Долгова (Dolgova)
против Российской Федерации
(Жалоба N 11886/05)
По материалам Постановления
Европейского Суда по правам человека
от 2 марта 2006 года
(Первая секция)
Страсбург, 2 марта 2006 г.
По делу "Долгова против Российской Федерации" Европейский Суд
по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:
Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,
С. Ботучаровой,
А. Ковлера,
Э. Штейнер,
Х. Гаджиева,
Д. Шпильманна,
С.Э. Йебенса, судей,
а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая 9 февраля 2006 г. за закрытыми дверями,
вынес следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 11886/05), поданной в
Европейский Суд 23 марта 2005 г. против Российской Федерации
гражданкой Российской Федерации Валентиной Андреевной Долговой в
соответствии со статьей 34 европейской Конвенции о защите прав
человека и основных свобод.
2. В Европейском Суде интересы заявителя, которой была
предоставлена правовая помощь, представляла С. Добровольская,
юрист из г. Москвы. Власти Российской Федерации были представлены
Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам
человека П.А. Лаптевым.
3. Жалоба была передана на рассмотрение Первой секции
Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В
соответствии с пунктом 1 правила 26 в рамках Первой секции была
создана Палата для рассмотрения данного дела (пункт 1 статьи 27
Конвенции).
4. 8 июня 2005 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям
Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29
Конвенции Европейский Суд решил одновременно рассмотреть жалобу по
существу и по вопросу приемлемости. Председатель Палаты вынес
решение о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке (Правило 41
Регламента Суда).
5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного
рассмотрения жалобы по существу и по вопросу приемлемости. Изучив
возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил
их.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
6. Заявитель, 1986 года рождения, проживает в г. Москве.
A. События, приведшие к задержанию и уголовному преследованию
заявителя
1. Версия прокуратуры
7. Заявитель является членом Национал-большевистской партии
(НБП).
8. В 12:30 14 декабря 2004 г. 40 членов НБП без разрешения
проникли в приемную Администрации Президента Российской Федерации.
Несколько национал-большевиков оттолкнули охранников на входе и
заняли комнату N 14 на первом этаже. Они заперли дверь изнутри,
заблокировали ее тяжелым сейфом и впустили остальных членов партии
через окно.
9. До приезда милиции члены партии, в том числе заявитель,
размахивали плакатами из окна здания Администрации, разбрасывали
листовки и призывали Президента Российской Федерации уйти в
отставку. Они оставались в здании Администрации Президента около
часа.
2. Версия заявителя
10. 14 декабря 2004 г. заявитель со своими подругами пошла
погулять в центр города. Внезапно она оказалась в центре толпы
людей и сочла, что ей лучше пойти в том же направлении, что и
остальные. Толпа привела ее в какое-то здание, которое оказалось
приемной Администрации Президента Российской Федерации. Ей стало
плохо, и она присела на пол. Люди вокруг кричали и пели, но она не
понимала, что происходило. Затем приехала милиция и всех
задержала.
3. Сообщения средств массовой информации
11. Средства массовой информации сообщили, что 14 декабря 2004
г. примерно 40 членов Национал-большевистской партии заперлись в
одной комнате на первом этаже Администрации Президента Российской
Федерации.
12. Они попросили аудиенции у Президента Российской Федерации,
заместителя главы Администрации Президента Российской Федерации В.
Суркова и у советника Президента Российской Федерации по
экономическим вопросам И. Илларионова. Они размахивали плакатами
со словами "Путин, уйди!" из окна и раздавали листовки с описанием
десяти аспектов нарушения Президентом Российской Федерации
положений Конституции Российской Федерации, а также с призывом к
нему уйти в отставку.
13. Незваные гости оставались в здании Администрации Президента
полтора часа, после чего милиция выбила дверь в комнате, в которой
они находились. Они не оказали властям никакого сопротивления.
B. Расследование по уголовным обвинениям
14. 15 декабря 2004 г. Хамовнический районный суд г. Москвы
вынес постановление о заключении заявителя под стражу в качестве
подозреваемой в совершении особо тяжкого преступления. Заявитель
не обжаловала постановление о заключении под стражу.
15. 21 декабря 2004 г. следователь по особо важным уголовным
делам прокуратуры Центрального административного округа г. Москвы
предъявил заявителю обвинение в насильственном захвате власти
(статья 278 Уголовного кодекса) и умышленном уничтожении и
повреждении чужого имущества в общественном месте (часть вторая
статьи 167 и статья 214 Уголовного кодекса Российской Федерации).
16. В период с 24 декабря 2004 г. по 4 февраля 2005 г.
заявитель не участвовала в следственных действиях.
17. 4 февраля 2005 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы
продлил срок содержания заявителя под стражей до 14 апреля 2005 г.
Суд обосновал свое решение следующим образом:
"Суд не видит причин применять к (заявителю) менее строгую меру
пресечения. Она обвиняется в совершении преступления,
предусмотренного статьей 278 Уголовного кодекса, относящегося к
категории особо тяжких преступлений и требующего проведения
тщательного, всестороннего и объективного расследования.
Несмотря на тот факт, что (заявитель) имеет постоянное место
жительства в г. Москве, не имеет судимости, является студенткой,
имеет положительную характеристику и хрупкое здоровье, суд,
учитывая характер и фактические обстоятельства вменяемых
преступлений, тяжесть обвинений, данные о ее личности и другие
обстоятельства, описанные в постановлении следователя, считает,
что имеются достаточные основания полагать, что, будучи
освобожденной, (заявитель) скроется от правосудия либо каким-либо
иным способом воспрепятствует производству по уголовному делу".
18. 3 марта 2005 г. судебная коллегия по уголовным делам
Московского городского суда рассмотрела кассационную жалобу
заявителя и оставила без изменения постановление о заключении под
стражу от 4 февраля 2005 г., признав, что оно было законным,
"достаточно мотивированным и обоснованным".
19. 21 февраля 2005 г. обвинения, предъявленные заявителю, были
переквалифицированы на участие в массовых беспорядках,
преступление, предусмотренное частью второй статьи 212 Уголовного
кодекса Российской Федерации.
20. 11 апреля 2005 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы
удовлетворил ходатайство прокуратуры о продлении срока содержания
заявителя под стражей до 14 августа 2005 г., указав следующее:
"В настоящее время нет причин изменять меру пресечения,
избранную в отношении (заявителя)... Хотя (заявитель) имеет
постоянное место жительства в г. Москве, учитывая тяжесть
предъявленных ей обвинений, тот факт, что обвинения обоснованны, а
также обстоятельства дела, нет гарантий, что (заявитель) будет
являться по вызовам следователя и суда, если ее освободят из-под
стражи".
C. Судебное разбирательство
21. 7 июня 2005 г. расследование завершилось, и 39 человек, в
том числе заявитель, предстали перед Тверским районным судом г.
Москвы.
22. 20 июня 2005 г. суд назначил предварительное слушание на 30
июня 2005 г. Суд продлил срок содержания под стражей всех
подсудимых, отметив, что "основания избрания данной меры
пресечения оставались в силе" и что "материалы дела дают
достаточные основания полагать, что, будучи освобожденными,
подсудимые скроются от суда или воспрепятствуют производству по
уголовному делу".
23. 30 июня 2005 г. суд назначил первое заседание на 8 июля
2005 г. Суд отклонил ходатайства подсудимых об освобождении,
сославшись на тяжесть предъявленных им обвинений и опасность того,
что они скроются от суда или воспрепятствуют производству по
уголовному делу.
24. 10 августа 2005 г. Тверской районный суд г. Москвы отклонил
ходатайства об освобождении, поданные несколькими подсудимыми,
включая заявительницу, хотя она представила личное поручительство
М. Ротмистрова, депутата Государственной Думы Федерального
Собрания Российской Федерации. Суд постановил:
"Суд принял во внимание довод защиты о том, что при решении
вопроса о мере пресечения необходим индивидуальный подход к
положению каждого подсудимого.
Рассмотрев основания, по которым... суд избрал и продлил срок
содержания под стражей каждому подсудимому без исключений... суд
отметил, что эти основания остаются в силе до настоящего дня.
Поэтому, учитывая состояние здоровья, семейное положение, возраст,
профессию и данные о личности каждого подсудимого, а также
поручительства, предоставленные частными гражданами и приложенные
к материалам дела, суд пришел к выводу, что в случае освобождения
любой подсудимый может скрыться от правосудия либо
воспрепятствовать производству по уголовному делу тем или иным
образом...
По мнению суда, при данных обстоятельствах, учитывая тяжесть
предъявленных обвинений, нет причин для отмены или изменения меры
пресечения кому-либо из подсудимых...".
25. 8 декабря 2005 г. Тверской районный суд г. Москвы признал
заявителя и остальных подсудимых виновными в совершении вмененных
преступлений и приговорил ее к лишению свободы на срок три года
условно. Судя по всему, заявитель не обжаловала приговор.
II. Применимое национальное законодательство
26. С 1 июля 2002 г. уголовно-правовые вопросы регулируются
Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (от 18
декабря 2001 г. N 174-ФЗ).
27. Мерами пресечения являются: подписка о невыезде, личное
поручительство, залог, заключение под стражу (статья 98). При
необходимости у подозреваемого, обвиняемого может быть взято
обязательство о явке (статья 112).
28. При решении вопроса об избрании меры пресечения
компетентные органы должны определить, имеются ли "достаточные
основания полагать", что обвиняемый скроется от дознания,
предварительного следствия или суда; может продолжать заниматься
преступной деятельностью либо воспрепятствовать производству по
уголовному делу (статья 97). Также должны учитываться тяжесть
предъявленного обвинения, данные о личности обвиняемого, его
возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и
другие обстоятельства (статья 99).
29. Заключение под стражу в качестве меры пресечения
применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или
обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным
законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок
свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой,
меры пресечения (часть первая статьи 108).
30. После задержания подозреваемый помещается под стражу до
окончания предварительного расследования. Содержание под стражей
при расследовании преступлений не может превышать 2 месяца, но
данный срок может быть продлен до 18 месяцев "в исключительных
случаях" (части с первой по третью статьи 109). Срок содержания
под стражей в период предварительного следствия исчисляется с
момента заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу до
направления прокурором уголовного дела в суд (часть девятая статьи
109).
31. С момента направления прокурором уголовного дела в суд
подсудимый содержится под стражей "во время рассмотрения дела
судом". Срок содержания подсудимого под стражей со дня поступления
уголовного дела в суд и до вынесения приговора не может превышать
6 месяцев, но по уголовным делам о тяжких и особо тяжких
преступлениях допускается продление срока содержания под стражей
судом несколько раз, но не более чем на 3 месяца каждый раз (части
вторая и третья статьи 255).
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции
32. Ссылаясь на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции,
заявитель жаловалась, что ее задержание не было основано на
разумном подозрении ее в совершении преступления.
Ссылаясь на пункт 3 статьи 5 Конвенции, она жаловалась на
нарушение ее права на судебное разбирательство дела в разумный
срок и утверждала, что постановления об избрании меры пресечения и
продлении срока содержания под стражей не были в достаточной
степени обоснованы.
Статья 5 Конвенции в части, применимой к настоящему делу,
гласит:
"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.
Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и
в порядке, установленном законом:
с) законное задержание или заключение под стражу лица,
произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным
органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения
или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что
необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать
ему скрыться после его совершения;
3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии
с подпунктом (с) пункта 1 настоящей статьи незамедлительно
доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному,
согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное
разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до
суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий
явки в суд...".
A. Приемлемость
33. Что касается жалобы на отсутствие достаточных оснований для
задержания заявителя, Европейский Суд заметил, что она не подавала
никаких жалоб на постановление о задержании (см. выше з 14).
Следовательно, данная часть жалобы должна быть отклонена в
соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции ввиду
неисчерпания внутренних средств правовой защиты.
34. Что касается части жалобы заявителя на нарушение ее права
на судебное разбирательство в разумный срок или на освобождение до
суда, Европейский Суд счел, что она не является явно
необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Кроме того,
Европейский Суд отметил, что данная часть жалобы не является
неприемлемой по иным основаниям. Следовательно, она должна быть
объявлена приемлемой.
B. По существу дела
1. Доводы сторон
35. Власти Российской Федерации утверждали, что постановления о
заключении заявителя под стражу были законными и обоснованными,
так как существовала опасность, что она скроется от правосудия,
может продолжать заниматься преступной деятельностью либо
воспрепятствовать производству по уголовному делу. Так, она давала
противоречивые показания относительно ее членства в Национал-
большевистской партии и целей их проникновения в приемную
Администрации Президента Российской Федерации. Она обвинялась в
совершении тяжких и особо тяжких преступлений и поэтому могла
продолжить заниматься преступной деятельностью, если бы осталась
на свободе. Эти обвинения требовали проведения тщательного,
всестороннего и объективного расследования. Однако в случае
освобождения заявитель могла оказать давление на свидетелей или
привести свои показания в соответствие с показаниями других
подсудимых, помешав тем самым установлению истины по делу. Кроме
того, имелись достаточные доказательства, свидетельствующие о том,
что заявитель являлась членом партии, которая должна быть
распущена в соответствии с решением Московского областного суда от
29 июня 2005 г. вследствие осуществления ее членами экстремистской
деятельности. В ходе следствия неизвестные члены НБП звонили по
телефону следователю и судье, которые оставили под стражей
подсудимых, угрожая им физической расправой. Звонки поступали из
Польши. Заявитель имела возможность скрыться от правосудия, так
как у нее были близкие родственники за границей, а ее мама была
гражданкой иностранного государства. Ее адвокат не предоставил
никаких гарантий того, что она будет являться по вызовам
следователей и суда. Власти Российской Федерации утверждали, что
пункт 3 статьи 5 Конвенции не был нарушен, потому что содержание
заявителя под стражей было "разумно и достаточно" обосновано.
36. Заявитель, прежде всего, отметила, что замечания властей
Российской Федерации не соответствовали фактическим
обстоятельствам. Она никогда не состояла в Национал-большевистской
партии, и доказательства, на которые ссылались власти Российской
Федерации, не были указаны в материалах дела. Кроме того, решение
областного суда о роспуске НБП было отменено в кассационной
инстанции Верховным Судом Российской Федерации 16 августа 2005 г.
Мать заявителя была гражданкой Российской Федерации с постоянным
местом жительства в г. Москве; копия ее паспорта и штампа с местом
жительства были представлены. Угрозы по телефону были сделаны от
имени остальных подсудимых и к ней не имели никакого отношения.
Наконец, вопреки замечаниям властей Российской Федерации, ее
адвокат предоставил в суд личное поручительство депутата
Государственной Думы Российской Федерации.
37. Что касается соблюдения пункта 3 статьи 5 Конвенции,
заявитель считала, что национальные суды не имели "разумных и
достаточных" оснований держать ее под стражей так долго.
Содержание под стражей являлось самой строгой мерой пресечения,
которая не должна была применяться к ней, так как она имела
постоянное место жительства в г. Москве, положительную
характеристику с работы, не имела судимости, была студенткой, а
депутат Государственной Думы Российской Федерации лично поручился,
что она будет являться по вызовам в суд. Национальные суды знали
обо всех этих обстоятельствах, и отсутствовал публичный интерес в
продлении срока содержания ее под стражей. Она не могла
воспрепятствовать производству по уголовному делу, так как все
доказательства были собраны и переданы в суд.
2. Мнение Европейского Суда
38. Заявитель была взята под стражу 14 декабря 2004 г. 8
декабря 2005 г. суд признал ее виновной в совершении преступления.
Таким образом, она содержалась под стражей почти 12 месяцев.
39. Хотя заявитель оспаривала свое участие в преступной
деятельности, Европейский Суд отметил, что она была задержана в
здании, в котором были предположительно совершены рассматриваемые
преступления. Поэтому Европейский Суд согласился, что на первом
этапе заключение ее под стражу было оправдано разумными
подозрениями ее в совершении данных преступлений.
40. Наличие разумных подозрений, что задержанное лицо совершило
преступление, является условием sine qua non законности продления
срока содержания под стражей, но с течением времени перестает быть
самодостаточным. В таких случаях Европейский Суд должен выяснить,
оправдывали ли лишение свободы другие основания, приведенные
судебными органами. Если такие основания были "существенными" и
"достаточными", Европейский Суд должен установить, проявили ли
национальные органы "особое усердие" при производстве по делу (см.
Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии"
(Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, з 152 и 153, ECHR 2000-IV).
41. Что касается оснований продления срока содержания под
стражей, национальные суды последовательно ссылались на тяжесть
обвинений как на главное обстоятельство при оценке опасности, что
заявитель скроется от правосудия либо воспрепятствует производству
по уголовному делу. Но Европейский Суд неоднократно отмечал, что,
хотя суровость наказания, которое может быть назначено, является
важным элементом при оценке опасности того, что заявитель может
скрыться от правосудия или продолжить заниматься преступной
деятельностью, необходимость в продлении срока лишения свободы не
может оцениваться исключительно абстрактно, когда во внимание
принимается лишь тяжесть преступления. Также продление срока
содержания под стражей не может предвосхищать наказание, связанное
с ограничением свободы (см. Постановление Европейского Суда по
делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France) от 26 июня
1991 г., Series А, N 207, з 51; см. также Постановление
Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации"
(Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98, з
102; Постановление Европейского Суда по делу "Горал против Польши"
(Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г., жалоба N 38654/97, з 68;
Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии"
(Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, з
81).
42. Это особенно актуально в случаях, когда, как в настоящем
деле, правовая квалификация фактов (а, следовательно, и наказание,
которое могло быть назначено заявителю) осуществлялась
прокуратурой, а суд не рассмотрел вопрос о том, подтверждали ли
собранные доказательства разумное подозрение о том, что заявитель
совершил предполагаемое преступление, влекущее за собой наказание
на определенный срок (см., для сравнения, Постановление
Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации"
(Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00, з
66). В действительности первоначальное обвинение в насильственном
захвате государственной власти - преступлении, относящемся в
соответствии с национальным законодательством к категории особо
тяжких - было принято районным судом 4 февраля 2005 г. без
судебного следствия, хотя позднее оно было изменено на менее
тяжкое - участие в массовых беспорядках. Тем не менее 11 апреля
2005 г. тот же суд в постановлении о продлении срока содержания
под стражей указал, что новое обвинение также было "обоснованным",
не приведя никаких оснований для такого вывода.
43. Европейский Суд отметил, что единственным альтернативным
основанием продления срока содержания заявителя под стражей было
мнение национальных судов о том, что отсутствовали обстоятельства,
требовавшие ее освобождения. Но в своих ходатайствах об
освобождении заявитель и ее адвокат привели аргументы, ставившие
под сомнение законность и обоснованность содержания ее под
стражей. Они утверждали, что она не имела судимости, а также что
отсутствовала опасность того, что она могла скрыться от
правосудия, так как она имела постоянное место жительства в г.
Москве, училась в университете, положительно характеризовалась по
месту работы и имела хрупкое здоровье. Хотя все эти обстоятельства
были перечислены национальными судами в судебных решениях, и их
точность никем не оспаривалась, национальные суды признали их
несущественными, считая, что тяжесть обвинений имела большее
значение, чем конкретные факты, свидетельствующие в пользу
освобождения заявителя (см. выше з 17, 20 и 24). Так, в решении
районного суда от 11 апреля 2005 г. прямо говорилось о том, что
заявитель не смогла доказать, что она не имела возможности
скрыться от правосудия (см. выше з 20).
44. Европейский Суд напомнил, что продление срока содержания
под стражей может быть обоснованным в конкретном случае, если
этого требуют публичные интересы, которые, несмотря на презумпцию
невиновности, перевешивают принцип уважения индивидуальной
свободы. Любая система обязательного заключения под стражу сама по
себе не соответствует пункту 3 статьи 5 Конвенции (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Рохлина против Российской Федерации", з 67; упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии",
з 84 - 85).
45. Поэтому на национальных органах лежит обязанность
установить и убедительно продемонстрировать наличие конкретных
фактов, относящихся к основаниям продления срока содержания под
стражей. Возложение бремени доказывания на задержанное лицо в
подобных случаях аналогично отмене положений статьи 5 Конвенции,
которая признает заключение под стражей исключительным
отступлением от права на свободу, допустимым только в нескольких
перечисленных и строго определенных случаях.
46. Государственные органы не указали больше ни одной причины,
оправдывавшей продление срока содержания заявителя под стражей.
Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель должна была
оставаться под стражей, потому что она была членом распущенной
политической партии, члены которой угрожали следователю и судье;
потому что она могла изменить свои показания либо повлиять на
остальных подсудимых, а также потому что ее мать была гражданской
иностранного государства. Документы, предоставленные заявителем,
например, копия российского паспорта ее матери и решение
Верховного Суда Российской Федерации по делу о роспуске Национал-
большевистской партии, ставят под сомнение достоверность замечаний
властей Российской Федерации. В любом случае Европейский Суд не
должен возлагать на себя функции национальных органов, которые
выносили решения по вопросу о содержании под стражей заявителя, и
предлагать свой собственный анализ фактов, свидетельствующих в
пользу либо против содержания под стражу (см. Постановление
Европейского Суда по делу "Николов против Болгарии" (Nikolov v.
Bulgaria) от 30 января 2003 г., жалоба N 38884/97, з 74;
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабита
против Италии", з 152). Эти доводы были впервые приведены в
Европейском Суде, и национальные органы не ссылались на эти
основания в своих решениях.
47. Далее Европейский Суд подчеркнул, что при решении вопроса о
том, должно ли какое-либо лицо быть освобождено или заключено под
стражу, государственные органы в соответствии с пунктом 3 статьи 5
Конвенции должны рассмотреть возможность применения альтернативных
мер обеспечения его явки в суд. Данное положение Конвенции не
только провозглашает право на "судебное разбирательство в разумный
срок либо освобождение до суда", но и закрепляет, что
"освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки
в суд" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сулаойя
против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia) от 15 февраля 2005 г., жалоба
N 55939/00, з 64 in fine, Постановление Европейского Суда по делу
"Яблоньски против Польши" (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000
г., жалоба N 33492/96, з 83).
48. В настоящем деле в течение всего периода содержания
заявителя под стражей государственные органы не рассмотрели
возможности обеспечения ее явки с помощью других "мер пресечения",
например, залога или обязательства о явке, прямо предусмотренных
российским законодательством для обеспечения нормального
производства по уголовному делу (см. выше з 27). В частности, 10
августа 2005 г. районный суд отклонил ходатайство заявителя об
освобождении, хотя она предоставила личное поручительство, данное
не просто частным лицом, а депутатом российского парламента. Кроме
того, ни на одной из стадий процесса национальные суды не
объяснили в своих решениях, почему альтернативные лишению свободы
меры пресечения не обеспечили бы нормальное производство по
уголовному делу. Это упущение тем более необъяснимо в связи с тем,
что новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации
требует от судов рассматривать возможность применения менее
строгой меры пресечения в качестве альтернативы заключению под
стражу (см. выше з 29).
49. Кроме того, Европейский Суд отметил, что судебные решения о
продлении срока содержания заявителя под стражей были приняты без
учета ее личных обстоятельств. 20 и 30 июня и 10 августа 2005 г.
суд использовал одну и ту же краткую формулировку при отклонении
ходатайств об освобождении и продлевал срок содержания под стражей
39 человек, несмотря на прямую просьбу стороны защиты о том, чтобы
в отношении каждого подсудимого решение принималось индивидуально.
По мнению Европейского Суда, данный подход не соответствует
гарантиям, закрепленным в пункте 3 статьи 5 Конвенции, поскольку
он позволяет длительное содержание под стражей группы лиц без
индивидуальной оценки оснований содержания под стражей и ведет к
нарушению требования о "разумном сроке" в отношении каждого члена
группы.
50. Учитывая все вышесказанное, Европейский Суд признал, что,
не рассмотрев конкретные факты и возможность применения
альтернативных "мер пресечения" и опираясь главным образом на
тяжесть обвинений, государственные органы продляли срок содержания
заявителя под стражей на основаниях, которые не могли быть
признаны "существенными и достаточными". Таким образом,
государственные органы не смогли обосновать содержание
заявительницы под стражей в рассматриваемый период. При данных
обстоятельствах нет необходимости рассматривать вопрос о том,
осуществлялось ли производство по делу с "особым усердием".
Следовательно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции
51. Ссылаясь на статью 10 Конвенции, заявитель жаловалась, что
решение о возбуждении уголовного дела против нее было принято на
основании ее участия в общественном собрании, на котором
раздавались листовки.
52. Европейский Суд отметил, что заявитель не жаловалась на
приговор. Следовательно, данная часть жалобы должна быть отклонена
в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции ввиду
неисчерпания внутренних средств правовой защиты.
III. Применение статьи 41 Конвенции
53. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Материальный ущерб
54. Заявитель оценила причиненный ей материальный ущерб,
включавший потерю заработка в течение периода содержания под
стражей и расходы на продукты питания в пенитенциарном учреждении,
на 37693 рубля.
55. Власти Российской Федерации подчеркнули, что решение о
предъявлении обвинений в совершении преступлений заявителя не
рассматривалось Европейским Судом в настоящем деле. Поэтому не
было никакой связи между потерей заработков и расходами на
продукты питания и предполагаемым нарушением.
56. Европейский Суд признал, что не было причинно-следственной
связи между установленным нарушением и материальным ущербом.
Следовательно, Европейский Суд не видит причин присуждать
заявителю какую-либо сумму в возмещение материального ущерба.
В. Моральный вред
57. Заявительница требовала 500000 евро в возмещение морального
вреда.
58. Власти Российской Федерации сочли данную сумму завышенной и
утверждали, что между предполагаемым нарушением и моральным вредом
не было причинно-следственной связи. В любом случае установление
факта нарушения являлось бы достаточной справедливой компенсацией.
59. Европейский Суд счел, что заявитель должна была испытать
крушение надежд, чувство беспомощности и несправедливости
вследствие решения национальных органов оставить ее под стражей
без достаточных на то оснований. Европейский Суд признал, что
заявителю был причинен моральный вред, который не мог быть
адекватно компенсирован одним лишь установлением факта нарушения.
Соответственно, исходя из принципа справедливости и учитывая
возраст заявителя, Европейский Суд присудил ей 5000 евро, а также
сумму любых налогов, которые могут быть взысканы с данной суммы.
C. Судебные расходы и издержки
60. Заявитель требовала 7000 рублей в возмещение расходов на
оплату услуг адвоката на стадии рассмотрения дела в национальных
судах и 2600 рублей в возмещение расходов на подготовку жалобы в
Европейский Суд. Она также требовала 25000 евро в возмещение
будущих расходов, которые могут быть понесены во время
рассмотрения дела в Страсбурге.
61. Власти Российской Федерации ответили, что только
действительные, а не будущие расходы подлежат возмещению.
62. Европейский Суд отметил, что заявитель получила 715 евро в
качестве правовой помощи на оплату услуг адвоката Добровольской.
Так как заявитель не подтвердила свои расходы сверх данной суммы,
Европейский Суд не присудил ей компенсацию судебных расходов и
издержек.
D. Процентная ставка при просрочке платежей
63. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке
платежей должна быть установлена в размере предельной годовой
процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс
три процента.
На этих основаниях суд:
1) единогласно объявил приемлемой часть жалобы на чрезмерный
срок содержания заявителя под стражей, а остальную часть жалобы
неприемлемой;
2) постановил шестью голосами против одного, что имело место
нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;
3) постановил шестью голосами против одного:
(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со
дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с
пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице в возмещение
морального вреда 5000 (пять тысяч) евро, подлежащие переводу в
российские рубли по курсу, установленному на день выплаты, плюс
сумму любых налогов, которые могут быть взысканы с этой суммы;
(b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до
момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в
размере, равном минимальному ссудному проценту Европейского
центрального банка плюс три процента;
4) единогласно отклонил остальные требования заявителя о
справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном виде 2 марта 2006 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Секретарь Секции Суда
С.НИЛЬСЕН
Председатель Палаты
Х.РОЗАКИС
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2
правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагается
особое мнение судьи А. Ковлера.
Х.Л.Р.
С.Н.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ А. КОВЛЕРА
К сожалению, я не могу согласиться с мнением большинства членов
Палаты о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции. Меня беспокоит не
само решение Палаты, а, скорее, то, как она пришла к этому выводу.
Я не сомневаюсь, что данная жалоба приемлема. Действительно,
она отвечает критериям приемлемости, содержавшимся в пункте 1
статьи 35 Конвенции. Кроме того, она затрагивает содержание под
стражей в порядке предварительного заключения, тему, которой
Европейский Суд касался, хотя и более внимательно, во многих
предыдущих делах против Российской Федерации (см., например,
Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против
Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99,
ECHR 2002 VI; Постановление Европейского Суда по делу "Смирновы
против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia), жалобы N
46133/99 и 48183/99, ECHR 2003 IX (извлечения); Постановление
Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации"
(Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98;
Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской
Федерации" (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N
54071/00; Постановление Европейского Суда по делу "Романов против
Российской Федерации" (Romanov v. Russia) от 20 октября 2005 г.,
жалоба N 63993/00; и Постановление Европейского Суда по делу
"Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia),
жалоба N 6847/02, ECHR 2005 (извлечения)).
При анализе национального законодательства в данном
постановлении в отличие, например, от упоминавшегося выше дела
"Калашников против Российской Федерации", четко указано, что
российское уголовно-процессуальное законодательство различает
содержание под стражей при расследовании преступлений и содержание
под стражей после предварительного расследования. Это различие
имеет первостепенное значение для понимания того, был ли срок
содержания под стражей разумным.
Некоторые из первоначальных обвинений, предъявленных заявителю
(см. з 15), мягко говоря, сомнительны (например, "насильственный
захват государственной власти" в соответствии со статьей 278
Уголовного кодекса Российской Федерации). Тем не менее большинство
обвинений (умышленное уничтожение чужого имущества, вандализм,
позднее переквалифицированные на массовые беспорядки) и тяжесть
обвинений оправдывали содержание ее под стражей. Нельзя забывать,
что Европейский Суд не может отменить решение национальных органов
о заключении лица под стражу. По моему мнению, единственное, что
может сделать Европейский Суд, это оценить, был ли разумным срок
содержания под стражей.
Заявитель содержалась "во время расследования преступлений" с
14 декабря 2004 г. по 7 июня 2005 г., то есть 5 месяцев и 22 дня,
в то время как для подобных уголовных дел частью второй статьи 109
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусмотрен
срок от двух до шести месяцев. Она содержалась под стражей "во
время судебного разбирательства" с 7 июня по 8 декабря 2005 г., то
есть 6 месяцев и 1 день, в то время как часть 3 статьи 255
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации
устанавливает "основной" срок до шести месяцев.
В Постановлении не проанализирована "разумность" этих сроков в
свете обстоятельств конкретного дела. Европейский Суд исчерпывающе
проанализировал собственное прецедентное право, но не применил его
к настоящему делу. Кроме того, "вопрос о том, является ли срок
содержания под стражей разумным, не может быть оценен in
abstracto. Вопрос о том, разумно ли оставлять обвиняемого под
стражу, должен оцениваться в каждом случае в соответствии с его
особенностями (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда
по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N
26772/95, з 152, ECHR 2000 IV).
Оставив без внимания вопрос о том, был ли разумным срок
содержания под стражей, Европейский Суд быстро перешел к вопросу
об отмене или изменении меры пресечения. В целом, для данного дела
была характерна поспешность: Европейский Суд вынес решение
удивительно быстро. Эта спешка имела негативные последствия для
выводов Европейского Суда и не позволила мне согласиться с мнением
большинства судей, хотя я был склонен обнаружить признаки
нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции. В подобных делах приемлем
не кавалерийский наскок и большевистский стиль (не сочтите за
каламбур), а, скорее, принцип festina lente: спеши медленно.
Я должен отметить еще кое-что. Традиционно Европейский Суд
осторожно избегал ссылки на факты, которые не были предоставлены
сторонами. В настоящем постановлении эта традиция разрушена и
делается ссылка (весьма избирательно) на некоторые неопределенные
"сообщения средств массовой информации". Однако желание
Европейского Суда предоставить версию событий, отличную от версии
сторон, понятно.
Наконец, размер присужденной компенсации морального вреда
слишком большой. Он такой же, как в деле "Калашников против
Российской Федерации", хотя нарушения в деле Калашникова были
гораздо более многочисленные и серьезные. Даже молодость заявителя
не может служить оправданием такого подхода.
(Перевод предоставлен
Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском Суде по правам человека
П.ЛАПТЕВЫМ)
|
