстве,
были ясно определены, а также чтобы можно было предвидеть
применение самого законодательства, то есть чтобы национальное
законодательство отвечало стандарту "законности", установленному
Конвенцией, стандарту, который требует, чтобы законодательство
было достаточно точным, чтобы позволить частному лицу - если будет
необходимо, после соответствующих рекомендаций - предвидеть в
разумных пределах последствия, к которым может привести конкретное
деяние (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против
Литвы" (Jecius v. Lithuania), жалоба N 34578/97, з 56,ECHR 2000-
IX; Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против
Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, з 50 - 52, ECHR
2000-III).
(b) Компетенция Европейского Суда в отношении настоящей жалобы
126. В решении по вопросу о приемлемости настоящей жалобы,
принятом 22 февраля 2005 г., Европейский Суд признал приемлемой
часть жалобы заявителя, касающейся законности содержания под
стражей в порядке предварительного заключения после 4 мая 2001 г.
Последний период содержания под стражей, обжалованный заявителем,
закончился 4 декабря 2002 г.
Соответственно, Европейский Суд рассмотрит законность
содержания заявителя под стражей в период с 4 мая 2001 г. по 4
декабря 2002 г.
(с) Содержание под стражей в период с 4 мая по 8 августа 2001
г.
127. Европейский Суд заметил, что 28 апреля 2001 г.
Владимирский областной суд по ходатайству прокурора продлил срок
содержания заявителя под стражей до 4 сентября 2001 г. 8 августа
Верховный Суд Российской Федерации отменил данное решение ввиду
существенных нарушений уголовно-процессуального законодательства и
вернул на новое рассмотрение вопрос о содержании под стражей. 15
августа 2002 г. областной суд пересмотрел ходатайство и вынес
постановление о содержании заявителя под стражей с 4 мая по 4
сентября 2001 г.
128. Необходимо рассмотреть вопрос о том, было ли "законным"
содержание под стражей в данный период, а также соответствовало ли
оно "порядку, установленному законом". Европейский Суд напомнил,
что период содержания под стражей является в принципе законным,
если лицо содержится под стражей на основании постановления суда.
Последующий вывод о том, что суд неправильно применил национальное
законодательство при вынесении постановления, не обязательно
ретроспективно затрагивает правомерность соответствующего периода
содержания под стражей. По этой причине конвенционные органы
периодически отказывались поддержать жалобы лиц, осужденных за
совершение преступлений, жаловавшихся на то, что апелляционные
суды признали их приговоры или наказания основанными на
фактических или правовых ошибках (см. Постановление Европейского
Суда по делу "Бенхэм против Соединенного Королевства" (Benham v.
United Kingdom) от 10 июня 1996 г., Reports 1996-III, з 42).
129. В настоящем деле Европейский Суд должен рассмотреть,
являлось ли постановление от 28 апреля 2001 г. законным основанием
для содержания заявителя под стражей вплоть до его отмены 8
августа 2001 г. Просто тот факт, что постановление было отменено в
кассационном порядке, сам по себе не затрагивал законность
содержания под стражей в предшествующий период. Для оценки
соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции необходимо различать ex
facie недействительные постановления о продлении срока содержания
под стражей (например, вынесенные судом в превышение своих
полномочий или когда заинтересованная сторона не была должным
образом уведомлена о судебном заседании) и постановления,
являвшиеся prima facie действительными и имеющими силу, если
только и пока они не были отменены вышестоящим судом (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенхэм
против Соединенного Королевства", з 43 и 46; Постановление
Европейского Суда по делу "Ллойд и другие против Соединенного
Королевства" (Lloyd and others v. United Kingdom) от 1 марта 2005
г., жалобы N 29798/96 et seq., з 108, 113 и 116, см. для сравнения
также з 83).
130. Никто не утверждал, что 28 апреля 2001 г. Владимирский
областной суд превысил свои полномочия. Действительно, в
соответствии с национальным законодательством суд имел право
рассматривать ходатайство прокурора о продлении срока содержания
заявителя под стражей и продлить срок в пределах шести месяцев до
окончания изучения заявителем материалов дела и направления дела в
суд (см. выше з 84).
131. Кроме того, Европейский Суд установил, что содержание
заявителя под стражей на основании постановления от 28 апреля 2001
г. нельзя признать произвольным, так как суд указал основания для
продления срока содержания под стражей. Достаточность и
относимость этих оснований будут рассмотрены ниже в разделе,
посвященном нарушению пункта 3 статьи 5 Конвенции.
132. Поэтому Европейский Суд не установил, что, вынося
постановление о продлении срока содержания под стражей от 28
апреля 2001 г., Владимирский областной суд действовал
недобросовестно или по небрежности неправильно применил
соответствующее законодательство. Тот факт, что суд кассационной
инстанции обнаружил некоторые процессуальные недостатки, сам по
себе не означает, что содержание под стражей было незаконным (см.
Решение Европейского Суда по делу "Гайдьюргис против Литвы"
(Gaidjurgis v. Lithuania) от 16 января 2001 г., жалоба N 49098/99;
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенхэм
против Соединенного Королевства", з 47; Постановление Европейского
Суда по делу "Боцано против Франции" (Bozano v. France) от 18
декабря 1986 г., Series А, N 111, з 59).
133. При данных обстоятельствах Европейский Суд счел, что пункт
1 статьи 5 Конвенции не был нарушен вследствие содержания
заявителя под стражей в период с 4 мая по 8 августа 2001 г.
(d) Содержание под стражей в период с 8 августа по 4 сентября
2001 г.
134. Европейский Суд отметил, что 8 августа 2001 г. Верховный
Суд, отменив решение областного суда, постановил, что мера
пресечения, примененная к заявителю, "должна остаться без
изменений". Власти Российской Федерации утверждали, что решение
Верховного Суда являлось "законным" основанием для содержания
заявителя под стражей после 8 августа 2001 г.
135. Европейский Суд отметил, что по нескольким делам против
Литвы он признавал, что судебное решение об оставлении меры
пресечения "без изменений" как таковое не нарушало пункт 1 статьи
5, так как суд "действовал в пределах своих полномочий... и имел
право выносить соответствующее постановление" (см. упоминавшееся
выше Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы",
з 69; Решение Европейского Суда по делу "Сташайтис против Литвы"
(Stasaitis v. Lithuania) от 28 ноября 2000 г., жалоба N 47679/99;
Решение Европейского Суда по делу "Каралявичюс против Литвы"
(Karalevicius v. Lithuania) от 6 июня 2002 г., жалоба N 53254/99).
В деле "Сташайтис против Литвы" Европейский Суд отметил, тем не
менее, что "отсутствие указания на основания принятия судебными
органами решений о продлении срока содержания под стражей может не
соответствовать принципу защиты от произвола, закрепленному в
пункте 1 статьи 5" (см. Постановление Европейского Суда по делу
"Сташайтис против Литвы" (Stasaitis v. Lithuania) от 21 марта 2002
г., жалоба N 47679/99, з 67).
136. Европейский Суд отметил, что Верховный Суд Российской
Федерации не указал основания принятия решения об оставлении
заявителя под стражей. Кроме того, Верховный Суд не установил
сроки содержания под стражей или пересмотра вопроса о содержании
под стражей областным судом. Это привело к тому, что областной суд
вынес новое постановление только через год, 15 августа 2002 г., и
Верховный Суд Российской Федерации подтвердил это решение в
последней инстанции в январе 2003 г. Если оставить в стороне
параллельное движение дела заявителя (см. ниже), обнаруживается,
что более одного года заявитель оставался в состоянии
неопределенности относительно оснований содержания его под стражей
после 8 августа 2001 г. Неуказание Верховным Судом Российской
Федерации оснований принятия своего решения тем более заслуживает
сожаления потому, что заявитель к тому моменту провел два года и
шесть месяцев под стражей без обоснованного судебного решения, в
котором были бы подробно изложены основания содержания его под
стражей.
137. При данных обстоятельствах Европейский Суд счел, что
решение Верховного Суда Российской Федерации от 8 августа 2001 г.
не соответствовало требованиям ясности, предсказуемости и защиты
от произвола, которые в совокупности являются важнейшими
элементами "законности" содержания под стражей по смыслу пункта 1
статьи 5 Конвенции.
138. Оставалось установить, могло ли постановление
Владимирского областного суда от 15 августа 2002 г., оставленное
без изменения судом кассационной инстанции 23 января 2003 г.,
являться "законным" основанием содержания заявителя под стражей в
период с 8 августа по 4 сентября 2001 г.
139. Как было отмечено выше, постановление от 15 августа 2002
г. было вынесено более чем через год после истечения срока
содержания под стражей, который оно легализировало. Власти
Российской Федерации не указали каких-либо правовых норм,
допускавших вынесение решения о продлении срока содержания под
стражей задним числом. Напротив, общие положения habeas corpus
требовали от начальника пенитенциарного учреждения освободить
заключенного, как только истек установленный в соответствии с
законом срок содержания его под стражей, если нет постановления о
продлении этого срока (статья 11 УПК РСФСР).
140. Такого же мнения придерживался и Конституционный Суд
Российской Федерации, признавший, что российское законодательство
не содержало "положений, позволявших суду принимать решение о
продлении срока содержания подсудимого под стражей после истечения
установленного срока, так как в этом случае подсудимый некоторое
время содержится под стражей без соответствующего судебного
решения (см. выше з 56).
141. Следовательно, содержание заявителя под стражей в той
части, в которой оно было основано на судебном решении, принятом в
отношении истекшего периода, не являлось "законным" по
национальному законодательству.
142. Кроме того, Европейский Суд счел, что любая ex post facto
легализация содержания под стражей не соответствует "праву на
личную безопасность", так как в ней неизбежно присутствует элемент
произвола. Позволить заключенному содержаться под стражей без
судебного решения, в котором приведены конкретные основания, и не
установив конкретный срок содержания под стражей, означает
нарушить статью 5 Конвенции, которая признает заключение под
стражу исключительным отступлением от права на свободу, допустимым
в строго определенных и исчерпывающе перечисленных случаях.
143. Поэтому Европейский Суд счел, что имело место нарушение
пункта 1 Статьи 5 Конвенции вследствие содержания заявителя под
стражей в период с 8 августа по 4 сентября 2001 г.
(е) Содержание под стражей в период с 4 сентября 2001 г. по 9
января 2002 г.
144. Далее Европейский Суд отметил, и стороны это не
оспаривали, что между днем истечения установленного срока
содержания под стражей, 4 сентября 2001 г., и днем вынесения
Владимирским областным судом решения по ходатайству об
освобождении, 9 января 2002 г., не действовало ни одного
постановления (вынесенного прокурором или судьей),
санкционировавшего содержание заявителя под стражей. Стороны также
согласились в том, что в этот период заявитель содержался под
стражей на основании того, что уголовное дело против него было
передано для рассмотрения в компетентный суд.
145. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание
заявителя под стражей было законным, так как оно соответствовало
материальным и процессуальным нормам уголовно-процессуального
законодательства. Областной суд не был обязан продлить срок
содержания заявителя под стражей или иным образом утверждать его.
146. Европейский Суд уже неоднократно рассматривал и находил
нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в делах, касающихся практики
содержания подсудимых под стражей единственно на том основании,
что обвинительное заключение было передано в компетентный суд для
рассмотрения дела (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Барановский против Польши", з 53 - 58;
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс
против Литвы", з 60 - 64). Европейский Суд установил, что практика
содержания подсудимых под стражей без конкретных правовых
оснований или ясных правовых норм, регулирующих их положение, в
результате чего они могут быть неограниченное время лишены свободы
без судебной санкции, не соответствует принципам правовой
определенности и защиты от произвола, которые красной нитью
проходят через Конвенцию и принцип верховенства права (там же).
147. Европейский Суд не увидел причин для другого вывода в
настоящем деле. По общему признанию, в отличие от польского
законодательства, в котором в соответствующее время не были
закреплены сроки содержания под стражей после направления
обвинительного заключения в суд (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против
Польши", з 31 - 35, особенно последний пункт резолюции Верховного
Суда Польши от 6 февраля 1997 г.), в российском уголовно-
процессуальном законодательстве такой срок установлен. В течение
14 дней после получения материалов дела судья должен определить,
готово ли дело для судебного рассмотрения, и, если готово, то он
назначает судебное заседание и принимает решение об освобождении
подсудимого из-под стражи или продлении срока содержания его под
стражей (см. выше з 91 и 94). Таким образом, срок содержания под
стражей без постановления суда ограничен 14 днями, по крайней
мере, теоретически.
148. Однако Европейский Суд не считал, что установление в
российском законодательстве срока действительно отличает настоящее
дело от дел "Барановский против Польши" и "Йечюс против Литвы".
149. Во-первых, чтобы содержание под стражей отвечало стандарту
"законности", оно должно иметь правовое основание в национальном
законодательстве (см. выше з 124). Власти Российской Федерации,
тем не менее, не указали ни одной правовой нормы, позволявшей
оставлять обвиняемого под стражей после истечения установленного
срока содержания под стражей. Европейский Суд отметил, что в
соответствии с Конституцией Российской Федерации и уголовно-
процессуальным законодательством правом избрания в качестве меры
пресечения заключения под стражу или продления срока содержания
под стражей обладали прокуроры и суды (см. выше з 78). Исключений
в этом правиле не допускалось и не предусматривалось, независимо
от продолжительности содержания под стражей. Как было отмечено
выше, в рассматриваемый период не действовало ни одного
постановления прокурора или суда, санкционировавшего содержание
заявителя под стражей. Следовательно, заявитель попал в правовой
вакуум, не регулируемый национальным законодательством.
150. Кроме того, в настоящем деле, в котором Владимирский
областной суд более четырех месяцев принимал решение по мере
пресечения, на практике не был соблюден 14-дневный срок. Власти
Российской Федерации не представили никаких объяснений этой
задержки.
151. Следовательно, в период с 4 сентября 2001 г. по 9 января
2002 г. не действовало ни одного решения национальных органов или
иного "правового" основания для содержания заявителя под стражей.
Сам по себе тот факт, что дело было направлено для рассмотрения в
суд, не являлся "правовым" основанием, по смыслу пункта 1 статьи 5
Конвенции, для содержания заявителя под стражей. Таким образом,
имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении
этого периода.
(f) Содержание под стражей в период с 9 января по 13 марта 2002
г.
152. Европейский Суд отметил, что 9 января 2002 г. Владимирский
областной суд назначил первое судебное заседание и отклонил
ходатайство заявителя об освобождении. Областной суд оставил под
стражей заявителя и остальных подсудимых по делу ввиду тяжести
предъявленных им обвинений.
Принимая это решение, суд действовал в рамках своей
компетенции, и ничто не позволяет предположить, что его решение
было незаконным или недействительным по национальному
законодательству. Вопрос о том, были ли достаточными и относимыми
мотивы вынесения решения, анализируется ниже при рассмотрении
вопроса о соблюдении пункта 3 статьи 5 Конвенции. В решении по
делу "Сташайтис против Литвы" Европейский Суд согласился, что
аналогичное решение суда соответствовало требованиям пункта 1
Статьи 5 Конвенции. Ничто в настоящем деле не приводит к иному
выводу.
153. Европейский Суд признал: пункт 1 статьи 5 Конвенции не был
нарушен вследствие содержания заявителя под стражей в период с 9
января по 13 марта 2002 г.
(g) Содержание под стражей в период с 13 марта по 12 сентября
2002 г.
154. Европейский Суд отметил, что 13 марта 2002 г. Владимирский
областной суд установил некоторые процессуальные недостатки и
вернул дело в прокуратуру для их исправления. Суд продлил срок
содержания заявителя под стражей на неопределенное время.
Заявитель обжаловал это решение, утверждая, в частности, что
следователи уже использовали все время, разрешенное для содержания
под стражей "при расследовании преступлений", и дальнейшее
продление срока содержания под стражей было не допустимо. 12
сентября 2002 г. Верховный Суд отменил решение областного суда по
процессуальным основаниям, не рассматривая доводы заявителя,
относящиеся к законности содержания под стражей.
155. Европейский Суд заметил, что нормы, регулирующие
заключение под стражу в рассматриваемое время, допускали
содержание под стражей "при расследовании преступлений" в течение
18 месяцев плюс шесть месяцев, если суд сочтет, что обвиняемым
требовалось дополнительное время для ознакомления с материалами
дела, а также еще один месяц, санкционируемый прокурором, если
дело было возвращено для дополнительного расследования (см. выше з
82 - 85).
156. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отметил, что
18-месячный срок содержания под стражей "при расследовании
преступлений" истек 4 апреля 2001 г. <*>. После этого прокурор
продлил срок содержания под стражей до 4 мая 2001 г., а затем суд
использовал свое право дальнейшего продления и продлил его на
четыре месяца, до 4 сентября 2001 г. Следовательно,
государственные органы исчерпали законные возможности продления
срока содержания под стражей "при расследовании" преступлений. При
данных обстоятельствах, в соответствии с национальным
законодательством дальнейшее продление срока было невозможно.
------------------------------------
<*> Заявитель был заключен под стражу 22 января 1999 г., и к 4
апреля 2001 г. он провел под стражей уже 2 года 2 месяца и 13
дней. Тем не менее в срок содержания под стражей "при
расследовании преступлений" не входил период с 21 июня 2000 г. по
28 февраля 2001 г., когда дело технически было "на рассмотрении в
суде".
157. Власти Российской Федерации не указали правовых норм,
позволявших содержать заявителя под стражей после истечения
вышеуказанных сроков. Европейский Суд отметил, что решение
областного суда от 13 марта 2002 г. было чрезвычайно лаконично в
части, касающейся вопроса о содержании под стражей, и не содержало
ссылок на правовые нормы, допускавшие дальнейшее продление срока
содержания заявителя под стражей. Следовательно, это решение не
предоставляло достаточной защиты от произвола и не удовлетворяло
стандарту "законности", закрепленному в пункте 1 статьи 5
Конвенции.
158. Поэтому Европейский Суд признал, что имело место нарушение
пункта 1 статьи 5 Конвенции вследствие содержания заявителя под
стражей в период с 13 марта по 12 сентября 2002 г.
(h) Содержание под стражей в период с 12 сентября по 18 ноября
2002 г.
159. Европейский Суд отметил, что 12 сентября 2002 г. Верховный
Суд Российской Федерации поручил Владимирскому областному суду
продолжить рассмотрение дела и подтвердил, что подсудимые должны
были оставаться под стражей. Следовательно, с этого момента
содержание заявителя под стражей было содержанием под стражей "при
рассмотрении дела в суде".
В этой связи следовало напомнить, что к 13 марта 2002 г.,
последнему дню предыдущего периода содержания заявителя под
стражей "во время рассмотрения дела в суде", заявитель уже
содержался под стражей "во время рассмотрения дела в суде" в
течение шести месяцев и нескольких дней (начиная с момента
направления дела в суд в сентябре 2001 г.). В то время эта
ситуация не была незаконной по национальному праву, так как
шестимесячный срок содержания под стражей "при рассмотрении дела в
суде", установленный в УПК РСФСР, не применялся к подсудимым,
которые, подобно заявителю, обвинялись в совершении особо тяжких
преступлений (см. выше з 87).
Однако к моменту вынесения Верховным Судом Российской Федерации
12 сентября 2002 г. решения об оставлении заявителя под стражей
"во время рассмотрения дела в суде" уже вступил в силу УПК
Российской Федерации. После истечения первоначальных шести месяцев
он требовал от суда вынесения отдельного решения о продлении срока
содержания под стражей "во время рассмотрения дела в суде" (см.
выше з 88).
160. Власти Российской Федерации утверждали, что решение
Верховного Суда Российской Федерации охватывало содержание
заявителя под стражей до 7 октября 2002 г., когда материалы дела
поступили в областной суд, а далее содержание под стражей было
основано на том, что первое судебное заседание было назначено на
18 ноября 2002 г. Приняв ради довода объяснение властей Российской
Федерации, Европейский Суд счел, что в таком случае содержание
заявителя под стражей после 7 октября 2002 г. не соответствовало
пункту 1 статьи 5 Конвенции, так как решение Верховного Суда
Российской Федерации от 12 сентября 2002 г. перестало применяться,
а других постановлений о продлении срока содержания под стражей
вынесено не было. В связи с этим Европейский Суд сослался на свои
выводы, содержащиеся в з 146 - 151 (см. выше), относительно
аналогичного периода содержания под стражей, и отметил, что УПК
Российской Федерации, к сожалению, унаследовал от УПК РСФСР
отсутствие ясных норм, регулирующих положение лица, содержащегося
под стражей, после направления его дела в суд.
161. В любом случае объяснение властей Российской Федерации не
удовлетворило Европейский Суд. Европейский Суд заметил, что 18
ноября 2002 г. областной суд продлил срок содержания заявителя под
стражей "еще на три месяца, до 3 декабря 2002 г.". Эта
формулировка, в обратном смысле, подразумевает, что областной суд
не считал ни решение Верховного Суда Российской Федерации от 12
сентября 2002 г., ни тот факт, что он получил материалы дела 7
октября 2002 г., правомерными основаниями для содержания заявителя
под стражей и что он чувствовал себя обязанным обеспечить другое
основание для содержания заявителя под стражей в течение
предшествующих двух месяцев и трех недель.
162. По мнению Европейского Суда, решение Владимирского
областного суда от 18 ноября 2002 г. представляло собой признание
того, что для содержания заявителя под стражей в предшествующий
период не было достаточно ясного правового основания. Поэтому
заявителю не была предоставлена достаточная защита от произвола,
обеспечивавшая соблюдение пункта 1 статьи 5 Конвенции. Решение
Владимирского областного суда от 18 ноября 2002 г. не могло
исправить отсутствие "правового" основания в предыдущий период,
так как оно не соответствовало ни национальному законодательству,
ни гарантиям, закрепленным в Конвенции, так как было вынесено
задним числом (см. выше з 139 - 142). В любом случае решение от 18
ноября 2002 г. было впоследствии отменено Верховным Судом
Российской Федерации ввиду несоблюдения областным судом
процессуальных требований (см. ниже).
163. Соответственно, Европейский Суд признал, что имело место
нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции вследствие содержания
заявителя под стражей в период с 12 сентября по 18 ноября 2002 г.
(i) Содержание под стражей в период с 18 ноября по 4 декабря
2002 г.
164. Европейский Суд отметил, что 18 ноября 2002 г.
Владимирский областной суд, заседая в составе одного судьи, вынес
постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей
до 3 декабря 2002 г. Заявитель утверждал, в частности, что
содержание его под стражей с 3 декабря по 4 декабря 2002 г., когда
Владимирский областной суд в очередной раз продлил срок содержания
под стражей, не было основано на каком-либо судебном решении, и
поэтому было незаконным.
165. Европейский Суд напомнил: чтобы содержание под стражей
было "законным" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции, оно должно
соответствовать материальным и процессуальным нормам национального
законодательства (см. выше з 124).
Европейский Суд отметил, что постановление Владимирского
областного суда от 18 ноября 2002 г. было отменено Верховным Судом
Российской Федерации 21 мая 2005 г., так как оно было вынесено
судом в неполном составе в нарушение российского уголовно-
процессуального законодательства. Это указывает на то, что суд,
заседавший в составе одного судьи, не был полномочен выносить
постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей,
а также что постановление от 18 ноября 2002 г. было
недействительным ab initio (см. выше з 129).
Следовательно, постановление от 18 ноября 2002 г. не являлось
"законным" основанием для содержания заявителя под стражей после
этой даты.
166. В отсутствие других решений, которые могли бы послужить
"законным" основанием для содержания заявителя под стражей в
период до 4 декабря 2002 г., Европейский Суд признал, что имело
место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции вследствие содержания
заявителя под стражей в период с 18 ноября по 4 декабря 2002 г.
3. Выводы
167. Европейский Суд признал, что пункт 1 статьи 5 Конвенции не
был нарушен в отношении периодов содержания заявителя под стражей
с 4 мая по 8 августа 2001 г. и с 9 января по 13 марта 2002 г.
168. Европейский Суд признал, что имело место нарушение пункта
1 статьи 5 Конвенции в отношении периодов содержания заявителя под
стражей с 8 августа 2001 г. по 9 января 2002 г. и с 13 марта по 4
декабря 2002 г.
III. Предполагаемое нарушение пункта 3 Статьи 5 Конвенции
169. Ссылаясь на пункт 3 статьи 5 Конвенции, заявитель
жаловался, что содержание его под стражей было чрезмерно долгим.
Пункт 3 статьи 5 Конвенции гласит:
"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с
подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на
судебное разбирательство в течение разумного срока или на
освобождение до суда...".
1. Доводы сторон
170. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель
должен был оставаться под стражей, так как он был иностранным
гражданином, обвиненным в совершении особо тяжкого преступления. У
него не было постоянного места жительства в Российской Федерации,
поэтому он мог скрыться от правосудия в случае освобождения.
171. Заявитель отметил, что постановления о продлении срока
содержания его под стражей повторяли друг друга и чаще всего не
содержали конкретных оснований, ввиду которых было необходимо
держать его под стражей.
2. Мнение Европейского Суда
(а) Принципы, установленные в прецедентном праве Европейского
Суда
172. В соответствии с прецедентным правом Европейского Суда
вопрос о том, был ли срок содержания под стражей разумным, не
может оцениваться in abstracto. Вопрос о разумности содержания
обвиняемого под стражей должен оцениваться в каждом случае в
соответствии с конкретными чертами отдельного дела. Длительное
содержание под стражей может быть оправдано, только если имеются
конкретные указания на реальную необходимость защиты общественных
интересов, которые, несмотря на презумпцию невиновности,
перевешивают принцип уважения индивидуальной свободы.
В первую очередь, на национальные судебные органы возлагается
обязанность обеспечивать, чтобы срок содержания под стражей
обвиняемого не превышал разумные пределы. Для этого они должны
изучить все факты, свидетельствующие за или против реальной
необходимости защиты общественных интересов, оправдывающей, с
учетом принципа презумпции невиновности, отступление от принципа
уважения индивидуальной свободы, и изложить их в своих решениях об
отклонении ходатайств об освобождении. Европейский Суд призван
решать вопрос о том, имело ли место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции или нет, главным образом, на основе мотивов, приведенных
в этих решениях и достоверных фактов, упомянутых заявителем в его
жалобах (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", з 152).
173. Доводы в пользу или против освобождения не должны быть
"общими и абстрактными" (см. Постановление Европейского Суда по
делу "Смирновы против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia),
жалобы N 46133/99 и 48183/99, з 63, ECHR 2003-IX). Если
законодательством предусмотрена какая-либо презумпция в отношении
факторов, относящихся к основаниям продления срока содержания под
стражей, существование конкретных фактов, перевешивающих принцип
уважения индивидуальной свободы, должно быть убедительно
продемонстрировано (см. Постановление Европейского Суда по делу
"Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001
г., жалоба N 33977/96, з 84 in fine).
174. Наличие разумного подозрения в отношении задержанного лица
в совершении им преступления является условием sine qua non
законности продления срока содержания под стражей, но по истечении
определенного времени оно больше не является достаточным. В таких
случаях Европейский Суд должен установить, продолжали ли другие
основания, приведенные судебными органами, оправдывать лишение
лица свободы. Если такие основания были "относимыми" и
"достаточными", Европейский Суд должен выяснить, проявили ли
компетентные национальные органы "особое усердие" при рассмотрении
этого вопроса (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", з 153).
(b) Применение указанных принципов к настоящему делу
175. Заявитель содержался под стражей с 22 января 1999 г.,
когда его поместили под стражу, до 28 мая 2004 г., когда он был
освобожден. Общая продолжительность содержания под стражей
составляла, таким образом, пять лет четыре месяца и шесть дней.
Однако Европейский Суд не потерял из виду тот факт, что в периоды
с 8 августа 2001 г. по 9 января 2002 г. и с 13 марта 2002 г. по 4
декабря 2002 г. содержание заявителя под стражей не
соответствовало пункту 1 статьи 5 Конвенции.
176. Европейский Суд согласился, что изначально содержание
заявителя под стражей было оправдано разумным подозрением, что он
был причастен к обороту наркотических веществ. Как было отмечено в
решении Ленинского районного суда г. Владимира от 28 декабря 1999
г., на данной стадии процесса необходимость обеспечить проведение
расследования и не позволить заявителю скрыться (учитывая его
иностранное гражданство и постоянное место жительства за пределами
Российской Федерации) оправдывала содержание его под стражей.
177. Однако с течением времени эти основания неизбежно
становились все менее и менее существенными. Соответственно,
национальные органы были обязаны более подробно проанализировать
именно ситуацию, в которой находится заявитель, и указать более
конкретные причины оставления его под стражей.
Власти Российской Федерации утверждали, что суды оценили
вероятность, что заявитель скроется от правосудия, на основе его
иностранного гражданства и отсутствия постоянного места жительства
в Российской Федерации. Однако, вопреки утверждению властей
Российской Федерации, после направления дела заявителя в суд в
первый раз, в июне 2000 г., эти конкретные причины не были
упомянуты ни в одном из постановлений о продлении срока содержания
под стражей.
178. Далее Европейский Суд отметил, что национальные органы ни
разу не рассматривали вопрос о том, не превысил ли срок содержания
заявителя под стражей "разумные пределы". Необходимость в таком
анализе должна была стать особенно заметной после того, как
заявитель провел под стражей более двух лет, и истекли все
дозволенные национальным законодательством сроки содержания под
стражей (см. выше з 156 et seq.).
179. С момента начала судебного разбирательства Владимирский
областной суд продлевал срок содержания заявителя под стражей семь
раз. Первые три постановления о продлении срока содержания под
стражей были впоследствии отменены Верховным Судом Российской
Федерации на том основании, что они были вынесены неполным
составом суда. Во всех постановлениях в качестве главного
основания для продления срока содержания под стражей приводилась
тяжесть предъявленных заявителю обвинений. В двух последних
постановлениях упоминались также "достаточные основания полагать,
что подсудимый скроется от правосудия".
Кроме того, в пяти постановлениях (вынесенных в период с 18
ноября 2002 г. по 28 августа 2003 г.) упоминалась необходимость
"обеспечивать... исполнение приговора". Европейский Суд отметил,
что это основание для содержания под стражей предусмотрено только
в подпункте "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции, который регулирует
содержание под стражей лица, "осужденного компетентным судом".
Однако в настоящем деле заявитель не был осужден, и ссылка
национальных судов на это основание являлась предрешением дела по
существу, представлением осуждения в качестве единственно
возможного исхода рассмотрения дела.
180. Европейский Суд согласился, что тяжесть предъявленных
обвинений важна для оценки опасности, что обвиняемый скроется от
правосудия. Учитывая тяжесть предъявленного заявителю обвинения,
государственные органы могли разумно предположить, что такая
опасность была установлена. Однако Европейский Суд неоднократно
признавал, что тяжесть предъявленных обвинений сама по себе не
может служить оправданием длинных периодов содержания под стражей
(см. Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против
Российской Федерации" (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г.,
жалоба N 45100/98, з 102, Постановление Европейского Суда по делу
"Горал против Польши" (Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г.,
жалоба N 38654/97, з 68; упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", з 81).
Это тем более относится к делам вроде настоящего, в которых
квалификация фактов (и, соответственно, наказания, которое грозило
заявителю) осуществлялась прокуратурой, а суд не рассмотрел вопрос
о том, подтверждали ли полученные доказательства разумное
подозрение, что заявитель якобы совершил преступление.
Действительно, Европейский Суд заметил, что заявитель был
освобожден из-под стражи только после того, как прокуратура
переквалифицировала его действия. Кроме того, менее чем через
месяц после освобождения заявителя прокуратура решила отвести
большую часть обвинений против него, и суд оправдал заявителя в
отношении оставшихся обвинений.
181. По поводу опасности, что заявитель скрылся бы от
правосудия, Европейский Суд напомнил, что такая опасность не может
быть оценена на основании одной лишь тяжести предъявленных
обвинений. Она должна оцениваться с учетом ряда других важных
факторов, которые могут как подтвердить наличие такой опасности,
так и представить ее настолько незначительной, что она не могла бы
оправдать содержание под стражей во время рассмотрения дела в суде
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Панченко против Российской Федерации", з 106; Постановление
Европейского Суда по делу "Летеллье против Франции" (Letellier v.
France) от 26 июня 1991 г., Series A, N 207, з 43). В настоящем
деле в решениях национальных органов не указывались причины, по
которым они, несмотря на доводы, представленные заявителем в
поддержку его ходатайств об освобождении, считали решающим то, что
он мог скрыться от правосудия. Решения национальных органов просто
намекали на существование "достаточных оснований полагать, что
обвиняемые скроются", не указывая на действительные основания их
вынесения. Европейский Суд признал неустановленным существование
такой опасности.
182. Наконец, Европейский Суд заметил, что в течение всего
периода содержания заявителя под стражей государственные органы не
рассмотрели возможность обеспечения его присутствия на судебных
заседаниях путем избрания другой меры пресечения (например, залога
или подписки о невыезде), которые прямо предусмотрены российским
законодательством для обеспечения нормального рассмотрения
уголовных дел (см. выше з 77).
183. В данном контексте Европейский Суд хотел бы подчеркнуть,
что в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции государственные
органы обязаны рассмотреть альтернативные меры обеспечения явки
подсудимого в суд при вынесении решения о том, должен ли
подсудимый быть освобожден или заключен под стражу. Действительно,
данное положение не только провозглашает право на "судебное
разбирательство в разумный срок или освобождение до суда", но и
устанавливает, что "освобождение может быть обусловлено
предоставлением гарантий явки в суд" (см. Постановление
Европейского Суда по делу "Сулаойя против Эстонии" (Sulaoja v.
Estonia) от 15 февраля 2005 г., жалоба N 55939/00, з 64 in fine;
Постановление Европейского Суда по делу "Яблоньский против Польши"
(Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г, жалоба N 33492/96, з
83).
184. Учитывая, что рассмотрение дела заявителя в суде долго не
могло начаться из-за событий, не связанных с его поведением (см.
ниже параграф 188), государственные органы должны были либо
рассмотреть возможность применения таких альтернативных мер, либо
как минимум объяснить в своих решениях, почему эти альтернативные
варианты не могли обеспечить нормальное движение дела. Этот
недостаток тем более необъясним, что УПК Российской Федерации
прямо требует от судов отдавать предпочтение менее ограничивающим
мерам пресечения как альтернативе заключению под стражу (см. выше
з 80).
185. В целом Европейский Суд признал, что решения национальных
судов не были основаны на анализе всех имевшихся фактов. Они не
приняли во внимание такие доводы в пользу освобождения заявителя,
как ухудшение состояния здоровья и семейные связи в области.
Предметом озабоченности Европейского Суда было также то, что
власти Российской Федерации настойчиво использовали стереотипную
формулировку для обоснования решений о продлении срока содержания
под стражей: Владимирский областной суд воспроизвел один и тот же
текст объемом в один абзац дословно в пяти постановлениях,
вынесенных в период с 18 ноября 2002 г. по 28 августа 2003 г., и
незначительно измененную версию в двух следующих постановлениях.
186. Кроме того, в настоящем деле Европейский Суд обратил
внимание на установившуюся практику вынесения коллективных
постановлений о продлении срока содержания под стражей в отношении
нескольких обвиняемых одновременно, при этом игнорировались личные
обстоятельства отдельных заключенных. По мнению Европейского Суда,
эта практика сама по себе не соответствует гарантиям, закрепленным
в пункте 3 статьи 5 Конвенции, постольку, поскольку она
предполагала продление срока содержания под стражей группы лиц (в
том числе заявителя) без оценки оснований или соблюдения
требования "разумного срока" в отношении каждого члена группы
индивидуально.
187. Учитывая все вышесказанное, Европейский Суд счел, что, не
рассмотрев конкретные факты или возможность применения
альтернативных "мер пресечения" и опираясь главным образом на
тяжесть предъявленных обвинений, государственные органы продлевали
срок содержания заявителя под стражей на основаниях, которые не
могли считаться "относимыми и достаточными".
188. Этот вывод, как правило, освобождает Европейский Суд от
обязанности устанавливать, проявили ли национальные органы "особое
усердие" в осуществлении процесса. Однако в настоящем деле
Европейский Суд не мог не отметить, что перерывы в процессе
неоднократно происходили по вине государственных органов. Таким
образом, суд не мог серьезно начать рассмотрение дела с июня 2000
г. по апрель 2001 г., так как прокуратура не обеспечивала перевод
обвинительного заключения на таджикский язык, родной язык семерых
обвиняемых. После того как этот недостаток был исправлен,
национальные суды не могли прийти к единому мнению по вопросу о
том, нарушали ли процессуальные недостатки право на защиту
непоправимым образом, и это привело к перерыву в процессе с марта
по сентябрь 2002 г. Кроме того, каждый раз, когда материалы дела
возвращались в областной суд, у того уходило много времени (от
полутора до четырех месяцев) на то, чтобы просто назначить
судебное заседание. Учитывая эти обстоятельства, Европейский Суд
счел, что национальные суды не проявили "особого усердия" в
осуществлении процесса.
189. Следовательно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции.
III. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции
190. Ссылаясь на пункт 4 статьи 5 Конвенции, заявитель
жаловался, что его не допустили к участию в заседаниях суда
кассационной инстанции и что суды "безотлагательно" не вынесли
решения по вопросу о законности содержания его под стражей. Пункт
4 статьи 5 Конвенции гласит:
"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения
под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом
правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если
его заключение под стражу признано судом незаконным".
1. Доводы сторон
191. По поводу рассмотрения его жалобы на постановление
Владимирского областного суда от 28 апреля 2001 г. заявитель
утверждал, что Судебная коллегия по уголовным делам Верховного
Суда Российской Федерации назначила первое заседание по
рассмотрению его жалобы только через 72 дня, что никаким образом
не является "безотлагательным" рассмотрением. После того как 9
июля 2001 г. судебное заседание было отложено, следующее заседание
было назначено на дату, до которой был еще почти месяц, что также
нельзя считать достаточно "безотлагательным" рассмотрением.
Заявитель утверждал, что неоднократные отказы Верховного Суда
Российской Федерации в удовлетворении его просьб о присутствии в
заседании суда кассационной инстанции являлись нарушением
определений Конституционного Суда Российской Федерации, вынесенных
по его жалобам (см. выше з 56 и 57).
192. По поводу "безотлагательности" судебного разбирательства
власти Российской Федерации настаивали, что длительность
разбирательства была обусловлена "объективными причинами", такими
как неявка адвоката заявителя в суд, его неоднократные ходатайства
об отложении судебного заседания и подача им жалоб в вышестоящий
суд. Относительно присутствия заявителя в заседаниях суда
кассационной инстанции власти Российской Федерации утверждали, что
отказ в удовлетворении ходатайств заявителя о его участии в
судебном заседании соответствовал статье 335 Уголовно-
процессуального кодекса РСФСР, которая ограничивает список лиц,
имеющих право присутствовать в суде кассационной инстанции,
осужденными или оправданными лицами.
2. Мнение Европейского Суда
(а) Принципы, установленные в прецедентном праве Европейского
Суда
193. Европейский Суд напомнил, что пункт 4 статьи 5 Конвенции,
гарантируя лицам, лишенным свободы в результате ареста или
заключения под стражу, право на рассмотрение судом правомерности
их заключения под стражу, провозглашает также их право после
возбуждения такого процесса на безотлагательное вынесения судом
решения по вопросу о правомерности заключения под стражу и об
освобождении в случае, если заключение под стражу окажется
незаконным. Хотя он не обязывает Договаривающиеся Государства
устанавливать второй уровень судебных органов для рассмотрения
вопроса о правомерности заключения под стражу, Государство,
которое учреждает такую систему, должно в принципе предоставлять
заключенным такие же гарантии в кассационной инстанции, как и в
первой инстанции (см. Постановление Европейского Суда по делу
"Наварра против Франции" (Navarra v. France) от 23 ноября 1993 г.,
Series А, N 273-В, з 28; Постановление Европейского Суда по делу
"Тот против Австрии" (Toth v. Austria) от 12 декабря 1991 г.,
Series A, N 224, з 84). Требование "безотлагательного" вынесения
судебного решения, бесспорно, является одной из таких гарантий. В
то время как один год на рассмотрение дела в судах каждой из
инстанций может являться приблизительным правилом по делам,
связанным с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, пункт 4 Статьи 5
Конвенции, касаясь вопросов свободы, требует особой быстроты
(рассмотрения) (см. Постановление Европейского Суда по делу
"Хатчисон Рейд против Соединенного Королевства" (Hutchison Reid v.
United Kingdom), жалоба N 50272/99, з 79, ECHR 2003-IV). В данном
контексте Европейский Суд отметил также, что особенно необходимо
быстрое вынесение решения по вопросу о правомерности заключения
под стражу в случаях, когда судебное разбирательство
приостанавливается, потому что подсудимый должен в полном объеме
извлечь пользу из принципа презумпции невиновности (см.
Постановление Европейского Суда по делу "Иловецкий против Польши"
(Ilowiecki v. Poland) от 4 октября 2001 г., жалоба N 27504/95, з
76).
(b) Обжалование судебного решения от 28 апреля 2001 г.
194. Европейский Суд отметил, что 4 и 17 мая 2001 г. заявитель
обжаловал постановление Владимирского областного суда от 28 апреля
2001 г. о продлении срока содержания его под стражей. После того
как это постановление было отменено в кассационном порядке, и
данный вопрос был пересмотрен областным судом, Верховный Суд
Российской Федерации 23 января 2003 г. вынес окончательное
решение. В ходе того процесса Верховный Суд Российской Федерации
дважды отклонял ходатайства заявителя о допуске его к участию в
судебном заседании; однако адвокат заявителя присутствовал в
заседании.
195. Европейский Суд отметил, что производство по жалобе
заявителя на постановление Владимирского областного суда от 28
апреля 2001 г. продолжалось более одного года и восьми месяцев,
пока не было вынесено окончательное решение Верховного Суда
Российской Федерации. Хотя власти Российской Федерации попытались
объяснить некоторые перерывы в процессе, например, почему у
Верховного Суда Российской Федерации ушло более пяти месяцев на
рассмотрение жалобы на второе постановление Владимирского
областного суда, хотя в соответствии с национальным
законодательством любая жалоба должна была быть рассмотрена в
течение максимум двух месяцев (см. выше з 96). Власти Российской
Федерации не указали причины, по которым Верховный Суд Российской
Федерации не уложился в этот срок.
В любом случае, Европейский Суд считал, что никакие
исключительные обстоятельства не могли оправдать подобные
чрезмерные задержки при рассмотрении вопроса о правомерности
заключения под стражу.
196. Поэтому Европейский Суд признал, что имело место нарушение
пункта 4 статьи 5 Конвенции вследствие чрезмерной
продолжительности процесса по жалобе заявителя на постановление
областного суда от 28 апреля 2001 г. В свете этого вывода
Европейскому Суду не было необходимости определять, имело ли место
нарушение пункта 4 статьи 5 также вследствие отклонения
ходатайства заявителя о допуске к участию в судебном заседании.
(c) Ходатайство об освобождении от 4 сентября 2001 г.
197. Европейский Суд отметил, что, после того как дело было
направлено в суд 4 сентября 2001 г., заявитель сразу же подал
ходатайство об освобождении, которое областной суд рассмотрел и
отклонил 9 января 2002 г.
198. Европейский Суд заметил, что в соответствии с национальным
законодательством, действовавшим в рассматриваемое время, суд
должен был принять решение по ходатайству об освобождении в
течение 14 дней с момента получения материалов дела (статьи 223 и
223.1 УПК РСФСР, см. выше з 91 и 94). Власти Российской Федерации
не объяснили, почему эта норма не была соблюдена в случае
заявителя.
Европейский Суд счел, что 125-дневный срок не может быть
признан соответствующим требованию "безотлагательности",
содержащемуся в пункте 4 статьи 5 Конвенции, тем более что
правовое основание для содержания заявителя под стражей
изменилось.
199. Соответственно, Европейский Суд признал, что имело место
нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции вследствие того, что
ходатайство заявителя об освобождении от 4 сентября 2001 г. не
было рассмотрено "безотлагательно".
(d) Жалобы на судебное решение от 9 января 2002 г.
200. Европейский Суд отметил, что 9 января 2002 г. Владимирский
областной суд продлил срок содержания заявителя под стражей на
время рассмотрения дела в суде. 5 февраля 2002 г. Владимирский
областной суд отложил заседание ввиду отсутствия трех подсудимых.
11 и 15 февраля 2002 г. заявитель обжаловал эти решения, повторив
в кассационной жалобе от 15 февраля 2002 г. доводы, приводившиеся
им в кассационной жалобе от 11 февраля 2002 г.
201. Заявитель утверждал, и власти Российской Федерации не
оспаривали этого, что канцелярия Владимирского областного суда не
передала его кассационные жалобы в Верховный Суд Российской
Федерации.
202. Поэтому Европейский Суд счел, что имело место нарушение
пункта 4 статьи 5 Конвенции вследствие очевидного нерассмотрения
национальными судами кассационных жалоб заявителя на постановление
от 9 января 2002 г. о продлении срока содержания под стражей.
(е) Жалоба на судебное решение от 13 марта 2002 г.
203. Европейский Суд отметил, что 29 апреля 2002 г. заявитель
обжаловал постановление Владимирского областного суда от 13 марта
2002 г. о продлении срока содержания его под стражей. Жалоба была
рассмотрена Верховным Судом Российской Федерации только 12
сентября 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации отклонил
ходатайство заявителя о допуске его к участию в судебном
заседании.
204. По вышеуказанным причинам Европейский Суд счел, что 134-
дневный срок не соответствовал требованию "безотлагательности",
содержащемуся в пункте 4 статьи 5 Конвенции, и что имело место
нарушение этой нормы.
(f) Жалобы на судебные решения от 18 ноября и 4 декабря 2002 г.
205. Европейский Суд отметил, что 22 и 26 ноября и 5 декабря
2002 г. заявитель обжаловал постановления от 18 ноября и 4 декабря
2002 г. о продлении срока содержания его под стражей. Изначально
он утверждал, что Верховный Суд Российской Федерации решил не
рассматривать его жалобы. 21 марта 2005 г., после того как его
жалоба была объявлена Европейским Судом приемлемой, Верховный Суд
отменил постановления от 18 ноября и 4 декабря 2002 г. по
процессуальным основаниям. Однако заявитель утверждал, что решение
Верховного Суда Российской Федерации об отмене постановления от 4
декабря 2002 г. было принято лишь на основе жалоб подсудимых по
тому же делу, а не на основе его жалобы от 5 декабря 2002 г.
206. Европейский Суд счел, прежде всего, что рассмотрение
кассационной жалобы более чем через два года после ее подачи,
очевидно, не соответствовало требованию "безотлагательности",
содержащемуся в пункте 4 статьи 5 Конвенции. Тем не менее не было
необходимости выяснять, была ли рассмотрена жалоба заявителя от 5
декабря 2002 г., так как Верховный Суд Российской Федерации прямо
отказался принимать во внимание какие-либо доводы, касающиеся
материальных аспектов правомерности содержания заявителя под
стражей, или передавать этот вопрос на рассмотрение в нижестоящий
суд. Такой отказ, безусловно, нарушил право заявителя на
рассмотрение судом вопроса о правомерности заключения его под
стражу.
207. Европейский Суд счел, что имело место нарушение пункта 4
статьи 5 Конвенции вследствие того, что жалобы заявителя на
судебные решения от 18 ноября и 4 декабря 2002 г. не были
рассмотрены по существу.
3. Выводы
208. Европейский Суд установил нарушение пункта 4 статьи 5
Конвенции вследствие:
- чрезмерной продолжительности процесса по жалобе заявителя на
постановление областного суда от 28 апреля 2001 г.;
- того, что ходатайство заявителя об освобождении от 4 сентября
2001 г. и его жалоба на судебное решение от 13 марта 2002 г. не
были рассмотрены "безотлагательно";
- того, что не были рассмотрены кассационные жалобы заявителя
на постановление от 9 января 2002 г. о продлении срока содержания
под стражей;
- того, что жалобы заявителя на судебные решения от 18 ноября и
4 декабря 2002 г. не были рассмотрены по существу.
IV. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции
209. По своей инициативе Европейский Суд поставил вопрос о том,
соответствовала ли продолжительность судебного разбирательства
уголовного дела в отношении заявителя требованиям пункта 1 статьи
6 Конвенции, который в части, применимой к настоящему делу,
гласит:
"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения
имеет право на... разбирательство дела в разумный срок...
судом...".
1. Доводы сторон
210. Власти Российской Федерации утверждали, что
продолжительность судебного разбирательства была разумной,
учитывая объем уголовного дела (22 тома), количество подсудимых
(21 человек) и свидетелей (более 100 человек), привлечение
переводчиков, регулярные неявки адвокатов подсудимых, включая
адвоката заявителя, в суд, а также их ходатайства об отложении
судебных заседаний по различным причинам.
211. Заявитель утверждал, что только 12 томов дела касались
существа обвинения, в то время как в остальных содержались только
процессуальные документы. Следователи "искусственно раздули" объем
материалов дела, поскольку они предъявили всем подозреваемым
обвинения в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, не имея
достаточной доказательственной базы. По мнению заявителя, решение
прокуратуры об отказе от значительной части обвинения во время
заключительных прений, а также вынесение оправдательного приговора
по оставшейся части обвинения подтверждали его позицию. Вопреки
утверждениям властей Российской Федерации свидетелей было 61, и
каждый из них давал показания на протяжении примерно 15 минут.
Относительно переводчиков заявитель подчеркнул, что только по вине
национальных властей перевод не был обеспечен в должное время, что
повлекло направление дела для производства дополнительного
расследования и задержку судебного разбирательства. По поводу
действий адвокатов заявитель сообщил, что в исключительно редких
случаях судебное заседание откладывалось из-за отсутствия его
адвоката, и, в любом случае, он был согласен на рассмотрение дела
в отсутствие адвоката.
212. Заявитель утверждал, что наиболее значительные задержки в
ходе судебного процесса были вызваны действиями властей: копии
процессуальных документов передавались подсудимым через несколько
недель после истечения сроков, установленных законодательством
Российской Федерации. У рассматривавшего его дело суда на
назначение первого заседания (9 января 2002 г.) ушло 96 дней, а
перерывы между заседаниями иногда достигали 27 дней. Время
передачи материалов дела из Владимирского областного суда в
Верховный Суд Российской Федерации было чрезмерно долгим и
составляло от 25 до 40 дней. Наконец, с 10 июля 2003 г. по 15
марта 2004 г. Владимирский областной суд установил более плотный
график судебных заседаний, чтобы избежать перерывов
продолжительностью от двух до десяти дней.
2. Мнение Европейского Суда
213. Период, который необходимо принимать во внимание в
настоящем деле, начался 22 января 1999 г., когда заявителя
заключили под стражу. Он завершился 21 марта 2005 г. с отменой
Верховным Судом Российской Федерации обжалованных постановлений.
Таким образом, уголовный процесс по делу заявителя длился шесть
лет и два месяца.
214. Европейский Суд признал, что дело заявителя было довольно
сложным, так как оно касалось значительного числа преступлений,
связанных с оборотом наркотических веществ, предположительно,
совершенных более чем 20 лицами. Необходимость в услугах
переводчиков узбекского и таджикского языков еще больше затрудняла
дело. Однако, по мнению Европейского Суда, сложность дела сама по
себе не является достаточным основанием для его длительного
рассмотрения.
215. Замечания властей Российской Федерации о постоянных
неявках адвоката не были детализированы (они не указали даты
неявок или, по крайней мере, сколько раз адвокат отсутствовал на
заседаниях) и не были подкреплены доказательствами (например,
выдержками из протоколов судебных заседаний). Поэтому Европейский
Суд счел не состоятельным заявление властей Российской Федерации о
том, что задержки в судебном разбирательстве происходили, главным
образом, по вине самого заявителя.
216. Вместе с тем Европейский Суд признал, что главной причиной
задержек в рассмотрении дела было поведение властей Российской
Федерации: три раза Владимирский областной суд был вынужден
возвращать дело для производства предварительного расследования,
чтобы органы следствия могли исправить нарушения прав обвиняемых,
как, например, отсутствие перевода материалов дела, делавшее
невозможным рассмотрение дела по существу. В данном контексте
Европейский Суд сослался на свой вывод в разделе, посвященном
предполагаемому нарушению пункта 3 статьи 5 Конвенции, о том, что
национальные органы не проявили "особого усердия" при рассмотрении
дела заявителя (см. выше з 188). Этот вывод применим также и к
вопросу о продолжительности уголовного процесса.
217. Учитывая все вышесказанное, Европейский Суд счел, что
продолжительность процесса не соответствовала требованию
"разумного срока". Соответственно, имело место нарушение пункта 1
статьи 6 Конвенции.
V. Применение статьи 41 Конвенции
218. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
А. Материальный ущерб
219. Заявитель требовал 14700000 долларов США, представляющих
собой сумму убытков, понесенных им в период заключения под
стражей. Он утверждал, что в результате незаконной конфискации и
опечатывания документов его компании российскими
правоохранительными органами он потерял контроль над своим
бизнесом, и на него были возложены существенные финансовые
обязательства, так как его компания не выполнила своих
обязательств перед банком-кредитором. Заявитель требовал также
6398,10 доллара США в качестве компенсации потери заработка в
течение пяти лет содержания под стражей.
220. Власти Российской Федерации оспорили наличие причинно-
следственной связи между предполагаемыми нарушениями и утратой
денежных средств, поскольку решение о привлечении заявителя к
уголовной ответственности не являлось предметом рассмотрения в
Европейском Суде. Они указали также на ошибки в расчетах
заявителя.
221. Европейский Суд согласился с властями Российской Федерации
в том, что не было причинно-следственной связи между
установленными нарушениями и материальным вредом, компенсацию
которого требовал заявитель (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу Европейского Суда по делу "Сташайтис
против Литвы", з 96 и упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы", з 106).
Следовательно, Европейский Суд не усмотрел причин присуждать
заявителю какую-либо сумму в возмещение материального вреда.
В. Моральный вред
222. Заявитель требовал 50 тысяч евро или любую другую сумму,
которую Европейский Суд признает справедливой, в качестве
компенсации морального вреда.
223. Власти Российской Федерации считали, что установление
факта нарушения явилось бы достаточно справедливой компенсацией.
Они утверждали также, что после оправдания заявитель приобрел
право на получение компенсации на национальном уровне.
224. Европейский Суд отметил, что он установил совокупность
особо тяжких нарушений при рассмотрении настоящего дела.
Заявитель, который так и не был осужден за совершение
преступления, провел более пяти лет под стражей в бесчеловечных и
унижающих достоинство условиях и часто перевозился в здание суда и
обратно в условиях, которые также могут быть признаны
бесчеловечными и унижающими достоинство. Содержание его под
стражей было незаконным более одного года, а когда оно было
"законным", оно не было достаточным образом обосновано. Наконец,
ему неоднократно было отказано в его праве на безотлагательное
рассмотрение правомерности содержания его под стражей. При данных
обстоятельствах Европейский Суд счел, что страдания и лишения
заявителя не могли быть компенсированы простым установлением факта
нарушения. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд
присудил заявителю полную сумму его требования плюс любые налоги,
которые могут быть взысканы с этой суммы.
С. Судебные расходы и издержки
225. Заявитель требовал 2 тысячи евро в качестве оплаты услуг
по представительству адвоката Багрянского, 2 тысячи евро в
качестве оплаты услуг по представительству адвоката Гулаковой и
одну тысячу фунтов стерлингов в качестве оплаты услуг по
подготовке требований о справедливой компенсации адвокатом
Баурингом.
226. Власти Российской Федерации утверждали, что интересы
заявителя в Европейском Суде представляли Багрянский, Овчинников и
Москаленко. В материалах дела не содержалось никаких документов,
подписанных Гулаковой или Баурингом. В любом случае, по их мнению,
суммы, потребованные заявителем, были завышенными.
227. Европейский Суд отметил, прежде всего, что заявителю была
предоставлена правовая помощь в размере 701 евро для оплаты услуг
по представительству адвоката Багрянского. Так как заявитель не
обосновал судебные расходы, понесенные им в превышение этой суммы,
Европейский Суд не присудил ему ничего в качестве компенсации
судебных расходов и издержек. Что касается подготовки требования о
справедливой компенсации, Европейский Суд отметил, что 2 июня 2005
г. Председатель Палаты отклонил ходатайство адвоката Гулаковой о
разрешении ей представлять интересы заявителя. Действительно, имя
Бауринга встречается после требований, но он не подписал
требования, и нет указаний на то, что заявитель заплатил ему что-
либо за его услуги. Соответственно, Европейский Суд не присудил
заявителю ничего в качестве компенсации судебных расходов и
издержек.
D. Процентная ставка при просрочке платежей
228. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке
платежей должна быть установлена в размере предельной годовой
процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс
три процента.
На этих основаниях суд единогласно:
1) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в
части, касающейся условий содержания заявителя под стражей в
учреждении ОД-1/Т-2 ("Владимирский централ");
2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в
части, касающейся условий перевозки заявителя из учреждения ОД-1
/Т-2 в здание Владимирского областного суда и обратно;
3) постановил, что нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции
вследствие содержания заявителя под стражей в периоды с 4 мая по 8
августа 2001 г. и с 9 января по 13 марта 2002 г. места не имело;
4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5
Конвенции вследствие содержания заявителя под стражей в периоды с
8 августа 2001 г. по 9 января 2002 г. и с 13 марта 2002 г. по 4
декабря 2002 г.;
5) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции;
6) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5
Конвенции вследствие чрезмерной продолжительности рассмотрения
кассационной жалобы заявителя на судебное решение от 28 апреля
2001 г., его ходатайства об освобождении от 4 сентября 2001 г. и
его кассационной жалобы на судебное решение от 13 марта 2002 г.;
7) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5
Конвенции вследствие того, что кассационные жалобы заявителя на
постановление о продлении срока содержания под стражей от 9 января
и судебные решения от 18 ноября и 4 декабря 2002 г. не были
рассмотрены по существу;
8) постановил:
(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со
дня вступления постановления в законную силу в соответствии с
пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 50 тысяч
(пятьдесят тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда
плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы;
(b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до
момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в
размере, равном минимальному ссудному проценту Европейского
центрального банка плюс три процента;
10) отклонил остальные требования заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном виде 8 ноября 2005 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
Секретарь Секции Суда
М.О'БОЙЛ
Председатель Палаты
Н.БРАТЦА
(Перевод предоставлен
Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском Суде по правам человека
П.ЛАПТЕВЫМ)
|
