[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ВТОРАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "РАКЕВИЧ (RAKEVICH) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(Жалоба N 58973/00)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 28 октября 2003 года)
По делу "Ракевич против Российской Федерации" Европейский суд
по правам человека (Вторая секция), заседая Палатой в составе:
Ж.-П. Коста, Председателя Палаты,
А.Б. Бака,
К. Юнгвирта,
В. Буткевича,
В. Томассен,
М. Угрехелидзе,
А. Ковлера, судей,
а также при участии С. Долле, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 17 июня и 7 октября 2003 г.,
вынес на последнем заседании следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 58973/00), поданной 8 июня
2000 г. в Европейский суд против Российской Федерации гражданкой
России Тамарой Николаевной Ракевич (далее - заявитель) в
соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав
человека и основных свобод.
2. Заявителю была предоставлена юридическая помощь. В
Европейском суде ее интересы представляла А. Деменева, а позднее
Ю. Ершов, адвокаты из г. Екатеринбурга. Власти Российской
Федерации были представлены своим Уполномоченным при Европейском
суде по правам человека П.А. Лаптевым.
3. Заявитель утверждала, что ее недобровольное помещение в
психиатрический стационар было несовместимым со статьей 5
Конвенции.
4. Жалоба была направлена на рассмотрение во Вторую секцию Суда
(пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В рамках данной Секции была
сформирована Палата для рассмотрения дела (пункт 1 правила 27
Регламента) в соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента.
5. 1 ноября 2001 г. Европейский суд изменил состав своих Секций
(пункт 1 правила 25 Регламента). Настоящее дело было передано во
вновь сформированную Вторую секцию (пункт 1 правила 52
Регламента).
6. Решением от 5 марта 2002 г. Европейский суд объявил
настоящую жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.
7. Слушание дела проходило на открытом заседании во Дворце прав
человека в Страсбурге 17 июня 2003 г. (пункт 3 правила 59
Регламента).
В Европейский суд явились:
a) от властей Российской Федерации:
П. Лаптев, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском
суде,
Ю. Берестнев,
В. Пирожков,
С. Шишков,
Д. Михалина, советники;
b) от заявителя:
А. Деменева, адвокат,
Б. Петранов,
В. Вандова, советники.
Европейский суд заслушал обращения А. Деменевой, Б. Петранова и
П. Лаптева.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
8. Заявитель родилась в 1961 г., проживает в г. Екатеринбурге.
A. Помещение заявителя в психиатрический стационар
9. 25 сентября 1999 г. заявитель была в гостях у своей знакомой
М.
10. Она утверждает, что провела у нее всю ночь, изучала Библию
и рассказывала о своих религиозных взглядах. 26 сентября 1999 г.
М., оскорбленная мнениями заявителя, вызвала "скорую помощь",
чтобы отправить ее в психиатрическую больницу. Увидев санитаров
"скорой помощи", заявитель не поняла, в чем дело, и попросила М.
объяснить, что произошло, но санитары приказали ей следовать за
ними.
11. По утверждению властей Российской Федерации, М. встретила
заявителя на улице днем ранее, и будучи в недоумении по поводу ее
необычного поведения, взяла ее к себе домой, чтобы помочь ей.
Заявитель не спала всю ночь, плакала, озиралась по сторонам, звала
ее мать (которая проживает в Казахстане), у нее также были
галлюцинации. Поэтому М. была вынуждена вызвать "скорую помощь".
12. Заявитель была доставлена в психиатрическую больницу N 26
г. Екатеринбурга. Дежурный врач определил ее состояние как тяжелое
психическое расстройство, сопровождавшееся проявлениями страха,
беспокойства и растерянностью, которое обусловливало ее опасность
для себя самой и беспомощность. Заявитель плакала и была
неконтактна.
13. 26 сентября 1999 г. администрация психиатрической больницы
обратилась в суд с просьбой решить вопрос о дальнейшем пребывании
заявителя в стационаре.
14. Спустя двое суток, 28 сентября 1999 г., было вынесено
заключение врачебно-консультативной комиссии о том, что заявитель
страдает шизофренией параноидной формы, нуждается в лечении в
условиях психиатрического стационара. По словам врачей, в период
пребывания в больнице заявитель проявляла подозрительность и
недоверие. Кроме того, она не раскрывала своих переживаний, не
объясняла мотивов своего поведения, предшествующего
госпитализации. Она обвиняла медицинский персонал в краже ее
вещей. Говорила, что "попала в больницу из-за знакомой-сектантки",
которая "хотела заманить ее в секту". Не доверяя врачам,
отказывалась принимать лечение. Была неряшлива, надевала на себя
три кофты, не раздевалась для ночного сна. Отказывалась мыться,
опасаясь простуды. Писала жалобы, которые прятала в нательном
белье. На протяжении всего пребывания в больнице, по словам
врачей, у нее отмечались эмоциональная холодность, монотонность,
манерность.
B. Рассмотрение судом вопроса
об ограничении свободы заявителя
15. 5 ноября 1999 г. Орджоникидзевский районный суд г.
Екатеринбурга в ходе выездного заседания на территории
психиатрической больницы вынес постановление, подтвердившее
обоснованность помещения заявителя в психиатрический стационар,
так как она страдала острой формой параноидной шизофрении. В своих
выводах суд полагался на заявления представителей больницы о том,
что тяжелое психическое состояние заявителя представляло угрозу
для ее физического здоровья; она впадала в состояние бреда. По
словам представителей больницы, заявитель была доставлена к ним
работниками "скорой помощи" в состоянии психического расстройства;
она "всю ночь не спала, читала библию и плакала". Ее коллега по
работе сообщила в своих показаниях, что заявитель "стала замкнутой
и часто писала жалобы по поводу предвзятого отношения ее
сослуживцев".
16. Представитель заявителя, несмотря на неоднократные просьбы,
предположительно не имел возможности ознакомиться с заключением
врачебно-консультативной комиссии ни до судебного заседания, ни
после него.
17. 11 ноября 1999 г. заявитель подала кассационную жалобу на
Судебное решение от 5 ноября 1999 г. Она утверждала, что не имела
возможности представить подробную кассационную жалобу, так как на
момент подачи жалобы ей еще не был вручен окончательный текст
судебного решения.
18. 24 декабря 1999 г. судебная коллегия по гражданским делам
Свердловского областного суда оставила жалобу заявителя без
удовлетворения, подтвердив обоснованность помещения ее в
психиатрический стационар. При этом суд определил, что заявитель
более не нуждается в принудительном лечении, так как у нее есть
работа, она одна воспитывала сына-школьника, и уже находилась в
больнице в течение длительного времени.
II. Применимое национальное законодательство
и правоприменительная практика
Базовые принципы оказания психиатрической медицинской помощи в
России регулируются Законом Российской Федерации "О
психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании",
принятым в 1992 г.
Статья 29 этого Закона определяет основания для госпитализации
в психиатрический стационар в недобровольном порядке:
"Лицо, страдающее психическим расстройством, может быть
госпитализировано в психиатрический стационар без его согласия или
без согласия его законного представителя до постановления судьи,
если его обследование или лечение возможны только в стационарных
условиях, а психическое расстройство является тяжелым и
обусловливает:
а) его непосредственную опасность для себя или окружающих, или
б) его беспомощность, то есть неспособность самостоятельно
удовлетворять основные жизненные потребности, или
в) существенный вред его здоровью вследствие ухудшения
психического состояния, если лицо будет оставлено без
психиатрической помощи".
Статья 32 указанного Закона определяет порядок
освидетельствования лиц, помещенных в психиатрический стационар в
недобровольном порядке:
"1) Лицо, помещенное в психиатрический стационар по основаниям,
предусмотренным статьей 29 настоящего Закона, подлежит
обязательному освидетельствованию в течение 48 часов комиссией
врачей-психиатров психиатрического учреждения, которая принимает
решение об обоснованности госпитализации. В случаях, когда
госпитализация признается необоснованной и госпитализированный не
выражает желания остаться в психиатрическом стационаре, он
подлежит немедленной выписке.
2) Если госпитализация признается обоснованной, то заключение
комиссии врачей-психиатров в течение 24 часов направляется в суд
по месту нахождения психиатрического учреждения для решения
вопроса о дальнейшем пребывании лица в нем".
В статьях 33 - 35 подробно определен порядок судебного
рассмотрения заявлений о принудительном лечении лиц, страдающих
психическими расстройствами:
"Статья 33
1) Вопрос о госпитализации лица в психиатрический стационар в
недобровольном порядке по основаниям, предусмотренным статьей 29
настоящего Закона, решается в суде по месту нахождения
психиатрического учреждения.
2) Заявление о госпитализации лица в психиатрический стационар
в недобровольном порядке подается в суд представителем
психиатрического учреждения, в котором находится лицо.
К заявлению, в котором должны быть указаны предусмотренные
законом основания для госпитализации в психиатрический стационар в
недобровольном порядке, прилагается мотивированное заключение
комиссии врачей-психиатров о необходимости дальнейшего пребывания
лица в психиатрическом стационаре.
3) Принимая заявление, судья одновременно дает санкцию на
пребывание лица в психиатрическом стационаре на срок, необходимый
для рассмотрения заявления в суде.
Статья 34
1) Заявление о госпитализации лица в психиатрический стационар
в недобровольном порядке судья рассматривает в течение пяти дней с
момента его принятия в помещении суда либо в психиатрическом
учреждении.
2) Лицу должно быть предоставлено право лично участвовать в
судебном рассмотрении вопроса о его госпитализации. Если по
сведениям, полученным от представителя психиатрического
учреждения, психическое состояние лица не позволяет ему лично
участвовать в рассмотрении вопроса о его госпитализации в
помещении суда, то заявление о госпитализации рассматривается
судьей в психиатрическом учреждении.
3) Участие в рассмотрении заявления прокурора, представителя
психиатрического учреждения, ходатайствующего о госпитализации, и
представителя лица, в отношении которого решается вопрос о
госпитализации, обязательно.
Статья 35
1) Рассмотрев заявление по существу, судья удовлетворяет либо
отклоняет его.
2) Постановление судьи об удовлетворении заявления является
основанием для госпитализации и дальнейшего содержания лица в
психиатрическом стационаре.
3) Постановление судьи в десятидневный срок со дня вынесения
может быть обжаловано лицом, помещенным в психиатрический
стационар, его представителем, руководителем психиатрического
учреждения, а также организацией, которой законом либо ее уставом
(положением) предоставлено право защищать права граждан, или
прокурором в порядке, предусмотренном Гражданским процессуальным
кодексом РСФСР".
Часть 1 статьи 47 и часть 1 статьи 48 Закона закрепляют право
граждан, которым оказывается психиатрическая помощь, на подачу
жалобы на незаконные действия медицинского персонала:
"Статья 47
1) Действия медицинских работников, иных специалистов,
работников социального обеспечения и образования, врачебных
комиссий... могут быть обжалованы... непосредственно в суд, а
также в вышестоящий орган (вышестоящему должностному лицу) или
прокурору.
Статья 48
1) Жалобы на действия медицинских работников, иных
специалистов, работников социального обеспечения и образования, а
также врачебных комиссий... рассматриваются судом в порядке,
предусмотренном главой 24.1 Гражданского процессуального кодекса
РСФСР..."
Глава 24.1 Гражданского процессуального кодекса РСФСР
определяет процедуру судебного обжалования решений о наложении
административных взысканий.
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение подпункта "e"
пункта 1 статьи 5 Конвенции
19. Заявитель утверждала, что ее содержание в психиатрическом
стационаре нарушало подпункт "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции,
которая в части, применимой к настоящему делу, гласит:
"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.
Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и
в порядке, установленном законом:
... e) законное заключение под стражу душевнобольных..."
A. Доводы сторон
1. Доводы заявителя
20. Заявитель полагала, что на момент помещения в
психиатрический стационар ее состояние "психического расстройства"
не было подтверждено объективными медицинскими доказательствами.
Ранее у нее не возникало психиатрических проблем, тем более какого-
либо подтвержденного диагнозом расстройства. Более того, в
свободное время она занималась альпинизмом и имела необходимые
навыки для этого вида спорта, что было бы невозможно, если бы она
страдала от психического расстройства.
21. Заявитель также утверждала, что обстоятельства, при которых
происходило ее помещение в психиатрический стационар, нельзя
назвать "экстренной психиатрической необходимостью". Основания,
приведенные Орджоникидзевским районным судом г. Екатеринбурга для
оправдания ее госпитализации - состояние "невменяемости",
отсутствие сна ночью, рыдание над Библией, частое написание жалоб
- были абсурдными и даже отдаленно не свидетельствовали о
необходимости принятия неотложных мер. Заявитель настаивала на
том, что ее поведение не было буйным, и она не представляла
опасности для себя и окружающих. По мнению заявителя, религиозное
времяпрепровождение в доме знакомой не представляло опасности, во
всяком случае для окружающих.
22. Далее, заявитель утверждала, что ее ограничение свободы не
было "законным" по целому ряду причин. Во-первых, ни Закон
Российской Федерации "О психиатрической помощи и гарантиях прав
граждан при ее оказании", равно как и ни один другой закон не
раскрывают понятие "непосредственной опасности для себя" -
главного основания для ограничения свободы заявительницы. Как
таковой, указанный критерий был открыт для слишком широкого
толкования, и поэтому Закон не соответствовал требованиям правовой
определенности и предсказуемости. Во-вторых, Закон не обеспечивал
достаточных гарантий против произвольного ограничения свободы,
поскольку он не требовал независимого медицинского
освидетельствования лица, свобода которого ограничивалась.
Наконец, Орджоникидзевскому районному суду потребовалось тридцать
девять дней для рассмотрения дела заявителя вместо установленных
согласно Закону пяти дней.
2. Доводы властей Российской Федерации
23. Власти Российской Федерации настаивали на том, что
заявитель, исходя из объективных медицинских показателей,
проявляла признаки душевной болезни до ее принудительного
помещения в стационар. Врач "скорой помощи", как и дежурный врач
психиатрического стационара, утверждали, что заявитель страдала от
острого психотического состояния, сопровождавшегося
замешательством, страхом и психомоторным возбуждением.
24. Власти Российской Федерации также утверждали, что состояние
заявительницы, предшествующее ее задержанию, могло бы быть точно
описано понятием "экстренной психиатрической необходимости".
Согласно медицинским данным, на которые ссылались власти
Российской Федерации, состояние заявителя было таковым, что только
срочная госпитализация могла предотвратить ту опасность, которую
заявитель представляла для себя и окружающих.
25. Власти Российской Федерации согласились с тем, что срок
принятия судом решения о принудительном помещении в
психиатрический стационар соблюден не был. При этом ничто не
указывает на то, что задержка причинила какой-либо вред здоровью
заявителя.
B. Мнение Европейского суда
1. Являлась ли заявитель "душевнобольной"
26. Европейский суд напоминает, что понятие "душевнобольной" не
позволяет дать ему точное определение, поскольку психиатрия
является развивающейся областью, как с позиций медицины, так и
общественных взглядов. При этом нельзя согласиться с задержанием
кого-либо просто в связи с тем, что его или ее взгляды или
поведение отличаются от установленных норм (см. Постановление
Европейского суда по делу "Винтерверп против Нидерландов"
(Winterwerp v. Netherlands) от 24 октября 1979 г., Series A, N 33,
з 37).
27. Более того, для "законности" недобровольного заключения в
психиатрический стационар по смыслу подпункта "e" пункта 1 статьи
5 Конвенции должны быть соблюдены три основных требования. Во-
первых, путем объективного медицинского исследования должно быть
доказано, что соответствующее лицо страдает от "действительного
психического расстройства", за исключением экстренных случаев. Во-
вторых, расстройство должно быть такого характера или такой
степени, чтобы оправдать недобровольное заключение в
психиатрический стационар. В-третьих, расстройство должно
продолжаться в течение периода ограничения свободы (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Винтерверп против Нидерландов", з 39).
28. Очевидно, что у заявителя не было документально
подтвержденной истории болезни психического расстройства до ее
госпитализации 26 сентября 1999 г. Первым психиатром, с которым
она столкнулась, был врач бригады "скорой помощи". Хотя
медицинское исследование на предмет установления психического
расстройства должно предшествовать госпитализации, отступления от
этого требования могут иметь место в случаях экстренной
необходимости. Поэтому Европейский суд должен определить, являлись
ли события 26 сентября 1999 г. именно случаем экстренной
необходимости.
29. В соответствии с решением Орджоникидзевского районного суда
г. Екатеринбурга в день ее госпитализации заявитель находилась в
состоянии помутненного рассудка после длительного эмоционального
ночного изучения Библии. Эти факты сами по себе, по мнению
Европейского суда, не предполагали бы срочной необходимости
помещения лица в психиатрический стационар. При этом в некоторой
степени неопределенные слова районного суда подтверждаются
медицинскими данными. Психиатрические заключения показывают, что
26 сентября 1999 г. у заявителя было острое и стремительно
прогрессирующее состояние, которое проявлялось, в первую очередь,
в дезориентации. У Европейского суда нет оснований ставить под
сомнение правильность упомянутых заключений, и он согласен с тем,
что состояние заявителя представляет собой "случай экстренной
необходимости".
30. Постольку, поскольку заявитель утверждала, что ее состояние
не требовало помещения в психиатрический стационар, Европейский
суд напоминает, что при решении вопроса об ограничении свободы
лица на основании того, что оно является "душевнобольным", следует
согласиться с тем, что государства имеют некоторую степень
усмотрения, поскольку именно национальные власти в первую очередь
производят оценку имеющихся в их распоряжении доказательств (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Винтерверп против Нидерландов", з 40). Европейский суд не
считает, что ограничение свободы заявителя было произвольным,
поскольку решение властей Российской Федерации было основано на
психиатрических данных о том, что она страдает психическим
заболеванием. Нет оснований делать отступления от упомянутого
вывода.
2. Было ли ограничение свободы заявителя "законным"
31. Европейский суд не согласен с позицией заявителя в том, что
Закон, в частности его положения, регламентирующие основания для
недобровольного помещения в психиатрический стационар, носит
слишком неопределенный характер и является неточным для того,
чтобы соответствовать принципу правовой определенности,
закрепленному в Конвенции. Согласно этому принципу закон должен
быть достаточно точным, чтобы позволить лицу соответствующим
образом вести себя, но он не требует абсолютной точности (см.
Постановление Европейского суда по делу "Санди Таймс" против
Соединенного Королевства (N 1)" (Sunday Times v. United Kingdom (N
1)) от 26 апреля 1979 г., Series A, N 30, з 49).
32. Статья 29 Закона делает возможным недобровольное помещение
в психиатрический стационар в том числе в случае, когда
"психическое расстройство является тяжелым и обусловливает его
непосредственную опасность для себя или окружающих". По мнению
Европейского суда законодатель не обязан исчерпывающим образом
разъяснять понятие "опасность", поскольку вряд ли возможно
охватить в законе все разнообразие состояний, которые включают в
себя психиатрические риски. Более того, Закон требует, чтобы суды
проводили проверку всех дел о недобровольном помещении в
психиатрический стационар на основании медицинских данных, что
является важной гарантией от произвола.
33. Далее Европейский суд напоминает, что власти также должны
согласовывать свои действия с требованиями, установленными
внутригосударственным правом в ходе разбирательства по вопросу
ограничения свободы (см. Постановление Европейского суда по делу
"Ван дер Леер против Нидерландов" (Van der Leer v. Netherlands) от
21 февраля 1990 г., Series A, N 170-A, з 23 - 24; Постановление
Европейского суда по делу "Вассинк против Нидерландов" (Wassink v.
Netherlands) от 27 сентября 1990 г., Series A, N 185-А, з 27;
Постановление Европейского суда по делу "Эркало против
Нидерландов" (Erkalo v. Netherlands) от 2 сентября 1998 г.,
Reports of Judgments and Decisions 1998-VI, з 57).
34. Прежде всего, именно национальные власти, особенно суды,
толкуют и применяют национальное право. Вместе с тем, поскольку
согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции отсутствие соответствия с
требованиями национального права имеет результатом нарушение
Конвенции, следовательно Европейский суд может и должен
осуществлять некоторые полномочия по проверке такого соответствия
(см. Постановление Европейского суда по делу "Бенхэм против
Соединенного Королевства" (Benham v. United Kingdom) от 10 июня
1996 г., Reports 1996-III, з 41).
35. Европейский суд отмечает, что согласно части 1 статьи 34
Закона судья рассматривает заявление о госпитализации лица в
психиатрический стационар в недобровольном порядке в течение пяти
дней с момента его принятия в помещении суда либо в
психиатрическом учреждении. В настоящем деле больница направила
соответствующее заявление 26 сентября 1999 г., но оно оставалось
не рассмотренным Орджоникидзевским районным судом г. Екатеринбурга
до 5 ноября 1999 г., то есть в течение тридцати девяти дней.
Поэтому ограничение свободы заявителя не соответствовало
процедуре, предусмотренной законом. Следовательно, имело место
нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции
36. Далее заявитель жаловалась на то, что проверка судом ее
ограничения свободы была неполной в том, что касается ее
масштабов, справедливости и скорости. Она также настаивала на том,
что согласно Закону, пациент, на недобровольной основе помещенный
в психиатрическое учреждение, не имел права инициировать проверку
судом обоснованности его или ее ограничения свободы. В связи с
этими жалобами заявитель ссылалась на пункт 4 статьи 5 Конвенции,
который гласит:
"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения
под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом
правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если
его заключение под стражу признано судом незаконным".
A. Доводы сторон
1. Заявитель
37. Заявитель утверждала, что в течение тридцати девяти дней
после ее недобровольной госпитализации она не имела доступа к
судье. Этот срок не только нарушает Закон, но и также является
слишком длинным с точки зрения абсолютных сроков. По мнению
заявителя, национальные суды в течение указанного периода времени
бездействовали.
38. Далее заявитель утверждала, что разбирательство ее дела в
Орджоникидзевском районном суде г. Екатеринбурга имело ряд
процессуальных недостатков. В частности, ни заявительница, ни ее
адвокаты не имели доступа к медицинским документам до, в ходе и
после разбирательства. Более того, суд не вызывал М., которая была
важнейшим свидетелем.
39. Наконец, Закон не позволяет пациентам, которые были
госпитализированы в недобровольном порядке, обращаться к каким-
либо средствам судебного контроля над их недобровольным
содержанием в психиатрическом учреждении. Хотя автоматическая
проверка судом была важной гарантией от произвола, она не должна
исключать права лица, содержащегося в психиатрическом учреждении,
инициировать соответствующее разбирательство.
2. Власти Российской Федерации
40. Власти Российской Федерации утверждали, что разрешить
заявителю ознакомиться с медицинскими данными было бы
неправильным, поскольку эта информация могла пагубно повлиять на
ее состояние, а ее заболевание не позволило бы ей правильно
истолковать их. Они утверждают, что не было необходимости
заслушивать М., поскольку это лицо не являлось психиатром по
профессии и ее показания не имели бы существенного значения для
дела.
41. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель
никогда не требовала доступа к медицинским документам и что когда
ее адвокат обратился с подобной просьбой, она была без промедления
удовлетворена.
42. В связи с утверждением заявителя о том, что она не могла
обращаться к каким-либо средствам судебного контроля в связи с ее
недобровольным содержанием в психиатрическом учреждении, власти
Российской Федерации подчеркнули, что подобное средство правовой
защиты существовало. Они сослались на статьи 47 и 48 Закона,
которые предоставляют право гражданам, которым оказывается
психиатрическая помощь, на подачу жалобы в суд в отношении любых
действий медицинского персонала. Власти Российской Федерации также
добавили, что в любом случае Закон содержал эффективную гарантию
от произвола, поскольку недобровольная госпитализация могла быть
осуществлена только по решению суда, основанному на медицинском
заключении.
B. Мнение Европейского суда
43. Европейский суд отмечает, что основополагающей гарантией
пункта 4 статьи 5 Конвенции является то, что лицо, содержащееся
под стражей, должно иметь право активно добиваться проверки судом
обоснованности его содержания под стражей (см., например,
Постановление Европейского суда по делу "Мушиал против Польши"
(Musial v. Poland) от 25 марта 1999 г., Reports 1999-II, з 43).
44. Администрация больницы, действуя на основании части 2
статьи 32 Закона, обратилась в суд для решения вопроса о
дальнейшем пребывании заявителя в больнице. Закон не допускает
самостоятельного обращения заявительницы в суд. Вместо этого
инициатива подобного обращения целиком лежит на медицинском
персонале. При этом пункт 4 статьи 5 Конвенции требует, прежде
всего, независимого правового механизма, путем использования
которого лицо, содержащееся под стражей, может предстать перед
судьей, который будет принимать решение о законности содержания
под стражей. Когда указанное правовое средство защиты является
доступным, доступ лица, содержащегося под стражей, к судье не
должен зависеть от усмотрения властей, осуществляющих содержание
под стражей. Хотя правовой механизм, содержащийся в статьях 33 -
35 Закона, обеспечивающий автоматическое появление лица, которому
оказывается психиатрическая помощь, перед судьей, является важной
гарантией от произвола при недобровольной госпитализации в
психиатрический стационар, он продолжает быть недостаточным, если
не предусматривает основополагающую гарантию, закрепленную пунктом
4 статьи 5 Конвенции. Дополнительные гарантии не исключают
необходимости наличия основных гарантий.
45. Из Закона не видно, что он предоставил заявителю право
напрямую подавать жалобу с тем, чтобы обеспечить ее освобождение.
Статьи 47 и 48 Закона, на которые ссылаются власти Российской
Федерации, признали право лиц, которым оказывается психиатрическая
помощь в недобровольном порядке, на обжалование незаконных
действий медицинского персонала в общем, в то время как пункт 4
статьи 5 Конвенции требует специального правового средства защиты
свободы лица, содержащегося под стражей.
46. Поэтому Европейский суд пришел к выводу, что заявитель не
имела права начать разбирательство для проверки законности ее
недобровольного содержания в психиатрическом стационаре судом, как
того требует пункт 4 статьи 5 Конвенции. Соответственно, имело
место нарушение указанного положения Конвенции.
47. Более того, поскольку разбирательство не соответствовало
основополагающему требованию пункта 4 статьи 5 Конвенции, а также
учитывая признание нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции
вследствие чрезмерной продолжительности разбирательства в
настоящем деле, нет необходимости оценивать то, каким образом
проводилось разбирательство, в частности, было ли оно "скорым".
III. Применение статьи 41 Конвенции
48. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
49. Заявитель требовала компенсации понесенного
неимущественного вреда и возмещения имущественных убытков,
юридических издержек и расходов. Власти Российской Федерации
оспаривали ее требования.
A. Моральный вред
50. Заявитель требовала 10000 евро в качестве компенсации
понесенного ей морального вреда. Она ссылалась на эмоциональное
потрясение и беспокойство, причиненные ее недобровольным
содержанием в психиатрическом учреждении. Она подчеркнула, что
также чувствовала себя беспомощной, учитывая то, каким образом
осуществлялась ее госпитализация в психиатрический стационар, а
также невозможность ее обжалования.
51. Власти Российской Федерации утверждали, что размер
требования заявителя является чрезмерным, принимая во внимание тот
факт, что какие бы то ни было процессуальные нарушения, возможно,
допущенные при рассмотрении дела заявителя, не привели к нарушению
ее материальных прав.
52. Европейский суд отмечает, что некоторые формы морального
вреда, включая эмоциональные страдания, по своей природе не всегда
могут быть оценены точным образом (см. Постановление Европейского
суда по делу "Абдулазис, Кабалес и Балкандали против Соединенного
Королевства" (Abdulaziz, Cabales and Balkandali v. United Kingdom)
от 28 мая 1985 г., Series A, N 94, з 96). Это не препятствует
Европейскому суду присудить заявителю компенсацию, если он
считает, что разумным является предположение о том, что заявитель
понес вред, требующий денежной компенсации. В настоящем деле
разумным является предположение о том, что заявитель испытывала
потрясение, беспокойство и чувство разочарования в связи с ее
принудительной госпитализацией в течение многих дней, что не было
основано на вынесенном в ее отношении постановлении суда.
53. Исходя из принципа справедливости, Европейский суд присудил
заявителю 3000 евро в этой части.
B. Судебные расходы и издержки
54. Заявитель также потребовала 3300 евро за понесенные
судебные расходы и издержки. Она утверждала, что потратила 100
евро на независимую психиатрическую экспертизу, 200 евро на
медицинское лечение, чтобы восстановить здоровье, и 3000 евро на
услуги по ее представительству в Европейском суде.
55. Власти Российской Федерации отметили, что заявитель в
достаточной степени не обосновала ее расходы.
56. Европейский суд отмечает, что в материалах, представленных
заявителем, отсутствует что-либо указывающее на то, что заявитель
действительно понесла заявленные расходы. Более того, заявитель
получила юридическую помощь от Совета Европы (см. выше з 2).
Соответственно, Европейский суд не усматривает оправдывающих
обстоятельств для присуждения компенсации в этой части.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
57. Европейский суд посчитал, что процентная ставка при
просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной
годовой процентной ставки по займам Европейского центрального
банка плюс три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5
Конвенции;
2) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5
Конвенции;
3) постановил, что власти Российской Федерации должны выплатить
заявителю в течение трех месяцев с момента вступления настоящего
Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44
Конвенции 3000 (три тысячи) евро в качестве компенсации морального
вреда в пересчете на национальную валюту по курсу на день выплаты,
плюс любой налог, который может быть установлен;
4) отклонил остальные требования заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном виде 28 октября 2003 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты
Ж.-П.КОСТА
Секретарь Секции Суда
С.ДОЛЛЕ
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
SECOND SECTION
CASE OF RAKEVICH v. RUSSIA
(Application No. 58973/00)
JUDGMENT <*>
(Strasbourg, 28.X.2003)
--------------------------------
<*> This judgment will become final in the circumstances set
out in Article 44 з 2 of the Convention. It may be subject to
editorial revision.
In the case of Rakevich v. Russia,
The European Court of Human Rights (Second Section), sitting as
a Chamber composed of:
Mr J.-P. Costa, President,
Mr A.B. Baka,
Mr K. Jungwiert,
Mr V. Butkevych,
Mrs W. Thomassen,
Mr M. Ugrekhelidze,
Mr A. Kovler, judges,
and Mrs {S. Dolle} <*>, Section Registrar,
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
Having deliberated in private on 17 June and 7 October 2003,
Delivers the following judgment, which was adopted on the last-
mentioned date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (No. 58973/00) against
the Russian Federation lodged with the Court under Article 34 of
the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental
Freedoms ("the Convention") by a Russian national, Ms Tamara
Nikolayevna Rakevich ("the applicant"), on 8 June 2000.
2. The applicant, who had been granted legal aid, was
represented by Ms A. Demeneva and, later, by Mr Y. Yershov,
lawyers practising in Yekaterinburg. The Russian Government ("the
Government") were represented by Mr P. Laptev, the Representative
of the Russian Federation in the European Court of Human Rights.
3. The applicant alleged that her compulsory placement in a
mental hospital was incompatible with Article 5 of the Convention.
4. The application was allocated to the Second Section of the
Court (Rule 52 з 1 of the Rules of Court). Within that Section,
the Chamber that would consider the case (Article 27 з 1 of the
Convention) was constituted as provided in Rule 26 з 1.
5. On 1 November 2001 the Court changed the composition of its
Sections (Rule 25 з 1). This case was assigned to the newly
composed Second Section (Rule 52 з 1).
6. By a decision of 5 March 2002, the Court declared the
application admissible.
7. A hearing on the merits took place in public in the Human
Rights Building, Strasbourg, on 17 June 2003 (Rule 59 з 3).
There appeared before the Court:
(a) for the Government
Mr P. Laptev, Representative of the Russian Federation in the
European Court of Human Rights, Agent,
Mr Y. Berestnev,
Mr V. Pirozhkov,
Mr S. Shishkov,
Ms D. Mikhalina, Advisers;
(b) for the applicant
Ms A. Demeneva, Counsel,
Mr B. Petranov,
Ms V. Vandova, Advisers.
The Court heard addresses by Ms Demeneva, Mr Petranov and Mr
Laptev.
THE FACTS
I. The circumstances of the case
8. The applicant was born in 1961 and lives in Yekaterinburg.
A. The applicant's placement in a mental hospital
9. On 25 September 1999 the applicant was visiting her
acquaintance M.
10. According to the applicant, she stayed overnight to study
the Bible and share her religious opinions. On 26 September 1999,
M., offended by the applicant's views, called an ambulance to
escort her to a mental hospital. Confused by the arrival of the
ambulance, the applicant asked M. for an explanation, but was
ordered by the medical staff to follow them.
11. According to the Government, the acquaintance had met the
applicant in the street the day before and, perplexed by her
unusual behaviour, took her home to take care of her. The
applicant did not sleep all night long, cried, looked around,
called for her mother (who lived in Kazakhstan) and hallucinated.
The acquaintance therefore had to call an ambulance.
12. The applicant was taken to the Yekaterinburg City
Psychiatric Hospital No. 26. The doctor on duty considered that
she was suffering from a grave mental disorder, displaying
symptoms of fear, anxiety and disorientation, which rendered the
applicant a danger to herself and helpless. The applicant had
cried and was uncooperative with the doctor.
13. On 26 September 1999 the hospital applied to a court for
approval of the applicant's confinement.
14. Two days later, on 28 September 1999, a medical commission
diagnosed the applicant as suffering from paranoid schizophrenia
and confirmed that she should be kept in hospital. According to
the doctors, once in the hospital, the applicant remained
suspicious and distrustful. She did not reveal her emotions or
explain the behaviour which had led to her hospitalisation. She
accused the medical staff of stealing her belongings. The
applicant insisted that her detention had been inspired by her
acquaintance who was a member of a religious sect and who had
intended to lure her into the sect. Having no trust in the
doctors, the applicant refused any treatment. She was untidy, wore
three jerseys at once and did not undress for bed. The applicant
also refused to wash for fear of catching a cold, and wrote
complaints which she hid in her underwear. All that time,
according to the medical report, she remained emotionally cold and
mannered, whilst repeating herself.
B. Judicial review of the detention
15. On 5 November 1999 the Ordzhonikidzevskiy District Court of
Yekaterinburg, after a hearing at the hospital, confirmed that the
detention had been necessary as the applicant had suffered from an
acute attack of paranoid schizophrenia. In its findings, the court
relied on assertions by the hospital that the applicant's
aggravated mental condition had put her physical integrity in
danger and that she had been delirious. The hospital's
representatives also testified that the applicant had been taken
to the hospital by the emergency services in a deranged state of
mind and that she "had remained awake throughout the night
studying the Bible and weeping". A work colleague of the applicant
testified that the applicant "had become uncooperative and filed
frequent complaints about her co-workers' alleged prejudices".
16. The applicant's representative allegedly did not have any
access to the report of the medical commission either before or
after the hearing, despite his requests.
17. On 11 November 1999 the applicant lodged an appeal against
the decision of 5 November. The applicant states that she was
unable to file detailed points of appeal as, at that time, the
final text of the court decision had not been served on her.
18. On 24 December 1999 the Sverdlovsk Regional Court dismissed
the appeal and confirmed that the applicant's detention had been
necessary. However, the court established that the applicant no
longer needed in-patient treatment as she had a job, was a single
mother of a schoolboy and had already spent a considerable time in
the hospital.
II. Relevant domestic law
The basic principles of psychiatric medical care in Russia are
governed by the Law on Psychiatric Treatment and Associated Civil
Right Guarantees, enacted in 1992 ("the Psychiatric Treatment
Law", "the Law").
Section 29 of the Law sets out the grounds for an involuntary
placement in a psychiatric hospital:
Section 29
"A mentally disturbed individual may be hospitalised in a
psychiatric hospital against his will or the will of his legal
representative and without a court decision having been taken, if
the individual's examination or treatment can only be carried out
by in-patient care, and the mental disorder is severe enough to
give rise to:
a) a direct danger to the person or to others, or
b) the individual's helplessness, i.e. an inability to take
care of himself, or
c) a significant impairment in health as a result of a
deteriorating mental condition, if the affected person were to be
left without psychiatric care."
Section 32 of the Law specifies the procedure for the
examination of patients compulsorily confined in a hospital:
Section 32
"1. A person placed in a psychiatric hospital on the grounds
defined by section 29 of the present Law shall be subject to
compulsory examination within 48 hours by a commission of
psychiatrists of the hospital, which commission shall take a
decision as to the necessity of hospitalisation. If no reasons for
hospitalisation are established and the hospitalised person
expresses no intention of remaining in the hospital, the person
shall be released immediately.
2. If hospitalisation is considered necessary, the conclusion
of the commission of psychiatrists shall be forwarded to the court
having territorial jurisdiction over the hospital, within 24
hours, for a decision as to the person's further confinement in
the hospital."
Sections 33 - 35 set out in detail the procedure for judicial
review of applications for the compulsory treatment of mentally
ill persons:
Section 33
"1. Involuntary hospitalisation for in-patient psychiatric care
on the grounds defined by Section 29 of the present Law shall be
subject to review by the court having territorial jurisdiction
over the hospital.
2. An application for the involuntary placement of a person in
a psychiatric hospital shall be filed by a representative of the
hospital where the person is detained.
The application containing the grounds for involuntary
psychiatric hospitalisation shall be accompanied by a reasoned
conclusion of a commission of psychiatrists as to the further
necessity of the person's in-patient treatment in a psychiatric
hospital.
3. A judge who accepts the application for review shall
simultaneously order the person's detention in a psychiatric
hospital for the term necessary for that review."
Section 34
"1. An application for the involuntary placement of a person in
a psychiatric hospital shall be reviewed by a judge on the
premises of the court or hospital within five days after receipt
of the application.
2. The person shall be allowed to participate personally in the
hearing in order to determine whether he should be hospitalised.
If, on the information provided by a representative of the
psychiatric hospital, the person's mental state does not allow him
to participate personally in the hearing, the application shall be
reviewed by the judge on the hospital's premises.
3. The presence at the hearing of a public prosecutor, a
representative of the psychiatric institution requesting
hospitalisation, and a representative of the person whom it is
intended to detain, shall be mandatory."
Section 35
"1. Upon examination of the application on the merits, the
judge shall either grant or refuse it.
2. The judge's grant of the application shall justify the
person's hospitalisation and further confinement in the hospital.
3. The judge's decision shall be subject to appeal within ten
days by the person placed in the psychiatric hospital, his
representative, the head of the psychiatric hospital as well as by
an organisation entitled by virtue of law or by its charter to
protect citizens' rights, or by a public prosecutor. The appeal
shall be made in accordance with the rules established in the Code
of Civil Procedure of the RSFSR."
Sections 47-1 and 48-1 of the Law provide a patient with the
right to complain about the unlawful actions of medical staff:
Section 47
"1. Unlawful actions of medical, social, educational and other
staff and of medical commissions involved in psychiatric care may
be complained about ... to a court, a supervising authority or a
public prosecutor..."
Section 48
"1. The complaints [defined in section 47-1] shall be
considered by a court in accordance with chapter 24-1 of the Code
of Civil Procedure..."
Chapter 24-1 of the Code of Civil Procedure outlines the
procedure for the judicial review of administrative penalties.
THE LAW
I. Alleged violation of Article 5 з 1 (e) of the Convention
19. The applicant alleged that her detention in the psychiatric
hospital was in breach of Article 5 з 1 (e) of the Convention,
which reads insofar as relevant as follows:
"1. Everyone has the right to liberty and security of person.
No one shall be deprived of his liberty save in the following
cases and in accordance with a procedure prescribed by law: ...
(e) the lawful detention ... of persons of unsound mind..."
A. Arguments of the parties
1. The applicant
20. The applicant submitted that she had not been reliably
shown by objective medical evidence to be of "unsound mind" at the
moment of her detention. She had no history of psychiatric
troubles, still less any diagnosed disorder. Furthermore, in her
spare time she indulged in mountaineering and had the
qualifications necessary for this sport which would not be
possible if she were a lunatic.
21. The applicant also submitted that the circumstances in
which her detention had taken place could not be called a
"psychiatric emergency". The grounds cited by the
Ordzhonikidzevskiy District Court to justify her hospitalisation -
being "deranged", staying awake at night, weeping over the
Scriptures, writing frequent complaints - were grotesque and did
not, even remotely, disclose an emergency. The applicant
maintained that her behaviour was not violent and did not pose a
risk to her or others' safety. In the applicant's opinion, a
religious pastime at a friend's home was not dangerous, at any
rate not to the public.
22. The applicant claimed further that her detention was not
"lawful" for a number of reasons. First, neither the Psychiatric
Treatment Law nor any other law defined the meaning of "being a
direct danger to oneself" - the main ground for her detention. As
such, this criterion was open to far too broad an interpretation,
and the Law did not, therefore, meet the Convention requirements
of legal certainty and foreseeability. Secondly, the Law did not
provide sufficient guarantees against arbitrary detention because
it did not require an independent medical report on a detainee.
Lastly, it took the Ordzhonikidzevskiy District Court thirty-nine
days, rather than the five required by the Law, to examine her
case.
2. The Government
23. The Government insisted that the applicant was found,
medically, to be of unsound mind before her commitment to the
hospital. The ambulance doctor and the doctor on duty at the
hospital both stated that the applicant was suffering from an
acute psychotic condition accompanied by confusion, fear and
psychomotor excitation.
24. The Government also argued that the applicant's condition
on the eve of her detention could well be described as a
"psychiatric emergency". According to the medical evidence relied
on by the Government, the condition was such that only urgent
hospitalisation could thwart the danger which the applicant posed
to herself and others.
25. The Government conceded that the time-limit for the
judicial review of the detention was not respected. However,
nothing suggested that the delay had caused any harm to the
applicant's health.
B. The Court's assessment
1. Whether the applicant was a "person of unsound mind"
26. The Court recalls that the term "a person of unsound mind"
does not lend itself to precise definition since psychiatry is an
evolving field, both medically and in social attitudes. However,
it cannot be taken to permit the detention of someone simply
because his or her views or behaviour deviate from established
norms (see Winterwerp v. the Netherlands, judgment of 24 October
1979, Series A No. 33, з 37).
27. Furthermore, for compulsory psychiatric confinement to be
"lawful" within the meaning of Article 5 з 1 (e) of the
Convention, three basic requirements must be fulfilled. First, the
individual concerned must be reliably shown by objective medical
expertise to suffer from "a true mental disorder" except in an
emergency. Secondly, the disorder must be of a kind or degree
warranting compulsory confinement. Thirdly, the disorder must
persist throughout the period of detention (see Winterwerp, cited
above, з 39).
28. It is clear that the applicant did not have a documented
history of mental disorder before her hospitalisation on 26
September 1999. The first psychiatrist she encountered was the
doctor of the ambulance team. Whilst medical expertise of mental
disturbance must be obtained before hospitalisation, this
requirement may recede in cases of emergency. The Court must
therefore determine if the events of 26 September 1999 represented
a genuine emergency.
29. According to the judgment of the Ordzhonikidzevskiy
District Court, on the day of her hospitalisation the applicant
was in a deranged state of mind after a night-long emotional study
of the Bible. These facts alone would not, in the Court's view,
suggest that the person urgently needed to be detained in a
psychiatric facility. However, the somewhat equivocal words of the
District Court are supplemented by medical evidence. The
psychiatric reports indicate that on 26 September 1999 the
applicant had an acute and rapidly progressing mental condition
which manifested itself, foremost, in disorientation. The Court
has no reason to doubt the accuracy of these reports, and is
satisfied that the applicant's condition presented an "emergency".
30. In so far as the applicant asserts that her condition did
not necessitate psychiatric confinement, the Court reiterates that
in deciding whether an individual should be detained as a "person
of unsound mind", the national authorities are to be recognised as
having a certain discretion, since it is in the first place for
the national authorities to evaluate the evidence before them in a
particular case (see Winterwerp, cited above, з 40). The Court
does not consider that the applicant's detention was arbitrary as
the authorities' decision was based on psychiatric evidence that
she was mentally ill. There is no reason to diverge from this
finding.
2. Whether the applicant's detention was "lawful"
31. The Court does not agree with the applicant that the
Psychiatric Treatment Law, namely its provisions dealing with the
grounds for compulsory confinement, are too vague and imprecise to
comply with the legal certainty principle inherent in the
Convention. According to this principle, the law must be
sufficiently precise to enable an individual to regulate his
conduct, but it does not require absolute precision (see The
Sunday Times v. the United Kingdom (No. 1) judgment of 26 April
1979, Series A No. 30, з 49).
32. Section 29 of the Psychiatric Treatment Law makes
compulsory confinement possible if, inter alia, "the mental
disorder is severe enough to give rise to a direct danger to the
person or to others." In the Court's view, it is not necessary for
the lawmaker exhaustively to interpret the term "danger", as it is
hardly possible to embrace in the law the whole diversity of
conditions which involve psychiatric hazards. Furthermore, the Law
requires the courts to review all cases of compulsory confinement
on the basis of medical evidence, and this is a substantial
safeguard against arbitrariness.
33. The Court further recalls that the authorities must also
conform to the requirements imposed by domestic law in the
proceedings concerning detention (see Van der Leer v. the
Netherlands, judgment of 21 February 1990, Series A No. 170-A, зз
23 - 24; Wassink v. the Netherlands, judgment of 27 September
1990, Series A No. 185-A, з 27; Erkalo v. the Netherlands,
judgment of 2 September 1998, Reports of Judgments and Decisions
1998-VI, з 57).
34. It is in the first place for the national authorities,
notably the courts, to interpret and apply domestic law. However,
since under Article 5 з 1 failure to comply with domestic law
entails a breach of the Convention, it follows that the Court can,
and should, exercise a certain power of review of such compliance
(see Benham v. the United Kingdom, judgment of 10 June 1996,
Reports 1996-III, з 41).
35. The Court notes that, under section 34-1 of the Psychiatric
Treatment Law, a judge must grant or refuse a detention order
within five days of the hospital's application for it. In the
present case, the hospital applied for the detention order on 26
September 1999, but it was not until 5 November 1999, that is
thirty-nine days later, that the application was considered by the
Ordzhonikidzevskiy District Court. Therefore, the applicant's
detention did not follow the procedure prescribed by law.
Consequently, there has been a violation of Article 5 з 1 of the
Convention.
II. Alleged violation of Article 5 з 4 of the Convention
36. The applicant further complained that the judicial review
of her detention was deficient in its scope, fairness and speed.
She also maintained that, under the Psychiatric Treatment Law, a
detainee did not have a right to initiate a judicial review of
detention. In respect of these complaints, the applicant relied on
Article 5 з 4 of the Convention, which reads as follows:
"Everyone who is deprived of his liberty by arrest or detention
shall be entitled to take proceedings by which the lawfulness of
his detention shall be decided speedily by a court and his release
ordered if the detention is not lawful."
A. Arguments of the parties
1. The applicant
37. The applicant submitted that for thirty-nine days after her
detention she had no access to a judge. This period not only
breached the Psychiatric Treatment Law but was also too long in
absolute terms. In the applicant's opinion, the domestic court
remained inactive throughout this period.
38. The applicant further submitted that the proceedings before
the Ordzhonikidzevskiy District Court were tainted by a number of
procedural defects. In particular, neither the applicant nor her
lawyers had access to any medical files before, during or after
the proceedings. Moreover, the court did not summon M. who was a
crucial witness.
39. Finally, the Psychiatric Treatment Law did not permit
involuntary patients to initiate any judicial control of their
detention. Although automatic judicial review was an important
safeguard against arbitrariness, it should not exclude the right
of the detained person to take proceedings.
2. The Government
40. The Government claimed that permitting the applicant to
examine the medical evidence would have served no purpose since
this information could have aggravated her condition and her
illness prevented her from interpreting it correctly. They claimed
that there had been no need to hear M. as this person was not a
psychiatrist and her testimony would have added little to the
case.
41. The Government submitted that the applicant never asked for
access to the medical files and that, when her lawyer did so, his
request was promptly granted.
42. In connection with the applicant's allegation that she
could not initiate any judicial review of her detention, the
Government argued that such a remedy did exist. They referred to
sections 47 and 48 of the Psychiatric Treatment Law which
empowered mental health detainees to complain to a court about any
actions of medical staff. The Government added that, in any event,
the Law contained an effective safeguard against arbitrariness as
compulsory commitment was only made possible by a court decision
based on a medical report.
B. The Court's assessment
43. The Court notes that the cornerstone guarantee of Article 5
з 4 is that a detainee must have the right actively to seek
judicial review of his detention (see, e.g., Musial v. Poland,
judgment of 25 March 1999, Reports 1999-II, з 43).
44. The administration of the hospital, acting under section 33-
2 of the Psychiatric Treatment Law, applied for the judicial
review of the applicant's detention. The Law did not permit the
applicant to apply to the court herself. Instead, the initiative
lay solely with the medical staff. However, Article 5 з 4 requires
in the first place an independent legal device by which the
detainee may appear before a judge who will determine the
lawfulness of the detention. When this remedy is available, the
detainee's access to the judge should not depend on the good will
of the detaining authority. Whilst the legal mechanism contained
in sections 33 - 35 of the Psychiatric Treatment Law, ensuring
that a mental patient is brought before a judge automatically,
constitutes an important safeguard against arbitrary detention, it
would still be deficient if it does not contain the basic
guarantee of Article 5 з 4. Surplus guarantees do not eliminate
the need for fundamental ones.
45. It does not appear that the Law on Psychiatric Treatment
provided the applicant with a direct right of appeal in order to
secure her release. Sections 47 and 48 of the Law referred to by
the Government recognised a detainee's right to complain about the
unlawful actions of medical staff in general, but Article 5 з 4
requires a specific remedy to protect the liberty of a detainee.
46. The Court therefore finds that the applicant was not
entitled to take proceedings to test the lawfulness of her
detention by a court, as required by Article 5 з 4 of the
Convention. There has, accordingly, been a violation of that
provision.
47. Moreover, since the proceedings did not satisfy the core
requirement of Article 5 з 4, and in view of the finding of a
violation of Article 5 з 1 due the excessive length of the
proceedings in the present case, it is not necessary to assess the
manner in which the proceedings were conducted, in particular
whether they were "speedy".
III. Application of Article 41 of the Convention
48. Article 41 of the Convention provides:
"If the Court finds that there has been a violation of the
Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of
the High Contracting Party concerned allows only partial
reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just
satisfaction to the injured party."
49. The applicant claimed compensation for the non-pecuniary
damage suffered by her and the reimbursement of her pecuniary
losses, legal costs and expenses. The Government contested these
claims.
A. Non-pecuniary damage
50. The applicant claimed 10,000 euros (EUR) in respect of non-
pecuniary loss. She referred to the emotional stress and anxiety
caused by her detention in the psychiatric institution. She
underlined that she had also felt helpless because of the manner
in which her detention had been effected and the inability to
challenge it.
51. The Government argued that the amount claimed was
excessive, given that any procedural irregularities possibly
committed in the applicant's case had not brought about a
violation of her substantive rights.
52. The Court observes that some forms of non-pecuniary damage,
including emotional distress, by their very nature cannot always
be the object of concrete proof (see Abdulaziz, Cabales and
Balkandali v. the United Kingdom, judgment of 28 May 1985, Series
A No. 94, з 96). This does not prevent the Court from making an
award if it considers that it is reasonable to assume that an
applicant has suffered prejudice requiring financial compensation.
In the present case, it is reasonable to assume that the applicant
suffered distress, anxiety and frustration because her detention,
for many days, was not based on a judicial decision.
53. Deciding on an equitable basis, the Court awards the
applicant EUR 3,000 under this head.
B. Costs and expenses
54. The applicant also claimed EUR 3,300 for costs and
expenses. She submitted that she had spent EUR 100 on an
independent psychiatric expertise, EUR 200 on medical treatment to
restore her health, and EUR 3,000 on her legal representation
before the Court.
55. The Government pointed out that the applicant had not
sufficiently substantiated her expenses.
56. The Court notes that there is nothing in the materials
submitted by the applicant indicating that she did indeed incur
the expenses claimed. Moreover, the applicant received legal aid
from the Council of Europe (see paragraph 2 above). Consequently,
the Court finds no justification for making an award under this
head.
C. Default interest
57. The Court considers it appropriate that the default
interest should be based on the marginal lending rate of the
European Central Bank, to which should be added three percentage
points.
FOR THESE REASONS, THE COURT UNANIMOUSLY
1. Holds that there has been a violation of Article 5 з 1 of
the Convention;
2. Holds that there has been a violation of Article 5 з 4 of
the Convention;
3. Holds that the respondent State is to pay the applicant,
within three months from the date on which the judgment becomes
final according to Article 44 з 2 of the Convention, EUR 3,000
(three thousand euros) in respect of non-pecuniary damage, to be
converted into the national currency of the respondent State at
the rate applicable at the date of settlement, plus any tax that
may be chargeable;
4. Dismisses the remainder of the applicant's claim for just
satisfaction.
Done in English, and notified in writing on 28 October 2003
pursuant to Rule 77 зз 2 and 3 of the Rules of Court.
J.-P.COSTA
President
{S.DOLLE}
Registrar
|
