[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ЧЕТВЕРТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ДАНКЕВИЧ (DANKEVICH) ПРОТИВ УКРАИНЫ"
(Жалоба N 40679/98)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 29 апреля 2003 года)
По делу "Данкевич против Украины" Европейский суд по правам
человека (Четвертая секция), заседая Палатой в составе:
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Ю.Ю. Берестнева
сэра Николаса Братца, Председателя Палаты,
М. Пеллонпяя,
Э. Пальм,
Д. Макарчика,
В. Стражнички,
В. Буткевича,
Р. Марусте, судей,
а также при участии М. О'Бойла, Секретаря Секции Суда,
заседая 25 марта 2003 г. за закрытыми дверями,
вынес следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 45701/99), поданной 20
февраля 1998 г. в Европейскую комиссию по правам человека против
Украины гражданином Украины Юрием Александровичем Данкевичем
(Yuriy Oleksandr Dankevich) (далее - заявитель) в соответствии с
бывшей статьей 25 Европейской конвенции о защите прав человека и
основных свобод.
2. Интересы заявителя представляла его жена Н.О. Данкевич (N.O.
Dankevich). Власти Украины были представлены своей Уполномоченной
при Европейском суде по правам человека В. Лутковской
(V.Lutkovska), Министерство юстиции Украины.
3. Заявитель жаловался, inter alia, что условия его содержания
при ожидании смертной казни в Запорожской тюрьме N 2 (Zaporozhie
Prison N 2) были бесчеловечны и унижали его достоинство.
4. 1 ноября 1998 г., в день вступления в силу Протокола N 11 к
Конвенции (пункт 2 статьи 5 Протокола N 11 к Конвенции), жалоба
была передана на рассмотрение в Европейский суд.
5. Жалоба была передана в ведение Четвертой секции Суда (пункт
1 правила 52 Регламента Суда). В соответствии с пунктом 1 правила
26 Регламента Суда в рамках данной Секции была образована Палата
для рассмотрения дела (пункт 1 статьи 27 Конвенции).
6. После совещания со сторонами Председатель Палаты решил, что
в интересах правильного рассмотрения дела необходимо рассмотреть
настоящее дело одновременно с делами "Назаренко против Украины"
(Nazarenko v. Ukraine), "Алиев против Украины" (Aliev v. Ukraine),
"Хохлич против Украины" (Khokhlich v. Ukraine), "Полторацкий
против Украины" (Poltoratskiy v. Ukraine) и "Кузнецов против
Украины" (Kuznetsov v. Ukraine) (жалобы N 39483/98, 41220/98,
41707/98, 38812/97 и 39042/97 (пункт 2 правила 43 Регламента)).
7. Решением от 25 мая 1999 г. Палата объявила жалобу частично
приемлемой для рассмотрения по существу. 6 октября 1999 г.
Европейский суд посетил Запорожские тюрьмы N 1 и N 2 с целью
установления фактов.
8. 1 ноября 2001 г. Европейский суд сменил состав секций (пункт
1 правила 25 Регламента). Дело было передано Четвертой секции в
новом составе.
9. Власти Украины представили замечания по существу дела (пункт
1 правила 59 Регламента).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
A. Описание событий
10. 3 апреля 1997 г. Запорожский областной суд (Запорiзький
обласний суд) признал заявителя виновным в совершении убийства
трех человек и покушении на убийство одного человека и приговорил
его к смертной казни.
11. В тот же день администрация следственного изолятора
Главного управления Министерства внутренних дел Украины в
Запорожской области (адмiнiстрацiя слiдчого iзолятору Головного
Управлiння Мiнiстерства внутрiшнiх справ {Украiни} <*> в
Запорiзькiй областi) в соответствии с Законом "О заключении под
стражу до начала судебного процесса" от 1993 года (далее - Закон
1993 года) решила направить заявителя для ожидания казни в
отдельную камеру.
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
12. 24 июля 1997 г. Верховный суд (Верховний суд) оставил без
изменений приговор суда первой инстанции.
13. 15 августа 1997 г. Генеральный прокурор Украины
(Генеральний Прокурор), рассмотрев внеочередную апелляцию матери
заявителя, признал, что национальные суды правильно оценили все
представленные доказательства и сделали логичные и законные
выводы. Апелляция была отклонена ввиду явной необоснованности.
14. 27 августа 1997 г. заявитель направил Президенту Украины
ходатайство о помиловании.
15. 19 сентября 1997 г. и 15 декабря 1997 г. заместитель
председателя Верховного суда отклонил еще две внеочередных
апелляции жены и матери заявителя.
16. 11 марта 1997 г. Президент Украины ввел мораторий на
смертную казнь. В Постановлении Конституционного суда от 29
декабря 1999 г. N 11рп/99 положения Уголовного кодекса
относительно смертной казни были признаны противоречащими
Конституции Украины. В соответствии с Законом от 22 февраля 2000
г. N 1483-III смертная казнь была отменена и заменена пожизненным
лишением свободы.
17. 14 июня 2000 г. Запорожский областной суд заменил заявителю
смертную казнь на пожизненное лишение свободы.
B. Устные доказательства, полученные делегацией
Европейского суда
18. 6 октября 1999 г. в Запорожской тюрьме N 1 делегация
Европейского суда допросила заявителя. В состав делегации входили
судьи М. Пеллонпяя, Д. Макарчик, Р. Марусте. В Запорожской тюрьме
N 2 делегация допросила некоторых свидетелей. Полученные
доказательства можно изложить следующим образом:
1. Заявитель
a) Общие условия содержания заявителя при ожидании смертной
казни
19. Заявитель был переведен в Запорожскую тюрьму N 1 за две
недели до визита делегации Европейского суда. До этого он три года
содержался в Запорожской тюрьме N 2. В день прибытия делегации
Европейского суда заявитель подтвердил, что ему были разъяснены
его права и обязанности. Но практика и слова в Запорожской тюрьме
N 2 разнились. Заявитель описал это так: "Когда приезжала комиссия
из Киева, администрация тюрьмы вывешивала на стенах правила, а на
следующий день снимала их. Что касается посещений комиссий от
местной надзирающей прокуратуры, то в этом случае не было даже
никаких правил на стенах. Хотя правила не висели на стенах в
камерах, нам разъяснили их".
20. В Запорожской тюрьме N 2 заявителя переводили в разные
камеры каждую неделю, а позднее - каждый месяц, при этом обычно он
содержался один. Такая практика еще продолжалась за шесть месяцев
до визита делегации Европейского суда. По словам заявителя, в
камерах, в которых он содержался, были закрыты все окна, и не было
водопроводного крана. Камеры для двоих в Запорожских тюрьмах N 1 и
N 2 были одного размера, в то время как одиночные камеры были
намного меньше, даже в два раза меньше, чем камера, в которой
содержался заявитель в день посещения тюрьмы делегацией
Европейского суда. Заявитель признался, что содержался один по
своей просьбе. Однако когда администрация Запорожской тюрьмы
настояла на том, чтобы в его камере находился еще один человек,
заявитель согласился.
21. Заявителю не было официально сообщено о моратории на
смертную казнь; об этом он узнал из радио и от других заключенных.
22. Когда заявителя направили в тюрьму для ожидания исполнения
смертной казни, двоих заключенных забрали на казнь. Их казнили в
Днепропетровской тюрьме (Dnipropetrovsk Prison). Хотя заключенных
редко информируют о каких-либо казнях, многие могли видеть, что
этих двоих казненных увели в наручниках без личных вещей, которые
позже были забраны администрацией тюрьмы.
23. По словам заявителя, в камерах Запорожской тюрьмы N 2
зимой, пока не включали отопление, было очень холодно, а летом -
очень жарко.
24. Заявитель постоянно жаловался на условия содержания в
Запорожской тюрьме N 2, но неоднократно подчеркивал, что для их
улучшения не было финансовых средств. Он заявил, что некоторые его
письменные жалобы не дошли до своих адресатов.
25. Заявитель страдал болями в животе и повышенной
кислотностью; медицинский персонал тюрьмы не давал ему лекарства
ввиду их отсутствия и ошибочно предписывал препараты, которые не
помогали ему. Помощник врача обычно посещал заключенных один или
два раза в неделю и отмечал желающих видеть врача. Но чтобы
посетить врача, необходимо отправить заявление на имя начальника
тюрьмы. В Запорожской тюрьме N 2 заявитель посещал врача вне
камеры один или два раза. Заявитель сказал, что, возможно,
ходатайствовал о приеме у врача всего один раз, потому что в
первом случае его обследовал не терапевт, а психиатр, который
признал состояние желудка прекрасным, несмотря на боли в желудке,
испытанные во время осмотра. После этого заявителю разрешили в
течение одного месяца есть диетическую пищу.
26. Заявитель сказал, что некоторые его зубы удаляли вместо
того, чтобы вылечить. Родственники заявителя предлагали принести
все необходимые препараты для правильного лечения зубов, но
администрация тюрьмы отказалась. По словам заявителя, режим в
Запорожской тюрьме N 2 не предусматривал лечения зубов.
27. Заявителю не позволяли смотреть телевизор, но родственники
приносили ему книги и газеты. По мнению заявителя, в Запорожской
тюрьме N 1 персонал тюрьмы более гуманно относился к заключенным в
отличие от Запорожской тюрьмы N 2, где с ним психологически плохо
обращались. По словам заявителя, с родственниками заключенных
обращались очень некорректно.
28. В камере заявителя в Запорожской тюрьме N 1, посещенной
делегацией Европейского суда, была постоянно включена лампа, и
свет проникал сквозь окно. В Запорожской тюрьме N 2 лампы в
камерах, в которых содержался заявитель, были намного мощнее.
b) Тюремная практика, касающаяся ежедневных прогулок на
открытом воздухе и свиданий заявителя с родственниками
29. Заявитель начал ходить на ежедневные прогулки на открытом
воздухе за полтора года до визита делегации Европейского суда. Ему
позволили гулять без наручников 20 - 30 минут, а иногда 50 минут.
Администрация тюрьмы не сообщала заявителю, как долго должны
длиться прогулки в соответствии с национальным законодательством.
Жена заявителя принесла копию тюремных правил, предусматривавших
прогулки продолжительностью от одного до двух часов. На вопрос
членов делегации Европейского суда: "После того, как ваша жена
сообщила вам об этих правилах, жаловались ли вы на то, что вам не
позволяли в соответствии с тюремными правилами встречаться с вашей
женой и гулять в течение одного часа?" заявитель ответил: "Мы
подавали жалобы. Что касается свиданий, то мне сказали, что кроме
меня есть много заключенных, особенно дела которых еще
рассматриваются; а тюрьма не имеет достаточно возможностей, чтобы
позволить заключенным более продолжительные свидания". На
следующий вопрос членов делегации Европейского суда: "Означает ли
это, что такая практика продолжалась все время?" заявитель
ответил: "Благодаря моей жене мы выяснили, что тюремные правила,
принятые в 1993 году, разрешали нам свидания продолжительностью
один час".
30. Когда заявитель узнал, что прогулки должны длиться один
час, администрация совсем не давала ему посещать их. На деле,
когда другие заключенные ходили на прогулки на открытом воздухе,
его вызывали на какую-либо встречу. С окончанием встречи истекало
и время, отпущенное для прогулки. Это продолжалось до тех пор,
пока жена и мать заявителя не сказали, что будут жаловаться в
Европейский суд, и прекратилось за один - два месяца до визита
делегации Европейского суда.
c) Тюремная практика, относящаяся к получению посылок и
бандеролей (примечание: посылки могут быть отправлены заключенному
по почте или принесены в тюрьму лично (передача); небольшие
предметы, как книги или периодические издания, могут направляться
по почте в виде бандеролей и корреспонденции)
31. После вступления в силу смертного приговора заявителя ему
позволили получать одну посылку каждые два месяца. Когда заявителю
разрешили прогулки на открытом воздухе, его корреспонденция была
сведена к одному письму в месяц и одной бандероли весом до двух
килограмм каждые полгода, включая еду, туалетные принадлежности и
одежду. По словам заявителя, данные нормы были недостаточны,
учитывая плохое качество пищи в тюрьме и тот факт, что в то время
он не мог покупать вещи в тюремном магазине. Заявитель сказал, что
за шесть месяцев до визита делегации Европейского суда было
принято новое Решение, в соответствии с которым ему позволялось
покупать вещи на сумму, равную 70 - 75% законодательно
установленного минимального размера оплаты труда. Заявитель
подтвердил, что на его счету в тюремном банке всегда было
достаточно средств для покупки вещей в тюремном магазине.
32. Что касается корреспонденции с родственниками, заявитель
подтвердил, что в день визита делегации Европейского суда ему
позволялось посылать и получать неограниченное количество писем.
Кроме того, он подтвердил, что имел право на получение одной
посылки весом восемь килограмм и трех бандеролей каждые два
месяца.
2. Виктор Владимирович Лаврик (Viktor Vladimirovich Lavrik)
33. Свидетель занимал должность начальника Запорожской тюрьмы N
1. В его подчинении состояло 129 человек.
a) Общие условия содержания заявителя при ожидании смертной
казни
34. Свидетель сказал, что в тюрьме содержалось 836 человек, 176
из которых отбывали лишение свободы, в том числе 18 человек
приговоренных к смертной казни. Он подтвердил, что заявитель был
переведен в Запорожскую тюрьму N 1 недавно.
35. Свидетель подтвердил, что перечень прав и обязанностей
заключенных был вывешен в тюремных камерах. Заключенные имели
возможность ознакомиться с его содержанием. Он сказал, что после
введения моратория на смертную казнь имели место несколько
изменений относительно статуса заключенных, ожидающих исполнения
смертного приговора: так, раньше они не могли ходить на прогулки
на открытом воздухе и могли получать только две бандероли в год и
одно письмо в месяц. Свидетель подтвердил, что администрация
тюрьмы сообщила заключенным, ожидающим исполнения смертной казни,
о введении моратория.
36. Что касается количества заключенных в камерах, то
администрация следовала предписаниям национального
законодательства, в соответствии с которым в одной камере могло
находиться не более двух человек. Администрация уважала пожелания
заключенных содержаться в одиночной камере, в том числе и в
случае, когда об этом просил и сам заявитель. Зимой температура
воздуха в камерах равнялась 22 - 25 градусам Цельсия.
37. Заключенные могли направлять жалобы начальнику тюрьмы или
прокурору, но свидетель не получал каких-либо жалоб. Он сказал,
что каждый месяц представитель Управления исполнения наказаний и
заместитель прокурора посещали тюремные камеры и принимали жалобы.
Заключенные жаловались на назначенные наказания, но никогда на
условия содержания.
38. Свидетель посещал заключенных, ожидающих смертной казни, по
крайней мере, раз в неделю. Несколько раз он встречался с
заявителем, который не жаловался на условия содержания.
39. Он подтвердил, что член медицинского персонала тюрьмы
посещал камеры ежедневно. В случае необходимости заключенного
направляли в медицинское отделение тюрьмы или в больницу.
b) Тюремная практика, касающаяся ежедневных прогулок на
открытом воздухе, получения посылок, бандеролей и корреспонденции,
а также свиданий с родственниками
40. Заключенные, ожидающие исполнения смертного приговора,
начали ходить на ежедневные прогулки на открытом воздухе в марте
1998 года. Изменения, касающиеся посылок и корреспонденции, были
введены 25 июня 1999 г. Во время прогулок на заключенных не
надевали наручников. Кроме того, у них имелось право на одно в
месяц свидание с родственниками продолжительностью два часа, а
также на получение шести посылок и трех бандеролей в год.
41. По словам свидетеля, исходящие письма не проверялись, хотя
вскрывались и бегло просматривались. В соответствии с Законом "О
предварительном заключении" приходящие из Европейского суда и от
Генерального прокурора Украины письма никогда не вскрывались. В
отличие от писем заключенных родственникам и родственников
заключенным посылки регистрировались в специальной папке.
Свидетель сказал, что ни один из заключенных не жаловался, что его
письмо не отправили или не получили. Что касается писем
заключенных своим законным представителям, заключенные обычно
ходатайствовали о свидании с адвокатом. Свидетель подтвердил, что
процедура регистрации писем была отменена 25 июня 1999 г.
3. Лариса Михайловна Лащейная
(Larisa Mikhaylovna Lacheynaya)
42. Свидетель занимал должность тюремного врача и проработал в
Запорожской тюрьме четыре года. Она знала заявителя лично. Она
подтвердила, что администрация тюрьмы могла предоставить
квалифицированное лечение зубов в пределах тюрьмы. По ее словам,
нет различий в медицинском режиме заключенных, ожидающих смертной
казни, и остальных заключенных.
4. Сергей Аркадьевич Олейник (Sergey Arkadievich Oleynik)
43. Свидетель занимал должность начальника Запорожской тюрьмы N
2. К исполнению служебных обязанностей приступил 4 сентября 1998
г.
Общие условия содержания заявителя при ожидании смертной казни
44. Свидетель сказал, что в день приезда делегации Европейского
суда в тюрьме содержалось 1735 человек, ко всем применялось
предварительное заключение. Он подтвердил, что заявитель был
недавно переведен в Запорожскую тюрьму N 1.
45. Свидетель был лично знаком с заявителем, который не
жаловался на условия содержания, хотя в начале июля 1999 года
заявитель критиковал продолжительность встреч с родственниками,
утверждая, что они должны длиться два часа. Глава управления и
первый заместитель прокурора области расследовали данные факты и
признали обоснованность жалобы заявителя. Но администрация тюрьмы
не могла продлить время встреч заявителя, ввиду большого числа
заключенных, ожидающих подобные встречи. В целом, жалобы
заключенных регистрировались в журнале и их личных делах. Ответ
направлялся заинтересованному заключенному в целях его
информирования и подписания.
46. Свидетель подтвердил, что до вступления приговора в силу
заключенные, осужденные к смертной казни не могли получать или
посылать корреспонденцию, но имели право на две посылки в месяц.
После вступления приговора в силу режим менялся.
47. Свидетель сказал, что заявителя переводили из одной камеры
в другую каждые десять дней в соответствии с правилами, по просьбе
заявителя его содержали одного в двухместной камере. Он
подтвердил, что все четыре камеры, предназначенные для осужденных
к смертной казни, в тюрьме были двухместными и одинакового
размера. В день визита делегации Европейского суда две из них были
пусты.
48. Свидетель подтвердил, что встречался с женой заявителя,
когда та просила о встрече с мужем, но никогда не слышал от нее
жалоб относительно условий содержания заявителя.
5. Лариса Петровна Пономарчук (Larisa Petrovna Ponomarchuk)
49. Свидетель занимала должность врача в Запорожской тюрьме N
2, в которой она работала с 1999 г. Она слышала о заявителе, хотя
тот никогда не обращался к ней за медицинской помощью.
50. Она подтвердила, что каждые два дня фельдшер (помощник
врача) посещал камеры и принимал жалобы и просьбы о приеме у
врача. Она не слышала о проблемах с животом у заявителя и
опровергла тот факт, что заявителю было отказано в
стоматологической помощи. По ее словам, администрация тюрьмы
располагает высококлассным профессиональным стоматологом, и все
заключенные имели право лечиться у него.
51. Медицинское отделение тюрьмы насчитывает 15 сотрудников,
включая рентгенолога, дерматолога, психиатра, стоматолога,
терапевта и фельдшеров. Отделение располагает всем необходимым
оборудованием и медикаментами для обеспечения квалифицированной
медицинской помощи. Если родственники заключенных приносили какие-
либо лекарства или витамины, медицинское отделение передавало их
заключенным. Свидетель подтвердила, что согласие заключенного было
необходимо для проведения теста на ВИЧ. По ее словам, исключалось
содержание заключенного, страдающего туберкулезом в камере с
другим заключенным: по прибытии в тюрьму заключенный проходил
рентгеновское обследование, результаты которого были готовы в тот
же день. Если у заключенного находили симптомы туберкулеза, то его
содержали в отдельной камере. Если заключенный прибывал после
предварительного заключения, то у него имелась с собой медицинская
карта.
C. Инспектирование Запорожской тюрьмы N 1
52. Делегация Европейского суда посетила камеру, в которой
содержался заявитель. Площадь камеры составляла около 10 кв. м.
Камера была отремонтирована, приведена в порядок и вымыта. В
камере имелись открытый туалет, умывальная раковина с краном
холодной воды, две кровати, стол, закрепленный на полу,
центральное отопление и окно с решеткой. В камере было несколько
книг, газета, мыло и туалетная бумага. Камера достаточно
проветривалась.
53. Делегация Европейского суда посетила тюремное душевое
помещение, в котором, как казалось, был проведен ремонт; помещение
было убрано. Также был посещен тюремный двор для прогулок.
D. Инспектирование Запорожской тюрьмы N 2
54. Делегация Европейского суда посетила две камеры,
предназначенные для заключенных, осужденных к смертной казни,
которые были пусты в день посещения. Площадь камеры составляла
около 12 кв. м. В камере имелись открытый туалет, умывальная
раковина с краном холодной воды, две кровати, прикрепленные к
полу, центральное отопление и окно с решеткой. Камеры хорошо
проветривались.
55. Делегация Суда посетила тюремное душевое помещение сразу
после приема душа группой женщин-заключенных. Душевое помещение
состояло из двух комнат без окон. Было очень сыро и грязно.
56. Членов делегации не допустили в камеры, занимаемые
заключенными, осужденным к смертной казни.
Е. Документальные доказательства
57. В соответствии с материалами тюремных архивов жена и мать
заявителя ходатайствовали о встрече с заявителем 21 августа, 23
сентября, 23 октября, 21 ноября, 23 декабря 1997 г., 18 и 25
февраля, 25 марта, 18 апреля и 21 мая 1998 г. Они посещали
заявителя 23 сентября, 23 октября, 21 ноября, 23 декабря 1997 г.,
23 января, 25 февраля, 25 марта, 24 апреля, 26 мая, 25 сентября,
27 октября 1998 г. Мать заявителя посещала его также 26 января
1999 г., его жена посещала его 25 декабря 1998 г и 26 февраля 1999
г.
58. 26 августа, 27 октября, 26 декабря 1997 г., 17 февраля, 24
апреля, 17 октября 1998 г. заявитель получал посылки от жены и
матери. Обычно в них содержались еда и предметы первой
необходимости, но также и одежда.
59. Заявитель регулярно покупал вещи в тюремном магазине. В
соответствии с записями тюремного магазина в октябре и декабре
1997 года заявитель потратил 16,3 украинских гривен и 10,4 гривен.
В феврале и марте 1998 года заявитель покупал различные вещи на
сумму 10,25 и 17,5 гривен. Заявитель покупал еду и предметы первой
необходимости 23 июня (45,2 гривен), 18 августа (64,66 гривен), 10
сентября (16,4 гривен), 19 октября (18 гривен), 12 ноября 1998 г.
(6,2 гривен). В январе и феврале 1999 года заявитель потратил
38,94 и 8,7 гривен.
60. В соответствии с тюремными архивными записями заявитель
снимал деньги со своего счета в тюремном банке 3 июля (40 гривен),
26 июня (100 гривен), 8 сентября (30 гривен) и 27 октября 1998 г.
(50 гривен).
61. В соответствии с тюремными архивными записями заявитель
посылал письма 18 мая, 15 июня, 19 августа, 28 сентября и 29
октября 1998 г. Однако в документах, переданных в Европейский суд,
не уточнялись адреса получателей.
62. 12 ноября 1998 г. прокурор Запорожской области сообщил
некоей Беловой, что прокурор инспектировал по ее жалобе
Запорожскую тюрьму N 2. Он обнаружил, что ни от кого из
заключенных, осужденных к смертной казни, не поступало жалоб на
нарушение Конвенции. Что касается режима и условий содержания,
администрация тюрьмы соблюдала положения Инструкции 20 апреля 1998
г. (см. ниже з 73). Кроме того, прокурор отметил, что подозрения
Беловой о распространении в камерах смертников туберкулеза не
подтвердились. Прокурор признал, что в марте 1998 года один
заключенный скончался, но камера, в которой он содержался, была
вымыта и дезинфицирована. Кроме того, заключенные регулярно
проходили рентгеновское обследование, поэтому никого не надо было
лечить от туберкулеза.
II. Применимое национальное право
A. Конституция Украины
63. В соответствии с пунктами 2 и 3 статьи 8 нормы Конституции
являются нормами прямого действия. Право на обращение в суд для
защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина
непосредственно на основании Конституции Украины гарантируется.
64. Пункт 1 статьи 9 предусматривает, что действующие
международные договоры, согласие на обязательность которых дано
Верховной Радой Украины, являются частью национального
законодательства Украины.
65. Пункт 3 статьи 15 запрещает цензуру.
66. В соответствии со статьей 19 правовой порядок в Украине
основывается на принципах, в соответствии с которыми никто не
может быть принужден делать то, что не предусмотрено
законодательством. Органы государственной власти и органы местного
самоуправления, их должностные лица обязаны действовать только на
основании, в пределах полномочий и способом, которые предусмотрены
Конституцией и законами Украины.
67. Статья 22 предусматривает, что права и свободы человека и
гражданина гарантируются, и не допускается сужение их содержания и
объема при принятии новых законов или внесении изменений в
действующие законы.
68. В соответствии с пунктами 2 и 4 статьи 29 никто не может
быть арестован или содержаться под стражей иначе как по
Мотивированному решению суда и только на основаниях и в порядке,
установленных Законом. Каждому арестованному или задержанному
должно быть безотлагательно сообщено о мотивах ареста или
задержания, разъяснены его права и предоставлена возможность с
момента задержания защищать себя лично или пользоваться правовой
помощью защитника.
69. В соответствии с пунктами 2 и 4 статьи 55 каждому
гарантируется право на обжалование в суде решений, действий или
бездействия органов государственной власти, органов местного
самоуправления, должностных и служебных лиц. Каждый имеет право
после использования всех национальных средств правовой защиты
обращаться за защитой своих прав и свобод в соответствующие
международные судебные учреждения или в соответствующие органы
международных организаций, членом или участником которых является
Украина.
70. В соответствии со статьей 59 каждый имеет право на правовую
помощь. В предусмотренных Законом случаях эта помощь
предоставляется бесплатно. Каждый свободен в выборе защитника
своих прав. Для обеспечения права на защиту от обвинения и
предоставления правовой помощи при решении дел в судах и других
государственных органах в Украине действует адвокатура.
71. Пункт 3 статьи 63 предусматривает, что осужденный
пользуется всеми правами человека и гражданина, за исключением
ограничений, определенных Законом и установленных приговором суда.
72. В соответствии со статьей 64 конституционные права и
свободы человека и гражданина не могут быть ограничены, кроме
случаев, предусмотренных Конституцией Украины.
B. Законодательное регулирование условий содержания
при ожидании смертной казни
73. Условия содержания при ожидании смертной казни в украинской
пенитенциарной системе последовательно регулировались Инструкцией
от 20 апреля 1998 г. "Об условиях содержания лиц, приговоренных к
смертной казни" (далее - Инструкция) и Временными положениями от
25 июня 1999 г. "Об условиях содержания в изоляторах лиц,
приговоренных к смертной казни" (далее - Временные положения).
74. Инструкция предусматривала, что после вступления Судебного
решения в силу лица, осужденные к смертной казни, должны были
содержаться в изоляции от других заключенных в специально
предназначенных камерах. За исключением особых случаев, нельзя
было содержать в одной камере больше двух лиц, приговоренных к
смертной казни. Площадь одиночной камеры не должна была быть
меньше четырех квадратных метров на человека, а двухместной камеры
- меньше трех квадратных метров на человека. Заключенному
обеспечивались индивидуальное спальное место и постельное белье.
Заключенные носили форму, предназначенную для особо опасных
рецидивистов. Также упоминались правовой статус и обязанности
заключенных. Инструкция определяла частоту свиданий с
родственниками и число писем, которое могли получать и посылать
заключенные: одно свидание и одно исходящее письмо в месяц. На
приходящую корреспонденцию ограничений не было. Заключенные могли
получать две бандероли в год. Они имели право на ежедневные
прогулки на открытом воздухе продолжительностью один час. Вне
пределов камеры заключенные находились в наручниках. Им не
позволялось работать.
Заключенным разрешалось также читать книги, журналы, газеты,
взятые в тюремной библиотеке или купленные в тюремной розничной
торговой сети; они могли получать денежные переводы, хранить в
своей камере личные вещи и продукты питания, покупать
продовольственные товары и туалетные принадлежности в тюремном
магазине два раза в месяц (в размере законодательно установленной
минимальной заработной платы), играть в настольные игры. Они имели
право на свидания с адвокатом. Медицинская помощь оказывалась в
соответствии с национальным законодательством.
Заключенные могли подавать в государственные органы жалобы,
которые должны были быть отправлены по назначению в течение трех
дней. Жалобы Генеральному прокурору не подлежали просмотру.
75. Временные положения по сравнению с Инструкцией расширили
объем прав заключенных, осужденных к смертной казни. В частности,
заключенные имели право на восемь часов сна ночью, на получение
шести посылок и трех бандеролей в год, на покупку продуктов
питания и предметов первой необходимости в тюремном магазине (на
сумму, равную 70% законодательно установленного минимального
размера оплаты труда); также они приобрели право молиться, читать
религиозную литературу, встречаться со священником, направлять
жалобы в государственные органы. Им позволялось отправлять и
получать в неограниченных количествах письма, они имели право на
ежемесячные свидания с родственниками продолжительностью до двух
часов. Во время свиданий с родственниками требовалось присутствие
одного из служащих тюрьмы.
C. Закон "О предварительном заключении" 1993 года
(далее - Закон 1993 года)
76. В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом
предварительное заключение - это превентивная мера, применяемая в
отношении обвиняемого, подсудимого или лица, подозреваемого в
совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде
лишения свободы, либо осужденного, наказание которого еще не
начало исполняться.
77. В соответствии с пунктом 4 статьи 8 лица, приговоренные к
смертной казни, до вступления в силу приговора содержались
отдельно от других заключенных.
78. Пункт 1 статьи 9 Закона предусматривает, inter alia, что
лица, содержащиеся под стражей, имеют право a) на защиту в
соответствии с нормами уголовного права, b) на ознакомление с
правилами содержания под стражей, c) на ежедневные прогулки
продолжительностью один час, d) на получение два раза в месяц
посылок весом до восьми килограмм и на получение любых сумм денег
путем денежных переводов и передач, e) на покупку по безналичному
расчету продуктов питания и предметов первой необходимости на
сумму одного законодательно установленного минимального размера
оплаты труда, а также на покупку без ограничений канцелярских
принадлежностей, газет и книг в тюремных магазинах, f) на
пользование собственной одеждой и обувью и на ношение с собой
документов и записей, относящихся к их уголовному делу, g) на
пользование телевизорами, полученными от родственников и иных лиц,
а также на пользование настольными играми, газетами и книгами,
взятыми в библиотеке их предыдущего места заключения либо
купленных в магазинах, h) на индивидуальное отправление
религиозных ритуалов, на чтение религиозной литературы и на
пользование религиозными объектами из полудрагоценных материалов в
соответствии со своими верованиями, если это не нарушает правила
места предварительного заключения и не ограничивает права других
заключенных, i) на восемь часов сна ночью, в течение которых
заключенные не должны участвовать в каких-либо процессуальных
действиях или делать что-либо еще, за исключением случаев
чрезвычайной ситуации, j) на подачу жалоб и петиций, отправку
писем в государственные органы и должностным лицам в соответствии
с правилами, установленными статьей 13 Закона.
79. В соответствии со статьей 11 заключенным ежедневно должны
обеспечиваться условия, соответствующие санитарным и гигиеническим
требованиям. Площадь камеры не может быть меньше 2,5 квадратных
метров на человека. Заключенным предоставляются питание,
индивидуальное спальное место, постельное белье, другие виды
бесплатного ежедневного снабжения в соответствии с нормами,
установленными Правительством. В случае необходимости заключенным
предоставляются одежда и обувь стандартного образца.
80. В соответствии с пунктом 1 статьи 12 разрешение на
посещение заключенного (как правило, раз в месяц
продолжительностью один - два часа) родственниками и иными лицами
выдается администрацией места содержания под стражей, но только с
письменного одобрения следователя, органа, проводящего следствие,
или суда, рассматривающего дело. Согласно пункту 4 лица,
содержащиеся под стражей, имеют право на свидание с защитником
наедине без ограничений количества и продолжительности свиданий с
момента, как защитник допущен к участию в деле, и допуск
подтвержден в письменной форме лицом или органом, рассматривающим
дело.
81. В соответствии с пунктом 1 статьи 13 заключенные могут
переписываться с родственниками, иными лицами и предприятиями,
учреждениями и организациями с письменного согласия органа,
рассматривающего дело. Как только приговор начинает исполняться,
корреспонденция не подлежит каким-либо ограничениям.
D. Исправительно-трудовой кодекс (далее - Кодекс)
82. В соответствии со статьей 28 Кодекса (Основные требования
режима в местах лишения свободы), основными требованиями режима в
местах лишения свободы являются: обязательная изоляция осужденных
и постоянный надзор за ними с тем, чтобы исключалась возможность
совершения ими новых преступлений или других антиобщественных
поступков; точное и неуклонное выполнение ими своих обязанностей;
различные условия содержания в зависимости от характера и степени
общественной опасности совершенного преступления, лица и поведения
осужденного.
Осужденные носят одежду единого образца, их подвергают обыску;
личный обыск осуществляется лицами одного пола с обыскиваемым.
Корреспонденция осужденных подлежит цензуре, а посылки, передачи и
бандероли - пересмотру. В исправительно-трудовых учреждениях
устанавливается сурово регламентированный внутренний распорядок.
Хранение осужденными при себе денег и ценных вещей, а также
предметов, которые запрещено использовать в исправительно-трудовых
учреждениях, не допускается. Обнаруженные у осужденных деньги и
ценные вещи изымаются и, как правило, передаются в доход
государства по мотивированному постановлению начальника
исправительно-трудового учреждения, санкционированному прокурором.
Перечень и количество предметов и вещей, которые осужденные
могут иметь при себе, а также порядок изъятия предметов, которые
запрещено использовать в исправительно-трудовых учреждениях,
устанавливаются Правилами внутреннего распорядка исправительно-
трудовых учреждений.
В порядке, устанавливаемом настоящим Кодексом, осужденным
позволяется покупать по безналичному расчету продукты питания и
предметы первой необходимости, иметь свидание, получать посылки,
передачи, бандероли, денежные переводы, переписываться, отправлять
денежные переводы родственникам.
83. Пункт 1 статьи 37 (Приобретение осужденными продуктов
питания и предметов первой необходимости) предусматривает, что
осужденным позволяется покупать по безналичному расчету продукты
питания и предметы первой необходимости на средства, полученные по
переводам.
84. Статья 40 предусматривает, inter alia, что свидание
предоставляется после предъявления адвокатом ордера юридической
консультации и документа, удостоверяющего его лицо. Количество и
длительность свиданий осужденного с адвокатом не ограничиваются, а
по желанию адвоката свидания осуществляются наедине.
85. В соответствии со статьей 41 (Получение осужденными к
лишению свободы посылок, передач и бандеролей) осужденным, которых
содержат в исправительно-трудовых колониях (виправнo-тpудова
колонiя), позволяется получать в течение года: в колониях общего
режима (колонiя загального режиму) - семь посылок (передач),
усиленного режима (колонiя посиленого режиму) - шесть посылок
(передач), строгого и особого режима (колонiя суворого режиму) -
пять посылок (передач). Осужденным, которых содержат в
воспитательно-трудовых колониях (колонiя виховно-трудова),
позволяется получать в течение года: в колониях общего режима -
десять посылок (передач), усиленного режима - девять посылок
(передач).
Осужденным, которые отбывают лишение свободы в тюрьмах,
получение посылок и передач не позволяется.
Осужденным, независимо от назначенного им вида режима,
позволяется получение не более как двух бандеролей за год, а также
приобретение без ограничения литературы через книготорговую сеть.
В исправительно-трудовых колониях-поселениях (виправно-тpудова
колонiя-поселення) всех видов количество посылок, передач и
бандеролей, получаемых осужденными, не ограничивается. Перечень
продуктов питания и предметов первой необходимости, которые
позволяется получать осужденным в посылках, передачах и
бандеролях, а также порядок принятия и вручения осужденным
посылок, передач и бандеролей устанавливаются Правилами
внутреннего распорядка исправительно-трудовых учреждений.
86. В соответствии со статьей 42 (Получение и отправка
осужденными к лишению свободы денежных переводов) осужденным
позволяется получать без ограничения денежные переводы и
отправлять денежные переводы родственникам, а с разрешения
администрации исправительно-трудового учреждения - и другим лицам.
Полученные по переводам деньги зачисляются на личный счет
осужденного.
87. Пункт 2 статьи 43 (Переписка лиц, осужденных к лишению
свободы) предусматривает, что в тюрьмах осужденные могут получать
письма без ограничения их количества, а отправлять письма по таким
нормам: на общем режиме - одно письмо в месяц, на строгом режиме -
одно письмо за два месяца.
E. Закон "О прокуратуре"
88. В соответствии с пунктом 1 статьи 12 прокурор рассматривает
петиции и жалобы на нарушение прав граждан и юридических лиц,
кроме жалоб, подлежащих рассмотрению судами. Пункт 4
предусматривает, что прокурор может принести протест надзирающему
прокурору и, в особых случаях, в суд. Пункт 5 предусматривает, что
решение Генерального прокурора является окончательным.
89. В соответствии со статьей 38 прокурор или его заместитель
могут направлять в суд запрос о любых материалах дела, Решение по
которому вступило в силу. Если есть основания для возобновления
дела, прокурор опротестовывает Постановление или любое иное
Решение суда.
90. В соответствии с пунктом 1 статьи 44 прокурор надзирает за
соблюдением законов о предварительном заключении в исправительно-
трудовых и иных учреждениях, исполняющих назначенные судом
наказания или принудительные меры, соблюдением процессуальных норм
и условий содержания или наказания лица в этих учреждениях;
соблюдением прав человека; исполнением органами, исполняющими
наказания, своих обязанностей в соответствии с уголовным и
уголовно-исполнительным законодательством. Прокурор имеет право в
любое время посещать места предварительного заключения, места
отбывания наказаний осужденными, учреждения принудительного
лечения и исправления с целью интервьюирования заключенных или
изучения документов, на основании которых лицо было задержано,
арестовано, осуждено или подвергнуто принудительным мерам;
прокурор может также проверять законность приказов, решений и
указаний администраций этих учреждений, прекращать исполнение
данных актов, опротестовывать их, отменять незаконные акты,
требовать у должностных лиц объяснений по фактам выявленных
нарушений.
III. Применимые документы Совета Европы
Резолюция 1097 (1996) Парламентской Ассамблеи
об отмене смертной казни в Европе
91. В Резолюции Ассамблея сожалела о случаях смертной казни,
неоднократно отмеченных в Латвии, Литве и Украине в предыдущие
годы. В частности, Ассамблея осудила Украину за явное нарушение
своих обязательств ввести мораторий на смертную казнь при
вступлении в Совет Европы. Ассамблея призвала Украину уважать свои
обязательства относительно введения моратория на смертную казнь и
немедленной отмены смертной казни и предупредила, что дальнейшее
несоблюдение своих обязательств, особенно в отношении казней,
повлечет последствия, предусмотренные Предписанием N 508 (1995).
Резолюция 1112 (1997) о соблюдении
обязательства Украины ввести мораторий на смертную казнь
при вступлении в Совет Европы
92. В Резолюции Ассамблея подтвердила получение официального
уведомления о проведении в Украине в первой половине 1996 года 89
казней и выразило сожаление по поводу того, что украинские власти
не сообщили о числе казней, проведенных во второй половине 1996
года. В частности, Ассамблея была потрясена тем фактом, что в
Украине смертные казни проводятся в обстановке секретности, без
уведомления семей заключенных, а казненные заключенные
неоднократно хоронились в безымянных могилах. Ассамблея осудила
Украину за нарушение своего обязательства ввести мораторий на
смертную казнь, сожалела о случаях смертной казни, отмеченных в
Украине, и потребовала немедленно выполнить свои обязательства и
отменить все казни, ожидающие исполнения.
Резолюция 1179 (1999) и Рекомендация 1395 (1999)
о соблюдении Украиной своих обязательств
93. В данных актах Ассамблея отметила, что Украина явно не
соблюдала своих обязательств (212 человек были казнены в период с
9 ноября 1995 г. по 11 марта 1997 г. по официальным данным). В то
же время Ассамблея отметила, что с 11 марта 1997 г. в Украине de
facto действовал мораторий на смертную казнь. Ассамблея настояла
на том, чтобы мораторий был подтвержден de jure, и Верховная Рада
ратифицировала Протокол N 6 к Конвенции. Ассамблея подчеркнула
важность фактического введения моратория на смертную казнь и
твердо заявила, что в случае очередного проведения смертной казни
мандаты украинской парламентской делегации будут аннулированы на
следующем заседании Ассамблеи в соответствии с Правилом 6
Регламента Парламентской Ассамблеи.
IV. Доклады Европейского комитета
по предупреждению пыток и бесчеловечных
и унижающих достоинство обращения и наказаний (ЕКПП)
94. Делегация ЕКПП посетила места лишения свободы в Украине в
1998, 1999, 2000 годах. Доклады по результатам каждой из поездок и
ответы Правительства Украины на доклады были опубликованы 9
октября 2002 г.
Доклад о результатах посещения мест
лишения свободы в 1998 году
95. Визит делегации продолжался с 8 по 24 февраля 1998 г. и был
первым из числа запланированных ЕКПП посещений украинских мест
лишения свободы. Во время визита делегация инспектировала, inter
alia, Харьковский следственный изолятор (СИЗО) N 313/203. На
первом этаже здания N 2 СИЗО N 203 содержались на день посещения
пятнадцать заключенных, осужденных к смертной казни, хотя, как
отмечено в ссылках доклада, делегация получила заверения в том,
что с марта 1997 года фактически действовал мораторий на смертную
казнь.
96. В своем докладе (пункт 131) ЕКПП вначале выразил серьезную
озабоченность по поводу условий и режима содержания заключенных,
приговоренных к смертной казни. Было отмечено, что обычно таких
заключенных размещали по двое в камерах площадью 6,5 - 7
квадратных метров. Камеры не имели естественного освещения, окна
были запаяны металлическими пластинами. Искусственное освещение
постоянно включено и не достаточно сильное, как результат в
некоторых камерах царили сумерки. Чтобы проветрить помещение,
заключенные могли потянуть за шнур, открывающий створку; несмотря
на это камеры были очень сырыми и довольно холодными (пункт 132).
Оборудование в камерах описывалось в докладе как элементарное и
состояло из металлической кровати и/или покатой платформы (на
кровати тонкие матрасы, простыни сомнительной чистоты и одеяла,
абсолютно недостаточно теплые для защиты от холода), полки и двух
узких табуретов. Предполагалось, что заключенные могли слушать
радио через громкоговоритель в стене камеры, но делегации
сообщили, что радио работало лишь время от времени (там же).
Во всех камерах был туалет, не отделенный перегородкой от жилой
площади; как результат заключенные используют туалет на виду у
сокамерников. Что касается предметов первой необходимости, то
осужденные к смертной казни и остальные заключенные находились в
одинаково сложном положении; такие вещи, как мыло и зубная паста,
являлись раритетами (там же).
Далее в докладе было отмечено, что заключенные, приговоренные к
смертной казни, ничем не занимались вне своих камер и даже не
ходили на часовые прогулки. В лучшем случае им позволялось
покидать свои камеры раз в неделю для приема душа и раз в месяц
для свидания с семьей, если было разрешение на это свидание.
Времяпровождение в камерах заключалось в чтении и прослушивании
радио, когда оно работало. Помимо ежемесячных свиданий, которые
разрешались некоторым заключенным, контакты с людьми сводились
главным образом к эпизодическим визитам православного священника
или члена медицинского персонала, общавшихся с заключенными через
решетку двери камеры (пункт 133).
97. ЕКПП сформулировал свои наблюдения по этому поводу
следующим образом:
"Вкратце, осужденные к смертной казни были заперты 24 часа в
сутки в своих камерах с очень ограниченным жилым пространством,
без доступа солнечного света, иногда с очень слабым искусственным
освещением, они практически ничем не занимаются и имеют очень мало
возможностей для общения с людьми. Некоторые из них содержались в
этих вредных условиях в течение продолжительных периодов времени
(от 10 месяцев до двух лет). Подобная ситуация может полностью
соответствовать действующему законодательству Украины об обращении
с лицами, приговоренными к смертной казни. Однако это никак не
влияет на тот факт, что, по мнению ЕКПП, такие условия являются
бесчеловечным и унижающим достоинство обращением". (пункт 134)
Кроме того, было отмечено, что делегация получала
многочисленные жалобы от заключенных, приговоренных к смертной
казни, по поводу отсутствия информации о движении их дел,
касающейся дальнейшей судьбы их ходатайств о пересмотре дела,
рассмотрения их жалоб и т.д. (пункт 138).
98. В своем ответе на доклад 1998 года Правительство Украины
отметило, что был предпринят ряд организационных и практических
шагов для решения проблем, перечисленных ЕКПП. В частности, были
приняты Временные положения, которые гарантировали лицам,
осужденным к смертной казни, ежемесячные свидания с
родственниками, оказание правовой помощи адвокатом, свидания со
священником и отправку и получение корреспонденции без каких-либо
ограничений. Далее было отмечено:
i) что осужденные к смертной казни имели право на ежедневные
прогулки на открытом воздухе, для этих целей были переоборудованы
или перестроены 196 дворов следственных изоляторов;
ii) что в целях улучшения естественного освещения и
кондиционирования камер с окон были сняты ставни и металлические
козырьки;
iii) что в целях информирования осужденных к смертной казни об
их правах и правовом статусе на стенах в каждой камере повесили
извлечения из Временных положений.
Доклад о результатах посещения
мест лишения свободы в 1999 году
99. С 15 по 23 июля 1999 г. делегация ЕКПП посетила Украину с
визитом, в ходе которого провела инспекцию Харьковского СИЗО N
313/203, в котором в день посещения содержалось двадцать три
заключенных, приговоренных к смертной казни. В соответствии с
докладом с момента предыдущего визита произошли некоторые
изменения. В частности, камеры были лучше оснащены, в них проникал
солнечный свет, заключенные ходили на ежедневные часовые прогулки
на открытом воздухе, хотя было отмечено, что в камерах не хватало
места для нормального физического существования (пункты 34, 35).
Далее в докладе сообщалось, что большие изменения коснулись прав
заключенных на свидания с родственниками и на корреспонденцию
(пункт 36). Но ЕКПП отметил несколько неприемлемые условия
содержания под стражей, в том числе тот факт, что заключенные по-
прежнему проводили в своих камерах 23 часа в сутки, и имелось мало
возможностей для общения с людьми (пункт 37).
Доклад о результатах посещения
мест лишения свободы в 2000 году
100. С 10 по 21 сентября 2000 г. состоялся третий визит в
Украину, в ходе которого делегация инспектировала, inter alia,
Симферопольский следственный изолятор (СИЗО N 15). ЕКПП
приветствовал решение украинских властей отменить смертную казнь и
заметил, что большинство из около пятисот смертных приговоров были
заменены на пожизненное лишение свободы.
101. Несмотря на эти приветственные заявления, ЕКПП отметил,
что обращение с данной категорией заключенных было главным
источником беспокойства Комитета (пункт 67). Было замечено, что в
соответствии с Временной инструкцией, принятой в июле 2000 года до
завершения строительства двух специально предназначенных для
отбывания пожизненного лишения свободы объектов повышенной
безопасности, данная категория осужденных содержалась в режиме
строгого заключения (пункт 68). В то время как жилая площадь камер
была в целом удовлетворительной и начались работы по ремонту камер
во всех посещенных учреждениях, остались главные недостатки в
показателях доступа к солнечному свету и качества искусственного
освещения и вентиляции (пункт 69). Кроме того, лица, приговоренные
к пожизненному лишению свободы, оставались в своих камерах 23 с
половиной часа в день без каких-либо организованных занятий и
имели право лишь на получасовую прогулку на открытом воздухе в
неприемлемых условиях. Практически не имели они и контактов с
людьми: с введением в силу инструкции 2000 года свидания с
родственниками были запрещены, и заключенным разрешалось послать
лишь одно письмо каждые два месяца, хотя ограничений на получение
писем не было (пункт 70).
102. В ответе на доклад Правительство Украины отметило, что
были приняты поправки в законодательство, предусматривавшие права
лиц, отбывающих пожизненное лишение свободы, на ежедневные
прогулки продолжительностью один час и на два свидания с семьей в
месяц продолжительностью до четырех часов. Кроме того, для
обеспечения доступа к солнечному свету с окон во всех камерах были
сняты металлические заслонки.
ПРАВО
I. Предварительные возражения властей Украины
103. Власти Украины повторно заявили возражения, сделанные ими
на стадии рассмотрения Европейским судом приемлемости жалобы.
Власти Украины утверждали, что заявитель в течение четырех лет,
когда он ожидал смертной казни, ни разу не жаловался на
предполагаемое нарушение своих прав в исполнительные или судебные
органы разных уровней. Поэтому у властей Украины не было
возможности должным образом отреагировать на предполагаемые
нарушения прав заявителя и восстановить эти права через
национальные правозащитные механизмы.
104. Власти Украины подчеркнули, что действующее национальное
законодательство (в первую очередь Конституция и другие законы)
предоставляло реальную возможность получения действенной судебной
защиты прав человека. Власти Украины ссылались на часть 1 статьи
55 Конституции, в соответствии с которой "каждому гарантируется
право на обжалование в суде решений, действий или бездействия
органов государственной власти, органов местного самоуправления,
должностных и служебных лиц". В связи с этим власти Украины
ссылались на Решение Конституционного Суда Украины от 25 декабря
1997 г., в котором говорилось: "Часть 1 статьи 55 Конституции
необходимо толковать в том значении, что каждому гарантируется
защита прав и свобод в судебном порядке. Суд не может отказать в
осуществлении правосудия, если нарушены права и свободы гражданина
Украины, иностранца или апатрида, либо существуют препятствия и
ограничения для осуществления этих прав".
105. Кроме того, власти Украины повторили, что в соответствии с
пунктом 1 статьи 248 Гражданско-процессуального кодекса "гражданин
имеет право обращаться в суд, если он считает, что его права были
нарушены действием либо бездействием органов государственной
власти, юридических лиц или должностных лиц, выступающих в
официальном качестве. К юридическим лицам, действие или
бездействие которых может обжаловаться в компетентном суде,
указанном в части 1 данной статьи, относятся государственные
органы исполнительной власти и их должностные лица".
106. Заявитель не согласился с возражениями властей Украины,
заявив, что он исчерпал все средства правовой защиты, которые
могли быть предоставлены ему национальными властями. В частности,
заявитель утверждал, что его жена и мать подавали жалобы на
условия его содержания в тюрьме прокурору Запорожской области (15
августа 1997 г.), Президенту Украины (15 декабря 1998 г. и 19
февраля 1999 г.) и Уполномоченному по правам человека в Украине (9
октября 1998 г.). Кроме того, жена заявителя жаловалась в
администрацию тюрьмы на условия его содержания, включая отсутствие
свиданий и прогулок на открытом воздухе.
107. Европейский суд напомнил, что в соответствии с
прецедентным правом Европейского суда норма пункта 1 статьи 35
Конвенции о внутренних средствах правовой защиты имеет целью
предоставить Договаривающимся государствам возможность
предупредить или исправить предполагаемые нарушения до того, как
они будут представлены на рассмотрение Европейского суда. Но
исчерпанными могут быть только эффективные средства правовой
защиты. На властях Украины лежит обязанность при ссылке на то, что
не все внутренние средства были исчерпаны, доказать Европейскому
суду, что неиспользованное средство правовой защиты было
эффективным и доступным теоретически и практически в
соответствующий момент.
Как только власти Украины докажут этот факт, заявитель обязан
доказать, что внутреннее средство правовой защиты, заявленное
властями Украины, было фактически исчерпано или по каким-либо
причинам было недостаточным и неэффективным при конкретных
обстоятельствах дела, или существовали специальные обстоятельства,
освобождающие его от данного требования. Одной из таких причин
может быть абсолютная пассивность национальных властей
относительно серьезных заявлений о нарушении обязанностей или
причинении вреда государственным служащим, например, при
неисполнении судебного приказа. В данной ситуации бремя
доказывания снова переходит к властям Украины, которые должны
показать, как они отреагировали на масштаб и серьезность
обжалуемых нарушений (см., например, Постановление Европейского
суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France) от 28
июля 1999 г., жалоба N 25803/94, ECHR 1999-V, з 74 - 77).
108. Европейский суд подчеркнул, что при применении этого
правила необходимо должным образом учитывать обстоятельства дела.
Соответственно, Европейский суд признал, что должна быть применена
статья 35 Конвенции с некоторой долей гибкости и без лишнего
формализма. Европейский суд признал, что норма об исчерпании
внутренних средств защиты не является абсолютной и не подлежит
автоматическому применению; при изучении того, соблюдена ли норма,
важно учесть особые обстоятельства отдельного дела. Это означает,
что среди прочего Европейский суд должен реально учитывать не
только существование формальных средств правовой защиты в
законодательстве Договаривающейся страны, но также и общую
правовую и политическую обстановку, в которой они существуют, и
личное положение заявителя (см. Постановление Европейского суда по
делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v.
Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports of Judgments and Decisions
1996-IV, p. 1211, з 69).
109. В настоящем деле Европейский суд пришел к выводам,
основываясь на том доказательстве, что заявитель жаловался в
администрацию тюрьмы на некоторые стороны его содержания под
стражей, в частности, свидания с родственниками и прогулки на
открытом воздухе (см. выше з 24, 29 и 45). В связи с этим
Европейский суд не считал надежными показания начальника
Запорожской тюрьмы N 2, в соответствии с которыми он встречался с
женой заявителя, которая просила его о встрече с мужем, но сам он
никогда ничего не слышал о ее жалобах на условия содержания
заявителя под стражей (см. выше з 48).
110. Постольку сделано предположение, что заявитель не подавал
в администрацию тюрьмы официальной жалобы на условия его
содержания, Европейский суд принял показания заявителя, что, хотя
он имел общее представление о правах и обязанностях заключенного,
документ с правилами внутреннего распорядка тюрьмы лишь изредка
вывешивался в его камере в Запорожской тюрьме N 2 (см. з 19).
Власти Украины не привели доказательств, подтверждающих, что
заявителю были каким-либо иным способом разъяснены его права или
сообщено о средствах, с помощью которых он мог бы требовать
удовлетворения своих жалоб. При данных обстоятельствах нельзя
утверждать, что заявитель не подавал в надлежащей форме
официальных жалоб на условия своего содержания.
111. Что касается возможности подачи гражданского иска в суды,
то Европейский суд напомнил, что пункт 1 статьи 35 Конвенции
требует, чтобы внутреннее средство правовой защиты не только было
доступно, но и эффективно защищало от предполагаемого нарушения
прав человека, предусмотренных Конвенцией. Хотя заявитель
действительно не подавал гражданского иска с жалобой на условия
его содержания под стражей, Европейский суд отметил, что власти
Украины не продемонстрировали, как обращение в суд с гражданским
иском могло улучшить эти условия. Также власти Украины не привели
ни одного прецедента в национальном праве, демонстрирующего, что
подобный иск заключенного имел бы перспективы на успех.
112. В такой ситуации Европейский суд счел, что властям Украины
не удалось ясно показать, что обращение к внутренним средствам
правовой защиты, предложенным им, позволило бы заявителю получить
компенсацию по жалобе на условия содержания под стражей.
Соответственно, Европейский суд не поддержал возражения властей
Украины о неисчерпанности всех внутренних средств правовой защиты.
II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
113. Заявитель жаловался на условия содержания под стражей при
ожидании смертной казни в Запорожской тюрьме N 2, утверждая, что в
этих условиях он подвергался обращению, запрещенному статьей 3
Конвенции, которая гласит:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или
унижающему достоинство обращению или наказанию".
Заявитель жаловался на то, что его содержали в одиночной
камере, не водили не прогулки на открытом воздухе и не позволяли
получать больше одной посылки с продуктами питания и предметами
первой необходимости каждые два месяца. Кроме того, заявитель
жаловался на то, что ему не позволяли получать посылки с теплой
одеждой от родственников, несмотря на тот факт, что у него имелась
только легкая одежда, которую ему приходилось носить при
температуре - 20 градусов по Цельсию.
1. Заявления сторон
114. Власти Украины заявили, что соответствующие правила
содержания под стражей, примененные в деле заявителя, включая
правила об оснащении камер, лечении, свиданиях и корреспонденции,
содержались в статьях 1, 8, 9, 11, 12, 13 Закона 1993 года, в
некоторых нормах Уголовно-процессуального кодекса, в статьях 28,
37, 40, 41, 42 и 43 Исправительно-трудового кодекса, в Инструкции
от 20 апреля 1998 г. и во Временных положениях от 25 июня 1999 г.
Власти Украины подчеркнули, что в соответствии с пунктом 4 статьи
8 Закона 1993 года осужденный к смертной казни содержится отдельно
от других категорий заключенных. Заявитель содержался в камере с
другим заключенным. Удобства в камере заявителя соответствовали
санитарным и гигиеническим стандартам, установленным пунктом 2
статьи 11 Закона: площадь составляла 7,1 кв. м, спальное место,
радио, кровать, стул, приемлемое естественное и искусственное
освещение, отопление, водопровод, туалет. Заявителю обеспечивалось
трехразовое питание, одежда, обувь и постельные принадлежности.
115. Власти Украины заявили далее, что медицинская помощь и
лечение, профилактические и противоэпидемические мероприятия в
отношении осужденных к смертной казни проводились в соответствии с
национальным законодательством об охране здоровья. Кроме того,
заявитель имел возможность покупать продукты питания в тюремном
магазине.
116. Власти Украины отметили, что после того, как Верховный суд
Украины оставил без изменений приговор суда первой инстанции,
родственники заявителя ходатайствовали о свидании с последним 19
августа, 23 сентября, 7 октября, 6 ноября и 6 декабря 1997 г., 20
января, 18 февраля, 19 марта, 14 апреля и 21 мая 1998 г. Они
посещали заявителя 23 сентября, 23 октября, 21 ноября и 23 декабря
1997 г., 23 января, 25 февраля 1998 г., 26 января и 26 февраля
1999 г. В ноябре 1998 года родственники заявителя не
ходатайствовали о свидании с ним.
117. Кроме того, власти Украины отметили, что в период с 14
апреля 1997 г. по 24 апреля 1998 г. заявитель получил четырнадцать
посылок от родственников, а 28 ноября 1998 г. он получил посылку
от матери. 18 мая, 15 июня, 19 августа, 28 сентября и 29 октября
1998 г. заявитель посылал письма. Заявителю также предоставлялось
право на ежедневные прогулки на открытом воздухе
продолжительностью один час, в течение которого заявитель мог
заниматься физическими упражнениями на свежем воздухе.
118. В дополнительном заявлении власти Украины обратили
внимание на то, что в соответствии с Инструкцией заявитель имел
право на получение двух бандеролей в год и денежных переводов.
Заявитель мог читать книги, журналы, газеты, взятые в библиотеке
Запорожской тюрьмы N 2. В распоряжении заявителя были личные вещи
и продукты питания, он имел право два раза в месяц покупать в
тюремном магазине продукты питания и предметы первой необходимости
на сумму одного минимального размера оплаты труда, играть в
настольные игры, каждый день гулять в течение часа на открытом
воздухе, посылать двенадцать писем в год и получать письма без
ограничений, иметь свидания с адвокатом без каких-либо
ограничений.
119. Заявитель не согласился с доводами властей Украины. Он
утверждал, что площадь его камеры была не 7,1 кв. м, как заявили
власти Украины, а лишь 3 кв. м, а окно в камере было закрыто.
Кроме того, хотя в период с 1 апреля по 11 августа 1997 г.
заявитель получал посылки весом до восьми килограмм дважды в
месяц, с 26 августа 1997 г. он получал лишь одну двухкилограммовую
передачу от родственников раз в два месяца, а с 24 апреля 1998 г.
он получал двухкилограммовые бандероли раз в полгода. Ежедневные
прогулки заявителя были ограничены до 30 минут. Администрация
тюрьмы указала заявителю, что не могла предоставить ему нормальных
медицинских услуг, так как не располагала специальным
оборудованием. Заявитель отметил также, что его свидания с
родственниками были сведены к двадцатиминутным встречам, в течение
которых с него не снимали наручников. Он мог посылать двенадцать
писем в год. У него не было возможности пользоваться телевизором
или простыми настольными играми. Заявитель подтвердил, что в
октябре 1998 года получил от родственников теплую куртку и обувь.
120. Далее заявитель отметил некоторые изменения в январе 1999
года, но его свидания с родственниками по-прежнему продолжались
самое большее 20 - 30 минут. Заявитель также отметил, что с 3
апреля 1997 г. по 18 мая 1998 г. он был лишен права на ежедневные
прогулки. Кроме того, 1 марта 1999 г. начальник Запорожской тюрьмы
N 2 продлил время свиданий с родственниками до одного часа.
Заявитель сделал вывод, что условия его содержания под стражей с
этого момента могли считаться удовлетворительными и
соответствующими национальному законодательству.
1. Мнение Европейского суда
121. Как неоднократно отмечал Европейский суд, статья 3
Конвенции охраняет одну из основных ценностей демократического
общества. Она запрещает в безусловной форме и независимо от каких-
либо обстоятельств и поведения жертвы пытки, бесчеловечное или
унижающее достоинство обращение или наказание (см. Постановление
Большой палаты Европейского суда по делу "Лабита против Италии"
(Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, ECHR 2000-IV, з 119).
122. В соответствии с прецедентным правом Европейского суда
жестокое обращение должно достигать минимального уровня
жестокости, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции.
Оценка этого минимального уровня жестокости относительна и зависит
от всех обстоятельств дела, таких как: продолжительность плохого
обращения, его физические и моральные последствия, а в некоторых
случаях пол, возраст и состояние здоровья пострадавшего (см.,
среди прочих прецедентов, Постановление Европейского суда по делу
"Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United
Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25, p. 65, з 162).
Кроме того, чтобы установить, унижает ли обращение достоинство в
соответствии со статьей 3 Конвенции, Европейский суд учитывает,
было ли целью такого обращения оскорбление и унижение достоинства
пострадавшего, и были ли последствия такого обращения
неблагоприятны для пострадавшего в нарушение статьи 3 Конвенции.
Но отсутствие цели унизить достоинство не может окончательно
исключать факта нарушения статьи 3 Конвенции (см. Постановление
Европейского суда по делу "Пирз против Греции" (Peers v. Greece),
жалоба N 28524/95, ECHR 2001-III, з 67 - 68, 74; и Постановление
Европейского суда по делу "Валашинас против Литвы" ({Valasinas} v.
Lithuania), жалоба N 22558/98, ECHR 2001-VIII, з 101).
123. Европейский суд также отметил, что страдания и унижение
при нарушении статьи 3 в любом случае должны превосходить
страдания и унижение, неизбежно присутствующие в любом законном
обращении или наказании. Лишение свободы человека зачастую имеет
унизительный характер. В соответствии с данным положением
государство должно обеспечить содержание лица под стражей в таких
условиях, в которых бы уважалось его человеческое достоинство,
такими способами и методами, при которых лицо не терпит душевных
страданий и лишений, превышающих неизбежный уровень страданий при
заключении, а также должным образом заботиться о здоровье и
благополучии с учетом практических требований лишения свободы (см.
Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Кудла
против Польши" ({Kudla} v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-
XI, з 92 - 94).
124. Наконец, как подчеркивал Европейский суд в своем
Постановлении по делу "Серинг против Соединенного Королевства"
(Soering v. United Kingdom), при оценке того, был ли превышен
приемлемый порог страданий и унижения, необходимо учитывать
современное отношение Договаривающихся государств к смертной казни
(см. Постановление Европейского суда по делу "Серинг против
Соединенного Королевства" от 7 июля 1989 г., Series A, N 161, p.
41, з 104). Личные обстоятельства осужденного, условия содержания
при ожидании смертной казни и продолжительность содержания под
стражей до исполнения смертного приговора являются примерами
факторов, которые в случае осуждения к смертной казни могут
привести к тому, что обращение с осужденным или его наказание
нарушают статью 3 Конвенции (там же). При оценке условий
содержания под стражей необходимо учитывать совокупный эффект
данных условий, а также отдельные утверждения заявителя (см.
Постановление Европейского суда по делу "Дугоз против Греции"
(Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, ECHR 2001-II, з 46; и
Постановление Европейского суда по делу "Калашников против
Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99,
ECHR 2002-VI, з 95).
125. Европейский суд отметил, что заявитель жаловался на
некоторые условия его содержания в Запорожской тюрьме N 2, в
которой он находился до середины сентября 1999 года. В связи с
этим Европейский суд напомнил, что Конвенция на территории каждого
Договаривающегося государства применяется только к фактам
нарушения, возникшим после ее вступления в силу для этого
государства. Поэтому Европейский суд имел право рассматривать
жалобы заявителя только в части, относящейся к периоду после 11
сентября 1997 г., когда Конвенция вступила в силу в отношении
Украины. Однако, оценивая влияние на заявителя условий его
содержания под стражей, Европейский суд мог также учитывать весь
период заключения заявителя, включая период до 11 сентября 1997
г., и условия содержания заявителя в течение этого периода (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Калашников против Российской Федерации", з 96).
126. Кроме того, Европейский суд принял во внимание, что
заявитель содержался под стражей, ожидая исполнения смертного
приговора, пока смертная казнь не была заменена пожизненным
лишением свободы в июне 2000 года. Как отмечено выше (см. выше з
91 - 93), применение смертной казни в Украине неоднократно
подвергалось сильной критике в резолюциях Парламентской Ассамблеи
Совета Европы, в которых говорилось о факте проведения в Украине в
период с 9 ноября 1995 г. до 11 марта 1997 г. 212 смертных казней.
Позднее Президент Украины de facto ввел мораторий на смертную
казнь; 29 декабря 1999 г. Конституционный Суд Украины признал
несоответствующими Конституции Украины положения Уголовного
кодекса, регулирующие исполнение смертной казни; а 22 февраля 2000
г. смертная казнь была отменена de jure и заменена на пожизненное
лишение свободы (см. выше з 16). Заявитель был осужден к смертной
казни в апреле 1997 года, после введения моратория на смертную
казнь. Европейский суд согласился с тем, что до формальной отмены
смертной казни и замены наказания заявитель должен был находиться
в состоянии некоторой неуверенности, страха и беспокойства о
будущем. Однако Европейский суд счел, что риск исполнения
смертного приговора и сопутствующие ему чувства страха и
беспокойства у осужденных к смертной казни должны были уменьшаться
со временем, так как de facto мораторий оставался в силе.
127. Первоначальные жалобы заявителя, поданные в бывшую
Европейскую комиссию, касались условий содержания в Запорожской
тюрьме N 2. Поэтому Европейский суд должен был сосредоточиться на
изучении условий содержания именно в этой тюрьме, сравнивая их с
условиями содержания в Запорожской тюрьме N 1, в которой во время
визита делегации Европейского суда 5 и 6 октября 1999 г. заявитель
содержался всего несколько дней. Европейский суд должен был
учитывать относящиеся к делу факты, установленные делегацией
Европейского суда, письменные замечания сторон и документы,
переданные сторонами, а также доклады ЕКПП, относящиеся к
рассматриваемому периоду.
128. В момент осуждения заявителю было двадцать девять или
тридцать лет. Заявителя доставили в Запорожскую тюрьму N 2 в точно
не установленный день в конце 1996 года или в начале 1997 года
(см. выше з 19). Он оставался в тюрьме до середины сентября 1999
года, когда его перевели в Запорожскую тюрьму N 1 (см. выше з 44).
129. Европейский суд обратил внимание на утверждение заявителя
о том, что ему сообщили о его правах и обязанностях в Запорожской
тюрьме N 1 посредством документов, развешенных в его камере и
прочитанных им. Данное утверждение заявителя было подтверждено
начальником Запорожской тюрьмы N 1 (см. выше з 35). Европейский
суд также счел достоверным утверждение заявителя о том, что в
Запорожской тюрьме N 2, где он изначально содержался, перечень
прав и обязанностей заключенных вывешивался в камере заявителя
только во время посещений тюрьмы комиссией из Киева и снимался
сразу после отъезда этой комиссии. Несмотря на это, Европейский
суд счел, что заявитель имел общее представление о своих правах и
обязанностях (см. выше з 19).
130. Европейский суд отметил, что в Запорожской тюрьме N 2
заявителя переводили из камеры в камеру каждую неделю, а позднее
каждый месяц. Показания заявителя в этом вопросе частично
совпадают с показаниями начальника Запорожской тюрьмы N 2,
сказавшего, что заявителю меняли камеры каждые десять дней (см.
выше з 47). Окна камер, в которых содержали заявителя, были
закрыты, сильная электрическая лампа была все время включена (см.
выше з 28). В камерах не было водопроводного крана. Площадь
одиночной камеры, в которой содержался заявитель в Запорожской
тюрьме N 2, была, по его показаниям, в два раза меньше площади
камеры в Запорожской тюрьме N 1, в которой содержался заявитель в
день визита делегации Европейского суда (см. выше з 30). В своих
письменных замечаниях заявитель отметил, что площадь его камеры
составляла 3 кв. м (см. выше з 114). Европейский суд отметил, что
показания заявителя не соответствуют данным властей Украины,
которые в своих письменных замечаниях утверждали, что площадь
камеры заявителя составляла 7,1 кв. м (см. выше з 114), а также
показаниям начальника Запорожской тюрьмы N 2, который указал, что
в тюрьме было четыре двухместных камеры одинакового размера (см.
выше з 47). Учитывая, что делегации Европейского суда в
Запорожской тюрьме N 2 позволили посетить только две пустые
камеры, которые предположительно предназначались для заключенных,
осужденных к смертной казни (см. выше з 47, 54 и 56), Европейский
суд признал показания заявителя достоверными и счел, что одиночные
камеры в Запорожской тюрьме N 2, в которых содержался заявитель,
были намного меньше, чем занимаемая заявителем камера в
Запорожской тюрьме N 1.
131. Европейский суд обратил внимание на то, что изначально
заявитель жаловался на содержание в отдельной камере. Во время
встречи с делегацией Европейского суда заявитель сказал, что
обычно его содержали в одиночной камере по его собственной просьбе
(см. выше з 20) и что он согласился делить камеру с другим
заключенным, когда администрация тюрьмы попросила его об этом (там
же).
132. Что касается оснащения камер заявителя, Европейский суд
отметил, что делегацией Европейского суда во время посещений
камеры заявителя в Запорожской тюрьме N 1 было установлено, что
камера была отремонтирована, приведена в порядок и вымыта. В
камере был открытый туалет, умывальная раковина с холодной водой,
две кровати и стол, прикрепленный к полу, центральное отопление и
окно с решеткой. Также в камере было несколько книг, газета, кусок
мыла и туалетная бумага. Камера достаточно проветривалась.
Кроме того, делегация Европейского суда установила, что в двух
камерах, посещенных в Запорожской тюрьме N 2, были открытый
туалет, умывальная раковина с холодной водой, две кровати,
прикрепленные к полу, центральное отопление и окно с решеткой.
Камеры нормально проветривались.
133. Душевое помещение в Запорожской тюрьме N 2 состояло из
двух комнат без окон, было очень влажным и грязным, в отличие от
душевого помещения в Запорожской тюрьме N 1 (см. выше з 55).
134. Европейский суд принял показания заявителя о том, что ему
не позволялось смотреть телевизор, но родственники заявителя
приносили ему книги и газеты.
135. Европейский суд отметил, что заявитель страдал болями в
животе и повышенной кислотностью, но на основании показаний
тюремного врача Европейский суд счел, что медицинская и
стоматологическая помощь, оказанная заявителю в тюремном
медицинском отделении, была достаточной, хотя, разумеется, не
соответствовала стандартам лечения вне тюрьмы. Европейский суд
напомнил данные делегации Европейского суда показания тюремного
врача, в соответствии с которыми с июня 1999 года, когда она
начала работать в Запорожской тюрьме N 2, заявитель не просил ее о
медицинской помощи (см. выше з 49 - 51). Вместе с тем, Европейский
суд не мог достоверно установить, какова была ситуация до июня
1999 года.
136. Изначально заявитель жаловался, что ему позволялось
получать только одну посылку с продуктами питания и предметами
первой необходимости каждые два месяца, а в посылках нельзя было
передавать теплую одежду, несмотря на то, что у заявителя была с
собой только легкая одежда, которую приходилось носить при
температуре - 20 градусов по Цельсию. В своих письменных
замечаниях заявитель добавил, что с 24 апреля 1998 г. он получал
посылки весом до двух килограмм раз в полгода. Европейский суд
отметил, что, в целом, эти сведения совпадают с информацией,
содержащейся в тюремных архивах (см. выше з 59) и в замечаниях
властей Украины (см. выше з 118). Европейский суд обратил внимание
на то, что получение двухкилограммовых посылок раз в полгода
предусматривалось Инструкцией (см. выше з 75). Европейский суд
отметил также, что заявителю было обеспечено трехразовое питание,
и, даже если предположить, что качество еды в тюрьме было
неудовлетворительное, заявитель имел право покупать вещи в
тюремном магазине, что он и делал регулярно (см. выше з 59 и 24).
Кроме того, с 11 июля 1999 г., когда вступили в силу Временные
положения, заявителю позволялось получать шесть посылок и три
бандероли в год (см. выше з 75); данная норма соблюдалась в
Запорожской тюрьме N 1 (см. выше з 40). По словам заявителя, он
мог получать одну восьмикилограммовую посылку и три бандероли
каждые два месяца (см. выше з 32).
137. Изначально заявитель жаловался, что его родственникам не
разрешали посылать ему бандероли с теплой одеждой. Но Европейский
суд отметил, что в соответствии со своими письменными замечаниями
заявитель получил теплую куртку и обувь в октябре 1998 года (см.
выше з 119).
138. Далее Европейский суд отметил, что заявитель не жаловался
на количество писем, которые он мог посылать или получать. Правила
Запорожской тюрьмы N 2, в соответствии с которыми заявитель имел
право посылать одно письмо в месяц, соответствовали требованиям
Инструкции (см. выше з 74). Кроме того, во время визита делегации
Европейского суда заявитель подтвердил, что имел право получать
письма без ограничений.
139. Что касается свиданий с родственниками, Европейский суд
отметил, что стороны не оспаривали число, а только
продолжительность свиданий заявителя с родственниками (см. выше з
116 - 119). Европейский суд принял показания заявителя
относительно ограничения продолжительности встреч с родственниками
(см. выше з 29). Данное утверждение было подтверждено начальником
Запорожской тюрьмы N 2, который сказал, что в июле 1999 года
заявитель жаловался на продолжительность свиданий с
родственниками, заявляя, что они должны длиться от одного до двух
часов, но администрация тюрьмы не могла обеспечить заявителю более
продолжительные свидания вследствие большого числа заключенных,
содержащихся в тюрьме (см. выше з 45). 1 марта 1999 г. начальник
Запорожской тюрьмы N 2 предоставил заявителю право на свидания
продолжительностью в один час (см. выше з 120).
140. Что касается ежедневных прогулок на открытом воздухе
заявителя, Европейский суд отметил, что заявитель начал ходить на
ежедневные прогулки на открытом воздухе без наручников 18 мая 1998
г.; по словам заявителя, прогулки длились от 20 до 30 минут,
изредка 50 минут (см. выше з 29, 119 и 120). Власти Украины не
оспаривали дату начала прогулок на открытом воздухе, но
утверждали, что эти прогулки длились один час (см. выше з 117 -
118). Тем не менее, Европейский суд счел достоверной версию
заявителя о событиях, в соответствии с которой администрация
тюрьмы не сообщала заявителю, как долго должны длиться прогулки по
национальному законодательству; а когда заявитель прочитал в
правилах внутреннего распорядка тюрьмы, принесенных его женой, что
продолжительность прогулок должна составлять один час,
администрация тюрьмы совсем не давала заявителю возможности ходить
на прогулки, назначая встречи во время ежедневных прогулок (см.
выше з 30). Европейский суд принял показания заявителя, что данная
практика прекратилась в августе 1999 года. Европейский суд
отметил, что власти Украины не представили доказательств того, что
прогулки заявителя продолжались в соответствии с Инструкцией и
Временными положениями один час.
В Запорожской тюрьме N 1 заключенных начали водить на
ежедневные прогулки на открытом воздухе без наручников с марта
1998 года (см. выше з 40).
141. Европейский суд изучил в целом условия содержания
заявителя в Запорожской тюрьме N 2. Хотя Европейский суд не мог с
полной ясностью определить условия содержания заявителя до визита
делегации Европейского суда, некоторые факты очевидны и четко
установлены. Европейский суд заметил с особой озабоченностью, что
с начала мая 1998 года заявитель и другие заключенные, осужденные
к смертной казни, содержались 24 часа в сутки в камерах с очень
ограниченным жилым пространством; что окна в камерах были закрыты,
вследствие чего у заключенных отсутствовал доступ к солнечному
свету; что не было обеспечено проведение каких-либо мероприятий на
открытом воздухе; и, что было мало или совсем не было возможностей
для занятия какой-либо активной деятельностью или для контактов с
людьми. Одновременно учитывая замечания ЕКПП относительно
содержания осужденных к смертной казни в Украине в одинаковых
условиях, Европейский суд счел, что содержание заявителя в
подобных вредных условиях может рассматриваться, как унижающее
достоинство обращение, что нарушает статью 3 Конвенции. Далее
Европейский суд отметил, что положение заявителя усугублялось тем
фактом, что в течение рассматриваемого периода он был осужден к
смертной казни, хотя, как отмечено выше в з 16 и 126, во время
осуждения и отбывания наказания заявителем мораторий на смертную
казнь уже действовал.
142. Европейский суд счел, что в настоящем деле нет
доказательств того, что присутствовало какое-то намерение
оскорбить или унизить заявителя. Однако, хотя необходимо учитывать
факт того, было ли целью обращения оскорбление или унижение
пострадавшего, отсутствие такой цели не может окончательно
исключать факт нарушения статьи 3 Конвенции (см. Постановление
Большой палаты Европейского суда по делу "V против Соединенного
Королевства" (V. v. United Kingdom), жалоба N 24888/94, ECHR 1999-
IX, з 71; и упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по
делу "Калашников против Российской Федерации", з 101). Европейский
суд счел, что условия содержания заявителя, в особенности до мая
1998 года, должны были причинить ему сильные душевные страдания,
унижая его человеческое достоинство.
143. Европейский суд признал, что в период с мая 1998 года по
октябрь 1999 года - времени визита в Украину делегации
Европейского суда - существенные и положительные улучшения имели
место в общих условиях содержания заявителя и в режиме тюремного
заключения. В частности, с окон в камерах были сняты ставни, были
введены ежедневные прогулки на открытом воздухе, были расширены
права заключенных на свидания и на корреспонденцию. Тем не менее,
Европейский суд отметил, что к моменту введения данных улучшений
заявитель содержался в неприемлемых условиях уже в течение 12
месяцев, включая 8 месяцев со дня вступления Конвенции в силу для
Украины.
144. При оценке материальных условий содержания заявителя и
предложенной ему деятельности Европейский суд учитывал также, что
Украина столкнулась с серьезными социально-экономическими
проблемами во время переходного периода и что до лета 1998 года
администрация тюрьмы находилась в сложном экономическом положении
и применяла новое законодательство и подзаконные акты. Однако
Европейский суд отметил, что нехватка средств, в принципе, не
может оправдать условия содержания в тюрьме, настолько плохие, что
нарушают статью 3 Конвенции. Кроме того, экономические проблемы
Украины ни в коем случае не могут объяснить или оправдать
некоторые условия содержания, которые Европейский суд признал
неприемлемыми в з 141.
145. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.
IV. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции
146. Заявитель жаловался на то, что ему позволялось получать
лишь одну посылку с продуктами питания и предметами первой
необходимости каждые два месяца.
147. Европейский суд счел, что жалоба заявителя рассмотрена в
соответствии со статьей 8 Конвенции, которая гласит:
"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни,
его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в
осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое
вмешательство предусмотрено Законом и необходимо в демократическом
обществе в интересах национальной безопасности и общественного
порядка, экономического благосостояния страны, в целях
предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья
или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".
148. Прежде всего, Европейский суд напомнил, что Конвенция на
территории каждого Договаривающегося государства применяется
только к фактам нарушения, возникшим после ее вступления в силу
для этого государства. Поэтому Европейский суд имел право
рассматривать жалобы заявителя, относящиеся к периоду после 11
сентября 1997 г., даты вступления Конвенции в силу в отношении
Украины.
149. В соответствии с тюремными архивами заявитель получал от
своих жены или/и матери посылки, обычно с продуктами питания и
предметами первой необходимости, 26 августа, 27 октября, 26
декабря 1997 г. и 27 февраля, 24 апреля и 27 октября 1998 г. (см.
выше з 58). В июне 1998 года заявитель не пользовался своим правом
на получение посылок. Заявитель не отрицал содержания тюремных
записей.
150. Европейский суд счел, что устанавливая ограничения на
число посылок и бандеролей, которые мог получать заявитель,
национальные власти нарушали право заявителя на уважение его
корреспонденции, гарантированное пунктом 1 статьи 8 Конвенции, и,
что подобные ограничения могут быть оправданы только при условии
соблюдения пункта 2 статьи 8 Конвенции.
151. В частности, чтобы не противоречить статье 8 Конвенции,
такое вмешательство должно быть "предусмотрено Законом",
преследовать законную цель и быть необходимым в демократическом
обществе в целях достижения данной цели (см. Постановление
Европейского суда по делу "Сильвер и другие против Соединенного
Королевства" (Silver and Others v. United Kingdom) от 25 марта
1993 г., Series A, N 61, p. 32, з 84; Постановление Европейского
суда по делу "Петра против Румынии" (Petra v. Romania) от 23
сентября 1998 г., Reports 1998-VII, p. 2853, з 36).
152. Прежде всего, Европейский суд должен учитывать, было ли
рассматриваемое вмешательство "предусмотрено Законом". Данное
выражение устанавливает требование, чтобы оспариваемая мера была
основана на национальном праве, а также отмечает качество
рассматриваемого Закона, требуя, чтобы он был доступен для
заинтересованного лица, которое должно предвидеть последствия
применения этого Закона, и соответствовал норме права (см.
Постановление Европейского суда по делу "Крюслен против Франции"
(Kruslin v. France) от 24 апреля 1990 г., Series A, N 176-A, p.
20, з 27, и Постановление Европейского суда по делу "Ювиг против
Франции" (Huvig v. France) от 24 апреля 1990 г., Series A, N 176-
B, p. 52, з 26).
153. Власти Украины в своих письменных замечаниях ссылались на
Закон 1993 года. Кроме того, в своих замечаниях власти Украины
ссылались на Исправительно-трудовой кодекс, Инструкцию и Временные
положения (см. выше з 114).
1. Период с 11 сентября 1997 г. по 11 июля 1999 г.
154. Европейский суд отметил, что Закон регулирует условия
содержания под стражей до момента вступления приговора в силу. Из
показаний свидетелей перед делегацией Европейского суда и
переданных властями Украины документов следует, что после
вступления приговора в силу условия содержания под стражей
осужденных к смертной казни регулировались главным образом
Инструкцией, принятой министром юстиции, Генеральным прокурором и
Верховным судом (см. выше з 73 - 75). Однако Кодекс устанавливает
общие правовые основы условий содержания под стражей (см. выше з
82 - 87).
a) Исправительно-трудовой кодекс
155. Европейский суд отметил, что, хотя Кодекс удовлетворяет
второму требованию выражения "предусмотрено в Законе", а именно,
что Закон должен быть доступен, он не соответствует третьему
требованию, а именно, что Закон должен быть предсказуем в части
средств и характера применяемых мер.
156. Европейский суд обратил внимание на то, то власти Украины
ссылались на пункт 3 статьи 41 Кодекса, в соответствии с которым
"осужденным, независимо от назначенного им вида режима,
позволяется получение не более как двух бандеролей за год" (см.
выше з 85). Но данная норма является частью статьи 41, которая
устанавливает правила получения осужденными к лишению свободы
посылок, передач и бандеролей. Европейский суд счел неясным из
Кодекса, включены ли осужденные к смертной казни в категорию лиц,
осужденных к лишению свободы (позбавлення волi), так как смертная
казнь назначается преступникам, которые признаны неспособными к
исправлению путем лишения свободы. Европейский суд отметил, что
правовая позиция еще более неопределенна во втором пункте статьи
41 Кодекса, который предусматривает, что "осужденным, которые
отбывают лишение свободы в тюрьмах, получение посылок и передач не
позволяется". В настоящем деле заявитель последовательно
содержался в Запорожской тюрьме N 2 и затем в Запорожской тюрьме N
1, но не в исправительно-трудовой колонии, воспитательно-трудовой
колонии или исправительно-трудовой колонии-поселении, упомянутых в
пунктах 1 и 4 статьи 41 (см. выше з 85).
157. В свете данных обстоятельств Европейский суд счел, что
ограничения, предусмотренные Кодексом, на который ссылались власти
Украины, в настоящем деле были недостаточно предсказуемы, чтобы
соответствовать требованиям пункта 2 статьи 8 Конвенции, так как
заявитель не мог знать наверняка, применялись ли к нему положения
Кодекса об ограничении числа посылок и бандеролей, которое имел
право получать заключенный.
b) Инструкция
158. Европейский суд отметил, что Инструкция являлась закрытым
документом служебного пользования; власти Украины передали
Европейскому суду только часть Инструкции.
159. В связи с этим Европейский суд счел, что вмешательство в
право заявителя на уважение его корреспонденции нельзя считать
"предусмотренным Законом" в соответствии с пунктом 2 статьи 8
Конвенции. Инструкция была заменена Временными положениями,
утвержденными Приказом N 72 Государственного управления по
исполнению наказаний от 25 июня 1999 г. и зарегистрированными
Министерством юстиции 1 июля 1999 г. под номером 426/3719, которые
вступили в силу 11 июля 1999 г. и были опубликованы. Но Временные
положения не применялись к отношениям, возникшим до 11 июля 1999
г.
160. Соответственно, в период с 11 сентября 1997 г. до 11 июля
1999 г. имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
2. Период после 11 июля 1999 г.
161. Европейский суд отметил, что первоначальная жалоба
заявителя касалась периода до 11 июля 1999 г., когда у него
имелось право на получение двух бандеролей в год (см. выше з 74),
и что после этой даты заявитель не жаловался на ограничение права
на корреспонденцию.
162. Но Европейский суд счел, что необходимо рассмотреть также
и ограничения, введенные Временными положениями, в соответствии с
которыми заявитель имел право на получение шести посылок и трех
бандеролей в год.
Европейский суд признал, что такое ограничение является
вмешательством в право заявителя на уважение его корреспонденции.
Такое вмешательство "предусмотрено законом", а именно Временными
положениями, и может рассматриваться, как преследующее законную
цель "предупреждения нарушения общественного порядка или
преступления" и учитывающее задачу администрации тюрьмы
предотвратить проникновение в тюрьму предметов, опасных для
безопасности тюрьмы.
163. Что касается необходимости рассматриваемого вмешательства,
Европейский суд должен был учитывать материально-техническую
проблему, которая возникает в большом пенитенциарном учреждении, в
настоящем деле в учреждении содержалось 1735 заключенных, при
обработке неограниченного числа посылок и бандеролей (см. выше з
44). Предоставление заключенным права получать неограниченное
число посылок или бандеролей потребует со стороны тюремного
персонала огромного объема работы по проверке содержимого каждой
посылки в целях защиты безопасности тюрьмы. Режим безопасности в
тюрьме имеет целью защиту всего общества от опасных преступников и
защиту самих заключенных. Таким образом, администрация тюрьмы
имеет законную задачу защиты безопасности способами, которые могут
сократить или ограничить риск для безопасности. В то же время
необходимо поддерживать оптимальный баланс между интересами
безопасности и соблюдением права заключенных на поддержание
контакта с внешним миром.
164. В настоящем деле Европейский суд счел, что возможность
получения посылок или бандеролей каждые шесть недель можно
рассматривать, как соблюдение такого баланса, учитывая, что
администрация тюрьмы предоставляет всем заключенным одежду,
питание и медицинскую помощь в течение всего срока содержания под
стражей. Кроме того, Европейский суд заслушал показания властей
Украины о том, что родственники могли без ограничений посылать
заключенным денежные переводы для покупки вещей в тюремном
магазине.
165. Вопреки обстоятельствам дела и с учетом пределов
усмотрения властей Украины в регулировании условий содержания в
тюрьме Европейский суд счел, что рассмотренные меры соответствуют
цели предупреждения нарушения общественного порядка или
преступления.
166. Соответственно, в период после 11 июля 1999 г. не имело
место нарушение статьи 8 Конвенции.
V. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции
167. Заявитель утверждал, что он не имел эффективных средств
правовой защиты по смыслу статьи 13 Конвенции в отношении условий
его содержания под стражей или вмешательства в право на уважение
его корреспонденции.
Статья 13 Конвенции гласит:
"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции,
нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в
государственном органе, даже если это нарушение было совершено
лицами, действовавшими в официальном качестве".
168. Европейский суд напомнил, что данная норма гарантирует
средства правовой защиты на национальном уровне, которые
обеспечивали бы соблюдение основных прав и свобод, предусмотренных
Конвенцией, в любой форме, требуемой для защиты этих прав и свобод
в национальной правовой системе. Таким образом, действие статьи 13
Конвенции требует предоставления внутреннего средства правовой
защиты для рассмотрения "доказуемой жалобы" по существу дела в
соответствии с Конвенцией и удовлетворения соответствующих
притязаний, хотя Договаривающиеся государства имеют некоторую
свободу действий при выборе способов соблюдения своих
обязательств, вытекающих из статьи 13 Конвенции. Объем
обязательства из статьи 13 варьируется в зависимости от характера
жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Тем не менее, средство
правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть
таким же "эффективным" как на практике, так и в теории. В
частности, осуществлению права на эффективное средство правовой
защиты не должны препятствовать действия или бездействие властей
государства-ответчика (см. Постановление Большой палаты
Европейского суда по делу "Ильхан против Турции" (Ilhan v.
Turkey), жалоба N 22277/93, ECHR 2000-VII, з 97).
169. Европейский суд счел, что заявитель имел право на
доказуемую жалобу в отношении своих прав, гарантированных статьями
3 и 8 Конвенции.
170. Напоминания свой вывод в отношении предварительных
возражений властей Украины, Европейский суд счел, что заявителю не
было предоставлено эффективного средства правовой защиты в
отношении его жалоб на нарушение Конвенции.
171. Соответственно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции.
VI. Применение статьи 41 Конвенции
172. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
173. Заявитель не подавал каких-либо конкретных требований о
компенсации материального вреда или судебных расходов. Однако
заявитель потребовал компенсацию морального вреда в размере 50000
долларов США (50778 евро).
174. Власти Украины не прокомментировали данное требование.
175. Учитывая свои решения по жалобам заявителя на нарушение
статей 3, 8, 13 Конвенции, Европейский суд счел, что заявителю
причинен моральный вред в связи с общими условиями содержания под
стражей и ограничениями национальными властями права на уважение
его корреспонденции. Исходя из принципа справедливости,
Европейский суд присудил заявителю компенсацию морального вреда в
размере 2000 (две тысячи) евро плюс любой налог, который может
быть взыскан с этой суммы.
Процентная ставка при просрочке платежей
176. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке
платежей должна быть установлена в размере предельной годовой
процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс
три процента (см. Постановление Европейского суда по делу "Кристин
Гудвин против Соединенного Королевства" (Christine Goodwin v.
United Kingdom) от 3 июля 2002 г., жалоба N 28957/95, ECHR 2002, з
124).
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) отклонил предварительные возражения властей Украины;
2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции,
что касается условий содержания заявителя под стражей при ожидании
смертной казни;
3) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в
период с 11 сентября 1997 г. до 11 июля 1999 г.;
4) постановил, что отсутствовало нарушение статьи 8 Конвенции в
период с 11 июля 1999 г.;
5) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в
связи со статьями 3 и 8 Конвенции;
6) постановил:
a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со
дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с
пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю в возмещение
морального вреда 2000 (две тысячи) евро, переведенных в украинские
гривны по курсу, установленному на день выплаты, плюс любые
налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы;
b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до
момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в
размере, равном минимальному ссудному проценту Европейского
центрального банка плюс три процента;
7) отклонил остальные требования заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном виде 29 апреля 2003 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты
сэр Николас БРАТЦА
Секретарь Секции Суда
Майкл О'БОЙЛ
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
FOURTH SECTION
CASE OF DANKEVICH v. UKRAINE
(Application No. 40679/98)
JUDGMENT <*>
(Strasbourg, 29.IV.2003)
In the case of Dankevich v. Ukraine,
--------------------------------
<*> This judgment will become final in the circumstances set
out in Article 44 з 2 of the Convention. It may be subject to
editorial revision.
The European Court of Human Rights (Fourth Section), sitting as
a Chamber composed of:
Sir Nicolas Bratza, President,
Mr {M. Pellonpaa},
Mrs E. Palm,
Mr J. Makarczyk,
Mrs {V. Straznicka},
Mr V. Butkevych,
Mr R. Maruste, Judges,
and Mr M. O'Boyle, Section Registrar,
Having deliberated in private on 25 March 2003,
Delivers the following judgment, which was adopted on the last-
mentioned date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (No. 40679/98) against
Ukraine lodged with the European Commission of Human Rights ("the
Commission") under former Article 25 of the Convention for the
Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms ("the
Convention") by a Ukrainian national, Yuriy Oleksandr Dankevich
("the applicant"), on 20 February 1998.
2. The applicant was represented by his wife, Ms N.O.
Dankevich. The Ukrainian Government ("the Government") were
represented by their Agent, Mrs V. Lutkovska, from the Ministry of
Justice.
3. The applicant complained, inter alia, that the conditions to
which he was subjected on death row in Zaporozhie Prison No. 2
amounted to inhuman and degrading treatment.
4. The application was transmitted to the Court on 1 November
1998, when Protocol No. 11 to the Convention came into force
(Article 5 з 2 of Protocol No. 11).
5. The application was allocated to the Fourth Section of the
Court (Rule 52 з 1 of the Rules of Court). Within that Section,
the Chamber that would consider the case (Article 27 з 1 of the
Convention) was constituted as provided in Rule 26 з 1 of the
Rules of Court.
6. Having consulted the parties, the President of the Chamber
decided that in the interests of the proper administration of
justice, the proceedings in the present case should be conducted
simultaneously with those in the cases of Nazarenko v. Ukraine,
Aliev v. Ukraine, Khokhlich v. Ukraine, Poltoratskiy v. Ukraine
and Kuznetsov v. Ukraine (applications nos. 39483/98, 41220/98,
41707/98, 38812/97 and 39042/97 (Rule 43 з 2)).
7. By a decision of 25 May 1999, the Chamber declared the
application partly admissible. On 6 October 1999 the Court carried
out a fact-finding visit to Zaporozhie Prisons nos. 1 and 2.
8. On 1 November 2001 the Court changed the composition of its
Sections (Rule 25 з 1). This case was assigned to the newly
composed Fourth Section.
9. The Government, but not the applicant, filed observations on
the merits (Rule 59 з 1).
THE FACTS
I. The circumstances of the case
A. Outline of events
10. On 3 April 1997 the Zaporozhie Regional Court (Запорiзький
обласний суд) convicted the applicant of the murder of three
persons and the attempted murder of one person and sentenced him
to death.
11. On the same day the Administration of the Zaporozhie
Isolation Block of the Central Department of the Ministry of the
Interior (адмiнiстрацiя слiдчого iзолятору Головного Управлiння
Мiнiстерства внутрiшнiх справ {Украiни} в Запорiзькiй областi)
decided to move the applicant to a separate cell to await
execution, in accordance with the Pre-trial Detention Act 1993
(hereinafter "the Act").
12. On 24 July 1997 the Supreme Court (Верховний суд) upheld
the judgment of the first-instance court.
13. On 15 August 1997 the Prosecutor General (Генеральний
Прокурор), on an extraordinary appeal by the applicant's mother,
found that the national courts had properly assessed all the
evidence adduced before them and had reached sound legal
conclusions. He held that the appeal was manifestly ill-founded.
14. On 27 August 1997 the applicant filed a plea for pardon
with the President of Ukraine.
15. On 19 September and 15 December 1997 the Vice-President of
the Supreme Court refused two further extraordinary appeals by the
applicant's wife and mother.
16. A moratorium on executions was declared by the President of
Ukraine on 11 March 1997. In a judgment No. 11рп/99 of 29 December
1999 the Constitutional Court held that the provisions of the
Criminal Code concerning the death penalty were contrary to the
Constitution of Ukraine. The death penalty was abolished and
replaced by life imprisonment by Act No. 1483-III of 22 February
2000.
17. On 14 June 2000 the Zaporozhie Regional Court commuted the
applicant's death sentence to one of life imprisonment.
B. Oral evidence before the Court Delegates
18. The evidence of the applicant was taken by the Court
Delegates in Zaporozhie Prison No. 1 on 6 October 1999. The
Delegation was composed of Judges {M. Pellonpaa,} J. Makarczyk and
R. Maruste. The statements of certain witnesses were taken in
Zaporozhie Prison No. 2. The evidence taken may be summarised as
follows:
1. The applicant
(a) General conditions of the applicant's detention on death
row
19. The applicant was admitted to Zaporozhie Prison No. 1 two
weeks before the Court Delegates' visit. Previously, he had been
detained in Zaporozhie Prison No. 2, where he had stayed for three
years. On the day of the Court Delegates' visit, he confirmed that
he had been informed about his rights and obligations. However,
the practice in Zaporozhie Prison No. 2 had been different. He
described it as follows: "Whenever a commission from Kiev came -
they do not care much when the local commission from the
supervising prosecutor's office comes - the prison authorities
distributed a sheet of paper with rules, posted it on the walls
and the next day took it off. Although the paper was not on the
walls in the cells, we were informed about it."
20. In Zaporozhie Prison No. 2, the applicant changed cells
every week and later every month, having generally been detained
alone. This practice had still been in force six months ago.
According to him, the windows in his cells had been covered and
there was no water tap. The cells for two inmates were the same
size as those in Zaporozhie Prison No. 1, but those for one inmate
were much smaller, even twice as small, as the cell where he was
detained on the day of the Delegates' visit. The applicant
acknowledged that he had been detained alone at his own request.
However, when the prison administration of Zaporozhie Prison No. 2
had insisted that he share the cell with somebody else, he had
agreed.
21. The applicant had not been officially informed about the
moratorium on execution of death sentences, learning about it from
the radio and other inmates.
22. When he had been transferred to death row, two inmates had
been taken out to be executed. The executions had been carried out
in Dnipropetrovsk Prison. Although inmates had rarely been
informed about any execution taking place, they could observe that
the inmates concerned had been handcuffed and taken away without
their personal belongings, which had been recovered by the prison
administration officials later.
23. According to the applicant, cells in Zaporozhie Prison No.
2 had been very cold in the wintertime until the heating was
switched on and had been hot in the summertime.
24. The applicant had repeatedly complained of the conditions
of detention in Zaporozhie Prison No. 2, but had always been told
that there were no financial resources for improving them. He
alleged that certain of his written complaints had not reached
their addressees.
25. He had suffered from stomach aches and high acidity, but
the prison medical staff had not given him medication because they
did not have any, and had prescribed the wrong drugs, which had
not helped him. A medical assistant had usually seen inmates once
or twice a week, registering those wishing to see a doctor.
However, a visit to the doctor had been permitted upon application
to the prison governor. The applicant had visited the doctor
outside his cell once or twice during his stay in Zaporozhie
Prison No. 2. He said that he had probably applied to see a doctor
only once because, on the first occasion, he had been examined not
by a general practitioner but by a psychiatrist, and had been told
that his stomach was fine, even though during the examination he
had felt pain in his stomach. The applicant had then been allowed
to have dietary food for one month.
26. The applicant said that some of his teeth had not been
treated, but only extracted. His relatives had suggested bringing
all the necessary medication for proper dental treatment, but the
prison administration had refused. He said that, according to the
regime, dental treatment had not been provided by Zaporozhie
Prison No. 2.
27. The applicant had not been allowed to watch TV, but his
relatives had brought him books and newspapers. He felt that in
Zaporozhie Prison No. 1 there was a humane attitude among the
prison staff, unlike Zaporozhie Prison No. 2, where he had been
psychologically ill-treated. According to him, inmates' relatives
had also been treated in a very improper manner.
28. The lamp in the applicant's cell in Zaporozhie Prison No. 1
where he was detained on the day of the Delegates' visit was
permanently switched on and daylight was let in through the
window. The lamp in his cells in Zaporozhie Prison No. 2 had been
much stronger.
(b) Prison practice concerning daily outdoor walks and visits
from the applicant's relatives
29. The applicant had started to have daily outdoor walks one
and a half years before the Delegates' visit. He had been allowed
to walk for 20 - 30 minutes, and sometimes for 50 minutes without
handcuffs. The prison administration had not informed him how long
walks had to last according to national law. His wife had brought
a copy of the prison rules which specified that walks had to last
for between one and two hours. To the Delegates' question: "When
you were informed by your wife about those rules, did you complain
that you had not been allowed to have meetings with your wife for
one hour or to have walks according to these rules?" the applicant
answered: "We filed complaints. Regarding the meetings, we were
told that there were too many inmates, especially those who were
still under investigation, and that the prison did not have enough
facilities to allow all inmates to have longer meetings." To the
Delegates' next question: "Does that mean that this practice
continued all the time?" the applicant answered: "Thanks to my
wife, we found out that the prison rules adopted in 1993 allowed
us to have one-hour meetings."
30. When the applicant learnt that walks should last one hour,
the prison administration prevented him from taking them. In
practice, when other inmates went for an outdoor walk, he was
summoned to a meeting. As soon as the meeting was over, the
exercise period was over too. This had lasted until the
applicant's wife and mother said that they would complain to the
Court, and had stopped about one or two months before the
Delegates' visit.
(c) Prison practice concerning receipt of parcels and small
packets [Note: Parcels to be forwarded to a prisoner may be sent
by post (посилка) or brought in person to the prison (передача).
Small items like books or periodicals can be sent by post as a
small packet (бaндepoль - literally a "bundle").], and
correspondence
31. After the applicant's death sentence had become final, he
was allowed to receive one parcel every two months. Once he had
been given permission to go for outdoor walks, his correspondence
had been limited to one letter per month and one small packet
weighing up to two kilograms every six months, including food,
toiletries and clothes. According to him, these allowances were
not sufficient, taking into account the poor quality of the food
in prison and the fact that at that time he had not been able to
buy goods in the prison shop. He said that six months prior to the
Delegates' visit a new rule was introduced allowing him to
purchase goods for an amount equal to 70 - 75% of the statutory
minimum wage. The applicant confirmed that he always had
sufficient money in his prison bank account to buy goods from the
prison shop.
32. As far as correspondence with his relatives was concerned,
the applicant confirmed that at the date of the Delegates' visit
he could send and receive an unlimited number of letters. He
further confirmed that he had the right to receive one parcel of 8
kilograms and three small packets every two months.
2. Mr Viktor Vladimirovich Lavrik
33. The witness was the governor of Zaporozhie Prison No. 1. He
had a staff of 129 officers.
(a) General conditions of the applicant's detention on death
row
34. The witness said that there were 836 detainees in the
prison, of whom 176 were serving a prison sentence, including 18
on death row. He confirmed that the applicant had been transferred
to Zaporozhie Prison No. 1 recently.
35. He confirmed that a document with prisoners' rights and
obligations was posted in cells. Inmates could read it and
familiarise themselves with the contents of the document. He said
that several changes for death row prisoners had taken place since
the moratorium on executions had been introduced: previously, they
had not been allowed to go for daily outdoor walks and could
receive only two small packages per year and one letter per month.
He confirmed that the prison administration had informed the death
row prisoners about the moratorium.
36. As to the number of prisoners in the cells, the prison
administration complied with national law requiring that no more
than two prisoners should be held in one cell. The administration
respected inmates' wishes to be detained alone, as the applicant
himself had requested. During winter, cells were heated to about
22 - 25-C.
37. Inmates could complain to him or to the public prosecutor,
but the witness had not received any complaints. He said that
every month an official from the Department for Execution of
Sentences and the Deputy Public Prosecutor walked around the cells
and collected complaints. Inmates complained of their sentences,
but not of the detention conditions.
38. The witness visited death row inmates at least every week.
On several occasions he had met the applicant, who had not
complained of his detention conditions.
39. He confirmed that a member of the prison medical staff
visited the cells on a daily basis. If need be, the inmate was
transferred to the prison medical unit for appropriate treatment,
or if necessary to a hospital.
(b) Prison practice concerning daily outdoor walks, receipt of
parcels and small packets and correspondence, and visits from
prisoners' relatives
40. The death row prisoners had started to take daily one-hour
outdoor walks in March 1998. The changes concerning parcels and
correspondence had been introduced on 25 June 1999. The prisoners
were not handcuffed during their outdoor walks. Moreover, they had
the right to have one two-hour meeting with their relatives per
month and could receive six parcels and three small packets per
year.
41. He said that outgoing letters were not censored, although
they were opened and looked through. Incoming letters from the
Court and the Prosecutor General were never opened, as provided
for in the Pre-Trial Detention Act. Unlike letters to and from
prisoners' relatives, parcels were registered in a special file.
The witness said that no inmates had complained that letters had
not been sent or received. As far as letters to inmates' legal
representatives were concerned, prisoners usually applied for a
visit by a lawyer. The witness confirmed that the procedure of not
registering letters had been introduced on 25 June 1999.
3. Mrs Larisa Mikhaylovna Lacheynaya
42. The witness was the prison doctor and had been working in
Zaporozhie Prison No. 1 for four years. She knew the applicant
personally. She confirmed that the prison administration could
provide all necessary dental treatment inside the prison.
According to her, there was no difference in the medical regime
between death row prisoners and other inmates.
4. Mr Sergey Arkadievich Oleynik
43. The witness was the governor of Zaporozhie Prison No. 2. He
took up his duties on 4 September 1998.
General conditions of the applicant's detention on death row
44. He said that on the day of the Delegates' visit, 1,735
persons were detained in the prison, all of them in pre-trial
detention. He confirmed that the applicant had recently been
transferred to Zaporozhie Prison No. 1.
45. The witness personally knew the applicant, who had not
complained about his detention conditions, although in early July
1999 he had criticised the duration of his meetings with his
relatives, alleging that they should have lasted for two hours.
The head of the department and the first deputy to the regional
prosecutor had investigated the facts and found that the
applicant's complaint was well-founded. However, the prison
administration could not grant the applicant longer meetings,
having regard to the large number of prisoners waiting for such
meetings. In general, inmates' complaints were registered in a
journal and, at the same time, in their personal files. A reply
was delivered to the inmate concerned for information and
signature.
46. The witness confirmed that, before their sentences became
final, inmates on death row could not send or receive
correspondence, but two parcels per month were allowed. After the
sentence became effective the regime changed.
47. The witness said that the applicant had moved from one cell
to another every ten days in accordance with the rules, having
been confined alone in a double cell as he had requested. He
confirmed that all four death row cells in the prison facility
were double cells of the same size. On the day of the Delegates'
visit two of them were empty.
48. He confirmed that he had met the applicant's wife when she
had asked for a meeting with her husband, but he had never heard
any complaints from her regarding the applicant's conditions of
detention.
5. Larisa Petrovna Ponomarchuk
49. The witness was the doctor in Zaporozhie Prison No. 2,
where she had been working since June 1999. She had heard about
the applicant, although he had never applied to her for any
medical assistance.
50. She confirmed that every other day the feldscher (фельдшер)
(medical assistant) walked around the cells and registered
complaints and requests to see a doctor. She had not heard about
the applicant's stomach problems, and denied that the applicant
would have been refused dental care. According to her, the prison
administration had a high-level professional dentist, and all
inmates were entitled to his assistance.
51. The prison medical unit contained 15 persons including a
radiologist, a dermatologist, a psychiatrist, a dentist, a
physician and feldchers. The unit had all the necessary equipment
and medication to provide qualified medical assistance. If
inmates' relatives brought medicines or vitamins, the inmates
received them through the medical unit. The witness confirmed that
an inmate's consent was necessary for an HIV test. According to
her, it was not possible that an inmate suffering from
tuberculosis would be held together with another inmate: on
arriving at the prison he underwent an X-ray examination, the
results of which were ready on the same day. If he was diagnosed
with tuberculosis, he was kept separately. If he came from
preliminary detention, he had his medical record with him.
C. Inspection of Zaporozhie Prison No. 1
52. The Delegates visited the cell where the applicant was
detained. The cell was about 10 square metres. It was renovated,
in order and clean. There was an open toilet, a washbasin with a
cold water tap, two beds and a table fixed to the floor, central
heating and a window with bars. There were some books, a
newspaper, and a stock of soap and toilet paper. The cell was
sufficiently ventilated.
53. The Delegates saw the prison shower area, which seemed to
be renovated and was clean. They also visited the exercise yard.
D. Inspection of Zaporozhie Prison No. 2
54. The Delegates visited two cells intended for inmates
sentenced to death, which were empty on the day of their visit.
The size of the cells was about 12 square metres. There was an
open toilet, a washbasin with a cold water tap, two beds fixed to
the floor, central heating and a window with bars. The cells were
properly ventilated.
55. The Delegates saw the prison shower area shortly after a
group of female detainees had taken a bath. The area included two
rooms without windows. They were very humid and dirty.
56. The Delegates were not allowed to visit cells which were
occupied by death row inmates.
E. Documentary evidence
57. According to the prison records, the applicant's wife and
mother applied to visit the applicant on 21 August, 23 September,
23 October, 21 November and 23 December 1997 and on 18 and 25
February, 25 March, 18 April and 21 May 1998. They visited the
applicant on 23 September, 23 October, 21 November and 23 December
1997 and on 23 January, 25 February, 25 March, 24 April and 26
May, 25 September and 27 October 1998. His mother also visited him
on 26 January 1999 and his wife, on 25 December 1998 and 26
February 1999.
58. On 26 August, 27 October and 26 December 1997 and on 27
February, 24 April and 27 October 1998, the applicant received
packages from his wife and mother. They generally contained food
and toiletries, but also clothes.
59. The applicant regularly purchased goods from the prison
shop. According to the prison shop records, in October and
December 1997 he spent 16.30 Ukrainian hryvnas (UAH) and UAH
10.40. In February and March 1998 he bought different articles for
UAH 10.25 and UAH 17.50. On 23 June (UAH 45.20), 18 August (UAH
64.66), 10 September (UAH 16.40), 19 October (UAH 18) and 12
November 1998 (UAH 6.20), he purchased food and toiletries. In
January and February 1999 he spent UAH 38.94 and UAH 8.70.
60. According to the prison records, the applicant received
money in his prison bank account on 3 July (UAH 40), 26 June (UAH
100), 8 September (UAH 30) and 27 October 1998 (UAH 50).
61. According to the prison records, the applicant sent letters
on 18 May, 15 June, 19 August, 28 September and 29 October 1998.
However, the document submitted to the Court did not specify the
addressees.
62. On 12 November 1998 the Zaporozhie Regional Prosecutor
informed a certain Mrs Belova that the prosecutor, on a complaint
by her, had inspected Zaporozhie Prison No. 2. He had found that
none of the death row inmates had complained of any violation of
the Convention. As far as the regime and conditions of detention
were concerned, the prison administration followed the provisions
of the Instruction of 20 April 1998 (see paragraph 73 below). He
further said that Mrs Belova's suspicion about tuberculosis being
spread in the cells of the death row inmates had not been well-
founded. He acknowledged that one inmate had died in March 1998
but his cell and those of his neighbours had been cleaned and
disinfected. Moreover, inmates regularly underwent X-ray
examinations and, so far, no inmates had had to be treated for
tuberculosis.
II. Relevant domestic law
A. The Constitution of Ukraine
63. Under Article 8 зз 2 and 3, the Constitution is directly
applicable. There is a guaranteed right to lodge an action in
defence of the constitutional rights and freedoms of the
individual and of the citizen directly on the basis of the
Constitution of Ukraine.
64. Article 9 з 1 provides that international treaties, which
are in force and agreed on as binding by the Verkhovna Rada of
Ukraine, are part of the national legislation of Ukraine.
65. Article 15 з 3 prohibits censorship.
66. Under Article 19 the legal order in Ukraine is based on the
principles according to which no one may be forced to do what is
not envisaged by the legislation. State authorities and local self-
government bodies and their officials are obliged to act only
according to these principles, within the limits of their
authority, and in the manner envisaged by the Constitution and the
laws of Ukraine.
67. Article 22 provides that human and citizens' rights and
freedoms are guaranteed and may not be diminished by the adoption
of new laws or the amendment of laws that are in force.
68. Under Article 29 зз 2 and 4 no one may be arrested or held
in custody other than pursuant to a reasoned court decision and
only on grounds and in accordance with procedures established by
law. Everyone arrested or detained must be informed without delay
of the reasons for his arrest or detention, apprised of his
rights, and from the moment of detention must be given the
opportunity to defend himself in person, or to have the assistance
of a defence lawyer.
69. Under Article 55 зз 2 and 4, everyone is guaranteed the
right to challenge the decisions, actions or omissions of State
authorities, local self-government bodies, officials and officers
of a court of law. After exhausting all domestic legal remedies
everyone has the right to appeal for the protection of his rights
and freedoms to the relevant international judicial institutions
or to the relevant authorities of international organisations of
which Ukraine is a member or participant.
70. Under Article 59 everyone has the right to legal
assistance. Such assistance is provided free of charge in cases
envisaged by law. Everyone is free to choose the defender of his
rights. In Ukraine the Bar (адвокатура) ensures the right to a
defence against charges and the provision of legal assistance in
deciding cases in courts and before other State authorities.
71. Article 63 з 3 provides that a convicted person enjoys all
human and citizens' rights, subject only to restrictions
determined by law and established by a court ruling.
72. Under Article 64, human and citizens' rights and freedoms
guaranteed by the Constitution may not be restricted, except in
cases envisaged by the Constitution of Ukraine.
B. Statutory regulations governing the conditions
on death row
73. Conditions on death row in the Ukrainian prison system were
successively governed by an Instruction of 20 April 1998 on
conditions of detention of persons sentenced to capital punishment
(hereinafter "the Instruction") and by Temporary Provisions of 25
June 1999 on the conditions of detention of persons sentenced to
capital punishment in the isolation blocks (hereinafter "the
Temporary Provisions").
74. The Instruction provided that after the sentence had become
final, persons sentenced to death had to be kept in isolation from
other prisoners in specially designed cells. Save in exceptional
cases, no more than two such prisoners were to be detained in one
cell. The cell area allocated to one prisoner in a single cell had
to be not less than 4 square metres and in a double cell not less
than 3 square metres. The prisoners were provided with an
individual sleeping-place and with bed linen. They wore a uniform
designed for the category of especially dangerous recidivists.
Reference was also made to their legal status and obligations.
This determined the frequency of meetings with relatives and the
number of letters inmates could send and receive: they were
allowed one visit per month and could send one letter per month.
There was no limitation on the correspondence they could receive.
The inmates could receive two small packets a year. They were
allowed to have a daily one-hour walk in the fresh air. Outside
their cells, inmates were handcuffed. They were not allowed to
work.
Prisoners were also allowed to read books, magazines and
newspapers borrowed from the prison library and/or bought through
the prison distribution network; they could receive money
transfers; they could keep personal objects and food in their
cells and buy food and toiletries in the prison shop twice a month
(up to the value of the statutory minimum wage), and play board
games. They could meet lawyers. Medical treatment was provided in
accordance with national legislation.
The prisoners could lodge complaints with State authorities.
Such complaints had to be dispatched within three days. Complaints
to the Public Prosecutor were not censored.
75. The Temporary Provisions extended the rights of persons
sentenced to capital punishment in comparison with the
Instruction. In particular, prisoners were allowed to have eight
hours of sleep during the night; they could receive six parcels
and three small packets per year, buy food and toiletries in the
prison shop (up to the value of 70% of the statutory minimum
wage), pray, read religious literature and have visits from a
priest, and write complaints to State authorities. They were
allowed to send and receive letters without any limits and to have
monthly visits of up to two hours from their relatives. A prison
official had to be present during visits.
C. Pre-Trial Detention Act 1993 ("the Act")
76. According to the Code of Criminal Procedure, pre-trial
detention is a preventive measure in respect of an accused, a
defendant or a person suspected of having committed a crime
punishable with imprisonment, or a convicted person whose sentence
has not yet been enforced.
77. In accordance with section 8(4), persons sentenced to
capital punishment whose sentence had not become final were held
separately from all other detained persons.
78. Section 9(1) of the Act provides inter alia that detainees
have the right (a) to be defended in accordance with the rules of
criminal law, (b) to be acquainted with the rules of detention,
(c) to take a one-hour daily walk, (d) to receive twice a month a
parcel weighing up to eight kilograms and to receive unlimited
money transfers and amounts of money by way of remittance or
personal delivery, (e) to buy foodstuffs and toiletries to the
value of one month's statutory minimum wage, paying by written
order, as well as unlimited amounts of stationery, newspapers and
books in prison shops, (f) to use their own clothing and footwear
and to have with them documents and notes related to their
criminal case, (g) to use TV sets received from relatives or other
persons and board games, newspapers and books borrowed from the
library in their previous place of imprisonment or bought at
shops, (h) individually to perform religious rituals and use
religious literature and objects made of semi-precious materials
pertaining to their beliefs, provided that this does not lead to a
breach of the rules applicable to places of pre-trial detention or
restrict the rights of other persons, (i) to sleep eight hours a
night, during which time they are not required to participate in
proceedings or to do anything else except in cases of extreme
emergency, and (j) to lodge complaints and petitions and send
letters to State authorities and officials in accordance with the
procedure prescribed by section 13 of the Act.
79. Under section 11, detainees are required to be provided
with everyday conditions that meet sanitary and hygiene
requirements. The cell area for one person may not be less than
2.5 square metres. Detainees are to be supplied with meals, an
individual sleeping-place, bedclothes and other types of material
and everyday provisions free of charge and according to the norms
laid down by the Government. In case of need, they are to be
supplied with clothes and footwear of a standard form.
80. In accordance with section 12(1), permission for relatives
or other persons to visit a detainee (in principle, once a month
for one to two hours) can be given by the administrative
authorities of the place of detention, but only with the written
approval of an investigator, an investigative authority or a court
dealing with the case. Under paragraph 4, detainees have the right
to be visited by defence counsel, whom they may see alone with no
restrictions on the number of visits or their length, from the
moment the lawyer in question is authorised to act on their
behalf, such authorisation being confirmed in writing by the
person or body dealing with the case.
81. Under section 13(1), detainees can exchange letters with
their relatives and other persons and enterprises, establishments
and organisations with the written permission of an authority
dealing with the case. Once a sentence starts to run,
correspondence is no longer subject to any limitations.
D. Correctional Labour Code ("the Code")
82. According to Article 28 of the Code (Main requirements of
the regime in detention institutions), the main features of the
regime in detention establishments are: the compulsory isolation
and permanent supervision of sentenced persons, so as to exclude
any possibility of the commission of new crimes or other acts
against public order; strict and continuous observance of
obligations by these persons; and various detention conditions
dependent on the character and gravity of the offence and the
personality and behaviour of the sentenced person.
Sentenced persons must wear a uniform. They must also be
searched; body searches must be conducted by persons of the same
sex as the person searched. Correspondence is subject to
censorship, and parcels and packages subject to opening and
checking. A strict internal routine and rules must be established
in corrective labour establishments.
Sentenced persons are prohibited from keeping money and
valuables, or other specified objects, in corrective labour
establishments. Any money and valuables found are to be
confiscated and, as a rule, transferred to the State in accordance
with a reasoned decision of the governor of the institution,
sanctioned by a prosecutor.
A list of objects which sentenced persons are allowed to
possess, showing the number or quantity of each item, and the
procedure for confiscating objects whose use is prohibited in
corrective labour establishments, must be established by the
internal regulations of such establishments.
Under the procedure established by the Code, sentenced persons
are allowed to buy food and toiletries, paying by written order,
to be visited, to receive parcels, packages, postal packages and
money by remittance, to correspond and to send money to relatives
by remittance.
83. Article 37 з 1 (Purchase of food and toiletries by
sentenced persons) provides that sentenced persons are allowed to
buy food and toiletries, paying by written order, from the money
received by remittance.
84. Article 40 provides inter alia that a lawyer may be given
permission to meet his client on presentation of his licence and
identity card. Visits are not limited as to their number and
length and, at the lawyer's request, may be carried out without a
prison warder being present.
85. Under Article 41 (Receipt of parcels and small packets by
persons sentenced to imprisonment) sentenced persons held in
corrective labour colonies (виправнo-тpудова колонiя) are allowed
to receive, per year: seven parcels in colonies subject to the
general regime (колонiя загального режиму), six parcels in
colonies subject to the strengthened regime (колонiя посиленого
режиму) and five parcels in colonies subject to the strict and
special regime (колонiя суворого режиму). Sentenced persons held
in educational labour colonies (колонiя виховно-трудова) are
allowed to receive per year: ten parcels in colonies subject to
the general regime and nine parcels in colonies subject to the
strengthened regime.
Convicted offenders serving their sentence in a prison are not
allowed to receive parcels.
Irrespective of the type of regime under which they are held,
sentenced persons are allowed to receive not more than two small
packets per year, and to buy literature through the sales
distribution network without any restrictions.
The quantity of parcels and small packets of all types is not
restricted for sentenced persons held in corrective labour colony
camps (виправнo-тpудова колонiя-поселення).
A list of foodstuffs and toiletries which sentenced persons are
allowed to receive in parcels and small packets, as well as the
procedure for their receipt by and delivery to the sentenced
persons, is to be established in the internal regulations of
corrective labour establishments.
86. Under Article 42 (Receipt and sending of money by sentenced
persons by remittance) sentenced persons are allowed to receive
unlimited amounts of money by remittance, as well as to send money
to their relatives and, if this is permitted by the authorities of
the corrective labour establishments, to other persons. The money
received by remittance is transferred to the personal account of
the sentenced person.
87. Article 43 з 2 (Correspondence of persons sentenced to
imprisonment) provides that sentenced persons held in prisons may
receive unlimited mail and may send letters as follows: one letter
per month for those held under the general regime and one letter
every two months for those held under the strengthened regime.
E. Public Prosecutor's Office Act
88. According to section 12(1), the public prosecutor deals
with petitions and complaints concerning breaches of the rights of
citizens and legal entities, except complaints that are within the
jurisdiction of the courts. Paragraph 4 provides that an appeal
lies from the prosecutor's decision to the supervising prosecutor
and, in certain cases, to the court. Paragraph 5 provides that the
decision of the Prosecutor General is final.
89. Under section 38 the prosecutor or his deputy has the power
to make a request to a court for any material in a case where a
judgment or another decision has come into force. If there are any
grounds for reopening the proceedings, the prosecutor challenges
the court judgment or any other decision.
90. Under section 44(1) the matters subject to the public
prosecutor's supervision are: adherence to the legal rules on pre-
trial detention and corrective labour or other establishments for
the execution of sentences or coercive measures ordered by a
court, adherence to the procedures and conditions for holding or
punishing persons in such establishments; the rights of such
persons; and the manner of carrying out by the relevant
authorities of their duties under the criminal law and legislation
on the enforcement of sentences. The public prosecutor may at any
time visit places of pre-trial detention, establishments where
convicted persons are serving sentences or establishments for
compulsory treatment or reform, in order to conduct interviews or
peruse documents on the basis of which persons have been detained,
arrested or sentenced or subjected to compulsory measures; he may
also examine the legality of orders, resolutions and decrees
issued by the administrative authorities of such establishments,
terminate the implementation of such acts, appeal against them or
cancel them where they do not comply with the law, and request
officials to give explanations concerning breaches which have
occurred.
III. Relevant documents of the Council of Europe
Resolution 1097 (1996) of the Parliamentary Assembly
on the abolition of the death penalty in Europe
91. In its Resolution, the Assembly deplored the executions
which, reportedly, had been carried out recently in Latvia,
Lithuania and Ukraine. In particular, it condemned Ukraine for
apparently violating its commitments to introduce a moratorium on
executions of the death penalty upon its accession to the Council
of Europe. It called upon this country to honour its commitments
regarding the introduction of a moratorium on executions and the
immediate abolition of capital punishment, warning it that further
violation of its commitments, especially the carrying out of
executions, would have consequences under Order No. 508 (1995).
Resolution 1112 (1997) on the honouring
of the commitment entered into by Ukraine upon accession
to the Council of Europe to put into place a moratorium
on executions
92. The Assembly confirmed in this Resolution that it had
received official information that, in the first half of 1996,
eighty-nine executions had been carried out in Ukraine, and
regretted that the Ukrainian authorities had failed to inform it
of the number of executions carried out in the second half of the
year. The Assembly was particularly shocked that executions in
Ukraine had been shrouded in secrecy, with apparently not even the
families of the prisoners having been informed, and that the
executed prisoners had been reportedly buried in unmarked graves.
It condemned Ukraine for having violated its commitment to put
into place a moratorium on executions, deplored the executions
that had taken place, and demanded that it immediately honour its
commitments and halt any executions still pending.
Resolution 1179 (1999) and Recommendation 1395 (1999)
on the honouring of obligations and commitments by Ukraine
93. In these texts, the Assembly noted that Ukraine had clearly
failed to honour its commitments (212 persons had been executed
between 9 November 1995 and 11 March 1997, according to official
sources). At the same time, it noted that since 11 March 1997 a de
facto moratorium on executions had been in effect in Ukraine. The
Assembly insisted that the moratorium be reconfirmed de jure and
that the Verkhovna Rada ratify Protocol No. 6 to the Convention.
It stressed the importance of the de facto moratorium on
executions and firmly declared that, if any further executions
took place, the credentials of the Ukrainian parliamentary
delegation would be annulled at the following part-session of the
Assembly, in accordance with Rule 6 of its Rules of Procedure.
IV. Reports of the European Committee
for the prevention of torture and inhuman and degrading
treatment and punishment (CPT)
94. Delegates of the CPT visited places of detention in Ukraine
in the years 1998, 1999, and 2000. Reports on each of the visits
were published on 9 October 2002, together with the Responses to
the Reports of the Ukrainian Government.
1998 Report
95. The visit of the delegation, which took place from 8 to 24
February 1998, was the CPT's first periodic visit to Ukraine. In
the course of the visit the delegation inspected, inter alia, the
pre-trial prison (SIZO) ("investigation isolation" establishment)
No. 313/203 in Kharkiv. On the ground floor of building No. 2 of
SIZO No. 203 were housed at the time of the visit fifteen
prisoners who had been sentenced to death, although as was
recorded in a footnote to the Report, the delegation had received
assurances that since 11 March 1997 a de facto moratorium on
executions had been observed.
96. In its Report (paragraph 131), the CPT expressed at the
outset its serious concern about the conditions under which these
prisoners were being held and about the regime applied to them. It
was noted that prisoners sentenced to death were usually
accommodated two to a cell, the cell measuring 6.5 - 7 m2. The
cells had no access to natural light, the windows being obscured
by metal plates. The artificial lighting, which was permanently
on, was not always sufficiently strong with the result that some
cells were dim. To ventilate the cells, prisoners could pull a
cord that opened a flap; despite this the cells were very humid
and quite cold (paragraph 132).
The equipment in the cells was described in the Report as being
rudimentary, consisting of a metal bed and/or sloping platform
(equipped with a thin mattress, sheets of dubious cleanliness and
a blanket which was manifestly insufficient to keep out the cold),
a shelf and two narrow stools. Prisoners were supposed to be able
to listen to radio programmes via a speaker built into the wall of
the cell, but it had been reported to the delegation that the
radio only functioned sporadically (ibid.).
All the cells had un-partitioned toilets which faced the living-
area; as a result, a prisoner using the toilet had to do so in
full view of his cellmate. As regards toiletries, prisoners
sentenced to death were in a similarly difficult situation as many
of the other inmates; items such as soap and toothpaste were
rarities (ibid.).
It was further recorded that prisoners sentenced to death had
no form of activity outside their cells, not even an hour of
outdoor exercise. At best they could leave their cells once a week
to use the shower in the cell-block, and for an hour a month, if
they were authorised to receive family visits. In-cell activities
consisted of reading and listening to the radio when it worked.
Apart from the monthly visits which some inmates received, human
contact was limited essentially to the occasional visit by an
Orthodox priest or a member of the health-care staff, who spoke to
the prisoners through a grille in the cell-door (paragraph 133).
97. The CPT summarised its findings in this regard as follows:
"In short, prisoners sentenced to death were locked up for 24
hours a day in cells which offered only a very restricted amount
of living space and had no access to natural light and sometimes
very meagre artificial lighting, with virtually no activities to
occupy their time and very little opportunity for human contact.
Most of them had been kept in such deleterious conditions for
considerable periods of time (ranging from 10 months to over two
years). Such a situation may be fully consistent with the legal
provisions in force in Ukraine concerning the treatment of
prisoners sentenced to death. However, this does not alter the
fact that, in the CPT's opinion, it amounts to inhuman and
degrading treatment." (paragraph 134).
It was further recorded that the delegation had received
numerous complaints from prisoners sentenced to death about the
fact that they lacked information with regard to their legal
situation the progress of their cases, follow-up to applications
for cases to be reviewed, examination of their complaints etc.
(paragraph 138).
98. In its Response to the 1998 Report, the Ukrainian
Government recorded that a number of organisational and practical
steps had been taken to resolve the problems identified by the
CPT. In particular, the Temporary Regulations had been introduced
to guarantee to prisoners sentenced to death the right to be
visited once a month by relatives, to be visited by a lawyer to
get legal assistance, to be visited by a priest and to receive and
send correspondence without limitation. It was further noted
(i) that prisoners sentenced to death would have daily walks in
the open air and that for this purpose 196 yards of the pre-trial
prisons had been rebuilt or re-equipped;
(ii) that, in order to improve natural lighting and air of all
cells, the blinds and metal peakes over cell windows had been
removed; and
(iii) that, for the purposes of informing inmates sentenced to
death of their rights and legal status, extracts from the
Temporary Regulations had been placed on the walls of each cell.
1999 Report
99. A CPT delegation visited Ukraine from 15 to 23 July 1999 in
the course of which they again inspected SIZO No. 313/203 in
Kharkiv where, at the time of the visit, there were detained 23
prisoners who had been sentenced to death. The Report noted that
certain changes had occurred since the previous visit. In
particular, the cells had natural light and were better furnished
and the prisoners had an hour of exercise per day in the open air,
although it was observed that there was insufficient space for
real physical exercise (paragraphs 34 - 35). The Report further
recorded that important progress had been made in the right of
prisoners to receive visits from relatives and to correspond
(paragraph 36). However, the CPT noted certain unacceptable
conditions of detention including the fact that prisoners
continued to spend 23 out of 24 hours a day in their cells and
that opportunities for human contact remained very limited
(paragraph 37).
2000 Report
100. A third visit to Ukraine took place from 10 to 21
September 2000, in the course of which the delegation inspected,
inter alia, the pre-trial prison (SIZO No.15) in Simferopol. The
CPT welcomed the decision of the Ukrainian authorities to abolish
the death penalty and noted that most of the approximately 500
prisoners subject to the death sentence had had their sentences
commuted to life imprisonment.
101. Despite these welcome steps, the CPT recorded that the
treatment of this category of prisoner was a major source of
concern to the Committee (paragraph 67). It was noted that,
further to a provisional instruction issued in July 2000 and
pending the establishment of two high-security units specifically
intended for life prisoners, such prisoners were subjected to a
strict confinement regime (paragraph 68). While living space in
the cells was generally satisfactory and while work had started on
refurbishing cells in all the establishments visited, there were
major deficiencies in terms of access to natural light and the
quality of artificial light and ventilation (paragraph 69).
Moreover, life-sentence prisoners were confined in their cells for
23 1/2 hours a day with no form of organized activities and, by
way of activities outside their cells, were entitled to only half
an hour outdoor exercise, which took place in unacceptable
conditions. There was virtually no human contact: since the entry
into force of the July 2000 instruction, visits from relatives had
been forbidden and prisoners were only allowed to send one letter
every two months, although there were no restrictions on receiving
letters (paragraph 70).
102. In their Response to the Report the Ukrainian Government
noted further legal amendments which ensured that life prisoners
had one hour of exercise per day and two family visits of up to
four hours per month. Further, to ensure adequate access to light,
metal shutters had been removed from windows in all cells.
THE LAW
I. The Government's preliminary objection
103. The Government reiterated the objection they had made at
the admissibility stage of the proceedings. They submitted that
the applicant, who had been held on death row for four years, had
not once applied to the executive or the judicial authorities at
any level regarding the alleged violations of his rights.
Therefore, he had not granted the Government an opportunity to
react properly to the alleged violations of his rights and to
remedy them through the national machinery for the protection of
the rights in question.
104. The Government underlined that the existing national legal
system (primarily the Constitution and other legislative Acts)
afforded a real possibility of effective judicial protection of
human rights. They relied on Article 55 з 1 of the Constitution,
according to which "everyone is guaranteed the right to challenge
before a court decisions, actions or omissions of State
authorities, local self-government bodies, officials and
officers". The Government referred in this regard to the
Constitutional Court's decision of 25 December 1997, in which the
court had stated: "Article 55 з 1 of the Constitution should be
construed to mean that everyone is guaranteed the protection of
his rights and freedoms before a court. The latter cannot refuse
justice if the rights and freedoms of a citizen of Ukraine, a
foreigner or a person without citizenship are violated or their
realisation is obstructed or limited in any other way."
105. The Government further reiterated that according to
section 248(1) of the Code of Civil Procedure, "a citizen has a
right of access to a court if he or she considers that his or her
rights have been violated by actions or omissions of a State
authority, a legal entity or officials acting in an official
capacity. Among entities whose actions or omissions may be
challenged before the competent court listed in the first
paragraph of this provision are the bodies of State executive
power and their officials".
106. The applicant disputed the Government's submissions,
alleging that he had exhausted all domestic remedies at his
disposal. In particular, he contended that his wife and mother had
successively filed complaints about the applicant's prison
conditions to the Zaporozhie Regional Prosecutor (on 15 August
1997), to the President of Ukraine (on 15 December 1998 and 19
February 1999) and to the Ombudsdman (on 9 October 1998). In
addition, his wife had complained to the prison administration
about aspects of his conditions of detention, including lack of
visits and outdoor exercise.
107. The Court recalls that, according to its established case-
law, the purpose of the domestic remedies rule in Article 35 з 1
of the Convention is to afford the Contracting States the
opportunity of preventing or putting right the violations alleged
against them before those allegations are submitted to the Court.
However, the only remedies to be exhausted are those which are
effective. It is incumbent on the Government claiming non-
exhaustion to satisfy the Court that the remedy was an effective
one available in theory and in practice at the relevant time.
Once this burden of proof has been satisfied, it falls to the
applicant to establish that the remedy advanced by the Government
was in fact exhausted, or was for some reason inadequate and
ineffective in the particular circumstances of the case, or that
there existed special circumstances absolving him or her from this
requirement. One such reason may be the national authorities'
remaining totally passive in the face of serious allegations of
misconduct or infliction of harm by State agents, for example
where they have failed to execute a court order. In such
circumstances, the burden of proof shifts once again, so that it
becomes incumbent on the respondent Government to show what they
have done in response to the scale and seriousness of the matters
complained of (see e.g. the Court's judgment of 28 July 1999 in
the case Selmouni v. France (No. 25803/94, зз 74 - 77, ECHR 1999-
V).
108. The Court emphasises that the application of this rule
must make due allowance for the context. Accordingly, it has
recognised that Article 35 must be applied with some degree of
flexibility and without excessive formalism. The Court has
recognised that the rule of exhaustion of domestic remedies is
neither absolute nor capable of being applied automatically; in
reviewing whether the rule has been observed, it is essential to
have regard to the particular circumstances of the individual
case. This means, amongst other things, that the Court must take
realistic account not only of the existence of formal remedies in
the legal system of the Contracting Party concerned, but also of
the general legal and political context in which they operate, as
well as the personal circumstances of the applicant (see Akdivar
and Others v. Turkey, judgment of 16 September 1996, Reports of
Judgments and Decisions 1996-IV, p. 1211, з 69).
109. In the present case, the Court finds on the evidence that
the applicant complained to the prison administration about
certain aspects of his detention, in particular visits from
relatives and outdoor walks (see paragraphs 24, 29 and 45 above).
However, he was always given the answer that the situation could
not be improved, since it was directly dependent on the financial
and logistical resources of the prison which were insufficient
(see paragraphs 24 and 45 above). In this regard, the Court does
not consider reliable the evidence of the governor of Zaporozhie
Prison No. 2 that he had met the applicant's wife when she had
requested a visit to her husband, but that he had never heard any
complaints from her regarding the applicant's conditions of
detention (see paragraph 48 above).
110. Insofar as it is suggested that the applicant failed to
lodge a formal complaint to the prison authorities concerning his
conditions of detention, the Court accepts the evidence of the
applicant that, although he had a general knowledge of his rights
and obligations as a prisoner, the document containing the prison
rules was only occasionally posted in his cell in Zaporozhie
Prison No. 2 (see paragraph 19 above). The Government have adduced
no evidence to show that the applicant was otherwise made aware of
his rights or of the appropriate means by which he might seek
redress for his complaints. In these circumstances, it cannot be
held against the applicant that he did not lodge a formal
complaint about his conditions of detention through the correct
channels.
111. As to the possibility of lodging a civil action in the
courts, the Court reiterates that Article 35 з 1 requires not only
that a domestic remedy is available, but that it is effective to
redress the alleged breach of an individual's Convention rights.
While it is true that the present applicant did not bring civil
proceedings to complain of his conditions of detention, the Court
notes that the Government have not shown how recourse to such
proceedings could have brought about an improvement in those
conditions. Nor have they supplied any example from domestic case-
law to show that such proceedings by a prisoner would have stood
any prospect of success.
112. In these circumstances, the Court considers that it has
not been sufficiently established that recourse to the remedies
suggested by the Government would have been capable of affording
redress to the applicant in relation to his complaints concerning
his conditions of detention. Accordingly, the Court decides that
the Government's objection on grounds of a failure to exhaust
domestic remedies cannot be upheld.
II. Alleged violation of Article 3 of the Convention
113. The applicant complained about the conditions of detention
on death row in Zaporozhie Prison No. 2, alleging that these
conditions subjected him to treatment falling within the scope of
Article 3 of the Convention, which reads as follows:
"No one shall be subjected to torture or to inhuman or
degrading treatment or punishment."
He claimed that he was held in solitary confinement, that he
was prevented from taking outdoor walks and that he was allowed to
receive only one parcel of food and toiletries every two months.
He further claimed that he was prevented from receiving parcels of
warm clothes from his relatives, despite the fact that he had only
light clothing to wear in temperatures of -20 -C.
1. The submissions of the parties
114. The Government submitted that all the relevant detention
rules applied in the case of the applicant, including those
relating to cell facilities, medical treatment, visits and
correspondence, were laid down in sections 1, 8, 9, 11, 12 and 13
of the Act, in certain provisions of the Code of Criminal
Procedure, in Articles 28, 37, 40, 41, 42 and 43 of the
Correctional Labour Code, in the Instruction of 20 April 1998 and
in the Temporary Provisions of 25 June 1999. They pointed out
that, according to section 8(4) of the Act, a person sentenced to
capital punishment was kept in custody, separated from other
prisoners. The applicant shared his cell with another inmate. The
cell facilities in his case had complied with the relevant
sanitary and hygiene standards: it measured 7.1 square metres, it
had a sleeping area, a radio, a bed, a chair, adequate natural and
electric lighting, heating, running water and a toilet, as
provided in section 11(2) of the Act. The applicant had been
provided with three meals a day, and with clothing, footwear and
bedclothes.
115. The Government further submitted that medical assistance
and treatment and prophylactic and anti-epidemic measures for
inmates sentenced to capital punishment were carried out pursuant
to the national legislation on health protection. Moreover, the
applicant had been able to buy food in the prison shop.
116. The Government noted that, after the Supreme Court had
upheld the judgment of the court of first instance, the
applicant's relatives had applied to visit him on 19 August, 23
September, 7 October, 6 November and 6 December 1997, and on 20
January, 18 February, 19 March, 14 April and 21 May 1998. They had
visited the applicant on 23 September, 23 October, 21 November and
23 December 1997, on 23 January, 25 February, 25 March, 24 April,
26 May, 25 September, 27 October and 25 December 1998, and on 26
January and 26 February 1999. In November 1998 the applicant's
relatives had not asked for a visit.
117. The Government further noted that between 11 April 1997
and 24 April 1998 the applicant had received fourteen parcels from
his relatives and that on 28 November 1998 he had received a
parcel from his mother. On 18 May, 15 June, 19 August, 28
September and 29 October 1998 the applicant had sent letters. The
applicant had also been entitled to a daily one-hour outdoor walk,
during which he had been able to have physical exercise in the
fresh air.
118. In their additional observations, the Government stressed
that in accordance with the Instruction, the applicant had been
entitled to receive two small packets a year and money transfers.
He had been able to read books, magazines and newspapers borrowed
from the library of Zaporozhie Prison No. 2. He had had at his
disposal personal belongings and foodstuffs, and had been able to
buy foodstuffs and toiletries from the prison shop twice a month,
the value of which could amount to one month's statutory minimum
wage, to play board games, to have a daily one-hour outdoor walk,
to send twelve letters a year and receive letters without
limitation, and to have meetings with his defence lawyer without
any restrictions.
119. The applicant disputed the Government's arguments. He said
that the area of his cell was not 7.1 square metres as the
Government had claimed but only 3 square metres and that the
window was covered. Moreover, although between 1 April and 11
August 1997 he had received parcels weighing up to eight kilograms
twice a month, since 26 August 1997 he had received only a small
packet of two kilograms brought by his relatives once every two
months, and since 24 April 1998 he had received small packets of
two kilograms once every six months. His daily walks were limited
to 30 minutes. The prison administration had told him that it
could not provide him with proper medical services, as they had no
special facilities. He also submitted that visits from his
relatives were limited to 20 minutes, during which time he was
handcuffed. He could send twelve letters per year. He had not had
an opportunity to use a TV set or simple board games. He confirmed
that in October 1998 he had received a warm jacket and shoes from
his relatives.
120. In his further observations of January 1999 the applicant
stated that certain changes had taken place, but that his
relatives' visits continued to last only 20 or 30 minutes at the
most. He also submitted that between 3 April 1997 and 18 May 1998
he had not been entitled to have daily walks. In addition, on 1
March 1999 the governor of Zaporozhie Prison No. 2 had extended
the length of his relatives' visits to one hour. He concluded that
the conditions to which he was subjected at that time could be
regarded as satisfactory and as complying with national
legislation.
1. The Court's assessment
121. As the Court has held on many occasions, Article 3 of the
Convention enshrines one of the most fundamental values of
democratic society. It prohibits in absolute terms torture or
inhuman or degrading treatment or punishment, irrespective of the
circumstances and the victim's behaviour (see Labita v. Italy
[GC], No. 26772/95, з 119, ECHR 2000-IV).
122. According to the Court's case-law, ill-treatment must
attain a minimum level of severity if it is to fall within the
scope of Article 3 of the Convention. The assessment of this
minimum level of severity is relative; it depends on all the
circumstances of the case, such as the duration of the treatment,
its physical and mental effects and, in some cases, the sex, age
and state of health of the victim (see, among other authorities,
Ireland v. the United Kingdom, judgment of 18 January 1978, Series
A No. 25, p. 65, з 162). Furthermore, in considering whether
treatment is "degrading" within the meaning of Article 3, the
Court will have regard to whether its object is to humiliate and
debase the person concerned and whether, as far as the
consequences are concerned, it adversely affected his or her
personality in a manner incompatible with Article 3. However, the
absence of such a purpose cannot conclusively rule out a finding
of a violation of this provision (see Peers v. Greece, No.
28524/95, зз 67 - 68, 74, ECHR 2001-III; {Valasinas} v. Lithuania,
No. 22558/98, з 101, ECHR 2001-VIII).
123. The Court has consistently stressed that the suffering and
humiliation involved must in any event go beyond that inevitable
element of suffering or humiliation connected with a given form of
legitimate treatment or punishment. Measures depriving a person of
his liberty may often involve such an element. In accordance with
this provision the State must ensure that a person is detained
under conditions which are compatible with respect for his human
dignity, that the manner and method of the execution of the
measure do not subject him to such distress or hardship exceeding
the unavoidable level of suffering inherent in detention and that,
given the practical demands of imprisonment, his health and well-
being are adequately secured (see {Kudla} v. Poland [GC], No.
30210/96, зз 92 - 94, ECHR 2000-XI).
124. In addition, as underlined by the Court in the Soering v.
the United Kingdom judgment, present-day attitudes in the
Contracting States to capital punishment are relevant for the
assessment whether the acceptable threshold of suffering or
degradation has been exceeded (see Soering v. the United Kingdom,
judgment of 7 July 1989, Series A No. 161, p. 41, з 104). Where
the death penalty is imposed, the personal circumstances of the
condemned person, the conditions of detention awaiting execution
and the length of detention prior to execution are examples of
factors capable of bringing the treatment or punishment received
by the condemned person within the proscription under Article 3
(ibid.). When assessing conditions of detention, account has to be
taken of the cumulative effects of those conditions, as well as
the specific allegations made by the applicant (see Dougoz v.
Greece, No. 40907/98, з 46, ECHR 2001-II; Kalashnikov v. Russia,
No. 47095/99, з 95, ECHR 2002-VI).
125. The Court notes that the applicant complained of certain
aspects of the conditions to which he had been subjected in
Zaporozhie Prison No. 2 where he was detained until mid-September
1999. It reiterates in this regard that the Convention only
governs, for each Contracting Party, facts subsequent to its entry
into force in respect of that Party. The Court therefore has
jurisdiction to examine the applicant's complaints in so far as
they relate to the period after 11 September 1997, when the
Convention came into force in respect of Ukraine. However, in
assessing the effect on the applicant of the conditions of his
detention, the Court may also have regard to the overall period
during which he was detained as a prisoner, including the period
prior to 11 September 1997, as well as to the conditions of
detention to which he was subjected during that period (see
Kalashnikov, cited above, з 96).
126. The Court further observes that the applicant was detained
under a sentence of death until his sentence was commuted to one
of life imprisonment in June 2000. As is noted above (see
paragraphs 91 - 93 above), the use of capital punishment in
Ukraine was the subject of strong and repeated criticism in
Resolutions of the Parliamentary Assembly of the Council of
Europe, in which it was recorded that between 9 November 1995 and
11 March 1997 a total of 212 executions had been carried out in
the State. However, on the latter date a de facto moratorium on
executions was declared by the President of Ukraine; on 29
December 1999 the Constitutional Court held the provisions of the
Criminal Code governing the use of the death penalty to be
unconstitutional; and on 22 February 2000 the death penalty was
abolished by law and replaced by a sentence of life imprisonment
(see paragraph 16 above). The applicant was sentenced to death in
April 1997, after the moratorium had come into effect. The Court
accepts that, until the formal abolition of the death penalty and
the commutation of his sentence, the applicant must have been in a
state of some uncertainty, fear and anxiety as to his future.
However, it considers that the risk that the sentence would be
carried out, and the accompanying feelings of fear and anxiety on
the part of those sentenced to death, must have diminished as time
went on and as the de facto moratorium continued in force.
127. The applicant's original complaints, as submitted to the
former Commission, concerned the conditions of detention in
Zaporozhie Prison No. 2. The Court will therefore focus on
examining the detention conditions in that prison, taking as a
point of comparison the situation in Zaporozhie Prison No. 1
where, at the time of the Court Delegates' visit on 5 and 6
October 1999, the applicant had been imprisoned for a few days. It
will take into account its Delegates' findings, the parties'
written observations and documents submitted by them, as well as
the Reports of the CPT covering the period in question, so far as
relevant.
128. At the time of his conviction, the applicant was twenty-
nine or thirty years old. He was taken to Zaporozhie Prison No. 2
on an unspecified date at the end of 1996 or at the beginning of
1997 (see paragraph 19 above). He remained in this prison until
mid-September 1999, when he was transferred to Zaporozhie Prison
No. 1 (see paragraph 44 above).
129. The Court notes the applicant's statement that he was
informed about his rights and obligations in Zaporozhie Prison No.
1 by means of a documents in his cell which he had read. His
evidence was corroborated by the prison governor of this
establishment (see paragraph 35 above). It also considers reliable
his statement that in Zaporozhie Prison No. 2, where he had
previously been detained, the piece of paper with prisoners'
rights and obligations was posted in his cell when a commission
from Kiev visited the prison, and was removed after its departure.
Nevertheless, the Court considers that the applicant had a general
knowledge of his rights and obligations (see paragraph 19 above).
130. The Court notes that in Zaporozhie Prison No. 2 the
applicant changed cells every week and later every month. His
evidence in this regard was partly corroborated by the governor of
this prison, who said that he had been moved from one cell to
another every ten days (see paragraph 47 above). The window in the
cells which he had successively occupied had been covered, the
strong electric lamp being switched on all the time (see paragraph
28 above). The cell had had no water tap. The area of the cell in
which he had been detained alone in Zaporozhie Prison No. 2 had
been, according to the applicant, at least half of the size of the
cell in Zaporozhie Prison No. 1 in which he was detained on the
day of the Court Delegates' visit (see paragraph 20 above). In his
written observations, he said that his cell had been 3 square
metres (see paragraph 114 above). The Court notes that the
applicant's testimony was in contradiction with the Government who
said in their written observations that the size of the cell was
7.1 square metres (see paragraph 114 above), but also with the
governor of Zaporozhie Prison No. 2 who said that the prison had
four death row double cells which were the same size (see
paragraph 47 above). Taking into account that the Delegates were
allowed to visit only two empty cells in this prison which were
allegedly intended for death row inmates (see paragraphs 47, 54
and 56 above), the Court considers the applicant's evidence
reliable and finds that the single cells in which he was held in
Zaporozhie Prison No. 2 were much smaller than the cell he
occupied in Zaporozhie Prison No. 1.
131. The Court observes that the applicant had originally
complained that he had been held in a separate cell. During the
interview with the Delegates' he said that he had generally been
alone at his own request (see paragraph 20 above) and that he had
agreed to share the cell with another inmate when the prison
administration had asked him to do so (ibid.).
132. Concerning the equipment of the applicant's cells, the
Court notes that its Delegates established during their visit that
the applicant's cell in Zaporozhie Prison No. 1 was renovated, in
order and clean. There was an open toilet, a wash basin with a
cold water tap, two beds and a table fixed to the floor, central
heating and a window with bars. There were some books, a
newspaper, and a stock of soap and toilet paper. The cell was
sufficiently ventilated.
The Delegates further established that two cells which they saw
in Zaporozhie Prison No. 2 were equipped with an open toilet, a
washbasin with a cold water tap, two beds fixed to the floor,
central heating and a window with bars. They were properly
ventilated.
133. The prison shower room in Zaporozhie Prison No. 2,
consisting of two rooms without windows, was very humid and dirty,
unlike the corresponding facilities in Zaporozhie Prison No. 1
(see paragraphs 55 above).
134. The Court accepts the applicant's evidence that he was not
allowed to watch TV, but that his relatives brought him books and
newspapers.
135. The Court notes that the applicant suffered from stomach
aches and high acidity, but on the basis of the evidence given by
the prison doctor it considers that the medical and dental care
provided by the prison's medical unit was adequate, although
certainly not of the same standard as the treatment provided
outside the prison environment. The Court refers to the prison
doctor's evidence given before its Delegates according to which
after June 1999, when she started to work in Zaporozhie Prison No.
2, the applicant had not requested any medical assistance from her
(see paragraphs 49 - 51 above). It cannot, on the other hand,
establish with sufficient certainty what the situation had been
prior to June 1999.
136. The applicant originally complained that he was allowed to
receive only one parcel with food and toiletries every two months
and that the parcels could not contain warm clothes, despite the
fact that he had only light clothes to wear in temperatures of -
20-C. In his written observations he added that since 24 April
1998 he had received parcels weighing up to two kilograms once
every six months. The Court notes that this generally corresponds
to the details from the prison records (see paragraph 59 above)
and the information given by the Government in their observations
(see paragraph 118 above). It observes that the latter practice
was carried out in accordance with the Instruction (see paragraph
75 above). The Court further notes that the applicant was provided
with three meals a day, and that even assuming the quality of food
provided by the prison kitchen was not satisfactory, the applicant
could and did regularly purchase goods in the prison shop (see
paragraphs 59 and 24 above). In addition, since 11 July 1999 when
the Temporary Provisions come into force, the applicant was
allowed to receive six parcels and three packages per year (see
paragraph 75 above), the rule which was followed by Zaporozhie
Prison No. 1 (see paragraph 40 above). According to the applicant,
he could receive one parcel of 8 kilograms and three packages
every two months (see paragraph 32 above).
137. The applicant originally complained that his relatives
were not allowed to send him packages with warm clothes. The Court
notes however, that from the applicant's written observations it
appears that in October 1998 he received a warm jacket and shoes
(see paragraph 119 above).
138. The Court next notes that the applicant did not complain
of the number of letters which he could send or receive. The
practice of Zaporozhie Prison No. 2 whereby he was allowed to send
one letter per month complied with the requirements of the
Instruction (see paragraph 74 above). Moreover, on the date of the
Court Delegates' visit he confirmed that he had the right to
receive an unlimited number of letters.
139. Concerning the visits from the applicant's relatives, the
Court notes that the parties did not dispute the number but only
the duration of the relatives' visits to the applicant (see
paragraphs 116 - 119 above). The Court accepts the evidence of the
applicant concerning the limitation on the duration of visits by
his relatives (see paragraph 29 above). That statement was
confirmed by the prison governor who confirmed that in July 1999
the applicant criticised the length of the visits by his
relatives, alleging that they should have lasted between one and
two hours, but that the prison administration had been unable to
grant him longer meetings, having regard to the large number of
prisoners held in the prison (see paragraph 45 above). In
addition, on 1 March 1999 the governor of Zaporozhie Prison No. 2
granted the applicant the right to visits of one hour (see
paragraph 120 above).
140. As far as the applicant's daily outdoor walks, the Court
notes that he had started to go for daily outdoor walks without
handcuffs on 18 May 1998; according to the applicant, the walks
usually lasted for between 20 and 30 minutes, exceptionally for 50
minutes (see paragraphs 29, 119 and 120 above). While the
Government did not dispute the date of introduction of the outdoor
walks, they argued that they lasted one hour (see paragraphs 117 -
118 above). The Court nevertheless finds reliable the applicant's
version of events, according to which the prison administration
did not inform him how long the walks had to last according to
national legislation, and when he learnt from the prison rules
brought by his wife that the walks should have lasted one hour,
the prison administration prevented him from having them,
organising meetings at the same time as the daily walks (see
paragraph 30 above). The Court accepts the applicant's testimony
that this practice stopped in August or September 1999. It notes
that the Government did not adduce any evidence proving that the
applicant's walks lasted for one hour as provided for in the
Instruction or in the Temporary Provisions.
In Zaporozhie Prison No. 1 inmates have been allowed to go for
a daily outdoor walk without handcuffs since March 1998 (see
paragraph 40 above).
141. The Court has examined as a whole the conditions to which
the applicant was subject during his detention in Zaporozhie
Prison No. 2. While it cannot establish with complete clarity the
conditions of detention to which the applicant was subjected prior
to the Court Delegates' visit, certain facts are beyond dispute
and clearly established. The Court views with particular concern
that, until at earliest May 1998, the applicant, in common with
other prisoners detained in the prison under a death sentence, was
locked up for 24 hours a day in cells which offered only a very
restricted living space, that the windows of the cells were
covered with the consequence that there was no access to natural
light, that there was no provision for any outdoor exercise and
that there was little or no opportunity for activities to occupy
himself or for human contact. In common with the observations of
the CPT concerning the subjection of death row prisoners in
Ukraine to similar conditions, the Court considers that the
detention of the applicant in deleterious conditions of this kind
amounted to degrading treatment in breach of Article 3 of the
Convention. The Court further finds that the applicant's situation
was aggravated by the fact that he was throughout this period
subject to a death sentence, although, as noted in paragraphs 16
and 126 above, a moratorium was already in effect at the time of
the applicant's conviction and sentence.
142. The Court considers that in the present case there is no
evidence that there was a positive intention of humiliating or
debasing the applicant. However, although the question whether the
purpose of the treatment was to humiliate or debase the victim is
a factor to be taken into account, the absence of any such purpose
cannot conclusively rule out a finding of a violation of Article 3
of the Convention (see V. v. the United Kingdom [GC], No.
24888/94, з 71, ECHR 1999-IX; and Kalashnikov, cited above, з
101). It considers that the conditions of detention, which the
applicant had to endure in particular until May 1998, must have
caused him considerable mental suffering, diminishing his human
dignity.
143. The Court acknowledges that, between May 1998 and the date
of the visit to Ukraine of the Court's Delegates in October 1999,
substantial and progressive improvements had taken place, both in
the general conditions of the applicant's detention and in the
regime applied within the prison. In particular, the coverings
over the windows of the cells were removed, daily outdoor walks
were introduced and the rights of prisoners to receive visits and
to correspond were enhanced. Nevertheless, the Court observes
that, by the date of introduction of these improvements, the
applicant had already been detained in these unacceptable
conditions for a period of over 12 months, including a period of 8
months after the Convention had come into force in respect of
Ukraine.
144. The Court has also borne in mind, when considering the
material conditions in which the applicant was detained and the
activities offered to him, that Ukraine encountered serious socio-
economic problems in the course of its systemic transition and
that prior to the summer of 1998 the prison authorities were both
struggling under difficult economic conditions and occupied with
the implementation of new national legislation and related
regulations. However, the Court observes that lack of resources
cannot in principle justify prison conditions which are so poor as
to reach the threshold of treatment contrary to Article 3 of the
Convention. Moreover, the economic problems faced by Ukraine
cannot in any event explain or excuse the particular conditions of
detention which it has found in paragraph 141 to be unacceptable.
145. There has, accordingly, been a breach of Article 3 of the
Convention.
IV. Alleged violation of Article 8 of the Convention
146. The applicant complained that he was allowed to receive
only one parcel with food and toiletries every two months.
147. The Court considers that the applicant's complaint falls
to be examined under Article 8 of the Convention, which provides:
"1. Everyone has the right to respect for his private and
family life, his home and his correspondence."
2. "There shall be no interference by a public authority with
the exercise of this right except such as is in accordance with
the law and is necessary in a democratic society in the interests
of national security, public safety or the economic well-being of
the country, for the prevention of disorder or crime, for the
protection of health or morals, or for the protection of the
rights and freedoms of others."
148. The Court first reiterates that the Convention only
governs, for each Contracting Party, facts subsequent to its entry
into force in respect of that Party. The Court therefore has
jurisdiction to examine the applicant's complaints in so far as
they relate to the period after 11 September 1997, when the
Convention entered into force in respect of Ukraine.
149. From the prison records it appears that the applicant
received parcels from his wife and/or mother, generally containing
food and toiletries, on 26 August, 27 October, 26 December 1997
and on 27 February, 24 April and 27 October 1998 (see paragraph 58
above). He did not make use of his right in June 1998. The
applicant did not deny the contents of the prison records.
150. The Court considers that by limiting the number of parcels
and packages which the applicant was allowed to receive, the
public authority interfered with the applicant's right to respect
for his correspondence guaranteed by Article 8 з 1 of the
Convention and that such a restriction can only be justified if
the conditions in the second paragraph of this provision are met.
151. In particular, if it is not to contravene Article 8, such
interference must be "in accordance with the law", pursue a
legitimate aim and be necessary in a democratic society in order
to achieve that aim (see Silver and Others v. the United Kingdom,
judgment of 25 March 1993, Series A No. 61, p. 32, з 84; Petra v.
Romania, judgment of 23 September 1998, Reports 1998-VII, p. 2853,
з 36).
152. The Court must first consider whether the interference was
"in accordance with the law". This expression requires firstly
that the impugned measure should have some basis in domestic law;
it also refers to the quality of the law in question, requiring
that it should be accessible to the person concerned, who must
moreover be able to foresee its consequences for him, and be
compatible with the rule of law (see Kruslin v. France and Huvig
v. France, judgments of 24 April 1990, Series A No. 176-A, p. 20,
з 27, and Series A No. 176-B, p. 52, з 26, respectively).
153. The Government referred in their written observations to
the Act. In their further observations, they added a reference to
the Correctional Labour Code ("the Code"), the Instruction and the
Temporary Provisions (see paragraph 114 above).
1. Period between 11 September 1997 and 11 July 1999
154. The Court observes that the Act governs the conditions of
detention until a sentence becomes final. It appears from the
statements of the witnesses heard by the Court Delegates during
their fact-finding visit and the documents submitted by the
Government that after a sentence became final, the detention
conditions of persons sentenced to capital punishment were mainly
governed by the Instruction issued by the Ministry of Justice, the
Prosecutor General and the Supreme Court (see paragraphs 73 - 75
above). However, the Code provides a general legal basis for the
conditions of detention (see paragraphs 82 - 87 above).
(a) Correctional Labour Code
155. The Court notes that although the Code satisfies the
second requirement resulting from the phrase "in accordance with
the law", namely that the law be accessible, this is not true of
the third requirement, namely that the law be foreseeable as
regards the meaning and nature of the applicable measures.
156. It observes that the Government refer to Article 41 з 3 of
the Code according to which "irrespective of the type of regime
under which they are held, sentenced persons are not allowed to
receive more than two small packages per year" (see paragraph 85
above). However, this provision constitutes a part of Article 41,
which establishes the rules concerning receipt of parcels and
small packets by persons sentenced to imprisonment. The Court
considers that it is not clear that persons sentenced to death are
included among persons sentenced to imprisonment (позбавлення
волi) within the meaning of the Code, a death sentence being
imposed because the offender is deemed incapable of reform through
imprisonment. The Court observes that the legal position is made
more uncertain by the second paragraph of Article 41 of the Code
which provides that "sentenced persons serving their sentence in a
prison are not allowed to receive parcels". In the present case,
the applicant was consecutively detained in Zaporozhie Prison No.
2 and then in Zaporozhie Prison No. 1, and not in a corrective
labour colony, an educational labour colony or a corrective labour
colony-camp mentioned in the first and fourth paragraphs of the
same Article (see paragraph 85 above).
157. In the light of these circumstances, the Court finds that
the restrictions imposed by the Code referred to by the Government
in the present case were not sufficiently foreseeable to comply
with the requirements of the second paragraph of Article 8 of the
Convention in that the applicant could not know with sufficient
certainty whether the limits laid down in the Code as to the
number of parcels and packages which prisoners were allowed to
receive from his relatives applied to him.
(b) Instruction
158. The Court notes that the Instruction was an internal
document which was not accessible to the public: the Government
submitted only part of it to the Court.
159. The Court finds that in these circumstances it cannot be
said that the interference with the applicant's right to respect
for his correspondence was "in accordance with the law" as
required by Article 8 з 2 of the Convention. It is true that the
Instruction was replaced by the Temporary Provisions, approved by
the State Department on Execution of Sentences on 25 June 1999 as
Order No. 72, and registered by the Ministry of Justice on 1 July
1999 as No. 426/3719, which entered into force on 11 July 1999 and
which are accessible to the public. However, the Temporary
Provisions have no application to the facts occurring before 11
July 1999.
160. There has consequently been a violation of Article 8 of
the Convention as regards the period between 11 September 1997 and
11 July 1999.
2. Period after 11 July 1999
161. The Court observes that the applicant's original complaint
concerned the period prior to 11 July 1999 when he had the right
to receive two packages per year (see paragraph 74 above), and
that he has made no complaint that his correspondence was
controlled after this date.
162. However, it considers it appropriate to examine also the
restrictions imposed by the Temporary Provisions, whereby the
applicant was allowed to receive six parcels and three small
packages a year.
It is accepted that such a limitation constitutes an
interference with the right to respect for correspondence. Such an
interference is "in accordance with the law", namely the Temporary
Provisions, and can be regarded as pursuing the legitimate aim of
the "prevention of disorder or crime", bearing in mind the
interest of the prison authorities in ensuring that material
harmful to prison security is not smuggled into prisons.
163. As regards the necessity of the interference, the Court
must take into account the logistical problem involved in
processing an unrestricted quantity of parcels arriving in a large
penitentiary, in this case an establishment with 1,735 inmates
(see paragraph 44 above). Granting permission to inmates to
receive an unlimited number of parcels or packages would involve a
substantial amount of work on the part of prison staff in checking
each parcel with a view to safeguarding prison security. The
security regime inside the prison is aimed at protecting the
public at large from dangerous offenders and also at protecting
the prison inmates themselves. The prison authorities thus have a
legitimate interest in protecting security by means which seek to
reduce or limit security risks. At the same time a proper balance
must be struck between the interests of security and respect for
the right of inmates to maintain contact with the outside world.
164. In the present case the Court considers that the
possibility of receiving parcels or small packets every sixth week
can be regarded as respecting such a balance bearing in mind that
the prison authorities provide clothing, meals and medical care
for all prisoners during their detention. In addition, the Court
has heard evidence from the Government that there is no
restriction on relatives sending money to inmates to enable them
to purchase goods in the prison shop.
165. Against this background and bearing in mind the margin of
appreciation afforded to the Government in the regulation of
prison life, the Court considers that the measures are
proportionate to the aim of preventing disorder or crime.
166. There has accordingly been no violation of Article 8 of
the Convention as regards the period after 11 July 1999.
V. Alleged violation of Article 13 of the Convention
167. The applicant argued that he did not have any effective
remedy within the meaning of Article 13 of the Convention in
respect of the conditions in which he had been detained or the
interference with his correspondence.
Article 13 of the Convention reads:
"Everyone whose rights and freedoms as set forth in [the]
Convention are violated shall have an effective remedy before a
national authority notwithstanding that the violation has been
committed by persons acting in an official capacity."
168. The Court recalls that this provision guarantees remedies
at the national level to enforce the substance of Convention
rights and freedoms in whatever form they might happen to be
secured in the domestic legal order. Its effect is thus to require
the provision of a domestic remedy to deal with the substance of
an "arguable complaint" under the Convention and to grant
appropriate relief, although Contracting States are afforded some
discretion as to the manner in which they conform to their
Convention obligations under this provision. The scope of the
obligation under Article 13 varies depending on the nature of the
applicant's complaint under the Convention. Nevertheless, the
remedy required by Article 13 must be "effective" in practice as
well as in law. In particular, its exercise must not be
unjustifiably hindered by the acts or omissions of the authorities
of the respondent State (see Ilhan v. Turkey [GC], No. 22277/93,
ECHR 2000-VII, з 97).
169. The Court considers that the applicant did have an
arguable complaint as regards his rights under Articles 3 and 8 of
the Convention.
170. Recalling its finding in respect of the preliminary
objection filed by the Government, the Court finds that the
applicant did not have effective remedies for his Convention
complaints.
171. There has, therefore, been a violation of Article 13 of
the Convention.
VI. Application of Article 41 of the Convention
172. Article 41 of the Convention provides:
"If the Court finds that there has been a violation of the
Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of
the High Contracting Party concerned allows only partial
reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just
satisfaction to the injured party."
173. The applicant did not submit any specific claim for
pecuniary damage or costs. He did claim, however, 50,000 US
dollars (USD) (50,778 euros (EUR)) by way of compensation for non-
pecuniary damage.
174. The Government did not comment on this claim.
175. The Court, bearing in mind its finding above regarding the
applicant's complaints under Articles 3, 8 and 13 of the
Convention, considers that he suffered some moral damage in
connection with the general conditions of detention and the
restrictions by the public authorities on his right to respect for
his correspondence. Making its assessment on an equitable basis,
the Court awards the applicant EUR 2,000 (two thousand euros) for
non-pecuniary damage, plus any tax that may be chargeable.
Default interest
176. The Court considers it appropriate that the default
interest should be based on an annual rate equal to the marginal
lending rate of the European Central Bank to which should be added
three percentage points (see Christine Goodwin v. the United
Kingdom, No. 28957/95, 3 July 2002, з 124, to be published in ECHR
2002).
FOR THESE REASONS, THE COURT UNANIMOUSLY
1. Dismisses the Government's preliminary objection;
2. Holds that there has been a violation of Article 3 of the
Convention as regards the conditions of detention to which the
applicant was subjected on death row;
3. Holds that there has been a violation of Article 8 of the
Convention as far as the period between 11 September 1997 and 11
July 1999 is concerned;
4. Holds that there has been no violation of Article 8 of the
Convention as far as the period after 11 July 1999 is concerned;
5. Holds that there has been a violation of Article 13 of the
Convention in connection with Articles 3 and 8 of the Convention;
6. Holds
(a) that the respondent State is to pay the applicant, within
three months from the date on which the judgment becomes final
according to Article 44 з 2 of the Convention, EUR 2,000 (two
thousand euros) in respect of non-pecuniary damage, to be
converted into Ukrainian hryvnas at the rate applicable at the
date of settlement, plus any tax that may be chargeable;
(b) that from the expiry of the above-mentioned three months
until settlement simple interest shall be payable on the above
amount at a rate equal to the marginal lending rate of the
European Central Bank during the default period plus three
percentage points;
7. Dismisses the remainder of the applicant's claim for just
satisfaction.
Done in English, and notified in writing on 29 April 2003,
pursuant to Rule 77 зз 2 and 3 of the Rules of Court.
Nicolas BRATZA
President
Michael O'BOYLE
Registrar
|
