Тагир Сулейманович Нурмагомедов
(Tagir Suleimanovich Nurmagomedov)
против Российской Федерации
(Жалоба N 30138/02)
По материалам Решения
Европейского Суда по правам человека
от 16 сентября 2004 года
(Первая секция)
Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая 16
сентября 2004 г. Палатой в составе:
Х.Л. Розакиса, председателя,
П. Лоренцена,
Дж. Бонелло,
А. Ковлера,
В. Загребельского,
Э. Штайнер,
Х. Гаджиева, судей
и С. Нильсена, Секретаря Секции,
принимая во внимание упомянутую жалобу, поданную 28 мая 2002
г.,
учитывая замечания, поданные властями государства-ответчика, и
ответные замечания, поданные заявителем,
заседая за закрытыми дверями,
вынес следующее Решение:
ФАКТЫ
Заявитель - гражданин Российской Федерации Нурмагомедов Тагир
Сулейманович, 1961 года рождения, в настоящее время отбывает
наказание в виде лишения свободы в г. Емва, Республика Коми. Его
интересы в Европейском Суде представляет О. Шепелева - адвокат,
практикующая в г. Москве. Власти государства-ответчика
представлены П.А. Лаптевым - Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском Суде по правам человека.
А. Обстоятельства дела
1. Первый обвинительный приговор в отношении заявителя
11 апреля 1991 г. Кочубеевский народный суд Ставропольского
края признал заявителя и двух обвиняемых по делу лиц виновными в
совершении разбоя с применением насилия (часть вторая статьи 146
Уголовного кодекса РСФСР), а также в вовлечении несовершеннолетних
в преступную деятельность (статья 210 Уголовного кодекса РСФСР).
Суд приговорил заявителя к восьми годам лишения свободы с
отбыванием в исправительной колонии.
29 мая 1991 г. судебная коллегия по уголовным делам
Ставропольского краевого суда оставила приговор в отношении
заявителя без изменения.
Заявитель был направлен для отбывания наказания в
исправительную колонию ПЛ-350/1.
2. Невозвращение заявителя из краткосрочного отпуска с выездом
к месту жительства и его задержание
14 марта 1994 г. администрация колонии предоставила заявителю
краткосрочный отпуск для посещения дома. Заявитель отправился к
месту своего жительства в Республику Дагестан. В колонию заявитель
должен был вернуться 1 апреля 1994 г.
Как утверждает заявитель, обнаружив, что у его жены и детей
плохое состояние здоровья и тяжелое финансовое положение, он решил
не возвращаться в колонию, а начать зарабатывать для своей семьи
деньги. Опасаясь военных действий в находящейся по соседству
Чеченской Республике, неустановленного числа заявитель вместе с
семьей переехал в г. Губкинский Тюменской области.
Заявитель утверждает, что в 1994 году, а также 25 августа 1995
г. он на законных основаниях получил в органах внутренних дел
удостоверяющие личность документы, а затем органы внутренних дел
зарегистрировали его как жителя г. Губкинского, а также как
индивидуального предпринимателя. Более того, он получил
идентификационный номер налогоплательщика и приобрел на свое имя
квартиру.
29 апреля 1999 г. администрация исправительной колонии
инициировала возбуждение уголовного дела в связи с побегом
заявителя, и его имя было помещено в список лиц, скрывавшихся от
правосудия.
29 августа 2000 г. заявитель был вызван в районный отдел
внутренних дел г. Губкинского и взят под стражу в связи с тем, что
он не вернулся в колонию из своего краткосрочного отпуска.
3. Осуждение заявителя за уклонение от отбывания наказания
16 ноября 2000 г. Печорский городской суд Республики Коми
признал заявителя виновным в уклонении от отбывания наказания в
виде лишения свободы (статья 188.1 Уголовного кодекса РСФСР).
Заявитель был приговорен к шести месяцам лишения свободы в
дополнение к еще не отбытому им сроку лишения свободы,
установленному приговором суда от 11 апреля 1991 г. (что в сумме
составило четыре года и семь месяцев).
Заявитель обжаловал приговор от 16 ноября 2000 г. Его жалобы
были возвращены в связи с тем, что он не представил должным
образом заверенную копию приговора от 11 апреля 1991 г. Как
утверждает заявитель, только в июле 2001 г. Кочубеевский районный
суд Ставропольского края ответил на его третье заявление и
направил ему копию приговора от 1991 года. К тому времени
десятидневный срок для кассационного обжалования приговора от 16
ноября 2000 г. уже истек.
Заявитель несколько раз обращался с жалобами о пересмотре его
дела в порядке надзора. Его жалобы были оставлены без
удовлетворения Верховным Судом Республики Коми 26 сентября 2001
г., Верховным Судом Российской Федерации 30 ноября 2001 г., 11
апреля и 26 августа 2002 г., а также прокуратурой Республики Коми
2 сентября 2002 г.
4. Рассмотрение в порядке надзора приговора от 11 апреля 1991
года.
Впоследствии заявитель обращался с жалобами о пересмотре в
порядке надзора приговора от 11 апреля 1991 г.
18 апреля 2002 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации
отказала в удовлетворении его надзорных жалоб, однако направила
копии жалоб в прокуратуру Ставропольского края "для приведения
приговора в отношении заявителя в соответствие с Уголовным
кодексом Российской Федерации (с 1 января 1997 г. вместо
Уголовного кодекса РСФСР вступил в силу Уголовный кодекс
Российской Федерации). 30 мая 2002 г. прокуратура Ставропольского
края направила жалобу в прокуратуру Республики Коми.
Неустановленного числа заместитель прокурора Республики Коми
принес представление "о приведении приговора в отношении заявителя
в соответствие с Уголовным кодексом Российской Федерации".
28 июня 2002 г. Княжпогостский районный суд Республики Коми
удовлетворил представление прокурора и вынес постановление. Суд
установил, что часть вторая статьи 162 Уголовного кодекса
Российской Федерации предусматривает более мягкое наказание за
совершение разбоя с применением насилия, нежели часть вторая
статьи 146 Уголовного кодекса РСФСР. Поскольку нормы, улучшающие
положение осужденных, имеют обратную силу, суд счел необходимым
переквалифицировать преступление, совершенное заявителем, в
соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации. Суд также
исключил из первоначального приговора ссылки на состояние
опьянения, в котором находился заявитель в момент совершения
преступления, поскольку Уголовный кодекс Российской Федерации
более не относит данное обстоятельство к отягчающим вину. Тем не
менее переквалификация преступления не привела к снижению срока
наказания в виде лишения свободы заявителя, поскольку
первоначальное обвинение оставалось в рамках части второй статьи
146 Уголовного кодекса Российской Федерации. В постановлении
указывалось, что оно может быть обжаловано в Верховный Суд
Республики Коми в течение семи дней.
3 июля 2002 г. администрация исправительной колонии N 222-35/2
уведомила заявителя о том, что представление прокурора Республики
Коми "будет рассмотрено Княжпогостским районным судом".
4 июля 2002 г. заявитель обратился в Княжпогостский районный
суд Республики Коми с ходатайством об истребовании материалов дела
из Кочубеевского районного суда Ставропольского края. Заявитель
также ходатайствовал об ознакомлении с материалами дела, о своем
присутствии на судебном заседании и даче пояснений, а также о
предоставлении правовой помощи. В соответствии с почтовым штампом
на ходатайстве, оно было получено судом 18 июля <*>.
---------------------------------
<*> Так в тексте (прим. перев.).
26 июля 2002 г. заявитель получил из прокуратуры копию
постановления от 28 июня 2002 г.
2 августа 2002 г. судья Княжпогостского районного суда
Республики Коми, вынесший постановление от 28 июня 2002 г.,
сообщил заявителю, что указанный суд не обладает достаточными
полномочиями для истребования материалов дела из других судов или
пересмотра решений, вступивших в законную силу, и что за
получением юридической помощи заявитель должен обращаться в
местную коллегию адвокатов.
Заявитель обратился в Верховный Суд Республики Коми с жалобой о
пересмотре в порядке надзора постановления от 28 июня 2002 г.
21 августа 2002 г. Верховный Суд Республики Коми отказал в
удовлетворении жалобы заявителя. Он сообщил заявителю, что
постановление не является предметом обжалования и что в любом
случае в компетенцию районного суда не входило рассмотрение
приговора по существу. Жалоба по существу дела подлежала
направлению в Ставропольский краевой суд.
Заявитель направил еще одну жалобу в Генеральную прокуратуру
Российской Федерации, которая, в свою очередь, направила жалобу в
прокуратуру Республики Коми. 11 декабря 2002 г. прокурор
Республики Коми уведомил заявителя о том, что оснований для
пересмотра дела в порядке надзора не имеется, поскольку все
судебные решения "обоснованы и законны".
5. Предположительное вмешательство в переписку заявителя с
Европейским Судом
Как утверждает заявитель, 23 мая 2002 г. он передал
администрации исправительной колонии N 222-35/2 жалобу для
последующего направления в Европейский Суд. Двадцать пять дней
спустя жалоба была ему возвращена. Кроме того, заявителю было
указано, что у него нет права на обращение в международные
правозащитные организации до исчерпания им всех имеющихся
внутригосударственных средств правовой защиты.
Заявитель направил копию своей жалобы по неофициальным каналам,
и, кроме того, он обратился с жалобой на действия сотрудников
администрации исправительной колонии в прокуратуру.
12 июля 2002 г. прокурор Усть-Вымского района, осуществляющий
надзор за соблюдением законов в исправительных учреждениях,
подтвердил законность действий администрации исправительной
колонии:
"Обращение с жалобами в международные органы по правам человека
возможно только после того, как вопрос был разрешен (или нет)
внутри государства, в ином случае подобная жалоба или обращение
будут незамедлительно возвращены для их разрешения на
внутригосударственном уровне... Данная процедура применяется также
и осужденным...
Следовательно, действия администрации исправительной колонии N
3, которая не отправила ваше обращение в Секретариат Европейского
Суда по правам человека, были законными..."
Более того, заявитель утверждает, что первый пакет,
отправленный ему Секретариатом Европейского Суда 13 августа 2002
г., был передан ему 31 декабря 2002 г. без конверта. Заявитель
предполагает, что конверт был изъят для того, чтобы нельзя было
установить дату получения.
6. Условия содержания в исправительной колонии N 222-35/2
С 28 декабря 2000 г. заявитель отбывал наказание в виде лишения
свободы в исправительной колонии N 222-35/2 в г. Емва Республики
Коми.
С декабря 2000 г. по август 2001 г. он содержался в строгих
условиях отбывания наказания.
20 августа 2001 г. заявитель был помещен в общие условия
отбывания наказания. Стороны приводят следующие точки зрения
относительно условий содержания под стражей.
Точка зрения властей Российской Федерации
Заявитель содержался в общежитии N 7, представляющем собой
двухэтажное деревянное строение с централизованным радиаторным
отоплением. Система вентиляции не работала.
Централизованной подачи воды не осуществлялось. Осужденные
добывали воду из водоразборной колонки, расположенной примерно в
35 метрах от общежития. В общежитии находился 30-литровый
резервуар для питьевой воды. Сбоев в поставке воды не было.
В жилой зоне система канализации отсутствовала. Туалет
представлял собой выгребную яму в отдельно стоящем строении.
В комнате N 4, в которой содержался заявитель, площадью 15 кв.
м, находились четыре спальных места, умывальник, стол, два
резервуара с питьевой водой, две прикроватные тумбочки, четыре
табурета и вешалка для верхней одежды. На одного осужденного
приходилось 3,75 кв. м жилой площади. В окнах с двойным
остеклением имелась форточка для естественной вентиляции.
Санитарные условия в жилой зоне были удовлетворительны.
Осужденные принимали душ еженедельно "в соответствии с
установленным графиком" <*>. В душевой комнате имелись три
водоразборные колонки, душевая сетка, необходимое количество
тазов.
---------------------------------
<*> Копия графика представлена не была.
Что касается права осужденных на труд, то в период с сентября
по декабрь 2001 г. нарушений установлено не было. В связи с
дефицитом рабочих мест для осужденных (430 рабочих места на более
тысячи осужденных) с 1 января 2002 г. заявитель не работал и не
обращался к администрации исправительной колонии за разрешением на
работу.
Осужденные могут снимать копии с документов за собственный
счет. Заявитель никогда не обращался с просьбой сделать ему копии
документов.
Власти Российской Федерации указывают, что задержек в
перечислении средств на личные счета заключенных не было.
Точка зрения заявителя
Заявитель утверждает, что на каждого заключенного приходилось
менее двух квадратных метров жилой площади и что в зимнее время
температура в жилой зоне опускалась ниже допустимой нормы.
Осужденные вынуждены были ремонтировать помещение, а также
получать спальные принадлежности и постельное белье от своих
родственников.
В поставке питьевой воды случались регулярные сбои. Последний
раз воды не было с 23 по 26 января 2004 г. Осужденные вынуждены
проводить долгое время на морозе с тем, чтобы получить полное
ведро воды, заявитель был вынужден топить снег.
Туалет располагался в 60 метрах от общежития. В помещении не
работало ни отопление, ни освещение, ни вентиляция, вода также не
подавалась.
График приема душа существовал только в теории. На самом деле
душевая работала с 9.00 до 12.00 по субботам и с 3.00 до 6.00 по
воскресеньям.
Заявитель также отмечает чрезмерные задержки в перечислении
средств на его личный счет, обработке его почты, а также выплату
очень низкой заработной платы (около 6 - 7 евро за четыре месяца
работы). Он утверждает, что его просьбы о копировании судебных
документов были отклонены, несмотря на то, что он был готов
оплатить это.
7. Последующее развитие событий
8 сентября 2003 г. жалоба заявителя была коммуницирована
властям государства-ответчика.
(а) Пересмотр постановления Княжпогостского районного суда
Республики Коми от 28 июня 2002 г.
20 октября 2003 г. прокурор Республики Коми принес протест в
порядке надзора на постановление суда от 28 июня 2002 г.,
поскольку оно было принято в отсутствие заявителя.
19 ноября 2003 г. президиум Верховного Суда Республики Коми
удовлетворил протест прокурора. Он отменил постановление от 28
июня 2002 г. и направил данный вопрос для рассмотрения в тот же
суд.
Заявитель описывает последующие события следующим образом:
"11 декабря 2003 г. я был вызван в спецчасть, где в комнате N 2
мне сказали, что будет пересматриваться постановление
Княжпогостского районного суда от 28 июня 2002 года... Мне сразу
же сказали, что новое постановление будет идентично постановлению
от 28 июня 2002 г. с той разницей, что принято оно будет в моем
присутствии. Я просил пригласить в качестве своего защитника
осужденного С., на что мне ответили, что "заключенный С. ограничен
в настоящий момент в передвижении и не может присутствовать в
судебном слушании. Я просил удостоверить отказ в письменной форме,
что не было выполнено. Я просил присутствующих на "судебном
заседании" представиться, однако мне ответили: "Ты узнаешь из
постановления".
Я счел свое дальнейшее участие в данном фарсе неуместным и
просил, чтобы мой отказ от дальнейшего участия в слушании... был
бы учтен в протоколе судебного заседания и вышел из комнаты. 24
декабря 2003 г. я получил постановление от 11 декабря 2003 г., в
котором содержалось предложение "...выслушав заявления осужденного
Т.С. Нурмагомедова...".
11 декабря 2003 г. судья Княжпогостского районного суда
Республики Коми Трофимова в присутствии прокурора Корепанова
вынесла постановление, которое по своему содержанию было
идентичным постановлению от 28 июня 2002 г.
Заявитель обжаловал данное постановление.
31 декабря 2003 г. жалоба была возвращена заявителю. В
сопроводительном письме к жалобе судья Трофимова сообщила
заявителю, что его жалоба не может быть передана для рассмотрения,
поскольку он не указал, какое именно постановление он обжаловал, и
поскольку в качестве кассационной инстанции он указал "президиум
Верховного Суда Республики Коми", в то время как должен был
указать "Верховный Суд Республики Коми".
Заявитель не сообщил, представил ли он повторную жалобу.
(b) Попытки обеспечить право на индивидуальное обращение
10 октября 2003 г. полковник Урбановский, исполнявший
обязанности заместителя начальника исправительной колонии N М-222,
подтвердил результаты служебного расследования, проведенного
полковником Неклюдовым, заместителем начальника исправительной
колонии N М-222, ответственным за соблюдение прав осужденных,
относительно обстоятельств прошения заявителя о направлении его
жалобы в Европейский Суд. Проведенное расследование установило,
что в мае 2002 г. заявитель обратился к Бабиной - старшему
инспектору специальной группы учета учреждения с просьбой
разъяснить ему порядок обращения в Европейский Суд. Бабина
рекомендовала ему сначала обратиться во внутригосударственные
компетентные органы. В дальнейшем заявитель не обращался более к
администрации исправительной колонии с требованиями, касающимися
его жалобы. Свою жалобу заявитель направил в Европейский Суд через
неофициальные каналы в нарушение правил внутреннего распорядка.
Полковник Неклюдов предложил полагать установленным тот факт, что
предполагаемые препятствия к осуществлению права на индивидуальное
обращение отсутствовали.
В тот же день был издан приказ N 592-А Микуньского управления
лесных исправительных учреждений за подписью полковника
Урбановского. Во вводной части приказа указывались обстоятельства
обращения заявителя к Бабиной. Полковнику Неклюдову было приказано
обеспечить исправительное учреждение образовательной литературой,
разъясняющей порядок обращения к, inter alia, Уполномоченному по
правам человека в Российской Федерации, в Европейский Суд по
правам человека, а также приготовить проверочные вопросы по теме
прав человека для сотрудников исправительных колоний. Начальникам
исправительных колоний было также предписано строго соблюдать
указания Министерства юстиции Российской Федерации от 23 декабря
2001 г., которыми было запрещено чинить какие-либо препятствия
осужденным в их переписке с Европейским Судом, а также предписано
изучать образовательные материалы.
21 ноября 2003 г. Юрий Калинин, заместитель министра юстиции
Российской Федерации, в своем письме, адресованном начальникам
территориальных подразделений субъектов Российской Федерации
Главного управления исполнения наказаний, напомнил, что решения об
исчерпанности заявителем имеющихся внутригосударственных средств
правовой защиты принимаются самим Европейским Судом и что
администрации учреждений уголовно-исполнительной системы не
обладают достаточными полномочиями для определения данного факта,
более того, они не должны препятствовать обращению осужденных в
международные правозащитные организации. Заместитель министра
юстиции Российской Федерации потребовал строгого исполнения
обязательств государства в соответствии со Статьей 34 Конвенции.
В. Применимое внутригосударственное законодательство
1. Уголовный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г. (утратил силу 1
января 1997 г.)
В соответствии с частью 2 статьи 146 за совершение разбоя при
отягчающих обстоятельствах предусматривались уголовное наказание в
виде лишения свободы на срок от 6 до 15 лет и конфискация
имущества. Статья 210 предусматривала наказание в виде лишения
свободы на срок до пяти лет за вовлечение несовершеннолетних в
преступную деятельность, пьянство, занятие попрошайничеством,
проституцией, азартными играми, а равно использование
несовершеннолетних для целей паразитического существования.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г.
(вступил в силу с 1 января 1997 г.)
В соответствии со статьей 10 уголовный закон, смягчающий
наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего
преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на
лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого
закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание. Если
закон смягчает наказание за деяние, которое отбывается лицом, то
это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных
новым уголовным законом.
Часть первая статьи 150 устанавливает, что вовлечение
несовершеннолетнего в совершение преступления путем обещаний,
обмана, угроз или иным способом влечет наказание в виде лишения
свободы на срок до пяти лет. Согласно части второй статьи 162
разбой, совершенный при отягчающих обстоятельствах, наказывается
лишением свободы на срок от 7 до 12 лет и конфискацией имущества.
3. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г.
(утратил силу 1 июля 2002 г.)
Согласно статье 361.1 при рассмотрении заявления осужденного
или представления прокурора ввиду издания закона, имеющего
обратную силу, суд может освободить осужденного от отбывания
наказания, смягчить наказание, отбываемое им, или иным способом
улучшить его положение. В данном случае суд основывает определение
только на обстоятельствах, установленных вступившим в законную
силу приговором суда, назначившего наказание, и не может
подвергать сомнению правильность применения этим судом уголовного
закона.
Статья 369 предусматривала, что вопросы, связанные с
исполнением приговора, решались судьей в судебном заседании. В
заседание осужденный вызывался "как правило". Неявка осужденного
не препятствовала рассмотрению дела. Статья 331 устанавливала, что
судебные решения, вынесенные в случаях, предусмотренных статьей
3611, не могли быть обжалованы осужденным, но могли быть
опротестованы прокурором.
4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18
декабря 2001 г. (вступил в силу с 1 июля 2002 г.)
Пункт 13 статьи 397 устанавливает, что вопрос об освобождении
от наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего
обратную силу, рассматривает суд. Статья 401 уточняет, что
указанное постановление суда может быть обжаловано в кассационном
порядке в соответствии с общими правилами обжалования,
предусмотренными Уголовно-процессуальным кодексом Российской
Федерации.
СУТЬ ЖАЛОБЫ
1. Заявитель, ссылаясь на положения Статьи 3 Конвенции,
жалуется на условия содержания его под стражей: (i) 5 сентября
2000 г. в г. Тюмени; (ii) в период с 22 октября по 24 декабря 2000
г. в г. Воркуте; (iii) в период с 21 октября по 16 ноября 2000 г.
в г. Печоре <*>; (iv) с 28 декабря 2000 г. и по настоящее время в
исправительной колонии N 222-35/2, сначала в отделении режима
повышенной строгости (до 20 августа 2001 г.), а затем в отделении
общего режима. Более того, заявитель утверждает, что решение
администрации исправительной колонии о помещении его в отделение
режима повышенной строгости по прибытии заявителя в исправительную
колонию в декабре 2000 г. является нарушением пункта 1 Статьи 4
Протокола N 7 к Конвенции. Заявитель, кроме того, указывает, что
невнимание властей к его законным требованиям приравнивается к
обращению, противоречащему положениям Статьи 3 Конвенции.
---------------------------------
<*> Приведенные даты указаны самим заявителем. Власти
Российской Федерации заявили, что заявитель содержался в
следственном изоляторе г. Печоры в период с 10 по 21 октября 2000
г., а впоследствии в г. Воркуте до 16 ноября 2000 г., когда он был
перевезен обратно в г. Печору, где оставался до 20 ноября 2000 г.
для участия в судебном слушании по делу. Затем он был вновь
возвращен в г. Воркуту.
2. Заявитель утверждает, что вопреки положениям пункта 1 Статьи
6 Конвенции выводы суда, содержащиеся в приговоре от 16 ноября
2000 г., были неверными. В частности, он ссылается на пятилетний
"интервал" между его "побегом" в 1994 г. и возбуждением уголовного
дела в связи с этим в 1999 г. Заявитель, ссылаясь на положения
Статьи 2 Протокола N 7 к Конвенции, полагает, что он не имел
возможности обжаловать указанный приговор, поскольку копии
необходимых документов были предоставлены ему слишком поздно.
3. Заявитель утверждает, что его право на защиту и публичное
рассмотрение дела были нарушены в связи с вынесением постановления
от 28 июня 2002 г., что противоречит положениям пункта 1 Статьи 6
в совокупности с подпунктами "b" и "с" пункта 3 этой статьи. Он
отмечает, что был извещен о судебном слушании только после того,
как оно уже состоялось.
4. Заявитель утверждает, что вопреки положениям Статьи 8
Конвенции имели место чрезмерные задержки в обработке его
корреспонденции администрацией исправительной колонии, а также
препятствия к его переписке с Европейским Судом.
ПРАВО
1. Заявитель в соответствии со Статьей 3 Конвенции, а также
пунктом 1 Статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции жалуется на условия
содержания его под стражей в следственных изоляторах Тюмени,
Воркуты и Печоры, отделении режима повышенной строгости
исправительной колонии в период с декабря 2000 г. по август 2001
г. и на общие условия содержания в исправительной колонии N 222-
35/2, где он содержится по настоящее время. Он также утверждает,
что подвергался унижающему достоинство обращению ввиду того, что
власти не отвечали на его законные требования. Статья 3
предусматривает:
"Никто не должен подвергаться пыткам и бесчеловечному или
унижающему достоинство обращению или наказанию".
(а) Во-первых, Европейский Суд отмечает, что в той мере, в
которой жалобы заявителя относятся к условиям содержания его под
стражей до ноября 2001 г., они поданы с нарушением срока и
подлежат отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 Статьи 35
Конвенции.
(b) Далее Европейский Суд отмечает, что для того, чтобы
ненадлежащее обращение представляло собой нарушение Статьи 3
Конвенции, оно должно достигнуть минимального уровня жестокости
(см. Постановление Европейского Суда по делу "Прайс против
Соединенного Королевства" (Price v. United Kingdom) по жалобе N
33394/96, параграф 24, ECHR 2001-VII). Суд считает, что
предполагаемое отсутствие реакции со стороны властей Российской
Федерации на жалобы заявителя не доставило ему ни страдания, ни
унижения в той мере, чтобы представлять собой "бесчеловечное и
унижающее достоинство" обращение по смыслу Статьи 3 Конвенции.
Следовательно, данная часть жалобы является явно неприемлемой и
подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 Статьи 35
Конвенции.
(c) Касаясь условий содержания заявителя в исправительной
колонии N 222-35/2 с августа 2001 г., власти Российской Федерации
утверждают, что осужденным обеспечивались адекватные условия для
проживания, достаточная площадь на одного осужденного, а также
доступ к коммунально-бытовым услугам. Никаких нарушений норм
действующего законодательства установлено не было. Власти
Российской Федерации полагают, что жалобы заявителя на
предположительно неудовлетворительные условия содержания его под
стражей явно необоснованны.
Заявитель не согласен с указанными утверждениями. Он, в
частности, указывает на частые сбои в системе водоснабжения,
отсутствие системы канализации, устаревший туалет,
неудовлетворительное состояние душевых комнат, задержки в
обработке почтовой корреспонденции.
Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его
прецедентной практикой меры, связанные с лишением лица свободы,
зачастую включают в себя элемент неизбежного страдания или
унижения. Тем не менее на государство возложена обязанность
предоставить гарантии того, что условия содержания лица под
стражей будут совместимы с уважением его личного достоинства, что
способы и средства исполнения указанных мер не будут подвергать
его душевным страданиям или лишениям в той степени, которая
превышает неизбежный уровень страданий, свойственных лицу,
содержащемуся под стражей, и что, принимая во внимание реальные
условия нахождения под стражей, его здоровье и благополучие будут
в должной степени сохранены (см. Постановление Европейского Суда
по делу "Валасинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania) по
жалобе N 44558/98, параграфы 101 - 102, ECHR 2001-VIII).
Европейский Суд отмечает, что в связи с информацией,
предоставленной властями Российской Федерации, заявитель делит
комнату в исправительной колонии размером 15 кв. м еще с тремя
лицами. Заявитель утверждает, что на каждого осужденного
приходится менее 2 кв. м. Тем не менее указанное предположение не
подтверждается ни указанием на действительную жилую площадь
комнаты, ни количеством осужденных, содержащихся в ней.
Следовательно, на заявителя приходилось 3,75 кв. м жилой площади.
Европейский Суд отмечает, что указанная цифра почти вдвое
превышает установленную государством норму площади, равную 2 кв. м
на одного осужденного мужчину (часть первая статьи 99 Уголовно-
исполнительного кодекса Российской Федерации от 8 января 1997 г.).
Более того, он отмечает, что данная цифра должна рассматриваться в
контексте обширной свободы передвижения заявителя с утра до
вечера, когда осужденных запирали в камерах. Заявитель имел
возможность передвигаться по довольно значительной по размеру
части исправительной колонии, в том числе по общежитию, двору, а
также по санитарной зоне. Заявителем не утверждалось, что в
комнате общежития отсутствовало естественное освещение или что в
нее не проникал свежий воздух. Касаясь площади, приходящейся на
одного осужденного, Европейский Суд приходит к выводу, что свобода
передвижения заявителя предоставляла ему возможность доступа к
естественному свету и свежему воздуху, компенсируя относительно
малые размеры комнаты заявителя и недостаточность площади,
приходящейся на одного осужденного (см. для сравнения
цитировавшееся выше Постановление по делу "Валашинас против
Литвы", параграфы 103 и 107, а также Постановление Европейского
Суда по делу "Калашников против России" (Kalashnikov v. Russia) по
жалобе N 47095/99, параграф 97, ECHR 2002-VI).
Далее Европейский Суд отмечает, что общежитие оснащено
централизованной системой радиаторного отопления. В подтверждение
своих доводов относительно низкой температуры, установившейся в
комнате в зимнее время, заявитель не назвал конкретные даты или
примеры, когда система отопления не работала или не поддерживала
температуру на достаточном уровне.
Касаясь санитарных условий, отсутствие централизованной подачи
питьевой воды и системы канализации на самом деле заслуживает
порицания, равно как и размещение туалета в отдельном
неотапливаемом и неосвещенном строении, построенном над выгребной
ямой. Тем не менее необходимо отметить, что указанные условия
ничем не отличаются от условий жизни в сельской местности России,
где жители берут воду из колодцев и пользуются отдельно стоящим
туалетом с выгребной ямой. Европейский Суд полагает, что данная
ситуация не является настолько неудовлетворительной, чтобы
приравниваться к нарушению положений Статьи 3 Конвенции. Описание
заявителем ситуации, когда произошел сбой в подаче воды в январе
2004, является противоречивым. Если вода не подавалась совсем, то
являлось бессмысленным подолгу оставаться на улице. Если вода
подавалась, но очень маленьким напором, длительное ожидание
является также бессмысленным, поскольку под струю можно было
поместить ведро, а затем забрать его, когда оно наполнится. Кроме
того, трудно представить, зачем заявителю приходилось топить снег,
в то время как другие осужденные, хоть и очень медленно, но могли
набирать воду из водоразборной колонки.
Заявителем не утверждалось, что в жилой зоне было слишком
грязно или что она кишела насекомыми (см. для сравнения
цитировавшееся выше Постановление по делу "Калашников против
России", параграф 98). Даже учитывая, что спальные принадлежности
получались от родственников, а не предоставлялись администрацией
исправительной колонии, как утверждали власти Российской
Федерации, и что осужденные должны были сами убирать помещение,
это не влечет того, что санитарные условия в жилой зоне могут
являться нарушением положений Статьи 3 Конвенции. Действительно,
пользование душевой комнатой ограничивалось несколькими часами в
неделю. Однако принимая во внимание наличие умывальников в
комнатах общежития, нельзя признать, что подобное ограничение
лишало заявителя возможности поддерживать себя в чистоте в
степени, несовместимой с положениями Статьи 3 (см. цитировавшееся
выше Постановление по делу "Валасинас против Литвы", параграф 108
in fine).
Предположительно низкая оплата труда, задержки в перечислении
средств на личные счета осужденных и в обработке почты не
регулируются положениями Статьи 3 Конвенции.
Следовательно, принимая во внимание указанные доводы,
Европейский Суд пришел к выводу, что жалоба заявителя на нарушение
в отношении его положений Статьи 3 Конвенции является явно
необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и
4 Статьи 35 Конвенции.
2. Заявитель, ссылаясь на положения пункта 1 Статьи 6 Конвенции
и Статьи 2 Протокола N 7 к Конвенции, жалуется на неверные выводы
суда, изложенные в приговоре от 16 ноября 2000 г. и отсутствие
возможности обжалования указанного приговора.
Европейский Суд замечает, что приговор был официально объявлен
16 ноября 2000 г. и что заявитель по его собственному утверждению
получил копию требуемого документа в июле 2001 г. Тем не менее
жалоба была направлена заявителем в Европейский Суд только 28 мая
2002 г., то есть более чем через шесть месяцев.
Следовательно, данная жалоба была подана с нарушением
шестимесячного срока, установленного для подачи жалобы, и подлежит
отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 Статьи 35 Конвенции.
3. Заявитель утверждает, что в нарушение пункта 1 и подпунктов
"b" и "с" пункта 3 Статьи 6 Конвенции он не был своевременно
извещен о судебном заседании, состоявшемся 28 июня 2002 г., в
результате чего он был лишен возможности защищать себя. Статья 6
Конвенции в соответствующей части предусматривает:
"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения
имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела...
судом...
(...)
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет
как минимум следующие права:
(...)
b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей
защиты;
(...)
с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим
защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг
защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника
бесплатно, когда того требуют интересы правосудия..."
Власти Российской Федерации утверждают, что 19 ноября 2003 г.
постановление от 28 июня 2002 г. было отменено Президиумом
Верховного Суда Республики Коми. По мнению властей Российской
Федерации, были предприняты меры для устранения предполагаемого
нарушения. Они не дают комментария по существу жалобы.
Заявитель отмечает, что только после вступления Европейского
Суда в дело прокурор принес протест на постановление от 28 июня
2002 г., тогда как ранее (11 декабря 2002 г.) тот же прокурор
отклонил жалобу, в которой указывалось на отсутствие заявителя на
судебном заседании от 28 июня 2002 г., а также жалобу о пересмотре
дела в порядке надзора на том основании, что указанное
постановление являлось "обоснованным и законным". Заявитель
утверждает, что новое рассмотрение того же дела (обстоятельства
которого указаны в разделе "Обстоятельства дела") создало
видимость правосудия и что он был незаконно лишен права обжаловать
вновь вынесенное постановление.
Европейский Суд полагает, что в свете заявлений сторон данная
часть жалобы поднимает существенные вопросы фактов и права в
соответствии с Конвенцией, определение которых требует
рассмотрения по существу. Европейский Суд приходит к выводу, что
данная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу
пункта 3 Статьи 35 Конвенции. Иных оснований для объявления жалобы
неприемлемой установлено не было.
4. Заявитель жалуется, ссылаясь на положения Статьи 8
Конвенции, что обработка его корреспонденции намеренно
задерживалась администрацией колонии и что ему ставились
препятствия в переписке с Европейским Судом. Статья 8 Конвенции в
соответствующей части предусматривает:
1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни,
его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в
осуществление этого права, за исключением случая, когда такое
вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом
обществе в интересах национальной безопасности и общественного
порядка, экономического благосостояния страны, в целях
предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья
или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".
Европейский Суд считает, что предполагаемые препятствия,
оказываемые заявителю в общении с Европейским Судом, должны
рассматриваться в рамках Статьи 34 Конвенции, которая гласит:
"Суд может принимать жалобы от любого физического лица...
которое утверждает, что явилось жертвой нарушения одной из Высоких
Договаривающихся Сторон его прав, признанных в настоящей Конвенции
или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются
никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого
права".
(a) Касаясь жалобы заявителя в соответствии со Статьей 8
Конвенции, власти Российской Федерации указывают, что в
соответствии со статьей 91 Уголовно-исполнительного кодекса
Российской Федерации вся исходящая и входящая корреспонденция
осужденных регулярно подвергалась цензуре. Однако исходящие письма
отправлялись, а входящие передавались заявителю в течение трех
рабочих дней. Власти Российской Федерации утверждают, что
заявитель не обращался к администрации исправительной колонии с
жалобами на чрезмерные задержки в обработке корреспонденции.
Заявитель не согласен с указанным. Он утверждает, что доводы
властей Российской Федерации необоснованны. Заявитель представил
копии нескольких писем с почтовыми штампами, указывающими на
значительную задержку в передаче ему данных писем. Он отмечает,
что его устные жалобы не были учтены администрацией исправительной
колонии, и в подтверждение своих доводов он ссылается на копии
письменных жалоб одного из осужденных.
Европейский Суд принимает во внимание, что письменные жалобы,
представленные заявителем, подавались другими лицами, что не
означает, что заявителю препятствовали в подаче письменной жалобы
самому. Следовательно, данная часть жалобы подлежит отклонению в
соответствии с пунктами 1 и 4 Статьи 35 Конвенции ввиду
неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты.
(b) Касаясь жалобы в соответствии со Статьей 34 Конвенции,
власти Российской Федерации признают, что разъяснение относительно
порядка подачи жалобы в Европейский Суд, данное заявителю в мае
2002 г., было ошибочным. Они подчеркивают, что должностное лицо,
давшее подобное разъяснение, действовало без злого умысла, и
просто была дана неверная оценка действовавшего российского
законодательства и прецедентной практики Европейского Суда.
Заявитель тем не менее никогда не обращался к администрации
исправительной колонии с просьбой отправить его жалобу в
Европейский Суд. Наконец, ссылаясь на приказ полковника
Урбановского и письмо заместителя Министра юстиции Российской
Федерации, власти Российской Федерации указывают на меры, принятые
во избежание повторения подобных ситуаций в будущем. Власти
Российской Федерации не дали комментария относительно
предполагаемой передачи с задержкой заявителю пакета документов,
полученного из Европейского Суда.
Заявитель утверждает, что никогда не просил "объяснений" и что
в действительности он недвусмысленно просил администрацию
исправительной колонии отправить его жалобу в Европейский Суд.
Получив отказ, он вынужден был использовать альтернативные способы
отправки своей жалобы. Если бы и на самом деле у него была
возможность свободно переписываться с Европейским Судом, он не
прибегал бы к неформальным способам передачи обращения, поскольку
подобное существенное нарушение правил внутреннего распорядка
подвергло риску как его самого, так и лиц, помогавших ему. Более
того, заявитель утверждает, что отсутствие злого умысла в
действиях сотрудника исправительной колонии не исключает ее
ответственности.
Европейский Суд полагает, что в свете утверждений сторон данная
часть жалобы поднимает серьезные вопросы фактов и права в
соответствии с Конвенцией, определение которых требует
рассмотрения по существу. Европейский Суд приходит к выводу, что
данная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу
пункта 3 Статьи 35 Конвенции. Иных оснований для признания ее
неприемлемой установлено не было.
По этим основаниям Европейский Суд единогласно:
объявляет приемлемой, не предрешая по существу, жалобу
заявителя в связи с процедурой приведения в соответствие его
приговора с Уголовным кодексом Российской Федерации, а также
препятствиями его переписке с Европейским Судом;
объявляет неприемлемой оставшуюся часть жалобы.
Председатель
Х.РОЗАКИС
Секретарь Секции
С.НИЛЬСЕН
(Перевод предоставлен
Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском Суде по правам человека
П.ЛАПТЕВЫМ)
|
