ДЕЛО "РИНГВОЛЬД (RINGVOLD) ПРОТИВ НОРВЕГИИ"
(Жалоба N 34964/97)
По материалам Постановления
Европейского Суда по правам человека
от 11 февраля 2003 года
(бывшая III Секция)
г. Страсбург
По делу "Рингвольд против Норвегии" Европейский Суд по правам
человека (бывшая Третья секция), заседая Палатой в составе:
Ж.-П. Коста, Председателя,
В. Фюрмана,
Л. Лукаидеса,
П. Куриса,
Ф. Тюлькенс,
К. Юнгвирта,
Х.С. Грев, судей,
а также при участии С. Долле, Секретаря Секции Суда,
заседая 17 сентября и 21 января 2003 г. за закрытыми дверями,
вынес 21 января 2003 г. следующее Постановление:
Процедура
1. Дело было инициировано жалобой (N 34964/97), поданной в
Европейскую Комиссию по правам человека 5 декабря 1996 г. против
Королевства Норвегия норвежским подданным Иваром Рингвольдом (Ivar
Ringvold) (далее - заявитель) в соответствии с бывшей Статьей 25
Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
2. Интересы заявителя в Европейском Суде представлял Нэсс
(Naess), адвокат из г. Лиллистрем (Lillestrom). Власти Норвегии
были представлены Ф. Эльгесемом (F. Elgesem), который являлся
Уполномоченным Норвегии при Европейском Суде по правам человека до
июня 2002 г., когда он ушел из Службы Генерального Атторнея (по
гражданским делам) (Attorney-General's Office (Civil Matters)).
После его ухода власти Норвегии были представлены Х. Харборгом (H.
Harborg), сотрудником той же службы.
3. Заявитель утверждал, что решение национального суда по
уголовному делу, в котором он был оправдан, выплатить компенсацию
потерпевшей нарушало пункт 2 Статьи 6 Конвенции.
4. 1 ноября 1998 г., в день вступления в силу Протокола N 11 к
Конвенции (пункт 2 Статьи 5 Протокола N 11 к Конвенции), жалоба
была передана на рассмотрение в Европейский Суд.
5. Жалоба была передана на рассмотрение бывшей Третьей секции
Европейского Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). В
соответствии с пунктом 1 Правила 26 в рамках бывшей Третьей секции
была создана Палата, которая должна была рассматривать данное дело
(пункт 1 Статьи 27 Конвенции).
6. 11 сентября 2001 г. Палата решила, что в интересах
правильного осуществления правосудия необходимо рассмотреть
настоящее дело совместно с делами "О. против Норвегии" (O. v.
Norway), "Хаммерн против Норвегии" (Hammern v. Norway) и "Y.
против Норвегии" (Y. v. Norway) (жалобы N 29327/95, N 30287/96 и N
56568/00 (пункт 3 Правила 43)).
7. 11 сентября 2001 г. Европейский Суд признал жалобу
приемлемой для рассмотрения по существу.
8. 1 ноября 2001 г. Европейский Суд сменил состав секций (пункт
1 Правила 25). Тем не менее дело осталось в бывшей Третьей секции.
9. 17 сентября 2002 г. во Дворце прав человека в Страсбурге
состоялось открытое слушание дела (пункт 2 Правила 59 Регламента).
В Европейский Суд явились:
(а) от властей Норвегии:
Х. Харборг, Служба Генерального Атторнея (по гражданским
делам), Уполномоченный Норвегии при Европейском Суде по правам
человека,
Ф. Эльгесем, адвокат, представитель/советник,
К. Каллеруд (K. kallerud), старший прокурор, Генеральная
прокуратура,
Е. Хольмедаль (E. Holmedal), атторней, Служба Генерального
Атторнея (по гражданским делам),
Т. Стеен (T. Steen), атторней, Служба Генерального Атторнея,
советники;
(b) от заявителя:
С. Нэсс (S. Naess), адвокат, представитель.
Европейский Суд заслушал выступления Кломсэта (Klomsaet)
(представитель Y, который затронул общие вопросы, относящиеся как
к его делу, так и к делу Рингвольда), Нэсса, Эльгесема и Харборга.
Факты
I. Обстоятельства дела
10. Заявитель родился в 1965 году и проживает в г. Осло.
11. 24 июня 1993 г. заявителя обвинили в соответствии со
статьями 192 и 195 Уголовного кодекса (straffeloven) в понуждении
к половому сношению несовершеннолетней G., 1979 года рождения, в
период с 1986 по 1990 год. По этим статьям его обвиняли в том, что
он однажды или несколько раз угрожал избить G., если она будет
кричать, и/или, крепко держа ее, вводил пенис в ее половой орган
или направлял его по направлению к ее половому органу и/или
заставлял ее мастурбировать его пенис. В это время отец G.
проживал совместно с матерью заявителя. Рассматриваемые
преступления предположительно происходили в доме заявителя, когда
девочка приходила к своему отцу.
12. Уголовное дело рассматривалось в Высоком Суде
(lagmannsrett) Эйдсиватинга (Eidsivating) с 16 по 18 февраля 1994
г.; рассмотрено было и требование G. о компенсации причиненного ей
морального вреда в размере 110000 норвежских крон, заявленное в
соответствии со статьями 3 - 5 Закона 1969 года о возмещении вреда
(skadeerstatningsloven) и соединенное с уголовным делом в
соответствии со статьей 3 Уголовно-процессуального кодекса
(straffeprosessloven) 1981 года. В своем решении от 18 февраля
1994 г. Высокий Суд оправдал заявителя, отметив, что суд присяжных
отрицательно ответил на вопросы о вине подсудимого. Кроме того,
Высокий Суд решил отклонить требование G. о возмещении вреда.
13. В соответствии с нормами Гражданско-процессуального кодекса
(tvistemalsloven) от 1915 г. G. подала в Верховный Суд
(Hoyesterett) апелляцию на отказ Высокого Суда удовлетворить ее
требование о компенсации. Верховный Суд приказал Городскому суду
(City Court) провести устные слушания по делу, которые состоялись
26 и 30 июня 1995 г., 18 и 20 октября 1995 г., 20 ноября 1995 г. и
3 января 1996 г., в ходе слушаний дали показания более 20
свидетелей.
14. Во время рассмотрения апелляции Верховным Судом адвокат G.
ходатайствовал о признании в качестве доказательств документов,
представленных в ходе уголовного разбирательства. Среди этих
документов были протоколы допроса G. в суде, медицинские
свидетельства, письма и показания свидетелей, данные полиции в
связи с расследованием уголовного дела. Адвокат заявителя,
ссылаясь на пункт 2 Статьи 6 Конвенции, возразил против этого
ходатайства.
15. Своим решением от 29 мая 1996 г. Верховный Суд разрешил
приобщение документов, представленных в уголовном деле, к
материалам дела о возмещении вреда. Решение было вынесено по
следующим основаниям:
"Заявления, поданные адвокатами сторон, в значительной степени
касались пункта 2 Статьи 6 Конвенции. Единственный вопрос, который
стоит перед Верховным Судом, заключается в том, чтобы определить,
нарушит ли передача документов уголовного дела для рассмотрения в
гражданском деле данную норму Конвенции. Вопрос о значимости
данной нормы для вынесения решения по иску о возмещении вреда
должен быть рассмотрен в связи с решением по существу
апелляционной жалобы.
Использование документов из уголовного дела в качестве
доказательства по настоящему делу, на мой взгляд, не противоречит
требованиям пункта 2 Статьи 6 Конвенции... Передача документов как
таковая не подразумевает, что оправдание по уголовному делу
поставлено под сомнение.
Мотивировка решения по делу "Шеканина против Австрии" (Sekanina
v. Austria), на которую ссылался адвокат ответчика, должна
рассматриваться с учетом обстоятельств дела. Вынесение решения не
может считаться общим процессуальным препятствием для
представления документов уголовного дела для рассмотрения в
последующих делах.
Кроме того, мне хотелось бы добавить, что, хотя это, по-моему,
не является решающим фактором для вопроса, касающегося пункта 2
Статьи 6 Конвенции, обеим сторонам, как обычно, была предоставлена
возможность представлять доказательства в связи со сбором
доказательств Верховным судом.
По моему мнению, ходатайство о передаче рассматриваемых
документов из уголовного дела должно быть удовлетворено на этих
основаниях".
16. Верховный суд рассмотрел дело в соответствии с правилами
гражданского процесса. Заслушав стороны и большое количество
свидетелей, Верховный суд 5 июня 1996 г. вынес постановление, в
котором в соответствии со статьей 3-5(1)b Закона о возмещении
вреда он обязал заявителя выплатить G. 75000 норвежских крон в
качестве компенсации морального вреда.
17. Первый голосующий судья, Гьелстад (Gjolstad), от имени
суда, пришедшего к единогласному мнению, заявила, inter alia:
"Что касается существа дела в данном апелляционном
производстве, встают два общих вопроса, а именно: связь с
оправданием по уголовному делу (см. пункт 2 Статьи 6 Конвенции) и
требование доказывания в таких делах.
В соответствии со статьей 29 Уголовно-процессуального кодекса
гражданский иск о возмещении вреда может... быть подан в уголовном
производстве прокурором или потерпевшей стороной. Данная норма
имеет целью облегчить рассмотрение гражданского иска потерпевшего
о возмещении вреда, но не исключает возможности вместо этого
предъявить данный иск в отдельном гражданском производстве.
В отличие от положений старого Уголовно-процессуального кодекса
сейчас осуждение обвиняемого не является одним из условий,
необходимых для рассмотрения гражданского иска о возмещении вреда.
Таким образом, в принципе, возможно как отклонить, так и
поддержать гражданский иск о возмещении вреда независимо от
решения об уголовной ответственности. Это основано на том факте,
что потерпевший, который не пользуется правами стороны в уголовном
деле, не должен терять право на предъявление требования о
возмещении вреда в результате оправдания по уголовному делу. Хотя
маловероятно, что решение по гражданскому иску о возмещении вреда
часто будет идти вразрез с решением об уголовной ответственности,
это может случиться по различным причинам. Среди прочих требования
доказывания уголовных и гражданских последствий деяния...
отличаются друг от друга.
В соответствии с пунктом 2 Статьи 6 Конвенции обвиняемый в
совершении уголовного преступления считается невиновным до тех
пор, пока его виновность не будет доказана. Презумпция
невиновности применяется даже после оправдания (см. в связи с этим
дело "Шеканина против Австрии" и решение, опубликованное в Norsk
Retstidende, 1994, р. 721, в котором рассматривалась значимость
презумпции невиновности в деле, касающемся права обвиняемого на
компенсацию после оправдания).
Но, по-моему, очевидно, что упомянутая норма не может
препятствовать предъявлению потерпевшим иска о возмещении вреда к
предполагаемому преступнику, даже если последний был оправдан по
уголовному делу; и суд в подобном деле может полагаться на
установление факта того, что ответчик действительно совершил
деяние, за которое он был оправдан. Даже если предположить, что
Конвенция применяется к подобным искам, ее нормы не были нарушены,
так как не было выражено какого-либо несогласия или сомнения в
отношении решения по уголовному делу. Я не считаю, что
урегулирование спора в соответствии с норвежским уголовно-
процессуальным законодательством, по которому возможно
рассмотрение гражданских исков о возмещении вреда после
оправдания, создает какие-либо проблемы применению пункта 2 Статьи
6 (Конвенции). Кроме того, в рассматриваемом деле именно решение
Высокого Суда в части о возмещении вреда было главным образом
обжаловано в Верховном суде в соответствии с положениями
Гражданско-процессуального кодекса".
18. Что касается требования доказывания, судья Гьелстад
напомнила, что в соответствии с законодательством о возмещении
вреда при доказывании обычно оцениваются все возможности. Но,
учитывая, как может обременить ответчика заявление о
предосудительном поведении, а также серьезные последствия для его
репутации, которые оно может повлечь, требование к убедительности
доказательств должно быть строже, чем требование, применяемое при
оценке всех возможностей. Тем не менее данное требование не может
быть таким же строгим, как требование, применяемое для
установления уголовной ответственности. При делах, подобных
рассматриваемому, надо проверить, очевидно ли при оценке всех
возможностей, что предполагаемое нарушение было совершено.
19. Рассматривая частные факты апелляции, касающейся возмещения
вреда, Верховный суд принял во внимание видеозапись судебного
допроса предполагаемой потерпевшей, проведенного во время
уголовного разбирательства в Высоком Суде. Верховный суд не
разделил мнения Высокого Суда о том, что доказательственная
ценность видеозаписи уменьшалась вследствие некоторых опасений
относительно того, что звук и изображение не были синхронизированы
во время просмотра Высоким Судом. Эти недостатки были устранены во
время просмотра Верховным судом. Верховный суд также учел
доказательства, взятые им у этой женщины, которые лишь
незначительно расходились с ее показаниями на судебном допросе в
Высоком Суде. Кроме того, Верховный суд учел свидетельские
показания эксперта и врача, лечившего предполагаемую потерпевшую.
Учитывая все доказательства в совокупности, судья Гьелстад сочла,
что доказательства соответствовали стандарту доказывания,
сексуальное домогательство имело место, и при оценке всех
возможностей было очевидно, что заявитель являлся
правонарушителем. Соответственно, имелось основание для
присуждения компенсации согласно статье 3-5(1)b Закона о
возмещении вреда. Однако судья Гьелстад особо отметила, что данное
решение было принято независимо от решения по уголовному делу и не
оспаривало оправдания. Наконец, относительно размера компенсации
судья отметила, inter alia, что при оценке размера она
основывалась на том факте, что несколько правонарушений имели
место и что, даже если невозможно было точно установить тяжесть
правонарушений, данный факт касался серьезных нарушений с
применением силы и угроз, в результате которых G. был причинен
вред.
II. Применимое национальное законодательство и
правоприменительная практика
20. В соответствии с уголовным правом Норвегии уголовная
ответственность наступает при наличии четырех основных условий:
1) обвиняемый совершил запрещенное действие или бездействие
(actus reus), которое нарушило положение Уголовного кодекса или
специальную уголовно-правовую норму, действовавшие во время
совершения деяния;
2) не имелось обстоятельств, освобождающих от ответственности
(например, необходимая оборона);
3) в действиях обвиняемого имелся умысел (mens rea), если иное
не установлено в соответствующих уголовно-правовых нормах; и
4) обвиняемый во время совершения правонарушения находился в
здравом уме.
21. Как правило, сторона обвинения должна доказывать эти четыре
элемента, пока не исчезнут основания для разумных сомнений. Любое
разумное сомнение должно толковаться в пользу подсудимого (in
dubio pro reo).
22. В норвежской системе присяжных заседателей при оправдании
обвиняемого суд присяжных не имеет права раскрывать, имел ли кто-
либо из присяжных иное мнение; также не сохраняется никаких
протоколов, из которых можно было бы выяснить, что отрицательный
ответ на вопрос о вине заявителя не был единогласным. Система
уголовного судопроизводства знает только две формы окончания
уголовного дела: признание виновным или оправдание (см. статьи
365, 366, 372, 373 Уголовно-процессуального кодекса). В Норвегии
нет третьей формы, которая известна в некоторых других европейских
странах, по которой уголовное дело может закончиться признанием
имеющихся доказательств недостаточными для установления
виновности.
23. В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом 1981 года
гражданский иск может быть предъявлен во время разбирательства
уголовного дела, если он вытекает из рассматриваемых в уголовном
деле обстоятельств. Поэтому гражданский иск потерпевшего мог быть
рассмотрен как в уголовном деле, так и в отдельном производстве.
Статья 3 гласит:
"Любое законное требование, которое потерпевший или иное
пострадавшее лицо имеет к обвиняемому, в соответствии с
положениями главы 29 может быть рассмотрено вместе с делами,
упомянутыми в статье 1 или статье 2, при условии, что данное
требование вытекает из деяния, являющегося предметом
разбирательства в вышеупомянутом деле. При наличии указанных
условий могут быть предъявлены также следующие требования:
Требования, упомянутые в первом и во втором абзацах, считаются
гражданскими исками и должны быть рассмотрены в соответствии с
положениями главы 29...".
В главе 29 Уголовно-процессуального кодекса также можно найти
нормы, касающиеся гражданских исков о возмещении вреда, в
особенности следующие:
"Параграф 427. В публичном деле обвинение по требованию может
предъявить гражданско-правовые иски, перечисленные в статье 3...
Когда гражданско-правовой иск предъявлен к лицу иному, нежели
обвиняемый, это лицо становится стороной по делу в пределах, в
которых затронут предмет уголовного дела...
Параграф 428. Любое лицо, имеющее гражданско-правовое
требование, упомянутое в статье 3, может лично предъявить его в
публичном деле, если по нему проводится основное слушание...
Параграф 435. На решение по гражданско-правовому иску подается
отдельная апелляционная жалоба в соответствии с положениями
Гражданско-процессуального кодекса. Это же правило применяется и в
случае возобновления дела".
24. В соответствии с Законом о возмещении вреда 1969 года
предполагаемый потерпевший может требовать возмещения
материального и морального вреда без учета исхода уголовного дела.
Статья 3-5, действовавшая во время соответствующих событий,
гласит:
"Лицо, которое умышленно или по грубой неосторожности:
а) причинило физический вред; или
b) совершило... правонарушение, упомянутое в статье 3-3,
может... быть принуждено выплатить потерпевшему сумму, которая, по
мнению суда, будет являться разумной компенсацией (oppreisning)
причиненных этим правонарушением боли, страданий и иного
морального вреда...
Лицо, которое умышленно или по грубой неосторожности причинило
смерть другому лицу, может быть принуждено выплатить эти суммы в
качестве компенсации... родителям погибшего".
Статья 3-3, на которую имеется ссылка в вышеупомянутой норме,
прямо применяется к правонарушению, указанному, среди прочих, в
статьях 192 и 195 Уголовного кодекса.
При предъявлении потерпевшим требования о возмещении морального
вреда в соответствии со статьей 3-5 Закона он должен доказать, что
предполагаемый правонарушитель умышленно или по грубой
неосторожности совершил противоправное деяние. Проверка
доказательств осуществляется обычно путем сравнения всех
возможностей, а обязанность доказывания лежит на истце. Данная
обязанность может быть шире, если ответственность может иметь
серьезные последствия для репутации ответчика, хотя она и уже, чем
в случае уголовной ответственности. Компетентный суд должен
определить вид ответственности в свете всех доказательств,
представленных во время судебного разбирательства.
25. Объективные составляющие элементы деяний, вследствие
которых может наступить уголовная ответственность или гражданско-
правовая обязанность возмещения вреда, не всегда совпадают.
Субъективные составляющие элементы, как правило, различаются:
обычно уголовная ответственность требует умышленной формы вины, в
то время как обязанность возмещения вреда требует грубой или
простой неосторожности. Существуют также освобождающие
обстоятельства (например, необходимая оборона, крайняя
необходимость, провокация, заблуждение), которые исключают
уголовную ответственность, но не освобождают от обязанности
возмещения вреда. Лицо с психическим заболеванием может быть
освобождено от уголовной ответственности, но необязательно от
гражданско-правовой обязанности возмещения вреда (см. Norges
Offentlige Utredninger (Официальный доклад Норвегии) NOU 2000:33
"Erstatning til ofrene hvor tiltalte frifinnes for straff"
(Компенсация потерпевшим по делам, в которых обвиняемый был
оправдан), монография J.T. Johnsen, профессора права, Chapter 1,
sub-chapter 1.3.2).
Цели уголовного права и права о возмещении вреда не идентичны.
Хотя предупреждение совершения противоправных деяний устрашением и
реституция являются важными функциями в обеих отраслях права,
первая сосредоточена на наказании, а вторая на выплате финансовых
убытков. Обе отрасли дополняют друг друга в важных аспектах. Если
уголовно-правовые санкции, в частности, направлены на удержание
фактических и потенциальных правонарушителей от совершения
преступлений, санкции в праве о возмещении вреда имеют целью
удовлетворение интересов потерпевшего относительно финансовой
сатисфакции (ibidem, Chapter 1, sub-chapter 1.2.1).
Право
26. Заявитель жаловался, что постановление Верховного Суда,
присудившее G. компенсацию, нарушило его гарантированное пунктом 2
Статьи 6 Конвенции право считаться невиновным до тех пор, пока его
виновность в совершении преступления не будет доказана.
27. Пункт 2 Статьи 6 Конвенции гласит:
"Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления
считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет
установлена законным порядком".
28. Власти Норвегии оспорили данное заявление и просили
Европейский Суд признать, что пункт 2 Статьи 6 неприменим в
настоящем деле и не был нарушен.
А. Доводы лиц, явившихся в Европейский Суд
1. Заявитель
29. Заявитель утверждал, что во время судебного разбирательства
дела о возмещении вреда, последовавшего после его оправдания, он
все еще оставался "обвиняемым в совершении уголовного
преступления", по крайней мере по смыслу пункта 2 Статьи 6
Конвенции. Ссылаясь на толкование данного выражения Европейским
Судом, заявитель утверждал, что в соответствии с национальным
законодательством он формально считался обвиняемым до тех пор,
пока не вступил в законную силу оправдательный приговор. Кроме
того, присуждение компенсации морального вреда имело карательную
цель, было сознательно использовано для выражения общественного
порицания рассматриваемого деяния и предупреждало, что совершенное
правонарушение должно быть возмещено. Это было ясно из присуждения
компенсации, которое, несомненно, имело целью ослабить вынесенный
ранее оправдательный приговор заявителя.
30. Заявитель призывал Европейский Суд сравнить его дело с
делом "Шеканина против Австрии" (Sekanina v. Austria) (см.
Постановление Европейского Суда от 25 августа 1993 г., Series A, N
266-A), в котором наиболее важным при вынесении решения о
применимости пункта 2 Статьи 6 Конвенции к делу о возмещении вреда
представлялась степень взаимосвязи между этим делом и уголовным
судопроизводством. Требование о возмещении вреда было предъявлено,
так как обвиняемый был оправдан. В своем постановлении от 5 июня
1996 г. Верховный суд, присуждая G. компенсацию, основывался в
значительной степени на доказательствах, представленных во время
уголовного судопроизводства в Высоком Суде, тем самым показывая,
что между двумя делами существовала связь.
Кроме того, определяя в соответствии с законодательством о
возмещении вреда, совершил ли заявитель уголовное деяние, за
которое он ранее был оправдан, Верховный суд должен был установить
форму вины. Верховный суд заявил, что при рассмотрении всей
совокупности доказательств они соответствовали стандарту
доказывания, достаточному для установления факта того, что половое
преступление имело место, и что при оценке всех возможностей
становилось очевидным совершение заявителем актов домогательства
G. Оценка Верховного суда могла считаться установлением факта
уголовного характера, что нарушало презумпцию невиновности. Лишь
применимый стандарт доказывания отличался от стандарта,
применяемого для доказывания уголовной ответственности, но
теоретически это отличие являлось единственным. Все остальные
существенные критерии совпадали с критериями установления
уголовной ответственности.
31. При данных обстоятельствах заявитель утверждал, что дело о
возмещении вреда было так тесно связано с уголовным делом, что
возникала необходимость применения пункта 2 Статьи 6, норма
которого была нарушена.
32. Заявитель опроверг возражение властей Норвегии о том, что
право потерпевшего на разбирательство дела судом, предусмотренное
пунктом 1 Статьи 6 Конвенции, препятствовало применению пункта 2
Статьи 6 Конвенции к настоящему делу. Это право не было абсолютным
и могло быть ограничено. Кроме того, тот факт, что потерпевшая
сторона получала помощь государственного обвинителя, имевшего
поддержку всего государственного аппарата и полномочия по
проведению следственных мероприятий, мог отрицательно повлиять на
право ответчика на "равенство правовых средств" несовместимым с
пунктом 1 Статьи 6 Конвенции образом.
2. Власти Норвегии
33. Власти Норвегии оспорили утверждение заявителя, что он
являлся "обвиняемым в совершении уголовного преступления" во время
разбирательства дела о возмещении вреда. Кроме того, власти
Норвегии просили Европейский Суд отличать настоящее дело от
вышеупомянутого дела Шеканина, а также от дел "Рушити против
Австрии" (Rushiti v. Austria) (Постановление Европейского Суда от
21 марта 2000 г., жалоба N 28389/95) и "Ламанна против Австрии"
(Lamanna v. Austria) (Постановление Европейского Суда от 10 июля
2001 г., жалоба N 28923/95), и признать, что пункт 2 Статьи 6
Конвенции был неприменим и не был нарушен. Если государственное
обвинение в вышеупомянутых делах действовало в качестве ответчика,
то в настоящем деле участвовали другие виды сторон. В деле о
возмещении вреда участвовали только представитель потерпевшей и
представитель заявителя - две частные гражданские стороны. Кроме
того, между исходом уголовного дела и дела о возмещении вреда не
было никакой связи, так как право потерпевшей требовать возмещения
вреда абсолютно не зависело от уголовного дела. По основным
пунктам правовая основа и правовые вопросы в деле о возмещении
вреда и в уголовном деле различались. Таким образом, различались
критерии установления гражданской и уголовной ответственности и
применяемые для этого стандарты доказывания. Прежде всего, дело о
возмещении вреда не затрагивало оценку виновности заявителя в
совершении уголовного преступления. Кроме того, апелляция в
Верховный суд сводилась к делу о возмещении вреда, регулировалась
Гражданско-процессуальным кодексом и включала новые исчерпывающие
доказательства, не представленные ранее при рассмотрении
уголовного дела.
34. По мнению властей Норвегии, применение пункта 2 Статьи 6
Конвенции в настоящем деле противоречило бы его формулировке и
намерениям государств при ратификации Конвенции. Тонкая, но весьма
существенная линия должна быть проведена между гражданской и
уголовной ответственностью. Закрепленный в Конвенции принцип
презумпции невиновности не мог бы запретить судебным или иным
органам, разбирающим гражданские дела, рассматривать вопрос о том,
совершил ли оправданный деяние, в котором его обвиняли.
Неприемлемой представляется ситуация, при которой оправдательный
приговор по уголовному делу был бы обязательным для органов,
призванных впоследствии разрешать гражданско-правовые споры,
вытекающие из общих с уголовным делом обстоятельств. В то время
как суд, естественно, обязан учитывать тот факт, что уголовная
ответственность не была установлена, он должен свободно определять
гражданско-правовые последствия, вытекающие из общих с уголовным
делом обстоятельств. Оправдательный приговор не мог бы иметь своим
следствием то, что в последующих решениях по гражданским делам в
качестве исходного условия оправданный считался бы несовершавшим
предполагаемого деяния, хотя при оценке всех возможностей было бы
доказано, что он, тем не менее, был преступником. Такое положение
наверняка вызвало бы серьезные вопросы в соответствии с той же
Конвенцией, а именно пунктом 1 Статьи 6, гарантирующим право на
разбирательство судом, inter alia, исков потерпевшего о возмещении
вреда, поданных в соответствии с гражданским деликтным правом.
35. В свете вышесказанного власти Норвегии просили Европейский
Суд признать, что пункт 2 Статьи 6 Конвенции был неприменим к делу
заявителя и не был нарушен.
В. Мнение Европейского Суда
36. Европейский Суд напомнил, что понятие "уголовного
обвинения" в Статье 6 Конвенции автономно. В соответствии с
прецедентным правом Европейского Суда существует три критерия,
которые необходимо учитывать при решении вопроса о том, являлось
ли лицо "обвиняемым в совершении уголовного преступления" по
смыслу Статьи 6 Конвенции, а именно: классификация судопроизводств
в национальном праве, их существенные черты, тип и строгость
наказания, которое могло быть применено к заявителю (см.
Постановление Европейского Суда по делу "Филлипс против
Соединенного Королевства" (Phillips v. United Kingdom) от 5 июля
2001 г., жалоба N 41087/98, параграф 31; Постановление
Европейского Суда по делу "А.Р., М.Р. и Т.Р. против Швейцарии"
(A.P., M.P. and T.P. v. Switzerland) от 29 августа 1997 г.,
Reports of Judgments and Decisions 1997-V, параграф 39). Кроме
того, сфера применения пункта 2 Статьи 6 Конвенции не ограничена
уголовными делами, находящимися на рассмотрении (см. Постановление
Европейского Суда по делу "Аллене де Рибмон против Франции"
(Allenet de Ribemont v. France) от 10 февраля 1995 г., Series A, N
308, p. 16, параграф 35). В некоторых случаях Европейский Суд
признавал данную норму применимой также к судебным решениям,
вынесенным после прекращения судопроизводств по уголовным делам
(см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу
"Минелли против Швейцарии" (Minelli v. Switzerland) от 25 марта
1983 г., Series A, N 62, и Постановление Европейского Суда по делу
"Лутц, Энглерт и Нелькенбокхоф против Германии" (Lutz, Englert and
Nolkenbockhoff v. Germany) от 25 августа 1987 г., Series A, N
123), или после оправдания (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Шеканина против Австрии" и
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рушити
против Австрии", а также Постановление Европейского Суда по делу
"Ламанна против Австрии" (Lamanna v. Austria) от 10 июля 2001 г.,
жалоба N 28923/95). Вышеупомянутые Постановления касались
производств, связанных с такими вопросами, как обязанность
обвиняемого выплатить судебные расходы и издержки государственного
обвинения, требование о возмещении его (или его наследников)
необходимых расходов или компенсация за предварительное
заключение; данные вопросы были признаны следствием и
сопутствующим обстоятельством уголовных дел.
Соответственно, Европейский Суд должен был проверить,
затрагивало ли производство по делу о возмещении вреда "уголовное
обвинение" против заявителя, а в случае отрицательного вывода
установить, было ли, тем не менее, дело о возмещении вреда связано
с уголовным судопроизводством таким образом, что можно было бы
применить пункт 2 Статьи 6 Конвенции.
37. Обращаясь к первому из вышеназванных критериев,
классификации судопроизводств в национальном праве, Европейский
Суд отметил довод заявителя о том, что формально он оставался
"обвиняемым" вплоть до вступления оправдательного приговора в
законную силу. Но довод относился только к первоначальным
уголовным обвинениям, от которых он был оправдан, но не имел
значения для требования о возмещении вреда. Европейский Суд
отметил, что требование о возмещении вреда имело свое правовое
основание в главе 3 Закона 1969 года о возмещении вреда, который
устанавливает общие принципы национального законодательства о
деликтах, применяемые в случае причинения физического вреда. Из
формулировки статьи 3-5 и норвежского прецедентного права ясно
вытекает, что уголовная ответственность не является необходимым
условием обязанности возместить вред. Производство по делу о
возмещении вреда в Верховном суде регулировалось нормами
Гражданско-процессуального кодекса, а в постановлении Верховного
суда требование описывалось как "гражданско-правовое". Таким
образом, Европейский Суд счел, что рассматриваемое требование о
возмещении вреда не считалось "уголовным обвинением" в
соответствии с примененным национальным законодательством.
38. Что касается второго и третьего критериев, существенных
черт судопроизводств, типа и характера "наказания" (то есть в
настоящем деле предполагаемый карательный характер решения о
возмещении вреда), Европейский Суд отметил, что, хотя условия
наступления гражданской ответственности в зависимости от
обстоятельств могли в некоторых отношениях совпадать с условиями
наступления уголовной ответственности, гражданско-правовой иск
должен был быть, тем не менее, разрешен на основании принципов
гражданского деликтного права. Исход уголовного дела не был
решающим фактом для дела о возмещении вреда. Потерпевшая имела
право требовать возмещения вреда невзирая на то, был ли ответчик
осужден или, как в настоящем деле, оправдан; а вопрос о возмещении
вреда подлежал отдельной правовой оценке, основанной на критериях
и стандартах доказывания, которые в некоторых важных аспектах
отличались от критериев и стандартов доказывания, применяемых для
установления уголовной ответственности. Вопрос о возмещении вреда
ограничивался обстоятельствами настоящего дела, где он был
единственным пунктом апелляции, рассмотренной в Верховном суде при
участии только частных сторон в соответствии с положениями
Гражданско-процессуального кодекса, а новые доказательства были
представлены лишь по данному вопросу.
По мнению Европейского Суда, тот факт, что деяние, из которого
вытекает гражданский иск о возмещении вреда в соответствии с
деликтным правом, также охватывается объективными составляющими
элементами уголовного преступления, не мог бы, несмотря на свою
тяжесть, являться достаточным основанием для того, чтобы считать
"обвиняемым в совершении уголовного преступления" лицо,
предположительно ответственное за совершение деяния,
рассматриваемого в деле о деликте. Также не мог бы служить
основанием такой характеристики тот факт, что доказательства из
уголовного дела используются для определения гражданско-правовых
последствий этого деяния. В противном случае, как правильно
подчеркнули власти Норвегии, пункт 2 Статьи 6 Конвенции придал бы
оправданию по уголовному делу нежелательный эффект лишения
потерпевшего возможностей требовать компенсации в соответствии с
гражданским деликтным правом, что повлекло бы произвольное и
несоразмерное ограничение его права на разбирательство его дела
судом, гарантированное пунктом 1 Статьи 6 Конвенции. Это также
могло бы предоставить оправданному преступнику, который в
соответствии с гражданско-правовой обязанностью доказывания
считался бы ответственным, излишнюю привилегию избегать любой
ответственности за свои действия. Такое расширительное толкование
не могло бы быть подкреплено ни формулировкой пункта 2 Статьи 6
Конвенции, ни каким-либо иным общим основанием в национальных
правовых системах в пределах границ государств-членов Конвенции.
Напротив, в подавляющем большинстве договаривающихся государств
оправдательный приговор не исключает наступления гражданской
ответственности в отношении одного и того же деяния.
Таким образом, Европейский Суд счел, что, хотя оправдание по
уголовному делу не должно было быть затронуто в производстве по
делу о возмещении вреда, оно не должно было исключать возможность
установления гражданско-правовой обязанности возместить вред,
вытекающей из общих с уголовным делом обстоятельств, на основании
менее строгого бремени доказывания (см. mutatis mutandis, Решение
Европейской Комиссии по делу "Х. против Австрии" (X. v. Austria)
от 6 октября 1992 г., жалоба N 9295/81, Decisions and Reports
(D.R.) 30, p. 227; Решение по делу "М.С. против Соединенного
Королевства" (M.C. v. United Kingdom) от 7 октября 1987 г., жалоба
N 11882/85, D.R. 54, p. 162). Если бы решение национального суда о
возмещении вреда содержало утверждения об уголовной
ответственности ответчика, тогда был бы затронут пункт 2 Статьи 6
Конвенции.
В настоящем деле в оспоренном решении национального судебного
органа по вопросу о возмещении вреда, вынесенном в отдельном от
оправдательного приговора постановлении, не утверждалось ни явным
образом, ни по существу, что имелись все условия для признания
заявителя виновным в совершении преступлений, за которые он был
оправдан (см. выше параграфы 17 - 19). Последующее разбирательство
гражданского дела не было несовместимым с оправданием и не
отменяло его.
39. Кроме того, целью возложения гражданско-правовой
обязанности возместить вред в отличие от цели уголовной
ответственности являлась в первую очередь компенсация вреда и
страданий, причиненных потерпевшему. Размер компенсации (75000
норвежских крон) мог бы считаться обоснованным, если учитывать
причиненный вред. Представляется очевидным, что ни цель, ни размер
присужденной компенсации не придавали данной мере характер
уголовно-правовой санкции, противореча пункту 2 Статьи 6
Конвенции.
40. Вопреки вышесказанному Европейский Суд не счел, что
требование о возмещении вреда могло быть приравнено к очередному
"уголовному обвинению" заявителя после его оправдания.
41. Остался вопрос о том, имелись ли между уголовным делом и
последующим за ним делом о возмещении вреда связи, которые
обосновывали бы расширение сферы применения пункта 2 Статьи 6
Конвенции к делу о возмещении вреда.
Европейский Суд повторил, что исход уголовного дела не имел
решающего значения для вопроса о компенсации. Конкретно в
настоящем деле ситуация была прямо противоположная: несмотря на
оправдание заявителя, с точки зрения закона было возможно
присуждение G. компенсации. Невзирая на исход уголовного дела
против заявителя, дело о возмещении вреда не было его прямым
продолжением. В связи с этим настоящее дело, очевидно, отличается
от дел, на которые имелись ссылки выше, в которых Европейский Суд
признал, что рассматриваемые производства являлись следствием и
сопутствующим обстоятельством уголовных дел и что пункт 2 Статьи 6
Конвенции был применим к этим производствам.
42. В качестве заключения Европейский Суд признал, что пункт 2
Статьи 6 Конвенции был неприменим к производству по требованию о
возмещении вреда, предъявленному к настоящему заявителю, и что
данная норма не была нарушена в настоящем деле.
На этих основаниях Суд:
1) постановил шестью голосами против одного, что пункт 2 Статьи
6 Конвенции неприменим к рассматриваемому производству по делу о
возмещении ущерба;
2) постановил шестью голосами против одного, что пункт 2 Статьи
6 Конвенции не был нарушен.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном виде 11 февраля 2003 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
Секретарь
Секции Суда
С.ДОЛЛЕ
Председатель
Палаты
Ж.-П.КОСТА
В соответствии с пунктом 2 Статьи 45 Конвенции и пунктом 2
Правила 74 Регламента к Постановлению прилагаются совпадающее
мнение судьи Ф. Тюлькенс и особое мнение судьи Ж.-П. Коста.
Ж.-П.К.
С.Д.
СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ Ф. ТЮЛЬКЕНС
1. В принципе, тот факт, что гражданский иск о возмещении вреда
может быть подан после оправдания лица уголовным судом за те же
деяния, сам по себе не поднимает никаких проблем в отношении
пункта 2 Статьи 6 Конвенции. Другими словами, в соответствии с
данной нормой оправдание не лишает суд права рассматривать то же
деяние отдельно от обстоятельств криминального характера и, по
крайней мере, не создает предубеждения, что обвиняемый понесет
гражданскую ответственность в случае установления вины.
Разумеется, представляется важным, чтобы суд, в который подан иск
о возмещении вреда, точно определил противоправное деяние, на
котором он основывает свое решение, отличая это деяние от
уголовного преступления, в отношении которого было вынесено
окончательное постановление суда. Соглашаясь таким образом с
доводом о том, что уголовные и гражданские правонарушения отделены
друг от друга, я принимаю позицию Европейского Суда, изложенную в
параграфах 38 и 39 Постановления: "хотя оправдание по уголовному
делу не должно было быть затронуто в производстве по делу о
возмещении вреда, оно не должно было исключать возможность
установления гражданско-правовой обязанности возместить вред,
вытекающей из общих с уголовным делом обстоятельств, на основании
менее строгого бремени доказывания... Кроме того, целью возложения
гражданско-правовой обязанности возместить вред в отличие от цели
уголовной ответственности являлась в первую очередь компенсация
вреда и страданий, причиненных потерпевшему".
2. В соответствии с заложенным в пункте 2 Статьи 6 Конвенции
фундаментальным принципом никто не может считаться виновным
представителями власти до тех пор, пока виновность не будет
установлена в законном порядке компетентным судом. Кроме того,
необходимо толковать данное положение так, чтобы обеспечить не
теоретический и иллюзорный, а практический и эффективный характер
применения презумпции невиновности. Соответственно, пункт 2 Статьи
6 Конвенции будет применяться, если оценка судебных органов
поведения заявителя или ответчика по гражданскому иску о
возмещении вреда опровергает факт его окончательного оправдания по
всем пунктам обвинения против него. Европейский Суд явным образом
признал это, подчеркнув в параграфе 38 Постановления: "Если бы
решение национального суда о возмещении вреда содержало
утверждения об уголовной ответственности ответчика, тогда был бы
затронут пункт 2 Статьи 6 Конвенции". С этой целью "принцип
презумпции невиновности обязателен не только для судов,
рассматривающих уголовное дело, но и для судов, которые напрямую
не связаны с разбирательством уголовного обвинения" (см.
Постановление Европейского Суда по делу "Хентрих против Франции"
(Hentrich v. France) от 22 сентября 1994 г., Series A, N 296-A,
мнение Европейской Комиссии, p. 38, параграф 85).
3. Поэтому задачей Европейского Суда является установление
того, имели ли место во время гражданского судопроизводства по
делу о возмещении вреда, основанном на тех же обстоятельствах, по
которым было проведено разбирательство уголовного дела, обвинения,
характер и объем которых устанавливали бы связь с уголовным делом,
делая возможным применение пункта 2 Статьи 6 Конвенции. В
настоящем деле таких обвинений не было. В постановлении Верховного
суда от 5 июня 1996 г., обязавшем заявителя выплатить компенсацию
морального вреда в соответствии со статьей 3-5(1)(b) Закона о
возмещении вреда, не говорилось и не подразумевалось, что
заявитель нес уголовную ответственность за преступления, за
которые он был оправдан. Данное постановление не было
несовместимым с окончательным оправданием заявителя, а потому
обоснованным является признание факта отсутствия нарушения пункта
2 Статьи 6 Конвенции.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ Ж.-П. КОСТА
Мне представляется очевидным, что принцип презумпции
невиновности продолжает применяться даже после прекращения
уголовного дела или оправдания обвиняемого, как неоднократно
постановлял Европейский Суд, например, в делах "Минелли против
Швейцарии" (Minelli v. Switzerland) (Постановление от 25 марта
1983 г., Series A, N 62), "Шеканина против Австрии" (Sekanina v.
Austria) (Постановление от 25 августа 1993 г., Series A, N 266-A),
"Рушити против Австрии" (Rushiti v. Austria) (Постановление
Европейского Суда от 21 марта 2000 г., жалоба N 28389/95) и,
конечно, в делах "О. Против Норвегии", "Хаммерн против Норвегии" и
"Y. Против Норвегии" (Постановления по этим делам вынесены в тот
же день, что и настоящее Постановление).
Также мне представляется очевидным, что, как моя коллега судья
Ф. Тюлькенс правильно заметила в ее отдельном мнении, гражданская
и уголовная ответственность совпадают не полностью, и может
существовать гражданское правонарушение, влекущее обязанность
обвиняемого возместить причиненный потерпевшему вред, даже если
обвиняемый был окончательно оправдан и в законном порядке признан
невиновным по уголовному делу.
Однако, по-моему, гражданское правонарушение должно отличаться
от уголовного преступления, а деяния, рассматриваемые в
гражданском праве в качестве противоправных и причиняющих вред, не
должны быть точно такими же, как те, в совершении которых
ответчика обвиняли по уголовному делу. В противном случае и
принцип презумпции невиновности, и признание оправданного
невиновным были бы лишены практической цели в случае вынесения
против оправданного судебного постановления по гражданскому делу,
так как парадоксально было бы охранять одну лишь презумпцию до тех
пор, пока она не опровергнута каким-нибудь судебным решением, и
еще пренебрегать доказательствами, которые данную презумпцию
подкрепляли.
Тогда какова позиция в настоящем деле? Заявитель, обвиненный в
сексуальном домогательстве несовершеннолетней, был оправдан
Высоким Судом после того, как суд присяжных признал его
невиновным, и Высокий Суд впоследствии отклонил требование
потерпевшей о возмещении вреда. Верховный суд позднее отменил это
решение по апелляции, основываясь на следующих положениях,
перечисленных в параграфе 19 Постановления: "Судья Гьелстад сочла,
что доказательства соответствовали стандарту доказывания,
сексуальное домогательство имело место, и при оценке всех
возможностей было очевидно, что заявитель являлся
правонарушителем". После чего судья Гьелстад добавила: "данное
решение было принято независимо от решения по уголовному делу и...
не оспаривало оправдания".
Но эти осторожно подобранные слова не убедили меня. Конечно, по
закону оправдание не подлежит отмене, но в настоящем деле
оправдание было, в действительности, серьезно игнорировано.
Вышеуказанные основания, по которым Верховный суд вынес свое
постановление, были явно неотделимы от резолютивных положений. Они
являются мотивами постановления и имеют такой же обязательный
характер, как и сами резолютивные положения.
Тогда какую пользу извлек заявитель из своего оправдания (кроме
важного факта того, что к нему не были применены уголовные
наказания)? Ему сказали, что он был оправдан за преступление, в
совершении которого он обвинялся, но после этого ему сказали
(основываясь на тех же обстоятельствах), что он, несомненно,
совершил преступление, и взыскали с него компенсацию в пользу
потерпевшей. Где здесь правовая определенность?
Поэтому я пришел к мнению, отличному от мнений большинства моих
коллег. Я не считаю, что это дело отличается от дел О., Хаммерна и
Y.; по-моему, пункт 2 Статьи 6 также применим в настоящем деле, и,
кроме того, он был нарушен.
Я, разумеется, могу оценить законное беспокойство национальных
судебных органов об интересах потерпевших (которые по определению
невиновны) и их бенефициариев. Вот почему, применяя стандарты
доказывания, которые, как правило, строже по уголовным делам
(конкретно вследствие презумпции невиновности), чем по гражданским
делам, данные судебные органы могут стремиться к установлению
гражданской ответственности оправданного по уголовному делу,
рассматривая его как ответственного по существу дела, но
невиновного. Но сложно утверждать одно, а потом другое: невозможно
одновременно заявлять, что кто-либо в законном порядке признан
невиновным в совершении уголовного преступления (в настоящем деле
- сексуальном домогательстве несовершеннолетней) и что, тем не
менее, это же лицо, вероятно, совершило данное преступление (даже
с вероятностью всего 51%) и должно заплатить за него.
A fortiori нельзя утверждать, как это было в настоящем деле,
что невиновное лицо является очевидным преступником. На мой
взгляд, лучшим способом достигнуть цели справедливости в таких
ситуациях было бы учреждение фонда возмещения вреда потерпевшим от
преступлений, оставшихся ненаказанными, или в которых личность
преступника не была установлена. Так же как месть не является
правосудием, сострадание не является основанием для хитрого
правосудия.
(Неофициальный перевод с английского
Ю.Ю.БЕРЕСТНЕВА)
|
