[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ДЕЛО "ЗОММЕРФЕЛЬД (SOMMERFELD) ПРОТИВ ГЕРМАНИИ"
(Жалоба N 31871/96)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 8 июля 2003 года)
По делу "Зоммерфельд против Германии" Европейский суд по правам
человека, заседая Большой палатой в составе:
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Берестнева Ю.Ю.
Л. Вильдхабера, Председателя Палаты,
Х.Л. Розакиса,
Г. Ресса,
сэра Николаса Братца,
А. Пастора Ридруехо,
Э. Пальм,
П. Куриса,
Р. Тюрмена,
Ф. Тюлькенс,
П. Лоренсена,
К. Юнгвирта,
М. Касадеваля,
Х.С. Грев,
Р. Марусте,
Э. Левитса,
М. Угрехелидзе,
А. Муларони, судей,
а также при участии П.Дж. Махони, секретаря-канцлера Суда,
заседая 20 ноября 2002 г. и 11 июня 2003 г. за закрытыми
дверями,
вынес 11 июня 2003 г. следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 31871/96), поданной 7 июня
1995 г. в Европейскую комиссию по правам человека против
Федеративной Республики Германии гражданином Германии Манфредом
Зоммерфельдом (Manfred Sommerfeld) (далее - заявитель) в
соответствии с бывшей статьей 25 Европейской конвенции о защите
прав человека и основных свобод (далее - Конвенция).
2. Интересы заявителя в Европейском суде представляла С.
Хирштеттер (S. Hierstetter), адвокат из г. Мюнхена (Munich).
Интересы властей Германии представляла Уполномоченная при
Европейском суде по правам человека Х. Вельсков-Тиз (H. Voelskow-
Thies), Ministerialdirigentin, из Федерального министерства
юстиции Германии, впоследствии интересы представлял К.
Штольтенберг (K. Stoltenberg), Ministerialdirigent, также из
Федерального министерства юстиции.
3. Заявитель утверждал, в частности, что решения германских
судов об отклонении его запросов о доступе к ребенку, рожденному
вне брака, являлось нарушением его права на уважение семейной
жизни и что он являлся, таким образом, объектом дискриминации. Он
также заявлял о нарушении его права на справедливое судебное
разбирательство. Он ссылался на статьи 6, 8 и 14 Конвенции.
4. Жалоба была передана в Европейский суд 1 ноября 1998 г.,
когда вступил в силу Протокол N 11 к Конвенции (пункт 2 статьи 5
Протокола N 11 к Конвенции).
5. Жалоба была передана в производство Четвертой секции Суда
(пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В этой Секции была
сформирована Палата в соответствии с пунктом 1 правила 26
Регламента (пункт 1 статьи 27 Конвенции) для рассмотрения этого
дела, в составе: А. Пастора Ридруехо, председателя Палаты, Г.
Ресса, Л. Кафлича, И. Кабрала Баретто, В. Буткевича, Н. Ваич, М.
Пеллонпяя, судей, а также с участием В. Берже, секретаря Секции
Суда. 12 декабря 2000 г. жалоба была признана частично приемлемой
в отношении жалобы заявителя о том, что решения германских судов
об отклонении его запросов о доступе к ребенку, рожденному вне
брака, являлись нарушением его права на уважение семейной жизни и
что он являлся, таким образом, объектом дискриминации.
6. 11 октября 2001 г. Палата вынесла Решение пятью голосами
против двух, что нарушение статьи 8 Конвенции имело место. Она
также установила пятью голосами против двух, что нарушение статьи
8 в совокупности со статьей 14 Конвенции, имело место, а также
шестью голосами против одного, что имелось нарушение статьи 6
Конвенции. Палата также установила пятью голосами против двух, что
государство-ответчик должно было выплатить заявителю i) 55000
(пятьдесят пять тысяч) немецких марок в возмещение морального
вреда и ii) 2500 (две тысячи пятьсот) немецких марок в возмещение
судебных расходов и издержек. Отдельное совместное мнение судей М.
Пеллонпяя и Н. Ваич прилагалось к Постановлению.
7. 9 января 2002 г. власти Германии ходатайствовали, в
соответствии со статьей 43 Конвенции и правилом 73 Регламента
Суда, о передаче дела на рассмотрение Большой палате, ссылаясь на
то, что Палата не должна была признавать нарушение статей 8 и 14
Конвенции. Ссылаясь на дело "Эльсхольц против Германии" (Elsholz
v. Germany) (Постановление Большой палаты Европейского суда,
жалоба N 25735/94, ECHR 2000-VIII), они утверждали, что применение
бывшего немецкого законодательства, а именно пункта 2 статьи 1711
Германского Гражданского уложения, не представляло собой
дискриминацию отцов детей, рожденных вне брака, или отцов в
разводе.
8. 27 марта 2002 г. комитет Большой палаты принял Решение
передать дело на рассмотрение Большой палате.
9. Состав Большой палаты определялся положениями пунктов 2 и 3
статьи 27 Конвенции и правилом 24 Регламента Суда. Поскольку судья
Ж.-П. Коста не смог принять участие в окончательных слушаниях, он
был заменен судьей П. Курисом в соответствии с пунктом 3 правила
24 Регламента.
10. Как заявитель, так и власти Германии предоставили подробное
изложение фактов.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства по делу
11. Заявитель, 1953 года рождения, являлся отцом ребенка М.,
рожденного вне брака 25 января 1981 г. Заявитель признавал
отцовство над М.
12. Заявитель и мать ребенка проживали вместе на момент ее
рождения. Они расстались в сентябре 1986 года. Мать ребенка
запретила любые контакты дочери с отцом. Заявитель встречал М.
несколько раз в школе, пока это было возможно. Впоследствии мать
ребенка вышла замуж за В., отца А., 1985 года рождения, и В. стала
их общей фамилией.
A. Первое ходатайство о предоставлении доступа
13. 2 октября 1990 г. заявитель обратился в Земельный суд
Ростока (Rostock) с целью получить разрешение на право доступа к
дочери. Заслушав заинтересованных лиц, Орган опеки Ростока,
порекомендовал в своих комментариях от 11 апреля 1991 г. не
предоставлять такого права. Орган опеки утверждал, что М. уже
установила тесные взаимоотношения с В., которые пострадают в
результате контактов М. с ее настоящим отцом. Он также заявил, что
М., когда расспрашивалась в отсутствии матери, сказала, что она не
хочет видеть заявителя и страдает от его продолжающихся попыток
получить к ней доступ.
14. 27 июня 1991 г. десятилетняя М. была допрошена судьей
Земельного суда. Она заявила, что тот факт, что заявитель
постоянно стоял за забором школы, тревожил ее и что она не хотела
посещать заявителя, если бы такое разрешение было предоставлено
судом.
15. На судебных слушаниях по делу 31 июля 1991 г. заявитель и
мать ребенка заявили, что они постараются урегулировать спор с
помощью Органа опеки. 30 сентября 1991 г. Орган опеки уведомил
Земельный суд, что соглашения достигнуто не было и что М. заявила,
что не хочет видеть заявителя.
16. 12 декабря 1991 г. запросил заключение эксперта-психолога.
9 апреля 1992 г. в одностраничном заключении психолог из больницы
Ростока указала, что контакт между заявителем и М. был прерван уже
в течение шести лет, и не было никаких предпосылок для его
возобновления. Психолог считала, что взгляды заявителя и М. на
будущие контакты были очень разными. М. росла в семье и, в отличие
от заявителя, не страдала от нехватки общения с ним и не хотела
иметь личных контактов с заявителем. Психолог отметила, что она
организовала встречу заявителя и М., которая была отменена отчимом
М.
17. 24 июня 1992 г. судья Земельного суда выслушал заявителя и
М., повторявшую, что она не хочет встречаться с заявителем,
последний утверждал, что он отзовет свое ходатайство о
предоставлении права доступа.
18. Заявитель отказался от своего ходатайства 1 июля 1992 г.
B. Второе ходатайство о предоставлении доступа
19. 13 сентября 1993 г. заявитель снова подал ходатайство в
Земельный суд о предоставлении ему права доступа к дочери.
20. 15 февраля 1994 г. судья Земельного суда заслушал
тринадцатилетнюю М., которая заявляла, что не хочет говорить с
заявителем или получать от него подарки и что хочет, чтобы он ее
больше не беспокоил. Она также сказала, что у нее уже был любимый
отец, хотя он был ей и не родным. 26 апреля 1994 г. суд провел
слушание с участием заявителя и матери ребенка.
21. 1 июня 1994 г. Земельный суд отклонил ходатайство
заявителя.
22. Земельный суд отметил комментарии Органа опеки Ростока от 6
января 1994 г., а также заявления родителей и ребенка в суде. Он
также отметил комментарии Органа опеки от апреля 1991 года и
доводы психолога от апреля 1992 года, касающиеся первого
ходатайства о предоставлении права доступа.
23. Земельный суд установил, что заявителю не может быть
предоставлено право доступа к ребенку. Ссылаясь на статью 171
Германского Гражданского уложения, суд отметил, что мать, обладая
единоличным право опеки, могла сама определять право доступа отца,
а суд мог предоставить такой доступ если только это было бы в
интересах ребенка. В связи с этим, суд установил:
"На основании проведенного расследования и, в особенности,
бесед с М. в 1992 году и в феврале 1994 года, суд решил, что в
настоящем деле доступ отца к дочери никак не входит в ее интересы.
В возрасте тринадцати лет, М., конечно, способна принимать
самостоятельные решения, и она явным образом отклонила предложение
установить контакт с ее родным отцом. По мнению суда, принуждение
ее встречаться с ним не может быть оправдано, поскольку это
серьезно повлияет на ее эмоциональное и психологическое состояние.
Такое решение ни при каких условиях не будет в ее интересах.
Суд не может согласиться с утверждением заявителя, что доступ
всегда соответствует интересам ребенка. То насколько это можно
считать истинным, зависит от обстоятельств дела. В настоящем деле
решение, изложенное в резолютивной части Постановления, можно
считать единственно верным.
...".
24. 17 июня 1994 г. Верховный земельный суд в Ростоке отклонил
апелляцию заявителя по следующим основаниям:
"Апелляция приемлема на основании статьи 20 Закона "О
внесостязательных слушаниях", но она необоснована. Земельный суд
правильно поступил, отказав заявителю в доступе к М., поскольку
это не соответствует наилучшим интересам ребенка (статьи 1711 и
1634 Германского Гражданского уложения). Суд также счел, что
Земельный суд не располагал обстоятельствами, позволявшими сделать
исключение. Он счел необходимым, чтобы девочка М., которой было
тринадцать лет, прямо заявила, что не желает каких-либо контактов
со своим отцом. Заявитель должен был согласиться с высказанным
желанием в интересах его дочери и в его собственных интересах. И
если он прекратит оказывать давление на дочь, то когда-нибудь
будет возможно возобновить контакты. Суд также отметил, что будет
тяжело получить доступ к М. по решению суда, если она сама того не
желает".
25. 22 июля 1994 г. заявитель подал конституционную жалобу в
Федеральный Конституционный Суд.
26. 19 января 1996 г. коллегия из трех судей Федерального
Конституционного Суда отказала в удовлетворении жалобы заявителя.
II. Применимое национальное и международное законодательство
A. Законодательство по семейным вопросам, имеющее силу
27. Законодательные положения об опеке и праве на свидание
можно найти в Германском Гражданском уложении. Эти положения
подвергались изменению несколько раз и многие из них были отменены
Законом от 16 декабря 1997 г. "О семье" (Reform zum
Kindschaftsrecht) (опубликован в официальном источнике, 1997, p.
2942), который вступил в силу с 1 июля 1998 г.
28. Пункт 1 статьи 1626 Закона гласит:
"Отец и мать должны иметь право и обязанность осуществлять
родительскую власть (elterliche Sorge) над ребенком. Родительская
власть включает опеку (Personensorge) и заботу о собственности
({Vermogenssorge} <*>) ребенка".
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
29. В соответствии с пунктом 1 статьи 1626 с изменениями и
дополнениями родители ребенка, рожденного вне брака, вместе
осуществляют опеку, если они заключат соглашение об этом
(соглашение о совместной опеке) или если они поженятся. В
соответствии со статьей 1684 с изменениями и дополнениями ребенок
имеет право на доступ к обоим родителям; каждый из родителей имеет
право на доступ к ребенку и на свидание с ним. Кроме того,
родители не должны делать что-либо, что может нанести вред
взаимоотношениям ребенка с другим родителем или серьезно повлиять
на его развитие. Суды по семейным делам могут определить пределы
права на доступ к ребенку и предписать особые правила его
осуществления, а также в отношении третьих лиц; и они могут
обязать стороны исполнить обязательства по отношению к ребенку.
Суды по семейным делам могут ограничить или приостановить это
право, если такие меры отвечают интересам ребенка. Решение об
ограничении или приостановлении этого права на длительный срок или
навсегда может быть принято только если в противном случае
благосостояние ребенка подвергается опасности. Суды по семейным
делам могут постановить, что право на доступ будет осуществляться
только в присутствии третьего лица, например, Органа опеки.
B. Законодательство по семейным вопросам, имевшее
силу на момент возбуждения дела
30. До вступления в силу измененного Закона "О семье"
соответствующие положения Германского Гражданского уложения,
касающиеся опеки и доступа к ребенку, рожденному в браке, гласили:
Статья 1634
"1. Родитель, не имеющий права опеки, должен иметь право на
личное свидание с ребенком. Родитель, не имеющий права опеки и
лицо, имеющее такое право, не должны делать что-либо, наносящее
вред взаимоотношениям ребенка с другими или серьезно влияющее на
развитие ребенка.
2. Суд по семейным делам может определить пределы права на
доступ к ребенку и предписать особые правила его осуществления, а
также в отношении третьих лиц; если же никакое решение не принято,
право, предусмотренное пунктом 2 статьи 1632, родителя, не
имеющего права опеки, может быть реализовано в течение всего
свидания. Суд по семейным делам может ограничить или приостановить
это право, если такие меры отвечают интересам ребенка.
3. Родитель, не имеющий право опеки, который имеет законное
право получить информацию об условиях жизни ребенка, может
запросить такую информацию у лица, имеющего право опеки, если это
не будет противоречить интересам ребенка. Суд по делам об опеке
должен выносить решение по всем вопросам, касающимся права на
информацию.
4. Если оба родителя имеют право опеки, но они разделены
постоянно, то вышеупомянутые положения должны применяться mutatis
mutandis".
Пункт 2 статьи 1632 касается права определять право третьих лиц
на доступ к ребенку.
31. Соответствующие положения Германского Гражданского
уложения, касающиеся доступа к ребенку, рожденному вне брака,
гласят:
Статья 1705
"Опека над ребенком, рожденным вне брака, должна осуществляться
матерью...".
Статья 1711
"1. Лицо, имеющее право опеки над ребенком, должно определить
право отца на доступ к нему. Абзац второй пункта 1 статьи 1634,
должен применяться по аналогии.
2. Если свидание ребенка с отцом находится в интересах ребенка,
то суд по делам об опеке может постановить, что отец имеет право
на такое свидание. Пункт 2 статьи 1634 должен применяться по
аналогии. Суд по делам об опеке может отменить свое решение в
любое время.
3. Право требовать информацию об условиях жизни ребенка
заключено в пункте 3 статьи 1634.
4. Если необходимо, Орган опеки может выступать посредником
между отцом и лицом, имеющим право опеки".
C. Закон "О внесостязательных слушаниях"
32. Как и слушания по другим семейным вопросам, слушания по
бывшему пункту 2 статьи 1711 Германского Гражданского уложения
регламентируются Законом "О внесостязательных слушаниях" (Gesetz
{uber} die Angelegenheiten der freiwilligen Gerichtsbarkeit).
33. Статья 12 этого Закона устанавливает, что суд, должен
предпринять расследование для установления фактов, имеющих
отношение к делу, и собрать необходимые доказательства.
34. В слушаниях о предоставлении доступа, должно быть выслушано
мнение компетентного органа по опеке, прежде чем выносить решение
(абзац "k" пункт 1 статья 49).
35. Что касается заслушивания показаний родителей в делах об
опеке, пункт 1 статьи 50 "a" устанавливает, что суд обязан
выслушать родителей по делам об опеке или по делам об управлении
имуществом ребенка. В делах, касающихся опеки, суд должен, как
правило, выслушать родителей лично. В делах, касающихся помещения
в государственное детское учреждение, родители должны быть
обязательно выслушаны.
36. Статья 63 устанавливает право дальнейшего обжалования
решения, принятого по первой апелляции. Статья 63 "a" Закона,
действовавшего на момент рассмотрения дела, исключала это право в
делах о предоставлении доступа внебрачного отца к ребенку. Это
положение было изменено Законом "О семье" 1997 года.
D. Конвенция о правах ребенка
37. Права ребенка и стандарты, к реализации которых власти всех
государств должны стремиться изложены в Конвенции о правах
ребенка. Эта Конвенция вступила в силу 2 сентября 1990 г. и ее
ратифицировала 191 страна, включая Германию.
38. Конвенция излагает основные права человека, которые должны
иметь дети везде, без какой-либо дискриминации: право на
выживание; право на здоровое развитие; на защиту от вредного
воздействия, жестокого обращения и эксплуатации; право на
семейную, культурную и общественную жизнь. Она также охраняет
права ребенка, устанавливая стандарты для здравоохранения,
образования, а также учреждает правовые, образовательные и
социальные службы.
39. Государства-участники Конвенции обязуются развивать и
предпринимать все соответствующие законодательные и
административные меры в интересах ребенка (статья 3). Кроме того,
государства-участники обеспечивают, чтобы ребенок не разлучался со
своими родителями вопреки их желанию, за исключением случаев,
когда такое разлучение необходимо в наилучших интересах ребенка; и
чтобы ребенок, разлученный с одним или обоими родителями, мог
поддерживать на регулярной основе личные отношения и прямые
контакты с обоими родителями, за исключением случая, когда это
противоречит наилучшим интересам ребенка (статья 9).
ПРАВО
I. Предварительный вопрос: объем вопроса,
переданного на рассмотрение Суда
40. В своем изложении фактов от 20 июня 2002 г. заявитель
предложил Большой палате пересмотреть Решение Палаты от 12 декабря
2000 г., в котором Палата признала его жалобу в отношении
рассмотрения немецкими судами вопроса об удочерении его взрослой
дочери неприемлемой.
41. Европейский суд напомнил, что границы дела, переданного на
рассмотрение в Большую палату, определяются, исходя из положений
статьи 43 Конвенции, Решением Палаты о приемлемости (см.
Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "K. и T.
против Финляндии" (K. and T. v. Finland) жалоба N 25702/94, з 139
- 141, ECHR 2001-VII). Палата признала приемлемой часть жалобы на
то, что решения немецких судов об отказе в предоставлении ему
доступа к дочери представляли собой нарушение его права на
уважение семейной жизни и делали его объектом дискриминации. Из
этого следует, что дело, переданное в Большую палату,
ограничивалось исключительно указанными жалобами, и не включало в
себя жалобу, касающуюся разбирательств об удочерении.
II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции
42. Как и ранее перед Палатой заявитель утверждал, что решения
немецких судов, отклонивших его ходатайство о предоставлении
доступа к ребенку, рожденному вне брака, нарушают статью 8
Конвенции, которая в части, применимой к настоящему делу, гласит:
"1. Каждый имеет право на уважение его... семейной жизни... .
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в
осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое
вмешательство предусмотрено Законом и необходимо в демократическом
обществе... для охраны здоровья или нравственности или защиты прав
и свобод других лиц".
43. Власти Германии ходатайствовали перед Европейским судом о
признании отсутствия нарушения этого положения.
A. Было ли вмешательство
44. Стороны согласились, что отказ в предоставлении доступа к
ребенку заявителя представлял собой вмешательство в право на
уважение семейной жизни, гарантированное пунктом 1 статьи 8
Конвенции. Европейский суд занял ту же позицию.
45. Любое подобное вмешательство представляет собой нарушение
вышеуказанной статьи, если только это не "предусмотрено Законом",
преследует законную цель в соответствии с пунктом 2 статьи 8
Конвенции и может рассматриваться как "необходимое в
демократическом обществе".
B. Было ли вмешательство оправдано
46. Стороны не подвергали сомнению решения Палаты о том, что
спорный вопрос основывался на национальном праве, а именно пункте
2 статьи 1711 Германского Гражданского уложения, они также имели
целью охрану "здоровья и нравственности" и "права и свободы"
ребенка, что является законными целями в смысле пункта 2 статьи 8
Конвенции.
47. Все-таки остается выяснить, был ли отказ в предоставлении
доступа "необходим в демократическом обществе".
1. Постановление Палаты
48. В своем Постановлении от 11 октября 2001 г. Палата
установила, что компетентные национальные суды, отказав заявителю
в организации встречи, основывались на том, что такая встреча не
соответствует интересам ребенка (з 41 - 42).
49. Возвращаясь к процессуальным требованиям статьи 8
Конвенции, Палата рассмотрела доказательства, представленные
немецким судам, в частности заявления ребенка в суде. Она
установила, что непроведение психологического исследования в
отношении возможного контакта ребенка с отцом, заявителем,
повлекло за собой недостаточную защиту интересов заявителя (з 42 -
44). Палата указала, что в таких обстоятельствах национальные
власти преступили пределы возможного поведения, тем самым нарушив
права заявителя, предусмотренные статьей 8 Конвенции (з 45).
2. Доводы сторон
a) Заявитель
50. Заявитель утверждал, что, учитывая все обстоятельства и
тщательное исследование, необходимые в делах об ограничении
доступа, Палата нарушила пределы возможного поведения,
предоставленные национальным судам.
51. В своих заключениях немецкие суды показали, что не
достаточно четко были соблюдены все условия отказа в
предоставлении доступа. Учитывая, что ребенок прожил пять лет с
заявителем, возникает подозрение, что высказанные ей
волеизъявления стали результатом влияния матери.
52. В связи с этим, заявитель ходатайствовал, чтобы Палата
детально исследовала получение доказательств Земельным судом в
1994 году, в частности его обращение к достаточно расплывчатому
заключению эксперта, а также невозможность Верховным земельным
судом получить новые доказательства.
53. Заявитель далее подчеркивал, что отношение ребенка стало
результатом влияния другого родителя. В этих обстоятельствах,
немецкие суды должны были обеспечить получение заключения эксперта
по своей инициативе и без ходатайства заявителя.
54. Таким образом, Палата не согласилась с мнением национальных
судов, а ограничилась пересмотром, в свете Конвенции, решений,
принятых этими органами при осуществлении их полномочий.
b) Власти Германии
55. Власти Германии утверждали, что Палата, применив проверку
необходимости в соответствии со статьей 8 Конвенции, превысила
свои полномочия по пересмотру и изменила свою оценку этих
полномочий национальных судов. Хотя более строгая проверка и была
предпринята в отношении ограничений, возложенных властями на право
доступа родителей к детям, она, тем не менее, была предпринята для
установления фактов, имеющих значение для дела, то есть для
получения и оценки доказательств.
56. В настоящем деле немецкие суды смогли привлечь заявителя к
процедуре принятия решения в степени, достаточной для обеспечения
должной защиты его интересов.
57. В связи с этим, власти Германии указали, что немецкие суды
действовали с учетом того, что желания ребенка были всего лишь
выражением ее воли. Суды должны были оценить, мог ли ребенок
сформировать свое собственное мнение, без помощи эксперта.
58. Приняв решение не запрашивать мнение эксперта, суды должны
были учесть возраст ребенка, которому тогда было тринадцать лет, а
также иные факты ее жизни за последние несколько лет. С первых
бесед в Органе опеки еще будучи в возрасте девяти лет, девочка
говорила, что страдает от попыток заявителя получить право доступа
к ней и что она не хочет встречаться с ним. В первой части
разбирательств, касающейся ходатайства о свидании с ребенком,
заявитель ясно согласился с нежеланием ребенка встречаться с ним и
отозвал свой запрос. В ходе разбирательств, касающихся второго
запроса, девочка подтвердила свой отказ. В этих обстоятельствах у
Верховного земельного суда не оставалось оснований сомневаться,
что девочка высказала свое собственное мнение.
59. Кроме того, власти Германии считали, что Палата не
объяснила, почему назначение психологической экспертизы было
единственно правильным решением. Таким образом, Палата
охарактеризовала комментарии психолога местной больницы как
"довольно поверхностные". Но этот психолог уже заявлял, что
поскольку отношения между ребенком и заявителем были прерваны
шесть лет назад, нельзя было установить последствия их вновь
образованных взаимоотношений.
60. Власти Германии добавили, что заявитель сам не
ходатайствовал о проведении экспертизы.
61. В этих обстоятельствах было разумным, что Верховный
земельный суд отказался от проведения устных слушаний.
3. Мнение Европейского суда
62. Определяя, был ли отказ в предоставлении доступа "необходим
в демократическом обществе", Европейский суд установил, в свете
настоящего дела, были ли причины, приведшие к таким мерам,
соответствующими и достаточными для достижения целей пункта 2
статьи 8 Конвенции. Несомненно, оценка того, что включают в себя
интересы ребенка, обладает значительной важностью во всех подобных
делах. Кроме того, необходимо помнить, что национальные власти
обладают преимуществом непосредственного контакта со всеми людьми,
имеющими отношение к делу. Отсюда следует, что задачей
Европейского суда является не заменить национальные органы при
выполнении ими своих обязанностей, касающихся опеки и вопросов о
праве доступа, а пересматривать, в свете Конвенции, решения,
принятые этими органами. (см. Постановление Европейского суда по
делу "Хокканен против Финляндии" (Hokkanen v. Finland) от 23
сентября 1994 г., Series A, N 299-A, с. 20, з 55 и Постановление
Европейского суда по делу "Кутцнер против Германии" (Kutzner v.
Germany), жалоба N 46544/99, з 65 - 66, ECHR 2002-I; см. также
Конвенцию о правах ребенка, выше з 39 - 41).
63. Границы допустимого поведения, которые должны быть
согласованы с компетентными национальными органами, будут
отличаться в соответствии с характером спора и важностью
оспариваемых интересов. Таким образом, Европейский суд признал,
что органы власти обладают широкими полномочиями при решении
вопроса об опеке. Но используется более тщательное исследование в
отношении последующих ограничений, таких как ограничения,
наложенные этими органами на право доступа родителей к детям, и в
отношении правовых гарантий, направленных на обеспечение
эффективности защиты прав родителей и детей на уважение их
семейной жизни. Такие последующие ограничения влекут опасность
ухудшения отношений между ребенком и родителем или обоими
родителями (см. Постановление Большой палаты Европейского суда по
делу "Эльсхольц против Германии" (Elsholz v. Germany), жалоба N
25735/94, з 49, ECHR 2000-VIII; и упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Кутцнер против Германии", з 67).
64. Статья 8 Конвенции требует, чтобы национальные власти
установили равновесие между интересами ребенка и родителей и чтобы
особое внимание было уделено интересам ребенка, которые, ввиду их
серьезности и характера, могут иметь преимущественное действие над
интересами родителей. В частности, родитель не может быть наделен
статьей 8 Конвенции таким правом принимать такие меры, которые
повредят здоровью и развитию ребенка (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского суда по делу "Эльсхольц против
Германии", з 50; Постановление Большой палаты Европейского суда по
делу "T.P. и K.M. против Соединенного Королевства" (T.P. and K.M.
v. United Kingdom), жалоба N 28945/95, з 71, ECHR 2001-V;
Постановление Европейского суда по делу "Игнакколо-Зениде против
Румынии" (Ignaccolo-Zenide v. Romania), жалоба N 31679/96, з 94,
ECHR 2000-I, и Постановление Европейского суда по делу "Нуутинен
против Финляндии" (Nuutinen v. Finland), N 32842/96, з 128, ECHR
2000-VIII).
65. В настоящем деле соответствующие немецкие суды привели
основания, обосновывающие их отказ в предоставлении доступа, а
именно, что тринадцатилетняя девочка прямо выразила желание не
видеть своего отца-заявителя и что прошло много лет, так что
принуждение ребенка встречаться с отцом могло бы тяжело нарушить
ее эмоциональное и психологическое равновесие (см. выше з 23 -
24). В этих обстоятельствах решения, которые можно было принять,
должны были отвечать интересам ребенка (см. Постановление
Европейского суда по делу "Бучеми против Италии" (Buscemi v.
Italy), жалоба N 29569/95, з 55, ECHR 1999-VI). С этой точки
зрения Большая палата разделяла мнение Палаты (см. з 41
Постановления Палаты).
66. Европейский суд счел, что он не может должным образом
оценить были ли эти основания "достаточными" в смысле пункта 2
статьи 8 Конвенции, в то же время не определяя, была ли обеспечена
заявителю соответствующая защита его интересов в ходе принятия
Решения (см. Постановление Европейского суда по делу "W. против
Соединенного Королевства" (W. v. the United Kingdom) от 8 июля
1987 г., Series A, N 121, p. 29, з 64; вышеупомянутое дело
Эльсхольца, з 52 и упоминавшееся выше Постановление Европейского
суда по делу "T.P. и K.M. против Соединенного Королевства", з 72).
67. Палата установила, что национальные органы власти
преступили границы возможного поведения, тем самым нарушив права
заявителя, предусмотренные статьей 8 Конвенции. В своем
Постановлении Палата указывала:
"43. Европейский суд отметил, что Земельный суд выслушал
показания ребенка и родителей и учел материалы, полученные на
первой стадии разбирательств, inter alia, и комментарии психолога
из местной больницы в апреле 1992 года. Европейский суд счел, что,
учитывая истечение времени и воспоминания о том, что являлось
предметом разбирательства, Земельный суд не должен был
ограничиваться выслушиванием желаний ребенка, а должен был
запросить заключение эксперта. Достоверная и полная информация о
взаимоотношениях ребенка с заявителем, пытающимся получить право
доступа к ней, является необходимой предпосылкой к установлению
истинных желаний ребенка и установлением справедливого равновесия
между спорными интересами. Европейский суд далее указал, что
Верховный земельный суд, у которого были полномочия пересмотреть
вопросы, касающиеся ходатайства о предоставлении доступа, одобрил
Решение Земельного суда.
44. По мнению Европейского суда, тот факт, что немецкие суды не
провели психологическую экспертизу по вопросу возможного
установления контакта между ребенком и заявителем, подтверждает
недостаточное участие заявителя в процессе принятия решения.
...".
68. Большая палата, в свою очередь, отметила, что были ли
защищены интересы родителя в ходе принятия решения, зависит от
особенностей каждого дела.
69. В ходе слушаний в Земельном и Верховном земельном суде
заявитель занимал положение, позволяющее ему предоставлять все
возможные аргументы с целью получить разрешение на свидание, он
также имел доступ ко всей информации, рассматриваемой судами (см.,
mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского
суда по делу "T.P. и K.M. против Соединенного Королевства", з 78 -
83; и Постановление Европейского суда по делу "P., C. и S. против
Соединенного Королевства" (P., C. and S. v. United Kingdom, жалоба
N 56547/00, з 136 - 138, ECHR 2002-VI).
70. Доказательственная база в Земельном суде включала заявления
ребенка в суде, доводы родителей и комментарии Органа опеки.
Земельный суд также основывался на доказательствах, представленных
на первой стадии разбирательств, то есть на комментариях,
представленных Органом опеки в апреле 1991 года и утверждениях
психолога, заявленных в апреле 1992 года (см. з 22). Верховный
земельный суд подтвердил Решение Земельного суда (см. з 24).
71. Что касается вопроса слушания показаний ребенка в суде,
Европейский суд отметил, что по общему правилу национальные суды
должны оценивать представленные доказательства, включая средства
установления обстоятельств, относящихся к делу (см. Постановление
Европейского суда по делу "Видаль против Бельгии" (Vidal v.
Belgium) от 22 апреля 1992 г., Series A, N 235-B, p. 32, з 33).
Было бы излишнем сказать, что национальные суды должны всегда
назначать проведение психологической экспертизы в делах о
предоставлении доступа родителю, не имеющему права опеки, но этот
вопрос зависит от обстоятельств каждого конкретного дела, должным
образом учитывая возраст и развитость ребенка.
72. В связи с этим, Европейский суд отметил, что девочке было
тринадцать лет, когда она давала показания судье Земельного суда
(см. выше з 22 - 23). Этот же судья уже допрашивал ее в возрасте
десяти и одиннадцати лет еще на первой стадии разбирательств (см.
выше з 14, 17 и 23). Имея возможность допросить девочку
непосредственно в суде, Земельный суд мог оценить ее показания. На
этом основании Земельный суд мог принять решение, что было бы
неправомерно заставлять девочку встречаться со своим отцом,
заявителем, против ее воли. Это Решение было подтверждено
Верховным земельным судом (см. выше з 24).
73. В связи с этим, Европейский суд убежден, что невозможность
получить заключение эксперта-психолога по вопросу взаимоотношений
ребенка и заявителя представляла собой существенный недостаток.
74. Учитывая границы возможного поведения государства,
Европейский суд удовлетворен разумностью процессуальных действий
немецких судов в данных обстоятельствах и обладает достаточными
сведениями для принятия обоснованного решения. Европейский суд
согласен, что процессуальные требования, изложенные в статье 8
Конвенции, были соблюдены.
75. Таким образом, нарушение статьи 8 Конвенции в настоящем
деле не имело места.
III. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции,
взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции
76. Заявитель также утверждал, что стал объектом дискриминации,
что являлось нарушением статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности
со статьей 8 Конвенции. Статья 14 Конвенции гласит:
"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей
Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было
дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии,
политических или иных убеждений, национального или социального
происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам,
имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".
1. Постановление Палаты
77. Палата, учитывая особенности настоящего дела, установила,
что решения немецких судов отражали особенности законодательства,
которое ставило отцов детей, рожденных вне брака, в менее
благоприятное положение, чем отцов в разводе. В связи с этим
Палата отметила, что в отличие от последних, отцы внебрачных детей
не обладали правом доступа к своим детям, а отказ матери в
предоставлении этого доступа мог быть отменен только решением
суда, если только это было в интересах ребенка. Для Палаты важным
вопросом было то, что суды не рассматривали контакты между
ребенком и отцом prima facie, находившимися в интересах ребенка.
Палата сочла, что, хотя Земельный суд указывал на угрозу
моральному и психологическому состоянию ребенка, если бы ей
пришлось общаться с заявителем против своей воли, первоначальный
запрет матери на дальнейшие встречи с отцом играл решающую роль
(см. з 50 - 52).
78. Что касается оправдания такого различного отношения,
Палата, учитывая особенности настоящего дела, не была
удовлетворена доводами властей Германии, что отцы внебрачных детей
были менее заинтересованы в общении со своими детьми и могли
отказаться от супружеских отношений в любое время, и установила,
что нарушение статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со
статьей 8 Конвенции, имело место (з 53 - 58).
2. Доводы сторон
a) Заявитель
79. Заявитель считал, что различия в отношении к отцам детей,
рожденных в браке, и отцам внебрачных детей не может быть
оправдано. В предоставленных им документах показывалось, что общие
и частные выводы, что отцы детей, рожденных вне брака, часто не
были заинтересованы в общении с их детьми, не распространялись на
него и не соответствовали сложившейся ситуации.
80. Что касается исключения возможности дальнейшего
обжалования, то решающим вопросом оставалось различие в отношении
к отцам детей, рожденных в браке, и отцам внебрачных детей. По
мнению заявителя, Решение Федерального Конституционного Суда, на
которое ссылались власти Германии, носило устаревший характер и не
соответствовало конституционным обязательствам создать для детей,
рожденных вне брака, такие же условия для физического и
умственного развития, как и для детей, рожденных в браке.
b) Власти Германии
81. Власти Германии утверждали, что в прошлом отцы внебрачных
детей часто не проявляли интереса к своим детям. Пункт 2 статьи
1711 Гражданского уложения не рассматривался как дискриминирующий
(см. Решение Европейской комиссии по делу "Гляйхауф против
Германии" (Glaichauf v. Germany) от 14 мая 1984 г., жалоба N
9530/81). Реакцией немецкого законодательства на последние
изменения общественного отношения стало принятие в декабре 1997
года Закона "О семье". Несмотря на эту реформу, статья 1711
Германского Гражданского уложения соответствовала Конвенции.
82. В любом случае, как в деле "Эльсхольц против Германии" (см.
выше з 59 - 61) применение статьи 1711 в деле заявителя не
являлось дискриминирующим. В связи с этим власти Германии
ссылались на обоснование Земельного суда, подтвержденное Верховным
земельным судом, что возможное право на доступ к ребенку не
соответствовало интересам девочки, если она была против подобных
контактов и ее моральное и психическое состояние могло бы
пострадать. Таким образом, суды Германии основывались в принятии
решений не только на том, что предоставление доступа не пойдет на
пользу ребенку, а в основном на том, что это не совместимо с
благополучием девочки.
83. Власти Германии также утверждали, что исключение
возможности дальнейшего обжалования в деле о предоставлении
доступа к ребенку, рожденному вне брака было оправдано (бывшая
статья 63 "a" Закона "О внесостязательных слушаниях"). Они
ссылались на обоснование Федерального Конституционного Суда от 27
апреля 1989 г. (1 BvR 718/88), в соответствии с которым,
фактическое и юридическое положение детей, рожденных в браке, и
внебрачных детей, а также положение таких отцов было несравнимо,
поскольку дети, рожденные в браке, как правило, находятся под
конституционной защитой существующего брака с самого рождения, в
отличие о внебрачных детей.
3. Мнение Европейского суда
a) Основные принципы
84. Статья 14 Конвенции только дополняет другие положения
Конвенции и Протоколов. Она не может применяться самостоятельно,
поскольку она действует только в отношении "пользования правами и
свободами", гарантированными этими положениями. Хотя применение
статьи 14 Конвенции не предполагает нарушения этих положений - и в
этой части она является автономной - она не может применяться,
пока спорные факты не подпадут под действие других положений
Конвенции или Протоколов (см., например, Постановление
Европейского суда по делу "Абдулазиз, Кабалес и Балкандали против
Соединенного Королевства" (Abdulaziz, Cabales and Balkandali v.
United Kingdom) от 28 мая 1985 г., Series A, N 94, p. 35, з 71, и
Постановление Европейского суда по делу "Карл-Хайнц Шмидт против
Германии" (Karlheinz Schmidt v. Germany) от 18 июля 1994 г.,
Series A, N 291-B, p. 32, з 22).
Европейский суд установил, что обстоятельства настоящего дела
подпадают под действие статьи 8 Конвенции (см. выше з 44) и что
статья 14 Конвенции является применимой к настоящему делу.
b) Пункт 2 статьи 1711 Германского Гражданского уложения
85. Что касается положения отцов детей, рожденных в браке,
находящихся в разводе, по сравнению с положением отцов детей,
рожденных вне брака, Европейский суд отметил, вначале, что
соответствующие положения Германского Гражданского уложения, а
именно пункт 1 статьи 1634, касающийся родителей, не имеющих права
опеки над детьми, рожденными в браке, и пункт 2 статьи 1711,
касающийся отцов детей, рожденных вне брака, содержали различные
критерии (см. выше з 30 - 31). Первая категория родителей имела
законное право на доступ к детям, которое могло быть ограничено
или приостановлено только в интересах ребенка, в то время как
представители последней категории обладали таким правом только с
разрешения матери ребенка или по решению суда, установившего, что
такие контакты находятся в интересах ребенка.
86. В делах, возбужденных частными жалобами, исследование
национального законодательства не входит в задачу Европейского
суда, он должен установить способ, как оно было применено к
заявителю. Европейский суд не счел необходимым устанавливать, было
ли различие, проведенное пунктом 2 статьи 1711 Германского
Гражданского уложения в отношении отцов внебрачных детей и отцов в
разводе неправомерным, было ли оно дискриминирующим по смыслу
статьи 14 Конвенции. Вопрос, который должен был разрешить
Европейский суд, заключался в том, сводилось ли применение пункта
2 статьи 1711 Германского Гражданского уложения к проведению
неправомерного различия в отношении к заявителю по сравнению с
разведенными родителями (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Эльсхольц против Германии", з 59).
87. Заключение Палаты сводилось к тому, что немецкие суды
дискриминировали заявителя. Оно гласило:
"51. В настоящем деле подход немецких судов отражает различия,
проводимые в законодательстве, которые ставят отцов детей,
рожденных вне брака, в менее благоприятное положение, чем отцов в
разводе. В отличие от последних, внебрачные отцы не имеют права
доступа к своим детям, а отказ матери в его предоставлении может
быть отменен только решением суда, если это будет отвечать
интересам ребенка. В таких обстоятельствах на отце ребенка,
рожденного вне брака, лежит тяжелое бремя доказывания. Важно, что
суды не рассматривают контакты между ребенком и его внебрачным
отцом prima facie, находящимися в интересах ребенка, а
предоставление судом права доступа является исключением из общего
правила, где мать сама определяет взаимоотношения между ребенком и
отцом.
52. В связи с этим Европейский суд также исследовал доводы
заявителя в отношении различного процессуального положения, а
именно, исключение возможности дальнейшего обжалования в
соответствии с Законом "О внесостязательных слушаниях" в
действовавшей редакции.
53. По смыслу статьи 14 Конвенции проводимое различие является
дискриминирующим, если оно не имеет объективного и разумного
обоснования, то есть если оно не преследует законную цель или если
принимаемые меры и преследуемая цель несоразмерны. Кроме того,
Договаривающиеся государства обладают возможность самостоятельно
определить, в какой степени можно проводить такое различие (см.
Постановление Европейского суда по делу "Камп и Бурими против
Нидерландов" (Camp and Bourimi v. Netherlands), жалоба N 28369/95,
з 37, ECHR 2000-X).
54. В соответствии с судебной практикой Европейского суда,
необходимо привести веские основания, чтобы считать различия в
отношении на основании рождения вне брака соответствующими
Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда
по делу "Камп и Бурими против Нидерландов", з 38).
55. В настоящем деле Европейский суд не был убежден доводами
властей Германии, которые основывались на общих понятиях, что отцы
детей, рожденных вне брака, не заинтересованы в контакте со своими
детьми и могут прекратить супружеские отношения в любое время.
56. Такие утверждения не применимы в деле заявителя. Он
фактически проживал с матерью на момент рождения ребенка в июне
1988 года и поддерживал с ней контакт до октября 1990 года. Он
признал отцовство и выплачивал алименты. Более того, он продолжал
показывать свою заинтересованность в сохранении взаимоотношений с
ней.
57. Как правильно указали власти Германии, количество
гражданских семей увеличилось. При разрешении дела заявителя
Верховный земельный суд указал на срочную необходимость изменения
законодательства. Жалобы, оспаривающие конституционность указанных
положений, ожидали своего рассмотрения в Федеральном
Конституционном Суде. Закон "О семье" с поправками вступил в силу
в июле 1998 года.
Европейский суд разъяснил, что эти поправки не могут
рассматриваться, как демонстрирующие противоречие Конвенции
предыдущих положений. Они показывают, что цели законодательства, а
именно защита интересов ребенка и его родителей, могли быть также
достигнуты не проводя различия по происхождению (см., mutatis
mutandis, Постановление Европейского суда по делу "Инце против
Австрии" (Inze v. Austria) от 28 октября 1987 г., Series A, N 126,
p. 18, з 44)."
88. Большая палата установила, как указано выше, в соответствии
со статьей 8 Конвенции, что решения, принятые немецкими судами,
соответствовали интересам ребенка. В связи с этим, она обратила
внимание на обоснование судов, основанное на напряженности в
отношениях между родителями, которая передалась ребенку, и риске,
что визиты повлияют на ее развитие в оставшейся семье с матерью.
Европейский суд также признал, что в ходе принятия решения
заявителю была обеспечена надлежащая защита его интересов.
89. Европейский суд должен, тем не менее, определить, носило ли
вмешательство в право на уважение семейной жизни заявителя,
предусмотренное пунктом 2 статьи 8 Конвенции, дискриминационный
характер (см. Постановление Европейского суда по делу "О некоторых
правовых аспектах использования языков в процессе образования в
Бельгии" (Relating to certain aspects of the laws on the use of
languages in education in Belgium) (по существу) от 23 июля 1968
г., Series A, N 6, pp. 33 - 34, з 9; Постановление Европейского
суда по делу "Национальный союз полиции Бельгии против Бельгии"
(National Union of Belgian Police v. Belgium) от 27 октября 1975
г., Series A N 19, с. 19, з 44; Постановление Большой палаты
Европейского суда по делу "Реквеньи против Венгрии" ({Rekvenyi} v.
Hungary), жалоба N 25390/94, ECHR 1999-III, з 67; см. также Доклад
Европейской комиссии по делу "Восточно-африканские азиаты против
Соединенного Королевства" (East African Asians v. United Kingdom)
от 14 декабря 1973 г., N 4626/70 и далее, Доклад Комиссии,
Decisions and Reports 78, p. 67, з 226).
90. Европейский суд согласился с Палатой, что имеются основания
для различения настоящего дела от дела "Эльсхольц против Германии"
(см. з 60 - 61). В том деле Европейский суд отметил, что,
основываясь на фактах дела, нельзя сказать, что разведенный отец
находится в более благоприятном положении. В связи с этим, он
отметил, что решения немецких судов были основаны на опасности,
угрожавшей развитию ребенка, если ему пришлось возобновить
контакты со своим отцом, заявителем, вопреки желанию матери, и на
том факте, что контакты негативно повлияют на ребенка. Кроме того,
Федеральный Конституционный суд подтвердил, что суды общей
юрисдикции применяли ту же экспертизу, что была бы применена и для
отца в разводе.
91. В настоящем деле немецкие суды отклонили утверждение
заявителя, что предоставление доступа всегда соответствует
интересам ребенка, и заявили, что решение суда по пункту 2 статьи
1711 Германского Гражданского уложения зависит от конкретных
обстоятельств дела. При исследовании этих обстоятельств, суды,
приняв во внимание показания тринадцатилетней девочки,
постановили, что она сама может принимать решения и явным образом
отклоняла возможные попытки установления каких-либо
взаимоотношений с отцом-заявителем. Суды пришли к выводу, что
любая попытка установления контакта девочки с отцом против ее воли
серьезно повлияет на ее эмоциональное и психологическое состояние.
Придерживаясь необходимости действовать в "наилучших интересах
ребенка", суды придали решающее значение первоначальному запрету
матери на предоставление права доступа и, в соответствии с пунктом
1 статьи 1634 Германского Гражданского уложения, возложили бремя
доказывания, которое было гораздо тяжелее, чем для отцов в
разводе, на заявителя.
92. Как четко установлено в прецедентной практике Европейского
суда, различное отношение к людям является дискриминирующим по
смыслу статьи 14 Конвенции, если оно не имеет объективного и
разумного обоснования, то есть если оно не преследует законную
цель или если принимаемые меры и преследуемая цель несоразмерны.
Договаривающиеся государства обладают возможность самостоятельно
определить, в какой степени можно проводить такое различие (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Абдулазиз, Кабалес и Балкандали против Соединенного Королевства",
pp. 35 - 36, з 72).
93. Европейский суд уже ранее указывал, что необходимо привести
веские основания, чтобы различное отношение на основании
происхождения в браке и вне брака соответствовало требованиям
Конвенции (см. Постановление Европейского суда по делу "Мазурек
против Франции" (Mazurek v. France), жалоба N 34406/97, з 49, ECHR
2000-II, и Постановление Европейского суда по делу "Камп и Бурими
против Нидерландов" (Camp and Bourimi v. Netherlands), жалоба N
28369/95, з 37 - 38, ECHR 2000-X). Подобные же правила
распространяются и на отношение к отцам детей, родители которых
проживали совместно, но не в браке и родителями детей, рожденных в
браке. Европейский суд не установил указанных оснований в
настоящем деле.
94. Таким образом, нарушение статьи 14 Конвенции, взятой в
совокупности со статьей 8 Конвенции, имело место в отношении
применения в настоящем деле пункта 2 статьи 1711 Гражданского
уложения.
c) Статья 63 "a" Закона "О внесостязательных слушаниях"
95. Установив нарушение статьи 14 Конвенции, взятой в
совокупности со статьей 8 Конвенции, Палата также рассмотрела
различие процессуального статуса, а именно, исключение возможности
дальнейшего обжалования в соответствии с Законом "О
внесостязательных слушаниях" в действовавшей редакции (см. выше з
87 и з 52 Постановления Палаты).
96. Большая палата, как и Палата, отметила, что в настоящем
деле заявитель был лишен Законом возможности подать дальнейшую
апелляцию на Решение Верховного земельного суда об отказе в
предоставлении ему доступа к дочери. Возможность дальнейшего
обжалования, которую должен был иметь отец, не имеющий права опеки
над внебрачным ребенком, была исключена ввиду статуса заявителя,
как отца ребенка, рожденного вне брака, и это различие в
процессуальном статусе было закреплено в бывшей статье 63 "a"
Закона "О внесостязательных слушаниях" (см. выше з 36).
97. По тем же основаниям, что указаны выше, в отношении пункта
2 статьи 1711 Германского Гражданского уложения, такое различие в
правовом статусе не может рассматриваться как соответствующее
Конвенции.
98. Таким образом, нарушение статьи 14 Конвенции, взятой в
совокупности со статьей 8 Конвенции, имело место в той части, что
возможность дальнейшего обжалования была исключена в соответствии
со статьей 63 "a" Закона "О внесостязательных слушаниях".
IV. Предполагаемое нарушение статьи 6
Конвенции, взятой отдельно и в совокупности
со статьей 14 Конвенции
99. В связи с вышеуказанными жалобами, в отношении слушаний в
немецких судах, касающихся его ходатайства о предоставлении права
доступа к М. а также в связи с предполагаемой дискриминацией в его
отношении, заявитель ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции,
который в части, применимой к настоящему делу, гласит:
"Каждый в случае спора о его гражданских правах и
обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство
дела... независимым и беспристрастным судом...".
100. В свете установленных фактов в соответствии со статьей 8
Конвенции, взятой отдельно и в совокупности со статьей 14
Конвенции (см. выше з 74 - 75, 94 и 98), Европейский суд не счел
необходимым рассматривать отдельно жалобы заявителя по статьям 6 и
14 Конвенции.
V. Применение статьи 41 Конвенции
101. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Моральный вред
102. Первоначально заявитель требовал возмещения морального
вреда в размере 65000 немецких марок (приблизительно 32500 евро).
103. Палата присудила ему 55000 немецких марок (около 28120
евро) в возмещение морального вреда ввиду установленных нарушений
статей 8 и 14, поскольку он не мог защищать свои интересы в
разбирательствах о предоставлении доступа и стал объектом
процессуальных недостатков и дискриминации.
104. В настоящих слушаниях власти Германии заявили, что Палата,
при оценке морального вреда, который претерпел заявитель, не учла
тот факт, что разрыв взаимоотношений до его второго ходатайства о
предоставлении доступа не могло быть предъявлено Федеративной
Республике Германии.
В представленных заявителем доводах обоснование Палаты касалось
только второй стадии разбирательств о предоставлении доступа. В
любом случае, он не отзывал добровольно свое ходатайство на первой
стадии разбирательств.
105. Большая палата установила нарушение статьи 14 Конвенции,
взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции, а также то, что не
было нарушения статьи 8 Конвенции отдельно в части права на
уважение семейной жизни. Дискриминация в пользовании заявителем
своим правом на уважение семейной жизни привела к стрессу и
разочарованию, которые установление самого факта нарушения не
может компенсировать. Исходя из принципа справедливости,
Европейский суд присудил заявителю 20000 евро в качестве
компенсации.
B. Судебные расходы и издержки
106. Первоначально заявитель требовал 5000 (приблизительно 2556
евро) в качестве возмещения судебных расходов и издержек,
понесенных в немецких судах. Пользуясь юридической помощью, он не
требовал возмещения дополнительных судебных расходов и издержек,
понесенных в Европейском суде.
107. Палата, ввиду отсутствия каких-либо квитанций или иных
подтверждающих документов, не была убеждена, что заявитель понес
расходы и издержки в заявленных количествах и присудила ему 2500
немецких марок (около 1278 евро).
108. Стороны не рассматривали этот вопрос в настоящих
слушаниях. Оказание юридической помощи продолжалось в соответствии
со статьей 43 Конвенции.
109. Судебные расходы и издержки в соответствии со статьей 41
Конвенции не будут возмещены пока не будет доказано, что все они
были действительно понесены в разумных пределах и были необходимы
(см. Постановление Европейского суда по делу "Санди Таймс" против
Соединенного Королевства" (Sunday Times v. United Kingdom) от 6
ноября 1980 г. (справедливая компенсация), Series A, N 38, с. 13,
з 23). Кроме того, судебные издержки подлежат возмещению, если они
относятся к установленному нарушению (см. Постановление Большой
палаты Европейского суда по делу "Бейелер против Италии" (Beyeler
v. Italy) от 28 мая 2002 г. (справедливая компенсация), жалоба N
33202/96, з 27).
110. Европейский суд установил нарушение статьи 14 Конвенции в
связи с жалобой заявителя по статье 8 Конвенции, учтя, что
разбирательство в немецких судах несло дискриминационный характер.
Исходя из принципа справедливости, Европейский суд присудил
заявителю 2500 евро.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
111. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке
платежей должна быть установлена в размере предельной годовой
процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс
три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:
1) постановил четырнадцатью голосами против трех, что нарушение
статьи 8 Конвенции не имело места;
2) постановил десятью голосами против семи, что нарушение
статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции,
в отношении применения пункта 2 статьи 1771 Германского
Гражданского уложения имело место;
3) единогласно постановил, что нарушение статьи 14 Конвенции,
взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции, в отношении
исключения возможности дальнейшего обжалования в соответствии со
статьей 63 "a" Закона "О внесостязательных слушаниях" имело место;
4) единогласно постановил, что нет необходимости отдельно
рассматривать жалобу заявителя в соответствии со статьей 6
Конвенции, взятой отдельно либо в совокупности со статьей 14
Конвенции;
5) постановил тринадцатью голосами против четырех
a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев
выплатить заявителю следующие суммы, включая любой налог,
начисляемый на нижеуказанные суммы:
i) 20000 (двадцать тысяч) евро в возмещение морального
вреда;
ii) 2500 (две тысячи пятьсот) евро в возмещение судебных
расходов и издержек;
b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до
момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в
размере, равном минимальному ссудному проценту Европейского
центрального банка плюс три процента;
6) отклонил остальные требования заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на английском и французском языках и оглашено во
Дворце прав человека в г. Страсбурге 8 июля 2003 г.
Председатель Суда
Люциус ВИЛЬДХАБЕР
Секретарь-канцлер Суда
Пол МАХОНИ
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2
правила 74 Регламента к настоящему Постановлению прилагаются:
a) совместное частично особое мнение судей Л. Вильдхабера, Э.
Пальм, П. Лоренсена, К. Юнгвирта, Х.-С. Грев, Э. Левитса и А.
Муларони;
в) частично особое мнение судьи Г. Ресса, к которому
присоединились судьи А. Пастор Ридруехо и Р. Тюрмен.
Л.В.
П.Дж.М.
СОВМЕСТНОЕ ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ
Л. ВИЛЬДХАБЕРА, Э. ПАЛЬМ, П. ЛОРЕНСЕНА, К. ЮНГВИРТА,
Х.С. ГРЕВ, Э. ЛЕВИТСА, А. МУЛАРОНИ
1. К нашему сожалению, мы не могли согласиться с мнением
большинства о наличии факта нарушения статьи 14 Конвенции, взятой
в совокупности со статьей 8 Конвенции. Мы также не увидели
обстоятельств, не согласующихся с Решением по делу "Эльсхольц
против Германии", в котором Европейский суд установил, что не было
нарушения статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8
Конвенции.
2. У нас сложилось иное понимание фактов, установленных
национальными судами. В основном мы согласны с большинством, что
национальный суды, вынося заключение, должно быть, применили такой
же подход, как и к отцу в разводе (см. з 91 Постановления).
3. Впоследствии большинство указывало на ссылку национальных
судов на пункт 2 статьи 1711 Германского Гражданского уложения и
их обращение к понятию "в интересах ребенка", которое встречается
в Конвенции.
По нашему мнению, это слишком формальный подход. Задачей
Европейского суда является исследование национального
законодательства, а не рассмотрение порядка применения правовых
норм к заявителю по настоящему делу (см. з 86 Постановления). Это
означает, что формальная ссылка на соответствующее положение
Германского Гражданского уложения и на определенные понятия,
использованные национальными судами, не является решающим
основанием. Самым главным является содержание решений национальных
судов, а именно, отличалось ли обращение с заявителем, как с
внебрачным отцом, от обращения с отцом в разводе.
4. В настоящем деле немецкие суды установили, что принуждение
тринадцатилетней девочки к встрече с заявителем против ее воли,
что неоднократно и ясно подтверждалось, могло бы "серьезно
повлиять на ее эмоциональное и психологическое состояние" (з 23).
Суды, исходя из наилучших интересов ребенка, пришли к выводу, что
только единственно обоснованным решением будет отказать в
предоставлении доступа.
При таких условиях мы не уверены, что эти суды возложили на
заявителя более тяжелое бремя, чем для отцов в разводе в
соответствии с пунктом 1 статьи 1634 Германского Гражданского
уложения. В обоих случаях доступ не предоставляется. Это означает,
что не проводилось различия в отношении между заявителем и отцом в
разводе.
5. Рассмотрев вышеуказанные доводы, мы пришли к выводу, что
применение в настоящем деле пункта 2 статьи 1711 Германского
Гражданского уложения явилось нарушением статьи 14 Конвенции,
взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции.
6. Вместе с тем, мы согласны с большинством, что исключение
возможности дальнейшего обжалования в соответствии со статьей 63
"a" Закона "О внесостязательных слушаниях" носило дискриминирующих
характер для заявителя и противоречило статье 14 Конвенции, взятой
в совокупности со статьей 8 Конвенции (см. з 95 - 98 Постановления
Европейского суда).
ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ
Г. РЕССА, К КОТОРОМУ ПРИСОЕДИНИЛИСЬ СУДЬИ А. ПАСТОР
РИДРУЕХО И Р. ТЮРМЕН
1. Как и в деле "Сахин против Германии" (Sahin v. Germany), мы,
к сожалению, не смогли согласиться с мнением большинства о наличии
нарушения статьи 8 Конвенции в части процессуальных требований,
изложенных в этой статье Конвенции.
Вместе с тем, мы разделяем мнение Большой палаты, которая
согласилась с точкой зрения Четвертой секции, что не было
существенного нарушения статьи 8 Конвенции. Основания,
представленные немецкими судами, обосновывающие их отказ в
предоставлении доступа, а именно, явное нежелание тринадцатилетней
девочки видеть своего отца-заявителя, являются, по нашему мнению,
убедительными и соответствующими интересам ребенка. Европейский
суд не должен осуществлять надзор за решениями национальных судов,
кроме случаев, когда их решения могут повредить здоровью и
развитию ребенка. Мы полностью согласны с обоснованием Большой
палаты, изложенным в з 57 - 60 Постановления, и мы хотели бы
подчеркнуть, что абсолютно неправильно считать, что Европейский
суд затрагивал материальные элементы интересов ребенка в части
права родителей на доступ.
2. Основной вопрос, возникший в настоящем деле, касается,
изложенных в статье 8 Конвенции, процессуальных требований,
которые Европейский суд уже неоднократно разъяснял. Это одно из
основных требований, касающееся права родителей на доступ к детям.
Существуют правовые гарантии, обеспечивающие эффективную защиту
права родителей и детей на уважение их семейной жизни (см.
Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Эльсхольц
против Германии" (Elsholz v. Germany), жалоба N 25735/94, з 49,
ECHR 2000-VIII; Постановление Европейского суда по делу "Кутцнер
против Германии" (Kutzner v. Germany), жалоба N 46544/99, з 65 -
66, ECHR 2002-I; и Постановление Европейского суда по делу
"Ковецци и Морзелли против Италии" (Covezzi and Morselli v. Italy)
от 9 мая 2003 г., жалоба N 52763/99). Основной элемент этих "прав
родителей на доступ" заключается в том, могла ли степень участия
заявителя в разрешении дела обеспечить ему необходимую степень
защиты его интересов. Как указано в деле "Эльсхольц против
Германии", национальные суды должны оценивать интересы ребенка,
исходя из обоснованных и своевременных результатов психологических
экспертиз и показаний самого ребенка.
3. Как правильно указала Палата, Верховный земельный суд
руководствовался показаниями ребенка и родителей и результатами
психологической экспертизы двухлетней давности; он не располагал
результатами новых психологических экспертиз, отражающих желания
ребенка. Для установления равновесия между спорными интересами и
истинных желаний ребенка, необходимо обладать своевременным
заключением эксперта-психолога. Эта необходимость описывалась в
исследовании так называемого синдрома отчужденности от родителей,
опубликованного Ричардом А. Гарднером (Richard A. Gardner) в
американском журнале научной психологии (American Journal of
Forensic Psychology) (2001, pp. 61 - 106) в статье, привлекшей
большое внимание, под названием "Должны ли суды обязывать детей,
страдающих синдромом отчужденности от родителей встречаться с
ними?". У судов должен возникнуть вопрос, существует ли в
настоящее время синдром отчужденности от родителей и как он может
отразиться на развитии ребенка. Также стоит отметить, что
психолог, заслушанный Земельным судом, в 1992 году пытался
организовать встречу заявителя с ребенком, но ее отчим отменил ее
(см з 16 Постановления). Судья Земельного суда выслушал
тринадцатилетнюю М., которая не хотела разговаривать и видеть
заявителя. Но поскольку последнее и единственное заключение
эксперта было сделано в апреле 1992 года, не было других
экспертиз, позволивших бы оценить истинность высказанных желаний
девочки и установить влияние на нее матери и отчима. Предоставив
заявителю возможность эффективного участия в разбирательстве, мы
должны были бы соблюсти правило, изложенное в деле "Эльсхольц
против Германии", что своевременное заключение психологической
экспертизы необходимо для оценки утверждений ребенка и ее
возможности принимать собственные решения. Утверждения десяти или
тринадцатилетней девочки, независимо от того, сказаны ли они в
суде или нет, не могут играть решающей роли в определении ее
истинных желаний. В такой сложной ситуации, когда ощущается
отчужденность ребенка от своего отца в результате влияния матери и
отчима, необходимо провести более тщательное исследование и
предоставить отцу возможность эффективного участия в
разбирательстве.
4. Как вытекает из Постановления Земельного суда от 1 июня 1994
г. и Постановления Верховного земельного суда от 17 июня 1994 г.,
действовавшее не тот момент законодательство, а именно пункт 1 и 2
статьи 1711, существенно повлияло на процесс рассмотрения дела и
на принятое Решение. В соответствии с немецким правом мать
обладала исключительным правом опеки и могла определить право отца
на доступ к ребенку. Суд мог наделить отца таким правом вопреки
воле матери, только если это находилось в интересах ребенка. Это,
похоже, и привело к тому, что оба суда - Земельный и Верховный
земельный - с самого начала уделяли особое значение желаниям
ребенка. Применение статьи 1711 Германского Гражданского уложения
возложило бремя доказывания на заявителя; надо было доказать, что
даже против очевидного нежелания дочери общаться с отцом, их
встречи находились в ее интересах. Это могло быть доказано только
в ходе тщательного психологического исследования, которое бы
установило, действительно ли девочка выражала свое желание или
желание ее матери или отчима и действительно ли встреча с отцом,
какую эксперт-психолог пыталась устроить в 1992 году, была бы
полезна для развития взаимоотношений между ребенком и ее
биологическим отцом. Таким образом, мы считаем, что нарушение
статьи 8 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 14 Конвенции,
имело место и что это нарушение повлекло ограничение
процессуальных прав заявителя, предусмотренных в статье 8
Конвенции.
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
CASE OF SOMMERFELD v. GERMANY
(Application No. 31871/96)
JUDGMENT <*>
(Strasbourg, 8.VII.2003)
In the case of Sommerfeld v. Germany,
--------------------------------
<*> This judgment is final but may be subject to editorial
revision.
The European Court of Human Rights, sitting as a Grand Chamber
composed of:
Mr L. Wildhaber, President,
Mr C.L. Rozakis,
Mr G. Ress,
Sir Nicolas Bratza,
Mr A. Pastor Ridruejo,
Mrs E. Palm,
Mr {P. Kuris},
Mr {R. Turmen},
Mrs F. Tulkens,
Mr P. Lorenzen,
Mr K. Jungwiert,
Mr J. Casadevall,
Mrs H.S. Greve,
Mr R. Maruste,
Mr E. Levits,
Mr M. Ugrekhelidze,
Mrs A. Mularoni, judges,
and Mr P.J. Mahoney, Registrar,
Having deliberated in private on 20 November 2002 and on 11
June 2003,
Delivers the following judgment, which was adopted on the last-
mentioned date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (No. 31871/96) against
the Federal Republic of Germany lodged with the European
Commission of Human Rights ("the Commission") under former Article
25 of the Convention for the Protection of Human Rights and
Fundamental Freedoms ("the Convention") by a German national, Mr
Manfred Sommerfeld ("the applicant"), on 7 June 1995.
2. The applicant, who had been granted legal aid, was
represented before the Court by Mrs S. Hierstetter, a lawyer
practising in Munich. The German Government ("the Government")
were represented by their Agents, Mrs H. Voelskow-Thies,
Ministerialdirigentin, of the Federal Ministry of Justice, at the
initial stage of the proceedings, and subsequently by Mr K.
Stoltenberg, Ministerialdirigent, also of the Federal Ministry of
Justice.
3. The applicant alleged, in particular, that the German court
decisions dismissing his request for access to his daughter, born
out of wedlock, amounted to a breach of his right to respect for
his family life and that he was a victim of discriminatory
treatment in this respect. He also complained about a breach of
his right to a fair hearing. He relied on Articles 6, 8 and 14 of
the Convention.
4. The application was transmitted to the Court on 1 November
1998, when Protocol No. 11 to the Convention came into force
(Article 5 з 2 of Protocol No. 11).
5. The application was allocated to the Fourth Section of the
Court (Rule 52 з 1). Within that Section, the Chamber that would
consider the case (Article 27 з 1 of the Convention) was
constituted as provided in Rule 26 з 1, composed of: Mr A. Pastor
Ridruejo, President, Mr G. Ress, Mr L. Caflisch, Mr I. Cabral
Barreto, Mr V. Butkevych, Mrs {N. Vajic}, Mr {M. Pellonpaa},
judges, and Mr V. Berger, Section Registrar. On 12 December 2000
the application was declared partly admissible as regards the
applicant's complaints that the German court decisions dismissing
his request for access to his daughter, born out of wedlock,
amounted to a breach of his right to respect for his family life
and that he was a victim of discriminatory treatment in this
respect.
6. On 11 October 2001 the Chamber delivered its judgment in
which it held, by five votes to two, that there had been a
violation of Article 8 of the Convention. It also held, by five
votes to two, that there had been a violation of Article 14 of the
Convention, taken together with Article 8. The Chamber further
held by six votes to one that there had been a violation of
Article 6 of the Convention. The Chamber finally held, by five
votes to two, that the respondent State was to pay the applicant
(i) 55,000 (fifty-five thousand) German marks in respect of non-
pecuniary damage and (ii) 2,500 (two thousand five hundred) German
marks in respect of costs and expenses. The separate opinions of
Mrs {Vajic} and Mr {Pellonpaa} were annexed to the judgment.
7. On 9 January 2002 the Government requested, pursuant to
Article 43 of the Convention and Rule 73 of the Rules of Court,
that the case be referred to the Grand Chamber, contending that
the Chamber should not have found violations of Article 8 and 14
of the Convention. They maintained that the Chamber had erred in
its approach to the margin of appreciation left to the national
courts. Referring to the Elsholz case (Elsholz v. Germany [GC],
No. 25735/94, ECHR 2000-VIII), they further considered that, in
the present case, the application of the former German
legislation, namely section 1711 з 2 of the Civil Code, had not
led to discrimination between fathers of children born out of
wedlock and divorced fathers.
8. On 27 March 2002 the panel of the Grand Chamber decided to
refer the case to the Grand Chamber.
9. The composition of the Grand Chamber was determined
according to the provisions of Article 27 зз 2 and 3 of the
Convention and Rule 24 of the Rules of Court. Judge Costa being
unable to participate in the final deliberations, he was replaced
by Judge {Kuris} pursuant to Rule 24 з 3.
10. The applicant and the Government each filed a memorial.
THE FACTS
I. The circumstances of the case
11. The applicant, born in 1953, is the father of the child M.,
born out of wedlock on 25 January 1981. The applicant acknowledged
paternity of M.
12. The applicant and the child's mother lived together at the
time of the child's birth. They separated in September 1986. The
child's mother prohibited any contact between the applicant and
the child. The applicant still met M. several times at school
until such contact was no longer possible. Subsequently the
child's mother married Mr W., the father of her child A., born in
August 1985, W. being the common family name.
A. The first request for visiting arrangements
13. On 2 October 1990 the applicant applied to the Rostock
District Court for a decision granting him a right of access to
his daughter. Having heard the persons concerned, the Rostock
Youth Office, in comments dated 11 April 1991, advised against a
right of access. The Youth Office submitted that M. had
established a close relationship with Mr. W., which would be
adversely affected by contact between M. and her natural father.
It also stated that M., when heard in the absence of her mother,
had indicated that she was not keen to see the applicant and was
suffering as a result of his continuing efforts to obtain access.
14. On 27 June 1991 M., then ten years old, was heard by a
judge of the District Court. She stated that the fact that the
applicant was always standing at the fence of the schoolyard
disturbed her and that she did not wish to visit the applicant
even if access should be ordered by the court.
15. At a court hearing on 31 July 1991, the applicant and the
child's mother declared that they would attempt to settle the
question of a visiting arrangement with the assistance of the
Youth Office. On 30 September 1991 the Youth Office informed the
District Court that no agreement had been achieved and that M. had
stated that she did not wish to see the applicant.
16. On 12 December 1991 the court ordered that a psychological
expert opinion be prepared. On 9 April 1992, in one-page
submissions, the psychologist of the Rostock Health Services
stated that, as contact between the applicant and M. had been
disrupted for six years, no diagnosis of their current
relationship appeared possible. The psychologist considered that
the views which the applicant and M. had expressed on the question
of future contact were very different. M. was growing up in a
family unit and, unlike the applicant, was not suffering from any
deficits in that respect, and did not wish to have any personal
contact with the applicant. He should give her the necessary time
to take up contact of her own motion. The psychologist noted that
she had arranged a meeting between the applicant and M. which,
however, had been cancelled by M.'s stepfather.
17. On 24 June 1992 the District Court judge heard the
applicant and M. in the presence of the psychological expert. M.
having repeatedly stated that she did not wish to have contact
with the applicant, the latter affirmed that he would withdraw his
request for a right of access.
18. The applicant withdrew his request on 1 July 1992.
B. The second request for a right of access
19. On 13 September 1993 the applicant again applied to the
District Court for a right of access to his daughter.
20. On 15 February 1994 the District Court judge heard the
thirteen-year-old M., who stated that she did not wish to talk to
the applicant or accept presents from him and that he should no
longer bother her. She also said that she had a father whom she
loved, though it was not her natural father. The court held a
hearing with the applicant and the child's mother on 26 April
1994.
21. On 1 June 1994 the District Court dismissed the applicant's
application.
22. The District Court noted the comments filed by the Rostock
Youth Office on 6 January 1994 as well as the parents' and the
child's statements in court. The Court also had regard to the
comments filed by the Youth Office in April 1991 and to the
statement submitted by the psychologist in April 1992, both in the
context of the first set of access proceedings.
23. The District Court found that the applicant could not be
granted access to the child. Referring to section 1711 of the
Civil Code, the Court observed that the mother, having sole
custody, determined the father's access and the guardianship court
could only decide to grant the father access if this was in the
child's best interest. In this respect, the court found as
follows:
"On the basis of its extensive investigations, and especially
its conversations with [M.] in 1992 and February 1994, this court
has decided that, in the present case, access by the father to his
child is by no means in her best interest.
At the age of thirteen, [M.] is certainly able to make up her
own mind and has clearly rejected the idea of establishing contact
with her biological father. In the court's opinion, forcing her to
see him against her will cannot be justified, since this would
seriously disturb her emotional and psychological balance. Such a
decision would on no account be in her best interest.
This court cannot accept the [applicant's] sweeping statement
that access is always in the child's interest. The extent to which
this is true invariably depends on circumstances. In this case,
the only justifiable decision is that set out in the operative
part of the judgment.
..."
24. On 17 June 1994 the Rostock Regional Court dismissed the
applicant's appeal on the following grounds:
"The appeal is admissible under section 20 of the Act on Non-
Contentious Proceedings, but is unfounded. The District Court was
right to refuse the applicant all access to [M.], since this is
not in the child's best interest (sections 1711 and 1634 of the
Civil Code). This court also takes the view that the District
Court had no cause to permit exceptions for any specific area of
life. It considers that the arguments advanced in the contested
decision are correct. It regards it as important that the girl
[M.] - who is, after all, thirteen years old - has stated clearly
and for a long time that she wants no contact with her father. The
applicant should accept this clearly expressed wish in his
adolescent daughter's interest and also his own. Only if he ceased
to exert pressure on her might it one day be possible for them to
resume contact. The court would also point out that access to [M.]
on the strength of a court order could hardly be enforced against
the child's will."
25. On 22 July 1994 the applicant filed a constitutional
complaint with the Federal Constitutional Court.
26. On 19 January 1996 a panel of three judges of the Federal
Constitutional Court refused to entertain the applicant's
complaint.
II. Relevant domestic and international law
A. Legislation on family matters currently in force
27. The statutory provisions on custody and access are to be
found in the German Civil Code. They have been amended on several
occasions and many were repealed by the amended Law on Family
Matters (Reform zum Kindschaftsrecht) of 16 December 1997 (Federal
Gazette 1997, p. 2942), which came into force on 1 July 1998.
28. Section 1626 з 1 reads as follows:
"The father and the mother have the right and the duty to
exercise parental authority (elterliche Sorge) over a minor child.
The parental authority includes the custody (Personensorge) and
the care of property ({Vermogenssorge}) of the child."
29. Pursuant to section 1626a з 1, as amended, the parents of a
minor child born out of wedlock jointly exercise custody if they
make a declaration to that effect (declaration on joint custody)
or if they marry. According to section 1684, as amended, a child
is entitled to have access to both parents; each parent is obliged
to have contact with, and entitled to have access to, the child.
Moreover, the parents must not do anything that would harm the
child's relationship with the other parent or seriously interfere
with the child's upbringing. The family courts can determine the
scope of the right of access and prescribe more specific rules for
its exercise, also with regard to third parties; and they may
order the parties to fulfil their obligations towards the child.
The family courts can, however, restrict or suspend that right if
such a measure is necessary for the child's welfare. A decision
restricting or suspending that right for a lengthy period or
permanently may only be taken if the child's well-being would
otherwise be endangered. The family courts may order that the
right of access be exercised in the presence of a third party,
such as a Youth Office authority or an association.
B. Legislation on family matters
in force at the material time
30. Before the entry into force of the amended Law on Family
Matters, the relevant provision of the Civil Code concerning
custody and access for a child born in wedlock was worded as
follows:
Section 1634
"1. A parent not having custody has the right to personal
contact with the child. The parent not having custody and the
person having custody must not do anything that would harm the
child's relationship with others or seriously interfere with the
child's upbringing.
2. The family court can determine the scope of that right and
can prescribe more specific rules for its exercise, also with
regard to third parties; as long as no decision is made, the
right, under section 1632 з 2, of the parent not having custody
may be exercised throughout the period of contact. The family
court can restrict or suspend that right if such a measure is
necessary for the child's welfare.
3. A parent not having custody who has a legitimate interest in
obtaining information about the child's personal circumstances may
request such information from the person having custody in so far
as this is in keeping with the child's interests. The guardianship
court shall rule on any dispute over the right to information.
4. Where both parents have custody and are separated not merely
temporarily, the foregoing provisions shall apply mutatis
mutandis."
Section 1632 з 2 concerned the right to determine third
persons' rights of access to the child.
31. The relevant provisions of the Civil Code concerning
custody of and access to a child born out of wedlock were worded
as follows:
Section 1705
"Custody over a minor child born out of wedlock is exercised by
the child's mother..."
Section 1711
"1. The person having custody of the child shall determine the
father's right of access to the child. Section 1634 з 1, second
sentence, applies by analogy.
2. If it is in the child's interests to have personal contact
with the father, the guardianship court can decide that the father
has a right to personal contact. Section 1634 з 2 applies by
analogy. The guardianship court can change its decision at any
time.
3. The right to request information about the child's personal
circumstances is set out in section 1634 з 3.
4. Where appropriate, the youth office shall mediate between
the father and the person who exercises the right of custody."
C. The Act on Non-Contentious Proceedings
32. Like proceedings in other family matters, proceedings under
former section 1711 з 2 of the Civil Code were governed by the Act
on Non-Contentious Proceedings (Gesetz {uber} die Angelegenheiten
der freiwilligen Gerichtsbarkeit).
33. According to section 12 of that Act, the court shall, ex
officio, take the measures of investigation that are necessary to
establish the relevant facts and take the evidence that appears
appropriate.
34. In proceedings regarding access, the competent youth office
has to be heard prior to the decision (section 49 з 1 (k)).
35. As regards the hearing of parents in custody proceedings,
section 50a з 1 stipulates that the court shall hear the parents
in proceedings concerning custody or the administration of the
child's assets. In matters relating to custody, the court shall,
as a rule, hear the parents personally. In cases concerning
placement into public care, the parents shall always be heard.
According to paragraph 2 of section 50a, a parent not having
custody shall be heard except where it appears that such a hearing
would not contribute to the clarification of the matter.
36. Section 63 provides for the right to lodge a further appeal
challenging the first appeal decision. Section 63a of the Act as
in force at the material time excluded this right in proceedings
concerning a natural father's access to his child born out of
wedlock. That provision has been repealed by the Law on Family
Matters of 1997.
D. The Convention on the Rights of the Child
37. The human rights of children and the standards to which all
governments must aspire in realising these rights for all
children, are set out in the Convention on the Rights of the
Child. The Convention entered into force on 2 September 1990 and
has been ratified by 191 countries, including Germany.
38. The Convention spells out the basic human rights that
children everywhere - without discrimination - have: the right to
survival; to develop to the fullest; to protection from harmful
influences, abuse and exploitation; and to participate fully in
family, cultural and social life. It further protects children's
rights by setting standards in health care, education and legal,
civil and social services.
39. States Parties to the Convention are obliged to develop and
undertake all actions and policies in the light of the best
interests of the child (Article 3). Moreover, States Parties have
to ensure that a child is not separated from his or her parents
against their will unless such separation is necessary for the
best interests of the child; and that a child who is separated
from one or both parents is entitled to maintain personal
relations and direct contact with both parents on a regular basis,
except if it is contrary to the child's best interests (Article
9).
THE LAW
I. Preliminary issue: the scope of the case before the court
40. In his memorial dated 20 June 2002, the applicant invited
the Grand Chamber to re-examine the Chamber's decision of 12
December 2000, whereby the Chamber had declared inadmissible his
complaints about German court proceedings in relation to the
adoption of his by then adult daughter.
41. The Court reiterates that the scope of a case referred to
the Grand Chamber under Article 43 of the Convention is determined
by the Chamber's decision on admissibility (see K. and T. v.
Finland [GC], No. 25702/94, зз 139 - 141, ECHR 2001-VII). The
Chamber declared admissible the complaints that the German court
decisions dismissing his request for access to his daughter, born
out of wedlock, amounted to a breach of his right to respect for
his family life and that he was a victim of discriminatory
treatment in this respect. It follows that the scope of the
present case before the Grand Chamber is limited exclusively to
those complaints and does not extend to the complaint concerning
the adoption proceedings.
II. Alleged violation of Article 8 of the Convention
42. As before the Chamber, the applicant complained that the
German court decisions dismissing his second request for access to
his child, born out of wedlock, amounted to a breach of Article 8
of the Convention, the relevant part of which provides:
"1. Everyone has the right to respect for his... family life...
.
2. There shall be no interference by a public authority with
the exercise of this right except such as is in accordance with
the law and is necessary in a democratic society... for the
protection of health or morals, or for the protection of the
rights and freedoms of others."
43. The Government requested the Court to find no violation of
this provision.
A. Whether there was an interference
44. The parties agreed that the decisions refusing the
applicant access to his child amounted to an interference with his
right to respect for his family life, as guaranteed by Article 8 з
1. The Court takes the same view.
45. Any such interference will constitute a violation of this
Article unless it is "in accordance with the law", pursues an aim
or aims that are legitimate under paragraph 2 of Article 8 and can
be regarded as "necessary in a democratic society".
B. Whether the interference was justified
46. The parties did not question the Chamber's findings that
the decisions at issue had a basis in national law, namely section
1711 з 2 of the Civil Code as in force at the relevant time, and
that they were aimed at protecting the "health or morals" and the
"rights and freedoms" of the child, which are legitimate aims
within the meaning of paragraph 2 of Article 8.
47. It therefore remains to be examined whether the refusal of
access can be considered "necessary in a democratic society".
1. The Chamber's judgment
48. In its judgment of 11 October 2001, the Chamber held that
the competent national courts, when refusing the applicant's
request for a visiting arrangement, had relied on relevant reasons
in finding that contact was not in the child's interest
(paragraphs 41 - 42).
49. Turning to the procedural requirements inherent in Article
8, the Chamber considered the evidence before the German courts,
in particular the statements made by the child in court. It found
that the failure to order a psychological report on the
possibilities of establishing contact between the child and her
father, the applicant, had entailed insufficient protection of the
applicant's interests in the access proceedings (paragraphs 42 -
44). The Chamber concluded that in these circumstances, the
national authorities had overstepped their margin of appreciation,
thereby violating the applicant's rights under Article 8 of the
Convention (paragraph 45).
2. The parties' submissions
(a) The applicant
50. The applicant contended that, having regard to all the
circumstances and to the strict scrutiny required in cases
concerning restrictions of access, the Chamber had not unduly
encroached on the margin of appreciation left to the domestic
courts.
51. In his submission, the German courts had not sufficiently
established whether the conditions for refusing access were met.
Taking into account that the child had lived for five years with
the applicant, there remained at least a suspicion that the wishes
expressed by her resulted from her mother's influence.
52. In this connection, the applicant submitted that the
Chamber had examined in detail the taking of evidence by the
District Court in 1994, in particular its recourse to a rather
vague expert opinion filed in earlier proceedings, and the
Regional Court's failure to take fresh evidence.
53. The applicant further stressed that the child's attitude
resulted from subliminal influence by the other parent. In these
circumstances it was for the German courts to ensure, of their own
motion and irrespective of any request made by the applicant, that
psychological expert evidence was obtained.
54. Accordingly, the Chamber had not substituted its view for
that of the national courts, but had limited itself to reviewing,
in the light of the Convention, the decisions taken by those
authorities in the exercise of their power of appreciation.
(b) The Government
55. The Government maintained that the Chamber, in applying the
necessity test under Article 8 of the Convention, had exceeded its
power of review and had substituted its own evaluation for that of
the domestic courts. Although stricter scrutiny was called for as
regards restrictions placed by those authorities on parental
rights of access, it was nevertheless for them to establish the
relevant facts, that is to take and assess the evidence, as they
had the benefit of direct contact with all the persons concerned.
56. In the present case, the German courts had not failed to
involve the applicant in the decision-making process, seen as a
whole, to a degree sufficient to provide him with the requisite
protection of his interests, nor had their assessment of the
evidence been arbitrary.
57. In this connection, the Government pointed out that the
German courts had acted on the understanding that the child's
wishes were only relevant to the extent that they were the
expression of her own free will. The courts were entitled to
assess the question of whether the child was capable of forming
her own free will without having recourse to an expert opinion.
58. Their decision not to obtain an expert opinion could not be
regarded as arbitrary as, in their assessment, they had been able
to rely not only on the age of the child, who had been thirteen at
the relevant time, but also on a broad factual basis relating to
several years. Since her first interview by the Youth Office at
the age of nine, the child had stated that she was suffering as a
result of the applicant's efforts to obtain access and that she
did not wish to meet the applicant. In the first set of
proceedings concerning the request for visiting arrangements, the
applicant himself had apparently accepted the child's wish not to
see him and withdrawn his request for a right of access. In the
course of the proceedings relating to the second request, the
child had repeated her refusal to have any contact. In these
circumstances, there was no reason for the Regional Court to doubt
that the child had expressed her own free will.
59. Moreover, the Government considered that the Chamber had
not explained why ordering a psychological expert opinion was the
only correct way of action. Thus, the Chamber had described the
comments submitted by a psychologist of the local health services
in 1992 as "rather superficial". However, this psychologist had
already stated that, as contact between the applicant and the
child had been disrupted for six years, no diagnosis of their
current relationship appeared possible. Because of the further
lapse of time, a psychological examination would have been even
more difficult. There was no indication that the child's wishes
were only "seemingly firm", as assumed by the Chamber.
60. The Government added that the applicant himself had not
asked for an expert opinion.
61. In these circumstances it had been reasonable for the
Regional Court to refrain from conducting an oral hearing.
3. The Court's assessment
62. In determining whether the refusal of access was "necessary
in a democratic society", the Court has to consider whether, in
the light of the case as a whole, the reasons adduced to justify
this measure were relevant and sufficient for the purposes of
paragraph 2 of Article 8 of the Convention. Undoubtedly,
consideration of what lies in the best interest of the child is of
crucial importance in every case of this kind. Moreover, it must
be borne in mind that the national authorities have the benefit of
direct contact with all the persons concerned. It follows from
these considerations that the Court's task is not to substitute
itself for the domestic authorities in the exercise of their
responsibilities regarding custody and access issues, but rather
to review, in the light of the Convention, the decisions taken by
those authorities in the exercise of their power of appreciation
(see Hokkanen v. Finland, judgment of 23 September 1994, Series A
No. 299-A, p. 20, з 55, and Kutzner v. Germany, No. 46544/99, зз
65 - 66, ECHR 2002-I; see also Article 3 of the Convention on the
Rights of the Child, paragraphs 39 - 41 above).
63. The margin of appreciation to be accorded to the competent
national authorities will vary in accordance with the nature of
the issues and the importance of the interests at stake. Thus, the
Court has recognised that the authorities enjoy a wide margin of
appreciation, in particular when deciding on custody. However, a
stricter scrutiny is called for as regards any further
limitations, such as restrictions placed by those authorities on
parental rights of access, and as regards any legal safeguards
designed to secure an effective protection of the right of parents
and children to respect for their family life. Such further
limitations entail the danger that the family relations between a
young child and one or both parents would be effectively curtailed
(see Elsholz v. Germany [GC], No. 25735/94, з 49, ECHR 2000-VIII;
and Kutzner, cited above, з 67).
64. Article 8 requires that the domestic authorities should
strike a fair balance between the interests of the child and those
of the parents and that, in the balancing process, particular
importance should be attached to the best interests of the child
which, depending on their nature and seriousness, may override
those of the parents. In particular, a parent cannot be entitled
under Article 8 of the Convention to have such measures taken as
would harm the child's health and development (see Elsholz, cited
above, з 50; and T.P. and K.M. v. the United Kingdom [GC], No.
28945/95, з 71, ECHR 2001-V; see also Ignaccolo-Zenide v. Romania,
No. 31679/96, з 94, ECHR 2000-I, and Nuutinen v. Finland, No.
32842/96, з 128, ECHR 2000-VIII).
65. In the present case, the competent German courts adduced
relevant reasons to justify their decisions refusing access,
namely that the then thirteen-year-old girl had expressed the
clear wish not to see her father, the applicant, and had done so
for several years, so that forcing her to see him would seriously
disturb her emotional and psychological balance (see paragraphs 23
- 24 above). In those circumstances the decisions can be taken to
have been made in the interest of the child (see Buscemi v. Italy,
No. 29569/95, з 55, ECHR 1999-VI). On this point, the Grand
Chamber shares the view of the Chamber (see paragraph 41 of the
Chamber's judgment).
66. The Court considers that it cannot satisfactorily assess
whether those reasons were "sufficient" for the purposes of
Article 8 з 2 without at the same time determining whether the
decision-making process, seen as a whole, provided the applicant
with the requisite protection of his interests (see W. v. the
United Kingdom, judgment of 8 July 1987, Series A No. 121, p. 29,
з 64; Elsholz, cited above, з 52; and T.P. and K.M. v. the United
Kingdom cited above, з 72).
67. The Chamber concluded that the national authorities had
overstepped their margin of appreciation, thereby violating the
applicant's rights under Article 8 of the Convention. In its
judgment, the Chamber reasoned:
"43. The Court notes that the District Court heard the child
and the parents and had regard to material obtained in a first set
of access proceedings, inter alia, comments filed by a
psychologist of the local health services of April 1992. The Court
considers that, given the psychologist's rather superficial
submissions in the first set of proceedings, the lapse of time and
bearing in mind what was at stake in the proceedings, namely, the
relations between a father and his child, the District Court
should not have been satisfied with hearing only the child as to
her wishes on the matter without having at its disposal
psychological expert evidence in order to evaluate the child's
seemingly firm wishes. Correct and complete information on the
child's relationship with the applicant as the parent seeking
access to the child is an indispensable prerequisite for
establishing a child's true wishes and thereby striking a fair
balance between the interests at stake. The Court further recalls
that the Regional Court, which had full power to review all issues
relating to the request for access, endorsed the District Court
findings on the basis of the file.
44. In the Court's opinion, the German courts' failure to order
a psychological report on the possibilities of establishing
contact between the child and the applicant reveals an
insufficient involvement of the applicant in the decision-making
process.
..."
68. The Grand Chamber, for its part, observes that whether the
decision-making process sufficiently protected a parent's
interests depends on the particular circumstances of each case.
69. In the proceedings before the District Court and the
Regional Court, the applicant was placed in a position enabling
him to put forward all arguments in favour of obtaining a visiting
arrangement and he also had access to all relevant information
which was relied on by the courts (see, mutatis mutandis, T.P. and
K.M. v. the United Kingdom, cited above, зз 78 - 83, and P., C.
and S. v. the United Kingdom, No. 56547/00, зз 136 - 138, ECHR
2002-VI).
70. The evidential basis for the District Court's decision
included the child's statements in court, the parents' submissions
and comments filed by the competent Youth Office. The District
Court also relied on evidence submitted in the context of the
first set of access proceedings, i.e. comments filed by the Youth
Office in April 1991, and a statement submitted by a psychologist
in April 1992 (see paragraph 22 above). The Regional Court
endorsed the District Court's findings made on that basis (see
paragraph 24 above).
71. As regards the issue of ordering a psychological report on
the possibilities of establishing contact between the child and
the applicant, the Court observes that as a general rule it is for
the national courts to assess the evidence before them, including
the means to ascertain the relevant facts (see Vidal v. Belgium,
judgment of 22 April 1992, Series A No. 235-B, p. 32, з 33). It
would be going too far to say that domestic courts are always
required to involve a psychological expert on the issue of access
to a parent not having custody, but this issue depends on the
specific circumstances of each case, having due regard to the age
and maturity of the child concerned.
72. In this connection, the Court notes that the girl was
thirteen years old when she was heard by the District Court judge
on the question of access (see paragraphs 22 - 23 above). The same
judge had already questioned her, at the ages of ten and eleven,
in the context of the first set of proceedings (see paragraphs 14,
17 and 23 above). Having had the benefit of direct contact with
the girl, the District Court was well placed to evaluate her
statements and to establish whether or not she was able to make up
her own mind. On that basis the District Court could reasonably
reach the conclusion that it was not justified to force the girl
to see her father, the applicant, against her will. That decision
was endorsed by the Regional Court (see paragraph 24 above).
73. In these circumstances the Court is not persuaded that the
failure to obtain a psychological expert opinion on the relations
between the applicant and the child constituted a flaw in the
proceedings.
74. Having regard to the foregoing and to the respondent
State's margin of appreciation, the Court is satisfied that the
German courts' procedural approach was reasonable in the
circumstances and provided sufficient material to reach a reasoned
decision on the question of access in the particular case. The
Court can therefore accept that the procedural requirements
implicit in Article 8 of the Convention were complied with.
75. Accordingly, there has been no violation of Article 8 of
the Convention in the present case.
III. Alleged violation of Article 14 of the Convention,
taken together with Article 8
76. The applicant further complained that he had been a victim
of discriminatory treatment in breach of Article 14 of the
Convention read in conjunction with Article 8. Article 14
provides:
"The enjoyment of the rights and freedoms set forth in [the]
Convention shall be secured without discrimination on any ground
such as sex, race, colour, language, religion, political or other
opinion, national or social origin, association with a national
minority, property, birth or other status."
1. The Chamber's judgment
77. The Chamber, turning to the particular features of the
present case, held that the approach taken by the German courts
reflected the underlying legislation which put fathers of children
born out of wedlock in a different, less favourable position than
divorced fathers. In this connection, the Chamber observed that
unlike the latter, natural fathers had no right of access to their
children and the mother's refusal of access could only be
overridden by a court when access was "in the interest of the
child". For the Chamber, the crucial point was that the courts had
not regarded contact between a child and the natural father prima
facie as in the child's interest. The Chamber considered that even
though the District Court's decision had contained the formulation
that there would be a risk to the child's mental and psychological
well-being had she to take up contact with the applicant against
her wish, the mother's initial prohibition on further contact and
her influence on the child had remained decisive (paragraphs 50 -
52).
78. As regards the justification of that difference in
treatment, the Chamber, considering the particular circumstances
of the instant case, was not persuaded by the Government's
argument that in general, fathers of children born out of wedlock
lacked interest in contact with their children and might leave a
non-marital relationship at any time, and concluded that there had
been a breach of Article 14 of the Convention, taken together with
Article 8 (paragraphs 53 - 58).
2. The parties' submissions
(a) The applicant
79. The applicant considered that a difference in treatment
between fathers of children born in wedlock and fathers of
children born out of wedlock could not be justified. In his
submission, the general and abstract argument that fathers of
children born out of wedlock often showed no interest in contact
with their children did not apply to him and, in any event, given
the growing number of unmarried partnerships, it no longer
corresponded to present-day conditions.
80. As regards the exclusion of the possibility of a further
appeal, the decisive issue was the difference in treatment between
fathers of children born in wedlock and fathers of children born
out of wedlock. In the applicant's submission, the Federal
Constitutional Court's decision referred to by the Government was
outdated and did not accord with the currently recognised
constitutional obligation to create for children born out of
wedlock the same conditions for their physical and mental
development in society as for children born in wedlock.
(b) The Government
81. The Government argued that, in the past, fathers of
children born out of wedlock had frequently shown no interest in
their children. Section 1711 з 2 of the Civil Code had not
therefore been regarded as discriminatory (Glaichauf v. Germany,
application No. 9530/81, Commission decision of 14 May 1984,
unreported). The German legislature had reacted to recent changes
in social attitudes with the Law of December 1997 on Family
Matters. Notwithstanding this reform, section 1711 of the Civil
Code had been compatible with the Convention.
82. In any event, as in the Elsholz case (Elsholz, cited above,
зз 59 - 61), the application of section 1711 in the applicant's
case had not amounted to discrimination. In this connection, the
Government referred to the District Court's reasoning, as endorsed
by the Regional Court, that an enforceable right of access was not
in the child's interest, if she was opposed to contact and her
mental and psychological well-being would be endangered thereby.
Accordingly, the German courts had based their decisions not only
on the ground that access would not serve the child's well-being,
but on the much stronger reason that it was incompatible with the
child's well-being.
83. The Government further considered that the exclusion of the
possibility of a further appeal in access proceedings concerning a
child born out of wedlock was justified (former section 63a of the
Act on Non-Contentious Proceedings). They referred to the
reasoning of the Federal Constitutional Court in a decision of 27
April 1989 (1 BvR 718/88), according to which the factual and
legal situations of children born in wedlock and children born out
of wedlock and those of their fathers were not comparable, as
children born in wedlock were, as a rule, covered by the
constitutional protection of existing marriages from the moment of
their birth, which was not the case for children born out of
wedlock. Accordingly, the legislature could reasonably give the
family courts special jurisdiction in all disputes relating to
marriage. In any event the differences were negligible, two levels
of jurisdiction being available in both cases and the further
appeal constituting the exception in access proceedings, which
should be determined speedily.
3. The Court's assessment
(a) Main principles
84. Article 14 only complements the other substantive
provisions of the Convention and the Protocols. It has no
independent existence since it has effect solely in relation to
"the enjoyment of the rights and freedoms" safeguarded by those
provisions. Although the application of Article 14 does not
presuppose a breach of those provisions - and to that extent it is
autonomous - there can be no room for its application unless the
facts at issue fall within the ambit of one or more of the latter
(see, among many other authorities, Abdulaziz, Cabales and
Balkandali v. the United Kingdom, judgment of 28 May 1985, Series
A No. 94, p. 35, з 71, and Karlheinz Schmidt v. Germany, judgment
of 18 July 1994, Series A No. 291-B, p. 32, з 22).
The Court finds that the facts of the instant case fall within
the scope of Article 8 of the Convention (see paragraph 44 above)
and that, accordingly, Article 14 is applicable.
(b) Section 1711 з 2 of the German Civil Code
85. As to the situation of divorced fathers of children born in
wedlock in comparison with that of fathers of children born out of
wedlock, the Court observes at the outset that, at the material
time, the relevant provisions of the German Civil Code, namely
section 1634 з 1 regarding parents not having custody of children
born in wedlock and section 1711 з 2 regarding fathers of children
born out of wedlock, contained different standards (see paragraphs
30 - 31 above). The former category of parent had a legal right to
access which could be restricted or suspended if necessary in the
child's interest, whereas the latter's personal contact depended
on a favourable decision by the child's mother or on a court
ruling finding such contact to be in the child's interest.
86. In cases arising from individual applications it is,
however, not the Court's task to examine the domestic legislation
in the abstract, but it must examine the manner in which that
legislation was applied to the applicant in the particular
circumstances. The Court therefore does not find it necessary to
consider whether the former German legislation as such, namely,
section 1711 з 2 of the Civil Code, made an unjustifiable
distinction between fathers of children born out of wedlock and
divorced fathers, such as to be discriminatory within the meaning
of Article 14 of the Convention. The question to be decided by the
Court is whether the application of section 1711 з 2 of the Civil
Code in the present case led to an unjustified difference in the
treatment of the applicant in comparison with the case of a
divorced couple (see Elsholz, cited above, з 59).
87. The conclusion of the Chamber was that the German courts
had discriminated against the applicant. It reasoned as follows:
"51. The approach taken by the German courts in the present
case reflects the underlying legislation which put fathers of
children born out of wedlock in a different, less favourable
position than divorced fathers. Unlike the latter, natural fathers
had no right of access to their children and the mother's refusal
of access could only be overridden by a court when access was "in
the interest of the child". Under such rules and circumstances,
there was evidently a heavy burden of proof on the side of a
father of a child born out of wedlock. The crucial point is that
the courts did not regard contact between child and natural father
prima facie as in the child's interest, a court decision granting
access being the exception to the general statutory rule that the
mother determined the child's relations with the father. Even if
the District Court's decision contains the formulation that there
was a risk to the child's mental and psychological well-being if
she had to take up contact with the applicant against her wish,
the mother's initial prohibition of further contact and her
influence on the child remained decisive. Accordingly, there is
sufficient reason to conclude that the applicant as a natural
father was treated less favourably than a divorced father in
proceedings to suspend his existing right of access.
52. In this context, the Court has also considered the
applicant's argument as to a procedural difference, namely, the
exclusion of a further appeal under the Act on Non-Contentious
Proceedings in the version in force at the relevant time.
53. For the purposes of Article 14 a difference in treatment is
discriminatory if it has no objective and reasonable
justification, that is if it does not pursue a legitimate aim or
if there is not a reasonable relationship of proportionality
between the means employed and the aim sought to be realised.
Moreover, the Contracting States enjoy a margin of appreciation in
assessing whether and to what extent differences in otherwise
similar situations justify a different treatment (see Camp and
Bourimi v. the Netherlands, No. 28369/95, з 37, ECHR 2000-X).
54. According to the Court's case-law, very weighty reasons
need to be put forward before a difference in treatment on the
ground of birth out of wedlock can be regarded as compatible with
the Convention (see Camp and Bourimi v. the Netherlands, cited
above, з 38).
55. In the present case, the Court is not persuaded by the
Government's arguments, which are based on general considerations
that fathers of children born out of wedlock lack interest in
contact with their children and might leave a non-marital
relationship at any time.
56. Such considerations did not apply in the applicant's case.
He had acknowledged paternity and had in fact been living with the
mother at the child's birth in 1981. Their relationship only broke
up several years later when the child was more than five years
old. More important, he had continued to show concrete interest in
contact with her for sincere motives.
57. As the Government rightly pointed out, the number of non-
marital families had increased. When deciding the applicant's
case, the Regional Court stated the urgent need for legislative
reform. Complaints challenging the constitutionality of this
legislation were pending before the Federal Constitutional Court.
The amended Law on Family Matters eventually entered into force in
July 1998.
The Court wishes to make it clear that these amendments cannot
in themselves be taken as demonstrating that the previous rules
were contrary to the Convention. They do however show that the aim
of the legislation in question, namely the protection of the
interests of children and their parents, could also have been
achieved without distinction on the ground of birth (see, mutatis
mutandis, Inze v. Austria, judgment of 28 October 1987, Series A
No. 126, p. 18, з 44)."
88. The Grand Chamber has found above, under Article 8 of the
Convention, that the German court decisions refusing access were
taken in the child's interest. In this connection the Court noted
the courts' reasoning that the then thirteen-year-old girl had
expressed the clear wish not to see the applicant and had done so
for several years, so that forcing her to see him would seriously
disturb her emotional and psychological balance. The Court also
accepted that the decision-making process provided the applicant
with the requisite protection of his interests.
89. The Court must therefore determine whether the interference
with the applicant's right to family life, which was in itself
permissible under paragraph 2 of Article 8, occurred in a
discriminatory manner (see the case "relating to certain aspects
of the laws on the use of languages in education in Belgium"
(merits), judgment of 23 July 1968, Series A No. 6, pp. 33 - 34, з
9; National Union of Belgian Police v. Belgium, judgment of 27
October 1975, Series A No. 19, p. 19, з 44; {Rekvenyi} v. Hungary
[GC], No. 25390/94, ECHR 1999-III, з 67; see also East African
Asians v. the United Kingdom, No. 4626/70 et al., Commission's
report of 14 December 1973, Decisions and Reports 78, p. 67, з
226).
90. The Court agrees with the Chamber that there are elements
distinguishing the present case from the Elsholz case (cited
above, зз 60 - 61). In the Elsholz case the Court noted that it
could not be said on the facts of that case that a divorced father
would have been treated more favourably. In that connection it
observed that the German courts' decisions were clearly based on
the danger to the child's development if he had to resume contact
with his father, the applicant, contrary to the will of the
mother, and on the finding that contact would negatively affect
the child. Moreover, the Federal Constitutional Court had
confirmed that the ordinary courts had applied the same test as
would have been applied to a divorced father.
91. In the present case the German courts rejected the
applicant's argument that access was always in the child's
interest and held that a court ruling under section 1711 з 2 of
the Civil Code depended on the circumstances. In examining the
relevant facts, the courts, having regard to the statements made
by the then thirteen-year-old child in court, held that she had
been able to make up her own mind and had clearly rejected the
idea of establishing contact with the applicant father. When
reaching the conclusion that forcing her to see him against her
will could not be justified, as her emotional and psychological
balance would be seriously disturbed, the courts prima facie
appeared to apply a test similar to that which would have been
applied to a divorced father. Nevertheless, they explicitly
adhered to the standard of whether access was "in the best
interest of the child". In doing so, they gave decisive weight to
the mother's initial prohibition on access and placed a burden on
the applicant father which was heavier than the one on divorced
fathers under section 1634 з 1 of the Civil Code.
92. As is well established in the Court's case-law, a
difference in treatment is discriminatory for the purposes of
Article 14 if it has no objective and reasonable justification,
that is if it does not pursue a legitimate aim or if there is not
a reasonable relationship of proportionality between the means
employed and the aim sought to be realised. The Contracting States
enjoy a margin of appreciation in assessing whether and to what
extent differences in otherwise similar situations justify a
different treatment (see Abdulaziz, Cabales and Balkandali, cited
above, pp. 35 - 36, з 72).
93. The Court has already held that very weighty reasons need
to be put forward before a difference in treatment on the ground
of birth out of or within wedlock can be regarded as compatible
with the Convention (see Mazurek v. France, No. 34406/97, з 49,
ECHR 2000-II, and Camp and Bourimi v. the Netherlands, No.
28369/95, зз 37 - 38, ECHR 2000-X). The same is true for a
difference in the treatment of the father of a child born of a
relationship where the parties were living together out of wedlock
as compared with the father of a child born of a marriage-based
relationship. The Court discerns no such reason in the instant
case.
94. There has accordingly been a violation of Article 14 of the
Convention, taken together with Article 8, in respect of the
application of section 1711 з 2 of the Civil Code in the instant
case.
(c) Section 63a of the Act on Non-Contentious Proceedings
95. In finding a breach of Article 14, taken together with
Article 8 of the Convention, the Chamber also considered the
procedural difference, namely the exclusion of the possibility of
filing a further appeal under the Act on Non-Contentious
Proceedings in the version in force at the relevant time (see
paragraph 87 above, and з 52 of the Chamber's judgment).
96. The Grand Chamber, like the Chamber, notes that, in the
instant case, the applicant was deprived by law of the possibility
of lodging a further appeal against the Regional Court's decision
refusing access to his daughter. The possibility of a further
appeal, to which a father not having custody of a child born in
wedlock would have been entitled, was excluded on account of the
applicant's status as the father of a child born out of wedlock,
and this difference in treatment was expressly provided for in
former section 63a of the Act on Non-Contentious Proceedings (see
paragraph 36 above).
97. For the same reasons as those set out above in respect of
the application of section 1711 з 2 of the Civil Code in the
instant case, this difference in treatment cannot be regarded as
compatible with the Convention.
98. Accordingly, there has also been a violation of Article 14
of the Convention, taken together with Article 8, in that the
possibility of a further appeal in the access proceedings was
excluded under section 63a of the Act on Non-Contentious
Proceedings.
IV. Alleged violation of Article 6 alone
and taken together with Article 14 of the Convention
99. In relation to his above complaints about the German court
proceedings concerning his request for access to M. and the
alleged discrimination against him, the applicant also relied on
Article 6 з 1 of the Convention. In so far as relevant, Article 6
з 1 reads:
"In the determination of his civil rights and obligations...,
everyone is entitled to a fair hearing... by an independent and
impartial tribunal...".
100. In the light of its above findings under Article 8 alone
and taken together with Article 14 (see paragraphs 74 - 75, 94 and
98 above), the Court does not find it necessary to examine
separately the applicant's complaints under Articles 6 and 14 of
the Convention.
V. Application of Article 41 of the Convention
101. Article 41 of the Convention provides:
"If the Court finds that there has been a violation of the
Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of
the High Contracting Party concerned allows only partial
reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just
satisfaction to the injured party."
A. Damage
102. The applicant originally claimed 65,000 German marks (DEM
- about EUR 32,500) for non-pecuniary damage.
103. The Chamber awarded DEM 55,000 (about EUR 28,120) by way
of compensation for non-pecuniary damage in respect of the
violations it found of Articles 8 and 14, as he had at least lost
the opportunity to ensure his interests in the access proceedings
and had been the victim of procedural defects and discrimination.
104. In the present proceedings the Government submitted that
the Chamber, in assessing the non-pecuniary damage sustained by
the applicant, had overlooked the fact that the interruption of
contact prior to his second request for access had not been
attributable to the Federal Republic of Germany.
In the applicant's submission, the Chamber's reasoning related
solely to the second set of access proceedings. In any event, he
had not voluntarily withdrawn his request for access in the first
set of proceedings.
105. The Grand Chamber has found a violation of Article 14 of
the Convention, in conjunction with Article 8, but no violation of
the substantive right to respect for family life under Article 8
itself. The discrimination in the enjoyment of the application's
right to respect for his family life must have caused him some
distress and frustration, which the finding of a violation cannot
on its own adequately compensate. Making an assessment on an
equitable basis, the Court awards the applicant the sum of EUR
20,000 by way of compensation.
B. Costs and expenses
106. The applicant originally claimed DEM 5,000 (about EUR
2,556) for costs and expenses incurred before the German courts.
Having been granted legal aid, he did not claim additional costs
and expenses in respect of the proceedings before the Convention
institutions.
107. The Chamber, in the absence of any receipts or other
supporting documents, was not persuaded that the applicant had
incurred costs and expenses in the amount claimed and awarded him
DEM 2,500 (about EUR 1,278).
108. The parties have not addressed this matter in the present
proceedings. The grant of legal aid continued to apply for the
purposes of the Article 43 proceedings.
109. Costs and expenses will not be awarded under Article 41
unless it is established that they were actually incurred,
necessarily incurred and also reasonable as to quantum (see Sunday
Times v. the United Kingdom (Article 50), judgment of 6 November
1980, Series A No. 38, p. 13, з 23). Furthermore, legal costs are
only recoverable in so far as they relate to the violation found
(Beyeler v. Italy (Just satisfaction) [GC], No. 33202/96, з 27, 28
May 2002).
110. The Court has found a violation of Article 14 in relation
to the applicant's claim under Article 8, considering that the
German court proceedings were discriminatory. Deciding on an
equitable basis, it awards the applicant the sum of EUR 2,500.
C. Default interest
111. The Court considers it appropriate that the default
interest should be based on the marginal lending rate of the
European Central Bank, to which should be added three percentage
points.
FOR THESE REASONS, THE COURT
1. Holds by fourteen votes to three that there has been no
violation of Article 8 of the Convention;
2. Holds by ten votes to seven that there has been a violation
of Article 14 of the Convention, taken together with Article 8, in
respect of the application of section 1711 з 2 of the Civil Code
in the instant case;
3. Holds unanimously that there has been a violation of Article
14 of the Convention, taken together with Article 8, in that the
possibility of a further appeal in the access proceedings was
excluded under section 63a of the Act on Non-Contentious
Proceedings;
4. Holds unanimously that it is not necessary to examine
separately the applicant's complaint under Article 6 of the
Convention, whether taken alone or in conjunction with Article 14;
5. Holds by thirteen votes to four
(a) that the respondent State is to pay the applicant, within
three months, the following amounts plus any tax that may be
chargeable:
(i) EUR 20,000 (twenty thousand euros) in respect of non-
pecuniary damage;
(ii) EUR 2,500 (two thousand five hundred euros) in
respect of costs and expenses;
(b) that from the expiry of the above-mentioned three months
until settlement simple interest shall be payable on the above
amounts at a rate equal to the marginal lending rate of the
European Central Bank during the default period plus three
percentage points;
6. Dismisses unanimously the remainder of the applicant's claim
for just satisfaction.
Done in English and in French, and delivered at a public
hearing in the Human Rights Building, Strasbourg, on 8 July 2003.
Luzius WILDHABER
President
Paul MAHONEY
Registrar
In accordance with Article 45 з 2 of the Convention and Rule 74
з 2 of the Rules of Court, the following opinions are annexed to
this judgment:
(a) Joint partly dissenting opinion of Mr Wildhaber, Mrs Palm,
Mr Lorenzen, Mr Jungwiert, Mrs Greve, Mr Levits and Mrs Mularoni.
(b) Partly dissenting opinion of Mr Ress joined by Mr Pastor
Ridruejo and Mr {Turmen}.
L.W.
P.J.M.
JOINT PARTLY DISSENTING OPINION OF JUDGES
WILDHABER, PALM, LORENZEN, JUNGWIERT, GREVE, LEVITS
AND MULARONI
1. To our regret we are unable to join the majority in their
finding of a violation of Article 14 in conjunction with Article
8. We see no reason to depart from the Court's findings in the
Elsholz case, where the Court found no violation of Article 14 in
conjunction with Article 8.
2. We have a different understanding of the findings of the
national courts. As a basic point we agree with the majority that
the national courts when reaching their conclusions appeared to
apply a test similar to that which would have been applied to a
divorced father (see paragraph 91 of the judgment).
3. The majority then cite the reference in the national courts'
judgments to section 1711 з 2 of the Civil Code and their recourse
to the formula of "in the child's interest" as it appears in that
provision.
In our view that is an overly formalistic approach. The Court's
task is not to examine the domestic legislation in the abstract
but to examine the manner in which the legislation was applied to
the applicant in the particular circumstances (see paragraph 86 of
the judgment). That means that the formal reference to a
particular provision of the Civil Code and the particular formulas
used in the domestic judgments are not decisive. What is decisive
is the substance of the national court judgment - namely, whether
the treatment of the applicant as the father of a child born out
of wedlock was different in comparison with that of a divorced
father.
4. In the present case, the German courts found that forcing a
thirteen-year-old girl to see the applicant against her will,
which had been stated clearly and for a long time, would
"seriously disturb her emotional and psychological balance"
(paragraph 23). The courts, having regard to the child's best
interest, concluded that the only justifiable decision was not to
grant access.
In such circumstances, we are not persuaded that those courts
placed a burden on the applicant which was heavier than the one on
divorced fathers under section 1634 з 1 of the Civil Code. In both
cases access would not be granted. This means that there was no
difference in treatment between the applicant and a divorced
father.
5. Having regard to the above considerations, we find that the
application of section 1711 з 2 of the Civil Code in the instant
case did not give rise to a breach of Article 14 of the
Convention, taken together with Article 8.
6. On the other hand we agree with the majority that the
exclusion of the possibility of a further appeal under section 63a
of the Act on Non-Contentious Proceedings amounted to
discrimination against the applicant and was therefore in breach
of Article 14, taken together with Article 8 (see paragraphs 95 -
98 of the judgment).
PARTLY DISSENTING OPINION OF JUDGE
RESS JOINED BY JUDGES PASTOR RIDRUEJO AND {TURMEN}
1. As in the case of Sahin v. Germany, we regret that we cannot
agree with the majority's opinion that there has been no violation
of Article 8 in relation to the procedural requirements implicit
in this Article of the Convention.
On the other hand, we share the opinion of the Grand Chamber
which endorsed the view of the Fourth Section that there was no
substantive violation of Article 8. The reasons given by the
German courts to justify their decisions refusing access, namely
that the then thirteen-year-old girl had expressed the clear wish
not to see her father, the applicant, and had done so for several
years, so that forcing her to see him would seriously disturb her
emotional and psychological balance, are convincing and not
arbitrary and, as we agree, the relevant decisions were indeed
taken in the interest of the child. It is not for this Court to
supervise the national courts' findings in relation to the
interests of a child except in cases where their reasoning is
clearly arbitrary and would in the end harm the child's health and
development. We fully agree with the reasoning of the Grand
Chamber in paragraphs 57 to 60 of the judgment and we would like
to stress that it is completely wrong to assume that the Court has
increasingly entered into the material elements of the best
interests of children in the field of parental rights of access.
2. The fundamental issue raised by this case under Article 8
concerns the procedural requirements implicit in this Article,
requirements which the Court has already developed and clarified
on many occasions. It is one of the basic requirements in relation
to parents' rights of access to their children that there exist
legal safeguards designed to secure the effective protection of
the rights of parents and children to respect for their family
life (see Elsholz v. Germany [GC], No. 25735/94, з 49, ECHR 2000-
VIII; Kutzner v. Germany, No. 46544/99, зз 65 - 66, ECHR 2002-I;
and Covezzi and Morselli v. Italy, No. 52763/99, 9 May 2003). A
decisive element of these "parental rights of access" resides in
the question whether the level of involvement of the applicant in
the decision-making process, seen as a whole, provided him with
the requisite protection of his interests. The procedural rule
should be that first established in Elsholz (cited above), namely
that the domestic courts should assess the difficult question of
the child's best interest on the basis of a reasoned and up-to-
date psychological report, and that the child, if possible, should
be "heard" by the psychological expert and the court.
3. As the Chamber rightly stated, the District Court which
heard the child and the parents had only the psychologist's rather
superficial submissions to hand, which had been prepared in the
context of the first set of proceedings two years previously; it
did not have at its disposal any new psychological expert evidence
in order to evaluate the child's seemingly firm wishes. The
procedural requirement to have up-to-date psychological expert
evidence in order to obtain correct and complete information on
the child's relationship with the applicant as the parent seeking
access to the child would seem an indispensable prerequisite for
establishing a child's true wishes and thereby striking a fair
balance between the interests at stake. This procedural
requirement is endorsed even more by recent research on the so-
called parental alienation syndrome ("PAS"), which has been
described by Richard A. Gardner in the American Journal of
Forensic Psychology (2001, pp. 61 - 106) under the title "Should
courts order PAS children to visit/reside with the alienated
parent? A follow-up study", and which has received an increasing
amount of attention. Courts should therefore address the question
whether parental alienation syndrome is present and what specific
consequences such a syndrome could have on the child's development
and - as the Chamber put it - on the establishment of "a child's
true wishes". It is also noteworthy that the psychologist who was
heard by the District Court in the first set of proceedings in
1992 had tried to arrange a meeting between the applicant and his
child, which, however, had been cancelled by the child's
stepfather (paragraph 16 of the judgment). It is true that the
District Court judge, in the second set of proceedings, heard the
thirteen-year-old M., who stated that she did not wish to talk to
or see the applicant. However, since the last and only
psychological expert opinion (a one-page submission) was submitted
in April 1992, there was no other opinion about the truthfulness
of the wishes expressed by the child and the question how far and
how strongly she was influenced by her mother and her stepfather.
To give the applicant the chance of effective participation in the
proceedings, we would prefer to have adhered to the normal rule
taken from Elsholz that an up-to-date psychological expert opinion
is necessary to evaluate the child's statements and to establish
whether she is able to make up her own mind. The statements of a
ten- or thirteen-year-old girl, whether she is heard in court or
not, cannot always be decisive or even indicative of her true
wishes. In such a complex situation, where the alienation of the
child from her natural father by the strong influence of her
mother and her stepfather can be perceived, a more thorough
approach has to be taken and an effective and genuine chance of
participation has to be given to the natural father.
4. As can be seen from the reasoning of the District Court in
its judgment of 1 June 1994 and the Rostock Regional Court's
judgment of 17 June 1994, the law in force in the material time -
that is, section 1711 (1) and (2) - strongly influenced the whole
reasoning and procedure. Under German law it was the mother,
having sole custody, who determined the father's access. Only if
it was in the child's interest to have personal contact with the
father could the guardianship court decide that the father had the
right to such contact. It seems that this led both courts, the
District Court and the Regional Court, to place substantial, if
not decisive, emphasis from the very beginning on the wishes
expressed by the child. This application of section 1711 of the
Civil Code placed the whole burden of proof on the applicant,
requiring him to show that even against the clearly stated will of
his daughter, personal contact with her biological father would be
in her interest. Such proof could only be established by a
thorough psychological expert opinion, which would have to include
the questions whether the child had really expressed her own
wishes or more or less those of her mother and her stepfather, and
whether a meeting with her biological father, such as the one that
the psychologist had tried to arrange in 1992, would be useful for
the development of relations between the child and her biological
father. The absence of a new psychological expert opinion was a
clear result of the disadvantages of the legal situation of
children born out of wedlock at the material time. We agree that
this legislation violated Article 8 in conjunction with Article 14
of the Convention and we furthermore conclude that this violation
had a direct impact on the denial of the applicant's procedural
rights inherent in Article 8 of the Convention itself.
|
