[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
РЕШЕНИЕ
ПО ВОПРОСУ ПРИЕМЛЕМОСТИ ЖАЛОБЫ N 77062/01
ГАЛИНА ИВАНОВНА ЧЕРНЫШЕВА (GALINA IVANOVNA CHERNYSHEVA)
ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
(Страсбург, 10 июня 2004 года)
Европейский суд по правам человека (Первая секция), заседая 10
июня 2004 г. Палатой в составе:
--------------------------------
<*> Перевод предоставлен Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском суде по правам человека П. Лаптевым.
Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,
П. Лоренсена,
Дж. Бонелло,
А. Ковлера,
В. Загребельского,
Э. Штейнер,
Х. Гаджиева, судей,
а также при участии С. Кесады, заместителя Секретаря Секции
Суда,
принимая во внимание упомянутую жалобу, поданную 5 ноября 2001
г.,
принимая во внимание доводы, поданные властями Российской
Федерации, и ответные замечания, поданные заявителем, заседая за
закрытыми дверями,
вынес следующее Решение:
ФАКТЫ
Заявитель - Галина Ивановна Чернышева, гражданка Российской
Федерации 1961 года рождения, проживает в г. Калининграде.
Заявитель работает журналистом газеты "Гражданин", выпускаемой
администрацией г. Калининграда. Интересы заявителя в Европейском
суде представляет Ю. Шитиков, адвокат, практикующий в г.
Калининграде. Власти государства-ответчика представлены П.А.
Лаптевым - Уполномоченным Российской Федерации при Европейском
суде по правам человека.
A. Обстоятельства дела
1. Первая статья заявителя
27 апреля 2000 г. заявитель опубликовала в газете "Гражданин"
статью под названием "Нехорошая квартира прокурора Ткача".
Содержание данной статьи касалось гражданско-правового спора между
И.А. Ткач, супругой прокурора Московского района г. Калининграда
В.Н. Ткача, и супругами Ш., ее соседями, проживавшими в чердачном
помещении над квартирой И.А. Ткач. В 1998 году И.А. Ткач и ее
соседка Т. обратились в суд с иском к супругам Ш. о наложении
запрета на несанкционированные строительные работы, проводившиеся
на чердаке. Суд первой инстанции отклонил иск. Тем не менее, как
указывала заявитель, суд кассационной инстанции отменил Судебное
решение в части, касающейся требований И.А. Ткач, но не требований
со стороны Т., несмотря на то, что они были тождественны.
Заявитель предположила, что подобное стало возможным только после
того, как М., коллега В.Н. Ткача и прокурор Центрального района,
вмешался в судебный процесс. Заявитель в своей статье критически
описала новое слушание от 27 марта 2000 г. по делу об исковых
требованиях И.А. Ткач и выразила свое решительное несогласие с
Судебным решением, постановленным в пользу И.А. Ткач. В указанной
статье подразумевалось, что стороны процесса не были равны перед
законом и только потому, что муж истицы был прокурором.
2. Первое исковое заявление
о диффамации в отношении заявителя
3 мая 2000 г. прокурор В.Н. Ткач обратился с иском о защите
чести, достоинства и деловой репутации, а также о компенсации
морального вреда к заявителю и газете "Гражданин". Исковые
требования были изложены на бланке прокуратуры Московского района
г. Калининграда и подписаны "прокурором Московского района,
старшим советником юстиции В.Н. Ткачом". На документе также был
указан регистрационный номер исходящей корреспонденции
прокуратуры.
В.Н. Ткач указал следующее:
"1. В указанной статье акцентируется внимание о якобы
недостойных моих действиях как прокурора, хотя моя
профессиональная деятельность и занимаемая должность никакого
отношения к существу судебного спора не имеют, я не являлся истцом
по делу ни как гражданин, ни, тем более, как прокурор.
Никакой корреспондент не имеет права выносить на всеобщее
обсуждение, в какой квартире живет прокурор, какую жилплощадь
занимает и т.д. Никому не позволено вмешиваться в мою частную
жизнь, я не нарушил закон, проживая в своей квартире, ни как
прокурор, ни как гражданин".
В.Н. Ткач также добавил:
"Согласно статье 42 Федерального закона "О прокуратуре
Российской Федерации" любая проверка сообщения о факте
правонарушения, совершенного прокурором, является исключительной
компетенцией органов прокуратуры. Этот Закон распространяется на
всех без исключения граждан, в том числе и на корреспондентов,
которые не имеют права допускать сбор сведений о частной жизни
прокуроров и следователей, тем более публиковать их в средствах
массовой информации без разрешения вышестоящего прокурора".
В.Н. Ткач объяснил, что иск против соседей был подан его женой,
которая также являлась и собственницей квартиры. Он указал, что ни
он, ни его жена никогда не пытались улучшить свои жилищные условия
за счет своих соседей. На основании этого он попросил суд
признать, что следующие отрывки из статьи заявителя порочат его
честь и деловую репутацию прокурора:
"У каждого прокурора есть своя нехорошая квартира". Это не мои
слова. Это - уже фольклор. Здесь можно думать все, что угодно. Но
в нашем случае речь идет о том, что Ткачи недовольны своими
квартирными условиями. Они хотят их улучшить. За счет соседей Ш.
Дорогу! Чета прокуроров идет!
Чтобы удовлетворить Ткачей, отдав им пазуху... администрации
Центрального района, видимо, придется:
- перепланировать новый вход в квартиру Ш., который уже был,
когда они вселялись;
- заложить кирпичами две двери в их комнаты, образовавшуюся
стену зашпаклевать, поклеить обои;
- две их раздельные комнаты превратить в смежные, с
единственным входом-выходом - в кухню.
P.S. У прокурора Ткача прекрасная трехкомнатная квартира, общей
площадью почти 100 кв. м, с трехметровыми потолками".
Суд принял к производству иск о диффамации и назначил
лингвистическую экспертизу указанной статьи.
18 августа 2000 г. исполняющий обязанности прокурора
Калининградской области выдал В.Н. Ткачу доверенность, выполненную
на бланке прокуратуры и скрепленную печатью прокуратуры:
"Прокуратура Калининградской области в лице исполняющего
обязанности прокурора Чулкова Вячеслава Федоровича доверяет
прокурору Московского района Ткачу Владимиру Николаевичу... вести
гражданские дела во всех судебных учреждениях, в том числе о
защите чести и достоинства прокурора Московского района в суде
Центрального района г. Калининграда со всеми правами, которые
предоставлены законом истцу, ответчику и третьим лицам, полного
или частичного отказа от исковых требований, признания иска,
изменения предмета иска, заключения мирового соглашения, передачи
полномочий адвокату (передоверие), обжалования постановления суда,
предъявления исполнительного листа по взысканию, получения
присужденного имущества или денег, подписывать от моего имени все
необходимые документы".
В тот же день В.Н. Ткач представил новый вариант своего
искового заявления. Оно было написано на бланке прокуратуры
Московского района г. Калининграда, истец был обозначен как
"прокурор Московского района, старший советник юстиции В.Н. Ткач".
На исковом заявлении был указан регистрационный номер исходящей
корреспонденции прокуратуры. В новой версии искового заявления
В.Н. Ткач ссылался на результаты внутреннего расследования,
проведенного прокуратурой Калининградской области 6 июля 2000 г. в
связи со статьей заявителя. Как утверждает В.Н. Ткач,
расследование не обнаружило каких-либо нарушений или фактов
неэтичного поведения со стороны В.Н. Ткача и установило, что
сведения, указанные в статьях заявителя, не являются достоверными.
В.Н. Ткач заявил, что заявитель не выполнила свою профессиональную
обязанность публиковать только достоверные сведения и, кроме того,
злоупотребила своими правами как журналист, поскольку опубликовала
предположительно порочащие его сведения исключительно на основании
рода его занятий, места проживания и профессионального положения.
В.Н. Ткач попросил суд, чтобы средства, присужденные ему в
качестве компенсации морального вреда, были перечислены на
банковский счет прокуратуры Калининградской области. Касаясь
оставшейся части, В.Н. Ткач повторил свои первоначальные
требования и добавил, что название статьи должно быть признано
несоответствующим действительности и порочащим его репутацию.
3. Вторая статья заявителя
16 ноября 2000 г. заявитель опубликовала новую статью под
названием "Прокурор Ткач и свобода слова - 4 (эпопея
продолжается)". Статья вновь указывала на гражданско-правовой спор
между И.А. Ткач и ее соседями, более того, в статье было отмечено,
что только вмешательство В.Н. Ткача как прокурора Московского
района Калининградской области обеспечило вынесение Судебного
решения в пользу его супруги. В статье также критиковалось решение
В.Ф. Чулкова о выдаче В.Н. Ткачу доверенности для защиты личных
интересов последнего.
4. Второй и последующие иски о диффамации против заявителя
4 декабря 2000 г. В.Н. Ткач вновь обратился с иском против
заявителя и газеты, в которой была опубликована статья. Исковые
требования были изложены на обычной бумаге и не содержали ссылок
на должностное положение В.Н. Ткача. В.Н. Ткач указал, что
следующие фрагменты статьи от 16 ноября 2000 г. порочат его честь
и деловую репутацию:
"Смысл заявления - запретить реконструкцию чердака. Законно
начатую согласно постановлению главы Центрального района. С первой
попытки цель не была достигнута - суд не удовлетворил просьбу. Но
когда был подан следующий иск и на заседаниях стал появляться ее
муж - прокурор Московского района Ткач - решение вынесли в ее
пользу...
Но ведь суть в чем: если бы он был пенсионером, как его сосед,
иск не был бы выигран".
Заявитель утверждает, что с мая по декабрь 2000 г. В.Н. Ткачом
в общей сложности было подано шесть исковых заявлений против нее и
газеты "Гражданин", четыре из которых были поданы от лица
прокуратуры, а остальные два - от имени самого В.Н. Ткача.
19 декабря 2000 г. заявитель обратилась со встречным иском к
В.Н. Ткачу. Как утверждает заявитель, фраза В.Н. Ткача
относительно того, что "никакой корреспондент не имеет права
выносить на всеобщее обсуждение, в какой квартире живет прокурор,
какую жилплощадь занимает и т.д.", нарушила ее право на свободу
выражения мнения. Заявитель потребовала компенсацию морального
вреда.
5. Рассмотрение иска о диффамации
24 января 2001 г. В.Н. Ткач ходатайствовал перед судом об
оставлении без рассмотрения его иска, поданного от лица
прокуратуры, на том основании, что им был подан такой же иск, но
от своего имени.
26 января 2001 г. требование В.Н. Ткача было удовлетворено
определением Центрального районного суда г. Калининграда. В
соответствии с протоколом судебного заседания от 26 января 2001 г.
ни заявитель, ни ее представитель не возражали против продолжения
судебного разбирательства по иску В.Н. Ткача, поданному им в своем
личном качестве.
a) Первое рассмотрение дела районным судом
19 февраля 2001 г. Центральный районный суд г. Калининграда
объединил все исковые требования и постановил Решение.
Суд установил, что указанные извлечения имели отношение к
качеству жилищных условий В.Н. Ткача и его роли в судебном
разбирательстве по гражданскому делу. Суд тщательно изучил
судебные решения, вынесенные по иску И.А. Ткач, а также результаты
расследования, проведенного прокуратурой (от 6 июля 2000 г.), и
пришел к выводу, что сведения, указанные в статье, не
соответствовали действительности. Суд не установил никаких
доказательств того, что В.Н. Ткач, действуя в своем официальном
качестве, оказывал какое-либо влияние на суды. Суд указал:
"Таким образом, анализируя исследованные доказательства,
оценивая содержание статьей в целом, заголовок "Нехорошая квартира
прокурора Ткача", а также то, как такое сообщение может быть
воспринято здравомыслящим членом общества, суд приходит к выводу,
что сообщение-рассуждение автора статьи о существе судебного спора
и выражение мнения автора статьи не совпадают с действительным
положением.
Указанные Ткачом В.Н. словесные конструкции и смысловые единицы
текста подпадают под понятие сведений, не соответствующих
действительности. Содержательно-смысловая направленность спорных
текстов также затрагивает охраняемые законом права и интересы
истца, в частности, его деловую репутацию.
При таких обстоятельствах суд считает, что заявленные Ткачом
В.Н. требования подлежат удовлетворению".
Суд указал, что принцип равенства сторон в судебном процессе по
гражданскому делу не позволил бы прокурору, участвующему в
гражданском разбирательстве, использовать особые полномочия,
предоставленные прокуратуре. На этом основании суд одобрил решение
В.Н. Ткача об отзыве четырех исков, представленных им от лица
прокуратуры.
Суд также принял во внимание встречный иск заявителя и указал,
что высказывание В.Н. Ткача, оспариваемое заявителем, посягает на
ее защищаемые права журналиста.
Суд не присудил ни одной из сторон компенсацию морального
вреда.
b) Отмена Судебного решения судом кассационной инстанции
2 марта 2001 г. заявитель обжаловала вынесенное судом первой
инстанции Решение. В тот же день прокурор Центрального района С.
Мяшин принес кассационный протест в интересах В.Н. Ткача.
21 марта 2001 г. Калининградский областной суд отменил на
основании невыполнения процессуальных требований Решение от 19
февраля 2001 г. и направил дело на новое рассмотрение.
c) Второе рассмотрение дела районным судом
24 августа 2001 г. Центральный районный суд г. Калининграда
вынес новое Решение по делу. По существу суд повторил мотивировку,
указанную в Судебном решении от 19 февраля 2001 г. Он отметил, что
Судебное решение, постановленное районным судом по иску И.А. Ткач,
было впоследствии оставлено без изменения Калининградским
областным судом 7 июля 2000 г., а также тщательно изучено
прокурором, осуществляющим надзор за законностью судебных решений
по гражданским делам, который 4 июля 2000 г. сообщил, что никаких
нарушений допущено не было. Прокуратура Калининградской области и
президиум Калининградского областного суда отказали в принесении
надзорных протестов по причине отсутствия нарушений, и,
следовательно, надзорная жалоба была признана необоснованной. Суд
заметил, что должностное положение В.Н. Ткача никоим образом не
повлияло на существо гражданско-правового спора; он не был ни
истцом, ни другой стороной по делу, доказательств,
свидетельствующих об оказании им давления на суды, установлено не
было. Более того, первый заместитель мэра г. Калининграда и глава
администрации Центрального района г. Калининграда подтвердили, что
ни В.Н. Ткач, ни его супруга никогда не обращались за разрешением
на переустройство их квартиры или иное улучшение их жилищных
условий за счет соседей Ш. С другой стороны, суд принял во
внимание превосходящее по своей силе обстоятельство, что соседи Ш.
держали чердачное помещение в неопрятном состоянии, затапливали
квартиру И.А. Ткач и не пускали на чердак коммунальные службы.
Суд постановил, что сведения, содержащиеся в статьях от 27
апреля и 16 ноября 2000 г., не соответствовали действительности и
опорочили честь истца и его деловую репутацию и причинили ему
моральный вред. Суд обязал заявителя и газету, в которой были
опубликованы статьи, выплатить в пользу В.Н. Ткача 3000 рублей
(114 евро).
Рассмотрев встречный иск заявителя к В.Н. Ткачу, суд установил,
что исковое заявление от 3 мая 2000 г. было действительно изложено
на бланке прокуратуры, тем не менее в нем не содержалось
специального указания на то, что иск был подан в интересах
государства или общества.
Суд указал, что оспариваемое выражение должно быть истолковано
как личная позиция, а не как прокурорский запрет. Заявление,
подаваемое в суд о защите прав лица и содержащее доводы в
поддержку позиции истца, не может считаться нарушающим права
других лиц. Более того, суд сослался на Решение районного суда от
26 января 2001 г., которым указанный встречный иск был оставлен
без рассмотрения. Соответственно, встречный иск заявителя был
отклонен.
В своем Решении суд отметил, что представители заявителя, В.А.
Степанов и А.А. Зиновьев, не явились в судебное заседание после
перерыва на второй день слушаний, несмотря на то, что они были
должным образом уведомлены о дне и месте слушаний, согласованных
сторонами. Суд отметил, что они не привели уважительных причин
своего отсутствия, что материалы, содержащиеся в деле, были
достаточны для рассмотрения дела по существу и что другая сторона
не возражала против продолжения рассмотрения дела в отсутствие
представителей.
30 августа 2001 г. заявитель обжаловала указанное Судебное
решение. В своей кассационной жалобе заявитель указала, в
частности, что Судебное решение было вынесено в отсутствие ее и ее
представителей. Она пояснила, что слушание началось в четверг 23
августа 2001 г. В 17 часов 45 минут судья объявил перерыв.
Заявитель утверждает, что она не была информирована о дате
возобновления судебного слушания. В понедельник, 27 августа 2001
г., представители заявителя явились в зал судебных заседаний и
узнали, что Решение было вынесено 24 августа 2001 г. В своей
кассационной жалобе заявитель также обжалует по существу
вынесенное Судебное решение.
d) Оставление Судебного решения без изменения судом
кассационной инстанции
10 октября 2001 г. Калининградский областной суд оставил по
существу без изменения Судебное решение от 24 августа 2001 г.
Однако суд снизил размер сумм, подлежащих выплате, до 250 рублей
(9 евро) заявителем и 500 рублей (18 евро) газетой "Гражданин".
Суд свое Решение о снижении сумм, подлежащих выплате, мотивировал
следующим образом:
"...степень вины ответчиков в распространении не
соответствующих действительности сведений, порочащих честь и
достоинство истца, является незначительной, так как судебный спор
по поводу чердачных помещений с семьей Ш. действительно имел
место, а распространение порочащих сведений, которые не
соответствуют действительности, связано с неверной, ошибочной
оценкой обстоятельств того спора".
Суд также отметил, что и заявитель, и ее представители были
должным образом уведомлены о том, что судебное слушание
возобновится в 10 часов 30 минут 24 августа 2001 г., а их согласие
было отмечено в протоколе судебного заседания от 23 августа 2001
г.
6. Последующее развитие событий
1 ноября 2001 г. и 6 февраля 2002 г. В.Н. Ткач направил
председателю городского Совета депутатов требование о применении
дисциплинарного взыскания к главному редактору газеты "Гражданин"
и к самой Г.И. Чернышевой с целью их последующего увольнения.
Данное взыскание должно было быть применено за распространение
сведений, не соответствующих действительности.
18 апреля 2002 г. первый заместитель прокурора Калининградской
области А.Н. Тяпышев направил представление об устранении
нарушения главному редактору газеты, в которой работала заявитель.
Прокурор требовал, inter alia, вынесения решения о применении
дисциплинарного взыскания к заявителю в связи с тем, что она
распространяла сведения, порочащие репутацию прокурора Московского
района В.Н. Ткача.
Неустановленного числа заявитель вместе с ее бывшим
представителем В.А. Степановым и главным редактором газеты
обратились в суд с иском к В.Н. Ткачу о защите их чести,
достоинства и деловой репутации, а также о компенсации
причиненного им морального вреда. Они указали, что и на заседании
Центрального районного суда г. Калининграда 23 августа 2001 г., и
в своих письменных заявлениях суду В.Н. Ткач называл их
"клеветниками", которые "травили" его "бредовыми" публикациями о
несуществующей проблеме, а также то, что он направлял письма
соответствующим должностным лицам, в которых настойчиво требовал
увольнения заявителя и редактора.
17 апреля 2002 г. Центральный районный суд г. Калининграда
удовлетворил поданный Г.И. Чернышевой и ее коллегами иск о
диффамации и обязал В.Н. Ткача выплатить по 250 рублей (9 евро)
каждому из истцов и В.А. Степанову. По кассационной жалобе В.Н.
Ткача 5 июня 2002 г. Калининградский областной суд оставил без
изменения Судебное решение от 17 апреля 2002 г. 25 ноября 2002 г.
президиум Калининградского областного суда оставил без
удовлетворения надзорный протест, принесенный на Решение от 17
апреля 2002 г. исполняющим обязанности прокурора Калининградской
области.
12 ноября 2002 г. Центральный районный суд г. Калининграда
удовлетворил еще один иск о диффамации, поданный заявителем против
В.Н. Ткача в связи с письмами, которые им направлялись на имя мэра
г. Калининграда и главы городского Совета депутатов. В указанных
письмах содержалось требование В.Н. Ткача о прекращении
муниципальными властями публикаций "клеветнических" статей в
газете, находящейся в собственности городской администрации. Суд
обязал В.Н. Ткача выплатить в пользу заявителя 250 рублей.
B. Применимое национальное законодательство
Статья 29 Конституции Российской Федерации гарантирует свободу
мысли и слова, равно как и свободу массовой информации.
Статья 152 Конституции Российской Федерации предусматривает,
что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его
честь, достоинство и деловую репутацию сведений, если
распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют
действительности. Гражданин также вправе требовать возмещения
убытков и морального вреда, причиненных распространением таких
сведений.
Гражданский процессуальный кодекс РСФСР (действовавший в то
время) предусматривает:
Статья 41. Участие прокурора в процессе
"Прокурор имеет право обратиться в суд с заявлением в защиту
прав и охраняемых законом интересов других лиц или вступить в дело
в любой стадии процесса, если этого требует охрана государственных
или общественных интересов или прав и охраняемых законом интересов
граждан.
Участие прокурора в разбирательстве гражданского дела
обязательно в случаях, когда это предусмотрено законом или когда
необходимость участия прокурора в данном деле признана судом.
Прокурор, участвующий в деле, знакомится с материалами дела,
заявляет отводы, представляет доказательства, участвует в
исследовании доказательств, заявляет ходатайства, дает заключения
по вопросам, возникающим во время разбирательства дела, и по
существу дела в целом, а также совершает другие процессуальные
действия, предусмотренные законом. Отказ прокурора от заявления,
поданного в защиту интересов другого лица, не лишает это лицо
права требовать рассмотрения дела по существу".
СУТЬ ЖАЛОБЫ
Заявитель в соответствии с пунктом 1 статьи 10 Конвенции
жаловалась на нарушение ее права распространять информацию.
Ссылаясь на положения статей 6 и 13 Конвенции, заявитель
указывала на отсутствие справедливого судебного разбирательства по
иску о диффамации, поданному против нее. В частности, она
утверждала, что в ходе судебного разбирательства не был соблюден
принцип равенства сторон и что она не была извещена о времени и
дне возобновления судебного слушания после перерыва, объявленного
23 августа 2001 г.
Заявитель отмечала, что вопреки положениям статьи 13 Конвенции
национальные суды отклонили ее иск против прокурора В.Н. Ткача.
ПРАВО
1. Заявитель жаловалась, что ее право на свободу выражения
мнения было нарушено в ходе судебного разбирательства, результатом
которого стало Решение Калининградского областного суда от 10
октября 2001 г. Она утверждала о нарушении статьи 10 Конвенции,
которая предусматривает:
"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право
включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и
распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со
стороны публичных властей и независимо от государственных границ.
Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять
лицензирование радиовещательных, телевизионных или
кинематографических предприятий.
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и
ответственность, может быть сопряжено с определенными
формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые
предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в
интересах национальной безопасности, территориальной целостности
или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и
преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты
репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения
информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета
и беспристрастности правосудия".
A. Доводы сторон
Власти Российской Федерации
Власти Российской Федерации отрицали факт вмешательства в право
заявителя на получение и распространение информации или в ее право
на выражение собственного мнения. Они утверждали, что решения
российских судов касались распространения сведений, порочащих
честь, достоинство и деловую репутацию лица, и, следовательно,
положения пункта 1 статьи 10 Конвенции должны толковаться не
только в свете пункта 2 той же статьи, но и также с учетом
положений статьи 17 Конвенции. Суды верно применили статью 152
Гражданского кодекса Российской Федерации. Власти Российской
Федерации полагали, что судебные решения национальных судов не
нарушили баланс прав заявителя, предусмотренных статьей 10
Конвенции, и прав В.Н. Ткача в соответствии со статьей 8
Конвенции. Они отметили, что нет оснований полагать, что имело
место нарушение статьи 10 Конвенции только потому, что заявитель
являлась журналистом, а потерпевшая сторона - прокурором. Наконец,
они полагали, что решения национальных судов были оправданы в
свете пункта 2 статьи 10 Конвенции и ссылались в связи с этим на
параграф 53 Постановления Европейского суда по делу "Маронек
против Словакии" ({Maronek} <*> v. Slovakia) (жалоба N 32686/96,
ECHR 2001-III).
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
Заявитель
Заявитель утверждала, что предложение "никакой корреспондент не
имеет права выносить на всеобщее обсуждение, в какой квартире
живет прокурор, какую жилплощадь занимает и т.д.", содержащееся в
исковом заявлении В.Н. Ткача от 3 мая 2000 г., изложенном на
бланке прокуратуры Московского района г. Калининграда, на самом
деле представляло собой предписание прокурора, распространяющееся
на всех журналистов, и, следовательно, de facto приравнивалось к
цензуре. По мнению заявителя, такое вмешательство не является
оправданным по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции, поскольку
подобное ограничение свободы выражения мнения не преследует ни
одну из законных целей, перечисленных в указанной статье.
Заявитель полагала, что тот факт, что национальные суды не
привлекли прокурора В.Н. Ткача к ответственности в связи с
приведенной выше фразой, нарушил ее право на выражение мнения и
суждений. Она ссылалась на судебные решения Центрального районного
суда г. Калининграда от 17 апреля и 12 ноября 2002 г., которыми
было подтверждено, что статьи заявителя не были клеветническими.
B. Мнение Европейского суда
Европейский суд установил, что оспариваемые судебные решения
являлись вмешательством в право заявителя на свободу выражения
мнения в соответствии с пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Он также
полагает, что данное вмешательство было "предусмотрено законом", а
именно статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, и
преследовало законную цель защиты "репутации и прав других лиц".
Таким образом, указанное вмешательство соответствует двум из трех
условий, чтобы считаться оправданным в соответствии с пунктом 2
статьи 10 Конвенции. Спорный вопрос в данном деле относится к
третьему условию, указанному в пункте 2 статьи 10 Конвенции, а
именно, было ли указанное вмешательство "необходимо в
демократическом обществе" (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Маронек против Словакии", з 47 - 48).
Касаясь оценки необходимости, Европейский суд напоминает
основные принципы, имеющие отношение к статье 10 Конвенции,
указанные в его прецедентном праве (см. среди прочих Постановление
Европейского суда по делу "Хэндисайд против Соединенного
Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г.,
Series A, N 24; Постановление Европейского суда по делу "Лингенс
против Австрии" (Lingens v. Austria) от 8 июля 1986 г., Series A,
N 103; Постановление Европейского суда по делу "Йерсильд против
Дании" (Jersild v. Denmark) от 23 сентября 1994 г., Series A, N
298; Постановление Европейского суда по делу "Яновский против
Польши" (Janowski v. Poland), жалоба N 25716/94, ECHR 1999-I;
Постановление Европейского суда по делу "Йерусалем против Австрии"
(Jerusalem v. Austria), жалоба N 26958/95, ECHR 2001-II;
Постановление Европейского суда по делу "Никула против Финляндии"
(Nikula v. Finland), жалоба N 31611/96, ECHR 2002-II;
Постановление Европейского суда по делу "Лешник против Словакии"
({Lesnik} v. Slovakia), жалоба N 35640/97, ECHR 2003-IV и
Постановление Европейского суда по делу "Янков против Болгарии"
(Yankov v. Bulgaria), жалоба N 39084/97, ECHR 2003):
i) Оценка необходимости в демократическом обществе требует,
чтобы Европейский суд установил: соответствовало ли обжалуемое
"вмешательство" "острой общественной необходимости", было ли оно
соразмерным преследуемой законной цели и являются ли доводы
национальных властей, оправдывающие такое вмешательство,
"существенными и достаточными" (см. Постановление Европейского
суда по делу "Санди Таймс против Соединенного Королевства (N 1)"
(Sunday Times v. United Kingdom (No. 1)) от 26 апреля 1979 г.,
Series A, N 30, p. 38, з 62). При оценке того, действительно ли
существует такая необходимость, и какие меры должны быть приняты в
связи с этим, национальным властям оставляется определенный
минимум пределов усмотрения. Однако данная возможность оценки не
является безграничной, а следует рука об руку с европейским
надзором, осуществляемым Европейским судом, чьей задачей является
вынесение окончательного решения относительно того, совместимо ли
примененное ограничение права со свободой выражения мнения,
гарантированной статьей 10 Конвенции. Таким образом, при
осуществлении своей надзорной функции задачей Европейского суда не
является замещение национальных властей, а скорее осуществление
надзора за соблюдением положений статьи 10 в свете всего дела в
целом и решений, принимаемых ими в соответствии с их возможностью
самостоятельной оценки (см. среди прочих Постановление
Европейского суда по делу "Фрессоз и Руар против Франции" (Fressoz
and Roire v. France), жалоба N 29183/95, з 45, ECHR 1999-I).
ii) В делах о свободе выражения мнения необходимо проводить
разграничение между изложением фактов и оценочными суждениями. В
то время как факты могут быть доказаны, правдивость оценочных
суждений не поддается доказыванию. Требование о доказывании
правдивости оценочного суждения неисполнимо и само по себе
нарушает свободу мнения, что является основной частью права,
гарантированного статьей 10 Конвенции (см., например,
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Лингенс против Австрии", з 46; Постановление Европейского суда по
делу "Обершлик против Австрии (N 1)" (Oberschlick v. Austria (No.
1)) от 23 мая 1991 г., Series A, N 204, p. 27, з 63). Тем не менее
даже в тех случаях, когда изложение фактов приравнивается к
оценочному суждению, соразмерность вмешательства может зависеть от
того, существует ли достаточная фактическая основа для
оспариваемого утверждения, поскольку даже оценочное суждение может
быть чрезмерным без какой-либо фактической базы в его
подтверждение (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского
суда по делу "Йерусалем против Австрии", з 43).
iii) Другим фактором, имеющим определенное отношение к данному
делу, является та существенная функция, которую пресса выполняет в
демократическом обществе. Несмотря на то, что пресса не должна
переступать через определенные пределы, в частности, касаясь
репутации и прав других лиц, а также необходимости предотвращения
разглашения конфиденциальной информации, тем не менее основной ее
задачей является распространение - способом, согласующимся с ее
обязательствами и ответственностью - информации и идей по всем
вопросам, вызывающим общественный интерес (см. Постановление
Европейского суда по делу "Торгейр Торгейрсон против Исландии"
(Thorgeir Thorgeirson v. Iceland) от 25 июня 1992 г., Series A, N
239, p. 27, з 63; упоминавшееся выше Постановление Европейского
суда по делу "Йерсильд против Дании", з 31; Постановление
Европейского суда по делу "Де Хаэс и Гийзельс против Бельгии" (De
Haes and Gijsels v. Belgium) от 24 февраля 1997 г., Reports of
Judgments and Decisions 1997 I, pp. 233 - 34, з 37). Более того,
Европейский суд учитывает на тот факт, что журналистская свобода
также распространяется на возможное использование в определенной
степени преувеличений или даже провокации (см. Постановление
Европейского суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии"
(Prager and Oberschlick v. Austria) от 26 апреля 1995 г., Series
A, N 313, p. 19, з 38). Таким образом, дозволенный предел оценки
на национальном уровне ограничивается интересами демократического
общества в наделении прессы возможностью осуществлять свою
наиважнейшую роль "наблюдателя общества" при распространении
информации, представляющей общественный интерес (см. Постановление
Европейского суда по делу "Гудвин против Соединенного Королевства"
(Goodwin v. United Kingdom) от 27 марта 1996 г., Reports of
Judgments and Decisions 1996-II, p. 500, з 39).
iv) Наконец, необходимо напомнить, что в демократическом
обществе частные лица наделены правом комментировать и критиковать
как само отправление правосудия, так и должностных лиц,
участвующих в нем. Границы допустимой критики в отношении
государственных служащих, осуществляющих свои властные полномочия,
вероятно, в определенных случаях могут быть шире, чем пределы
критики в отношении частных лиц. Тем не менее нельзя сказать, что
государственные служащие сознательно открывают себя общественности
для тщательного наблюдения за каждым своим словом и поступком в
той степени, в которой это делают политические деятели и,
следовательно, подлежат обращению на равных основаниях с
политиками, когда речь идет о критике в отношении их действий.
Более того, государственные служащие должны обладать доверием со
стороны общества в условиях отсутствия незаконных волнений в том
случае, если они будут должным образом исполнять свои полномочия,
и, таким образом, абсолютно необходимо защищать их от обидных,
оскорбительных или диффамационных нападок при осуществлении ими
своих служебных обязанностей. Прокуроры - государственные
служащие, чьей задачей является содействие должному осуществлению
правосудия. В связи с этим они образуют часть судебного аппарата в
более широком смысле этого понятия. Именно в общих интересах они
как судебные чиновники должны пользоваться общественным доверием.
Следовательно, государству необходимо обеспечивать их защиту от
необоснованных обвинений (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Лешник против Словакии", з 53 - 54).
Возвращаясь к обстоятельствам данного дела, Европейский суд
заметил, что на заявителя была возложена гражданско-правовая
ответственность за распространение сведений, порочащих честь,
достоинство и деловую репутацию районного прокурора посредством
написания и опубликования двух ее статьей от 27 апреля и 16 ноября
2000 г. В обеих статьях заявитель указала, что прокурор
Московского района г. Калининграда В.Н. Ткач оказывал либо прямое,
либо посредством своего коллеги, прокурора Центрального района,
незаконное давление на районный суд, рассматривавший гражданско-
правовой спор между супругой прокурора и ее соседями. Заявитель в
своих статьях подразумевала, что требования супруги прокурора были
несправедливыми, если не сказать незаконными, и ее иск был
удовлетворен только потому, что В.Н. Ткач склонил районный суд на
сторону своей супруги.
У Европейского суда нет сомнений, что справедливость при
осуществлении правосудия является вопросом общественного значения,
и на журналистов возложена роль "общественного сторожа", а также
задача по выявлению попыток вмешательства в судебное
разбирательство или оказания влияния на исход разбирательства
внесудебными мерами. В данном деле статьи описывают спор между
соседями таким образом, что у читателей появляется впечатление,
что В.Н. Ткач использовал связи и властные полномочия, которые
присущи государственному прокурору, с тем, чтобы склонить чашу
весов правосудия в пользу своей супруги, являвшейся истцом по
делу.
Европейский суд отмечает, что все утверждения исходили от самой
Г.И. Чернышевой: она не цитировала другой источник информации,
равно как и не повторяла заявления, сделанные другими лицами. В
связи с этим Европейский суд напоминает, что статья 10 Конвенции
защищает право журналистов распространять сведения по вопросам,
имеющим общественный интерес, при условии, что они действуют
добросовестно, основываясь на достоверных фактах и предоставляя
"надежную и точную" информацию в соответствии с журналистской
этикой (см. Постановление Европейского суда по делу "Фрессоз и
Руар против Франции" (Fressoz and Roire v. France), жалоба N
29183/95, з 54, ECHR 1999-I; Постановление Европейского суда по
делу "Швабе против Австрии" (Schwabe v. Austria) от 28 августа
1992 г., Series A, N 242 B, p. 34, з 34; Постановление
Европейского суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии"
(Prager and Oberschlick v. Austria) от 26 апреля 1995 г., Series
A, N 313, p. 18, з 37). Следовательно, статья 10 Конвенции не
предоставляет неограниченную свободу выражения мнения даже в
отношении освещения прессой вопросов, имеющих существенное
общественной значение. В рамках пункта 2 данной статьи Конвенции
осуществление подобной свободы сопряжено с "обязанностями и
ответственностью", которые также применимы к прессе. Эти
"обязанности и ответственность" должны принимать особое значение,
когда, как и в данном деле, возникает вопрос, связанный с
порочением репутации названного лица.
Европейский суд полагает, что в данном деле нет необходимости
исследовать, являлись ли оспариваемые извлечения из статей
заявителя изложением фактов или оценочными суждениями.
Даже при самом либеральном толковании обвинение подобного рода,
выдвинутое заявителем, требовало некоторого фактического
обоснования. Тем не менее, по мнению Европейского суда, подобное
обоснование явно отсутствовало: ни на одной из стадий судебного
разбирательства - ни в национальных судах, ни в Европейском суде -
заявитель не сделала попытки подтвердить достоверность ее
утверждений.
Изучив все имеющиеся доказательства, суды Российской Федерации
установили, что оспариваемые извлечения из статей заявителя не
соответствовали действительности. Суды установили, что В.Н. Ткач
не являлся стороной гражданско-правового спора между его женой и
соседями Ш. Он не принимал участия в деле ни в качестве истца, ни
третьей стороны, ни свидетеля и не в качестве представителя органа
государственной власти. В любом случае, В.Н. Ткач работал в
прокуратуре другого относительно районного суда, рассматривавшего
спор, административного района. Суды Российской Федерации не
установили никаких доказательств того, что В.Н. Ткач благодаря
своим личным связям или иным образом оказывал влияние на судебное
разбирательство в районном суде. В распоряжении Европейского суда
отсутствует какая-либо информация, указывающая на то, что выводы
национальных судов противоречат обстоятельствам дела или являются
произвольными. Европейский суд удовлетворен тем, что основания
вмешательства, названные судами Российской Федерации в связи с
обвинениями заявителя в адрес В.Н. Ткача в том, что он оказывал
воздействие на районные суды, были уместными и достаточными.
Обвинения, выдвинутые заявителем, были достаточно серьезны и
повторялись ею в ряде публикаций. Они были направлены на
оскорбление В.Н. Ткача, оказание негативного воздействия на
осуществление им своих должностных обязанностей, а также являлись
порочащими его репутацию. Нет оснований полагать, что заявителю
воспрепятствовали в проведении адекватного расследования в
поддержку своих обвинений или в более гармоничном освещении
сложившейся ситуации.
На основании изложенного и принимая во внимание указанный вывод
о явном отсутствии фактического обоснования, Европейский суд
полагает, что утверждения заявителя не представляли собой
справедливый комментарий к процессу осуществления правосудия, а
скорее являлись безосновательными нападками на деловую репутацию
прокурора (см., для сравнения, a contrario, Постановление
Европейского суда по делу "Унабхенгиге Инициативе
Информационсфильфальт" против Австрии" ({Unabhangige} Initiative
Informationsvielfalt v. Austria), жалоба N 28525/95, з 43, ECHR
2002-I). Таким образом, Европейский суд установил, что имела место
острая общественная необходимость в предотвращении небрежного
употребления подобных серьезных заявлений.
Касаясь соразмерности вмешательства, Европейский суд
напоминает, что им не было установлено нарушение статьи 10
Конвенции в деле "Лешник против Словакии", в котором заявитель был
привлечен к уголовной ответственности за обвинение прокурора в
ненадлежащем поведении и нарушении норм права в письме,
направленном им в Генеральную прокуратуру, независимо от того, что
оспариваемые утверждения не были распространены через средства
массовой информации или иным образом стали известны для окружающих
с помощью заявителя, а содержались в письмах, адресованных самому
прокурору и его вышестоящему руководству. В данном деле, наоборот,
заявитель, являясь профессиональным журналистом, умышленно сделала
общеизвестными свои доводы, опубликовав их неоднократно в газете,
имеющей тираж в 3000 экземпляров. Вред, причиненный В.Н. Ткачу
утверждениями заявителя, усиливается тем, что газета, в которой
они были опубликованы, является официальным периодическим изданием
городской администрации, и что у читательской аудитории могло
возникнуть впечатление, что критика профессиональной деятельности
прокурора поддерживалась муниципальными властями.
Более того, оценивая соразмерность вмешательства, во внимание
также необходимо принимать сущность и строгость применяемого
наказания (см. среди последних прецедентов Постановление
Европейского суда по делу "Скалка против Польши" ({Skalka} v.
Poland) от 27 мая 2003 г., жалоба N 43425/98, з 38). В связи с
этим Европейский суд отмечает, что судебное разбирательство по
делу было по существу, скорее, гражданско-правовым, чем уголовно-
правовым и что в итоге на заявителя была возложена обязанность
выплатить совсем небольшую сумму в размере 250 рублей (9 евро).
Необходимо также отметить, что, принимая решение о значительном
снижении размера суммы, подлежащей выплате, областной суд заметил,
что обсуждаемое судебное разбирательство имело место на самом деле
и вина заявителя - только в "ошибочной оценке" обстоятельств этого
судебного разбирательства.
В свете указанных доводов и принимая во внимание возможность
усмотрения, предоставленного национальным властям в данной
категории дел, Европейский суд приходит к выводу, что обжалуемое
вмешательство не являлось несоразмерным преследуемой законной цели
и что его причины, названные российскими судами, были достаточными
и уместными для его обоснования. Таким образом, можно полагать,
что данное вмешательство было необходимо в демократическом
обществе для защиты репутации и прав других лиц по смыслу пункта 2
статьи 10 Конвенции.
Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной
и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35
Конвенции.
2. Заявитель, ссылаясь на пункт 1 статьи 6 Конвенции,
жаловалась на нарушение принципа равенства в судебном процессе в
том, что истец принимал участие в судебном разбирательстве не как
частное лицо, а, скорее, в своем официальном качестве, то есть как
прокурор. В соответствии с данной статьей она также жаловалась на
то, что ей не предоставили возможность присутствовать на судебном
слушании 23 августа 2001 г. Статья 6 Конвенции в части, применимой
к настоящему делу, гласит:
"Каждый в случае спора о его гражданских правах и
обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство
дела... судом...".
A. Доводы сторон
Власти Российской Федерации
Власти Российской Федерации утверждали, что В.Н. Ткач обратился
с иском о диффамации против заявителя от своего имени, то есть как
частное лицо. Они ссылались на определение Центрального районного
суда от 26 января 2001 г., которым было оставлено без рассмотрения
исковое заявление, изложенное на бланке прокуратуры. Власти
Российской Федерации отметили, что В.Н. Ткач отозвал также свой
иск от 3 мая 2000 г., в котором содержалось предложение,
обжалованное заявителем.
Заявитель
Заявитель утверждала, что несоблюдение принципа равенства в
гражданском разбирательстве не позволило ей извлечь пользу из
справедливого определения ее прав и привело к преследованию ее со
стороны прокуратуры. Она утверждала, что принцип равенства был
нарушен потому, что В.Н. Ткач изложил свои исковые требования на
бланке прокуратуры.
B. Мнение Европейского суда
Касаясь предполагаемого нарушения принципа равенства в
гражданском процессе, Европейский суд напоминает, что в
соответствии с принципом равенства, как одним из элементов более
широкого понятия справедливого разбирательства, каждой из сторон
должна быть предоставлена разумная возможность представлять свое
дело при таких условиях, которые не ставят ее в невыгодное
положение относительно ее оппонента (см. Постановление
Европейского суда по делу "Домбо Бехеер Б.В." против Нидерландов"
(Dombo Beheer B.V. v. Netherlands) от 27 октября 1993 г., Series
A, N 274, p. 19, з 33).
В связи с этим Европейский суд полагает, что сам по себе факт,
что прокурор выступал в качестве истца по гражданскому делу, не
может как таковой повлечь спор в соответствии со статьей 6
Конвенции (см., mutatis mutandis, Решение Европейского суда по
делу "Тодоров против Болгарии" (Todorov v. Bulgaria) от 14 марта
2002 г., жалоба N 39832/98).
Европейский суд должен рассмотреть вопрос относительно того,
какую роль в судебном разбирательстве на самом деле играл прокурор
(см. Постановление Европейского суда по делу "Кресс против
Франции" (Kress v. France), жалоба N 39594/98, з 71 in fine, ECHR
2001-VI). Европейский суд напоминает, что по ряду дел, касающихся
роли "особых" участников в судебном разбирательстве, таких как
Генеральный адвокат, Правительственный комиссар или аналогичные
должностные лица, он постановил, что имело место нарушение пункта
1 статьи 6 Конвенции вследствие неразглашения заранее заявлений
определенного должностного лица и невозможности ответа им, а также
вследствие участия таких должностных лиц в совещании судей по
делу, что нарушило принцип равноправия (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского суда по делу "Кресс против Франции", з
64 - 65 и 87 с дальнейшими ссылками).
Возвращаясь к обстоятельствам данного дела, Европейский суд
допускает, что изложение обстоятельств дела на бланке прокуратуры
могло создать впечатление, что данное исковое заявление было
подано в защиту общественных и государственных интересов, особенно
в свете той важной роли, которую могла иметь прокуратура в
гражданском судопроизводстве (см. для сравнения статью 41
Гражданского процессуального кодекса РСФСР, приведенную выше в
разделе "Применимое национальное законодательство"). Тем не менее
даже предположив, что В.Н. Ткач на самом деле намеревался таким
образом обеспечить свое преимущество в судебном разбирательстве,
использование официального бланка может осуждаться исключительно с
этической точки зрения, тогда как с процессуальной точки зрения
использование бланка не предоставило В.Н. Ткачу (как истцу) каких-
либо прав, которые бы не имела другая сторона по делу. В
частности, он не имел права участвовать в совещании судей, давать
юридически обязательные заключения, высказывать в письменной или
устной форме свою позицию по делу после выступления сторон (см.
для сравнения, mutatis mutandis, упоминавшееся выше Решение
Европейского суда по делу "Тодоров против Болгарии"). Европейский
суд отмечает, что большее значение имеет тот факт, что все исковые
заявления были впоследствии отозваны по собственному заявлению
В.Н. Ткача, что было официально подтверждено промежуточным
определением суда от 26 января 2001 г., то есть до рассмотрения по
существу указанных исковых заявлений. Исковое заявление от 3 мая
2000 г., обжалованное заявителем, было также в числе отозванных.
Европейский суд пришел к выводу, что данные документы не нарушили
принцип равенства в гражданском судопроизводстве.
Далее Европейский суд отмечает, что по условиям так называемой
доверенности, выданной 18 августа 2000 г. объем процессуальных
прав, переданных В.Н. Ткачу, был явно определен с тем, чтобы он
был идентичен объему прав "обычного" истца в гражданском
судопроизводстве. Указанная доверенность не уполномочила В.Н.
Ткача на получение дополнительных прав, которые предусматриваются
только Законом для государственных прокуроров. Европейский суд
установил, что данный документ, несмотря на свое сбивающее с толку
название "доверенность", на самом деле являлся официальным
разрешением для сотрудника государственного правоохранительного
органа на участие в гражданском разбирательстве, которое было
инициировано им в своем личном качестве. В любом случае,
Европейский суд вновь отмечает, что разбирательство от имени
прокуратуры (для ведения которого необходима доверенность) было
прекращено. Следовательно, Европейский суд полагает, что выдача
"доверенности" не могла нарушить принцип равенства сторон. Касаясь
присутствия заявителя и ее представителей на судебном заседании 23
августа 2001 г., Европейский суд отмечает, что данный вопрос был
тщательным образом изложен в Судебном решении суда первой
инстанции и определении суда кассационной инстанции. Национальными
судами было установлено, что оба представителя заявителя были
должным образом извещены о времени возобновления судебных слушаний
после перерыва. Их согласие было отмечено в протоколе судебного
заседания, на котором был объявлен перерыв. Вопрос об отложении
судебного разбирательства никем не ставился. Заявитель не
представила никаких доказательств в опровержение этого.
Европейский суд пришел к выводу, что право на присутствие в
судебном разбирательстве было утрачено заявителем по собственной
воле, и национальным судам нельзя вменить в вину то, что они не
обеспечили присутствие заявителя.
В любом случае, касаясь обеих частей жалобы заявителя на
нарушение положений статьи 6 Конвенции, Европейский суд установил,
что обжалуемые недостатки разбирательства в суде первой инстанции,
если таковые существовали, были устранены в ходе кассационного
разбирательства, в котором Решение суда первой инстанции являлось
предметом контроля со стороны судебного органа, обладавшего полной
юрисдикцией относительно данного дела и гарантировавшего
беспристрастное и независимое рассмотрение дела судом по смыслу
статьи 6 Конвенции (см., mutatis mutandis, Постановление
Европейского суда по делу "Де Хаан против Нидерландов" (De Haan v.
Netherlands) от 26 августа 1997 г., Reports of Judgments and
Decisions 1997-IV, з 52, с дальнейшими ссылками).
Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной
и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35
Конвенции.
3. Наконец, заявитель, ссылаясь к положениям статьи 13
Конвенции, утверждает, что разбирательство в национальных органах
власти не представляло собой эффективное средство правовой защиты
и что национальные суды оставили без удовлетворения ее встречный
иск к В.Н. Ткачу. Статья 13 гласит:
"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции,
нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в
государственном органе, даже если это нарушение было совершено
лицами, действовавшими в официальном качестве."
Касаясь жалобы на оставление без удовлетворения встречного иска
заявителя, Европейский суд отмечает, что у заявителя была
возможность обратиться в национальные суды за рассмотрением ее
требований к В.Н. Ткачу. Требование эффективности не означает, что
результат разбирательства должен соответствовать намерениям
заявителя (см. Решение Европейской комиссии по делу "Кайялайнен
против Финляндии" (Kaijalainen v. Finland) от 12 апреля 1996 г.,
жалоба N 24671/94).
Более того, в соответствии с прецедентным правом Европейского
суда, положения статьи 13 Конвенции применяются только в тех
случаях, когда у лица имеется "доказуемое требование" считать себя
жертвой нарушения прав в соответствии с Конвенцией (см.
Постановление Европейского суда по делу "Бойл и Райс против
Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27
апреля 1988 г, Series A, N 131, з 52). Европейским судом было
установлено, что жалоба заявителя на нарушение в ее отношении
положений статьей 6 и 10 Конвенции является явно необоснованной.
Следовательно, в той мере, в которой статья 13 применяется в связи
с жалобой заявителя на нарушение статьи 6 в контексте настоящей
жалобы, заявитель не обладает "спорным требованием", и гарантии,
установленные статьей 13 Конвенции, не применимы к ее жалобам.
Данная жалоба должна быть отклонена как явно необоснованная в
соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
Объявил жалобу неприемлемой.
Председатель Палаты
Христос РОЗАКИС
Заместитель Секретаря Секции Суда
Сантьяго КЕСАДА
|
