Енерйылдыз (Oneryildiz) против Турции
(Жалоба N 48939/99)
По материалам Постановления
Европейского Суда по правам человека
от 30 ноября 2004 года
Страсбург, 30 ноября 2004 г.
По делу "Енерйылдыз против Турции" Европейский Суд по правам
человека, заседая Большой Палатой в составе:
Л. Вильдхабера, Председателя,
Х.Л. Розакиса,
Ж.-П. Коста,
Г. Ресса,
Сэра Николаса Братцы,
Э. Пальм,
Л. Лукаидеса,
Р. Тюрмена,
Ф. Тулькенс,
К. Юнгвирта,
М. Цацы-Николовской,
Х.С. Грев,
А.Б. Бака,
М. Угрехелидзе,
А. Ковлера,
В. Загребельского,
А. Муларони, судей,
а также при участии П.Дж. Махони, Секретаря-Канцлера Суда,
заседая 7 мая 2003 г., 16 июня и 15 сентября 2004 г. за
закрытыми дверями,
вынес 15 сентября 2004 г. следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 48939/99), поданной 18
января 1999 г. в Европейский Суд по правам человека против
Турецкой Республики двумя гражданами этой страны: Ахметом Нури
Чинаром (Ahmet Nuri Cinar) и Машаллахом Енерйылдызом (Masallah
Oneryildiz) (далее - заявители) в соответствии со статьей 34
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
2. Ссылаясь на статьи 2, 8 и 13 Конвенции и статью 1 Протокола
N 1 к Конвенции, заявители утверждали, что национальные органы
были виновны в смерти их близких родственников и уничтожении их
имущества в результате взрыва метана, произошедшего 28 апреля 1993
г. на муниципальной свалке в районе Юмрание (Umraniye) (г. Стамбул
(Istanbul)). Кроме того, они жаловались на то, что
административное производство по их делу не соответствовало
требованиям справедливости и незамедлительности, установленным в
пункте 1 статьи 6 Конвенции.
3. Жалоба была передана на рассмотрение в Первую секцию
Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). 22 мая
2001 г. Палата, созданная в рамках данной Секции, в составе Э.
Палм, Председателя Палаты, В. Томассен, Гойкура Йорундссона, Р.
Тюрмена, К. Бырсана, Й. Касадеваля, Р. Марусте, судей, а также при
участии М. Бойла, Секретаря Секции Суда, решила разъединить
производство по жалобам Чинара и Енерйылдыза и признала жалобу
приемлемой в части, касавшейся последнего ("заявителя"),
выступавшего от своего имени и имени трех его выживших сыновей,
Хюсаметтина (Husamettin), Айфына (Ayfin) и Халефа (Halef)
Енерйылдыз, в то время несовершеннолетних, а также от имени его
жены Гюльназ Енерйылдыз (Gulnaz Oneryildiz), его второй жены
Сидики Зорлу (Sidika Zorlu), а также его детей Селахаттина
(Selahattin), Идрис (Fdris), Месут (Mesut), Фатмы (Fatma), Зейнэп
(Zeynep), Ремзие (Remziye) и Абдулкерима (Abdulkerim) Енерйылдыз.
4. 18 июня 2002 г., проведя слушание по делу, Палата вынесла
постановление, в котором она пятью голосами против двух признала,
что имело место нарушение статьи 2 Конвенции, единогласно
постановила, что не было необходимости рассматривать жалобы на
нарушение пункта 1 статьи 6 и статей 8 и 13 Конвенции, и четырьмя
голосами против трех признала, что имело место нарушение статьи 1
Протокола N 1. К постановлению прилагались частично особые мнения
судей Й. Касадеваля, Р. Тюрмена и Р. Марусте.
5. 12 сентября 2002 г. власти Турции на основании статьи 43
Конвенции и правила 73 Регламента Суда обратились в Европейский
Суд с просьбой о передаче дела на рассмотрение в Большую Палату.
6 ноября 2002 г. Большая Палата удовлетворила это обращение.
6. В соответствии с пунктами 2 и 3 статьи 27 Конвенции и
правилом 24 Регламента Суда был определен состав Большой Палаты.
7. Интересы заявителя в Европейском Суде представляла Эсра
Дениз (Esra Deniz), член коллегии адвокатов г. Стамбула. Власти
Турции были представлены Соуполномоченной Турции при Европейском
Суде по правам человека Дениз Акчай (Deniz Akcay). Стороны
представили меморандумы 7 и 10 марта 2003 г. соответственно.
Впоследствии стороны направили в Секретариат Суда дополнительные
замечания и документы в подтверждение своих доводов.
8. 7 мая 2003 г. во Дворце прав человека в г. Страсбурге
состоялось слушание по делу (пункт 3 правила 59 Регламента Суда).
В Европейский Суд явились:
(a) от властей Турции:
Д. Акчай, Соуполномоченная Турции при Европейском Суде по
правам человека;
Й. Белет (Y. BELET),
Г. Аджар (G. ACAR),
В. Сирмен (V. SIRMEN),
Ж. Калай (J. KALAY), советники;
(b) от заявителя:
Э. Дениз, представитель;
Ш. Ездемир (S. OZDEMIR), советники.
Европейский Суд заслушал обращения Э. Дениз и Д. Акчай.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
9. Заявитель, 1955 года рождения, в настоящее время проживает в
районе Ширван (Sirvan) провинции Сиирт (Siirt), его малой родине.
Во время рассматриваемых событий он проживал с двенадцатью его
близкими родственниками в квартале трущоб (gecekondu mahallesi)
Казым Карабекир (Kazim Karabekir) в стамбульском районе Юмрание
(Umraniye), куда он переехал, уволившись с должности сельского
сторожа на юго-востоке Турции.
A. Хозяйственная свалка в районе Юмрание и территория, на
которой проживал заявитель
10. С начала 70-х годов в микрорайоне Хекимбаши (Hekimbasi), в
трущобах, прилегающих к кварталу Казым Карабекир, функционировала
хозяйственная свалка. 22 января 1960 г. городской совет Стамбула
получил право пользования земельным участком, принадлежавшим
Лесной комиссии (а следовательно, и Казначейству), на срок 99 лет.
Будучи расположенной на откосе с видом на долину, данная
территория имела площадь около 350000 кв. м и с 1972 года
использовалась в качестве свалки районами Бейкоз (Beykoz), Юшкюдар
(Uskudar), Кадыкей (Kadikoy) и Юмрание (Umraniye), оставаясь в
ведении городского совета Стамбула и, в конечном счете,
правительства Турции.
Когда свалка начала функционировать, на данной территории никто
не проживал, а ближайший застроенный район находился
приблизительно в 3,5 км. Однако со временем вокруг свалки без
всякого разрешения стали появляться примитивные жилые строения,
которые в результате образовали трущобы района Юмрание.
В соответствии с официальной картой кварталов Хекимбаши и Казым
Карабекир, составленной отделом технической службы районного
совета Юмрание, дом заявителя был построен на углу улицы Деребойу
(Dereboyu) и улицы Герзе (Gerze). Эта часть поселения прилегала к
муниципальной свалке и с 1978 года была подведомственна местному
мэру, подчиненному районному совету.
Свалка в Юмрание больше не используется. Местный совет засыпал
ее землей и установил воздухоотводы. Кроме того, в настоящее время
готовятся планы застройки кварталов Хекимбаши и Казым Караберик.
Городской совет посадил деревья на большей части территории бывшей
свалки и построил там спортивные площадки.
B. Меры, принятые районным советом Юмрание
1. В 1989 году
11. После местных выборов, проведенных 26 марта 1989 г.,
районный совет Юмрание попытался внести изменения в план
городского развития масштаба 1:1000. Но распорядительные органы
отказались принять этот план, так как он охватывал территорию
недалеко от муниципальной свалки.
4 декабря 1989 г. районный совет Юмрание начал сваливать кучи
земли и мусора на участки, окружающие районные трущобы, чтобы
очистить территорию свалки.
Но 15 декабря 1989 г. М.С. и А.С., двое жителей квартала
Хекимбаши, подали иск против районного совета в четвертое
отделение Районного суда Юшкюдара с целью установить право на
владение землей. Они жаловались на вред, причиненный их
приусадебным хозяйствам, и требовали остановить работы. В
поддержку своего иска М.С. и А.С. представили документы,
подтверждавшие, что они платили муниципальный налог и налог на
доход с недвижимого имущества с 1977 года на основании налога N
168900. В 1983 году государственные органы попросили их заполнить
стандартную форму декларации о незаконно возведенных сооружениях,
чтобы их право на имущество и земельный участок могло быть
упорядочено (см. ниже з 54). 21 августа 1989 г. по их ходатайству
водопроводная служба городского совета Стамбула предписала
установить в их доме счетчик потребления воды. Кроме того, копии
оплаченных счетов за электричество подтверждали, что М.С. и А.С. в
качестве потребителей регулярно платили за воду, которую они
использовали, на основании показаний счетчика потребления воды.
12. В Районном суде Юшкюдара районный совет основывал свою
защиту на том факте, что земельный участок, право на который
заявили М.С. и А.С., был расположен на площадке для вывоза мусора;
что проживание в этом месте противоречило санитарным правилам; а
также что ходатайство об упорядочивании права на землю не
предоставляло им никаких прав.
2 мая 1991 г. Районный суд Юшкюдара вынес решение (дело N
1989/1088) в пользу М.С. и А.С., признав, что имело место
вмешательство в осуществление ими своих прав на оспариваемый
земельный участок.
Однако Кассационный суд отменил решение от 2 марта 1992 г. 22
октября 1992 г. Районный суд Юшкюдара последовал решению
Кассационного суда и отклонил требования М.С. и А.С.
2. В 1991 году
13. 9 апреля 1991 г. районный совет Юмрание обратился в третье
отделение Районного суда Юшкюдара с просьбой назначить экспертов с
целью выяснить, соответствовала ли свалка соответствующим
регламентам, в частности Правилам от 14 марта 1991 г. о сборе,
удалении и обработке твердых отходов. Районный совет просил также
оценить причиненный ему вред, чтобы использовать результаты оценки
как доказательство в поддержку иска о возмещении вреда, который он
готовился предъявить городскому совету и советам трех других
районов, которые использовали эту свалку.
Ходатайство о проведении экспертизы было зарегистрировано как
дело N 1991/76, и 24 апреля 1991 г. была создана экспертная
комиссия в составе профессора по моделированию условий
эксплуатации, представителя земельно-кадастровой службы и судебно-
медицинского эксперта.
В соответствии с заключением экспертов, составленным 7 мая 1991
г., свалка не соответствовала техническим стандартам,
установленным, inter alia, в правилах 24 - 27, 30 и 38 Правил от
14 марта 1991 г. и, следовательно, создавала ряд опасностей,
способных вызвать эпидемию среди жителей долины, особенно среди
лиц, проживающих в трущобах: свалка не была ничем отгорожена от
жилых строений, расположенных в 50 м от городского мусора; свалка
не была оборудована системами сбора, компостирования, переработки
или сжигания мусора; не было дренажной или водоочистительной
систем. Эксперты сделали вывод, что свалка в Юмрание "подвергала
людей, животных и окружающую среду различным рискам". В связи с
этим эксперты обратили внимание, прежде всего, на тот факт, что
имелась опасность распространения примерно двадцати заразных
болезней, и подчеркнули следующее:
"...В любом месте скопления мусора образуются такие газы как:
метан, двуокись углерода и сероводород. Эти вещества должны
собираться и... сжигаться под специальным наблюдением. Но данная
свалка не оснащена такой системой. Если метан смешивается с
воздухом в определенной пропорции, он может взорваться. Свалка не
оборудована средствами предотвращения взрыва метана, образующегося
в результате гниения (мусора). Да хранит нас Аллах, ибо вред может
быть огромен, учитывая близкое расположение жилых домов...".
27 мая 1991 г. заключение экспертов было доведено до сведения
четырех районных советов, а 7 июня 1991 г. о нем был информирован
губернатор, который попросил кратко изложить его Министерству
здравоохранения и Службе премьер-министра Турции по окружающей
среде.
14. Районные советы Кадыкея и Юшкюдара и городской совет
Стамбула 3, 5 и 9 июня 1991 г., соответственно, обратились с
ходатайствами об отмене вышеуказанного экспертного заключения. В
иске адвокаты советов просто заявили, что назначение экспертизы и
составление заключения без их ведома нарушало Гражданско-
процессуальный кодекс Турции. Адвокаты оставили за собой право
представить дополнительные доводы в поддержку своих возражений,
когда они получат от государственных органов всю необходимую
информацию и документы.
В связи с тем, что ни одна из сторон так и не представила
дополнительных доводов, производство по делу было прекращено.
15. Однако служба по окружающей среде, получившая экспертное
заключение 18 июня 1991 г., приняла рекомендацию (N 09513), в
которой призвала администрацию губернатора г. Стамбула, городской
совет и районный совет Юмрание решить проблемы, установленные в
настоящем деле:
"...В докладе, подготовленном комиссией экспертов, указано, что
данная свалка не соответствует Закону об окружающей среде и
Регламенту о сборе, удалении и обработке твердых отходов и,
следовательно, представляет опасность для здоровья людей и
животных. Меры, предусмотренные в правилах 24 - 27, 30 и 38
Регламента о сборе, удалении и обработке твердых отходов, должны
быть реализованы на месте свалки... Поэтому я прошу принять все
необходимые меры... а о результатах сообщить в наше ведомство".
16. 27 августа 1992 г. Шинаси Ектем (Sinasi Oktem), мэр района
Юмрание, обратился в первое отделение Районного суда Юшкюдара с
ходатайством о реализации временных мер с тем, чтобы запретить
городскому совету и соседним районным советам использовать свалку.
Он просил, в частности, больше не привозить мусор на свалку,
закрыть ее и возместить его району причиненный вред.
3 ноября 1992 г. представитель городского совета Стамбула
возразил против данной просьбы. Отметив старания городского совета
по содержанию дорог, ведущих на свалку, предупреждению
распространения болезней и запахов и отстрелу бездомных собак,
представитель утверждал, в частности, что был объявлен конкурс на
подготовку плана по преобразованию данной территории. По поводу
просьбы о временном закрытии свалки представитель городского
совета заявил, что районный совет Юмрание действовал
недобросовестно, так как с момента своего образования в 1987 г. он
не сделал ничего для обеззараживания местности.
Городской совет действительно объявил конкурс на лучший план
развития новых мест в соответствии с современными стандартами.
Первый договор был заключен с американской фирмой "Си-Ви-Эйч 2-Эм
Хилл Интернешнл Лимитед" (CVH2M Hill International Ltd), а 21
декабря 1992 г. и 17 февраля 1993 г. были составлены новые проекты
применительно к европейской и анатолийской частям города
соответственно. Проект должен был быть реализован в течение 1993
года.
17. Так как указанный процесс продолжается до сих пор, районный
совет Юмрание сообщил мэру Стамбула, что с 15 мая 1993 г.
запрещается сваливать мусор на данной территории.
C. Несчастный случай
18. 28 апреля 1993 г. примерно в 11 часов утра на свалке
произошел взрыв метана. Вследствие оползня, вызванного возросшим
давлением, мусор извергся из горы отходов и поглотил десяток жилых
домов, расположенных снизу, в том числе дом заявителя. В
результате несчастного случая погибло 39 человек.
D. Производство, возбужденное по настоящему делу
1. Инициатива Министерства внутренних дел Турции
19. Сразу после инцидента два сотрудника муниципальной полиции
пытались установить фактические обстоятельства дела. Допросив
потерпевших, включая заявителя, который объяснил, что он построил
свой дом в 1988 году, они сообщили, что было уничтожено 13 лачуг.
В тот же день члены штаба по чрезвычайным ситуациям, созданного
администрацией губернатора г. Стамбула, также посетили место
происшествия и установили, что оползень был действительно
спровоцирован взрывом метана.
20. На следующий день, 29 апреля 1993 г., Министерство
внутренних дел Турции поручило отделу административных
расследований (далее - следственный отдел) изучить обстоятельства,
при которых произошла трагедия, и определить, надо ли возбуждать
производство в отношении двух мэров, Сезена (Sozen) и Ектема
(Oktem).
2. Уголовное расследование
21. Пока продолжалось административное расследование, 30 апреля
1993 г. прокурор района Юшкюдар посетил место происшествия в
сопровождении экспертной комиссии в составе трех профессоров по
гражданскому строительству из трех различных университетов. В
рамках предварительных замечаний он поручил комиссии определить,
каким образом должна быть распределена между государственными
органами и потерпевшими ответственность за несчастный случай.
22. 6 мая 1993 г. заявитель подал жалобу в местный полицейский
участок. Он указал: "Если мой дом был похоронен под кучей мусора и
мои жены и дети погибли вследствие халатности властей, я подаю
жалобу о возбуждении уголовного дела в отношении соответствующих
государственных органов". Жалоба заявителя была приобщена к
материалам уголовного дела (N 1993/6102), которое было возбуждено
по инициативе прокурора.
23. 14 мая 1993 г. прокурор допросил ряд свидетелей и
потерпевших. 18 мая 1993 г. экспертная комиссия по поручению
прокурора представила свое заключение. В заключении комиссия
отметила, прежде всего, что для данного района отсутствовал
генеральный план застройки масштаба 1:5000, что план городского
развития масштаба 1:1000 не был одобрен, а также что большинство
домов, погребенных под грудой мусора, в действительности
находились вне территории, охваченной планом городского развития,
на дальнем краю свалки. Эксперты подтвердили, что оползень
(затронувший землю, которая уже была нестабильна) мог быть вызван
как растущим давлением газа внутри горы мусора, так и взрывом
газа. Напомнив обязанности и обязательства публичных властей,
содержащиеся в соответствующих регламентах, эксперты сделали
вывод, что ответственность за инцидент должна быть распределена
следующим образом:
"(i) 2/8 - городской совет Стамбула, который не принял
своевременные меры для предотвращения технических проблем, которые
существовали уже в начале использования свалки в 1970 году и в
дальнейшем лишь усугублялись, и не указал соответствующим районным
советам альтернативные места сбора мусора, хотя такая обязанность
была возложена на него Законом N 3030;
(ii) 2/8 - районный совет Юмрание, который не принял никакого
плана застройки и в нарушение Регламента N 20814 не организовал
буферную зону шириной 1000 м, которая должна была остаться
незаселенной, а также поощрял незаконное возведение жилых домов на
данной территории и не принимал мер по борьбе с незаконным
строительством, несмотря на заключение экспертов от 7 мая 1991 г.;
(iii) 2/8 - жители трущоб, которые поставили под угрозу жизнь
членов своих семей, построив дома рядом с горой мусора;
(iv) 1/8 - Министерство окружающей среды Турции, которое не
осуществляло эффективного наблюдения за свалкой, как этого
требовали Правила о сборе, удалении и обработке твердых отходов (N
20814);
(v) 1/8 - правительство Турции, которое поощряло
распространение подобного рода поселений, несколько раз объявляя
амнистию лицам, незаконно возводящим жилые сооружения, и
предоставляя жильцам таких домов имущественные права".
24. 21 мая 1993 г. прокурор вынес постановление, в котором
говорилось о том, что он не имел юрисдикции ratione personae в
отношении виновных административных органов, а именно: городского
совета, районного совета Юмрание, Министерства окружающей среды
Турции и лиц, возглавлявших правительство Турции в период с 1974
по 1993 год. Соответственно, он передал дело губернатору г.
Стамбула, считая, что оно подпадало под действие Закона о
преследовании государственных служащих, применение которого
входило в функции административного совета вилайета Стамбул (далее
- административный совет). Но прокурор в своем постановлении
сообщил, что к вышеуказанным государственным органам должны были
быть применены статья 230 и пункт 2 статьи 455 Уголовного кодекса
Турции, которые предусматривали наказание соответственно за
халатность при осуществлении должностных обязанностей и причинение
смерти по неосторожности.
В той части, в которой дело касалось возможной ответственности
жителей трущоб, в том числе заявителя, которые были не только
потерпевшими, но и обвиняемыми по пункту 2 статьи 455 Уголовного
кодекса Турции, прокурор выразил мнение, что, исходя из
особенностей дела и учитывая статьи 10 и 15 данного закона, было
невозможно рассоединить их жалобы.
27 мая 1993 г., когда следственный отдел завершил
предварительное расследование, прокурор передал материалы дела в
МВД Турции.
3. Результаты административного расследования в отношении
соответствующих государственных органов
25. 27 мая 1993 г., учитывая выводы по собственному
расследованию, следственный отдел просил МВД Турции разрешить ему
возбудить уголовное дело в отношении двух мэров, имевших отношение
к делу.
26. На следующий день после данной просьбы районный совет
Юмрание сделал следующее заявление в прессе:
"Единственная свалка в анатолийской части города находилась в
нашем районе Юмрание, представляя собой тихий ужас. Этот ужас
прервал свое молчание и "совершил убийство". Мы знали о такой
возможности и ждали этого. Исполняя обязанности районного совета,
мы стучались во все возможные двери в течение четырех лет,
добиваясь ликвидации этой свалки. Мы столкнулись с безразличием в
Стамбульском городском совете. Городской совет прекратил
очистительные работы... заложив две лопаты бетона при открытии
свалки. Министерствам и Правительству было известно о данных
фактах, но они не придали им особого значения. Мы передавали
данный вопрос на рассмотрение судов, они выносили решения в нашу
пользу, но судебный механизм "прокручивался вхолостую... Мы должны
теперь все ответить за данный инцидент перед жителями района
Юмрание...".
27. Разрешение, о котором ходатайствовал следственный отдел,
было получено 17 июня 1993 г. Ответственным за данное дело был
назначен главный инспектор из МВД Турции.
В свете материалов следствия по делу главный инспектор допросил
мэров Сезена и Ектема. Последний сообщил, среди прочего, что в
декабре 1989 г. его районный совет начал очистительные работы в
трущобах Хекимбаши, но они были приостановлены по просьбе двух
жителей этого района (см. выше з 11).
28. Главный инспектор завершил свой отчет 9 июля 1993 г. В
отчеты он подтвердил все ранее вынесенные экспертные заключения и
принял во внимание все доказательства, собранные прокурором. Он
упомянул также два научных мнения, представленных в администрацию
губернатора г. Стамбула в мае 1993 года, одно из Министерства
окружающей среды, другое - профессора по гражданскому
строительству Университета Богазичи (Bogazici). Эти мнения
подтверждали, что смертоносный оползень был вызван взрывом метана.
В отчете также указывалось, что 4 мая 1993 г. следственный отдел
просил городской совет информировать его о мерах, принятых на
основании экспертного заключения от 7 мая 1991 г., и
воспроизводился ответ мэра Сезена:
"Наш городской совет принял все меры, необходимые для того,
чтобы старые свалки могли использоваться наиболее безопасным
образом до конца 1993 года, и завершил все приготовления к
строительству одного из самых больших и современных сооружений...
в стране. Мы также создаем временную свалку, удовлетворяющую всем
требованиям и условиям. Вместе с тем, происходит обновление старых
свалок (отслуживших свой срок). Вкратце, последние три года наш
городской совет очень серьезно изучает проблему сбора, обработки и
уничтожения отходов... и в настоящее время работа
продолжается...".
29. Наконец, главный инспектор сделал вывод, что смерть
двадцати шести человек и ранения еще одиннадцати (цифры, имевшиеся
в рассматриваемое время) 28 апреля 1993 г. стали результатом
непринятия двумя мэрами соответствующих мер при осуществлении
своих обязанностей, и поэтому они должны быть привлечены к
уголовной ответственности за халатность по статье 290 Уголовного
кодекса. Несмотря на, inter alia, экспертное заключение и
рекомендацию службы по окружающей среде, они осознанно нарушили
свои обязанности: мэр Ектем не выполнил обязательство снести
незаконно возведенные лачуги, расположенные вокруг свалки
(соответствующее право предоставлялось ему в соответствии со
статьей 18 Закона N 775), а мэр Сезен отказался выполнить
вышеуказанную рекомендацию, не модернизировал свалку и не закрыл
ее, нарушив положения статьи 10 Закона N 3030, который требовал от
него принятия решения о сносе лачуг возле свалки, в случае
необходимости собственными средствами. Но в своих замечаниях
главный инспектор не касался вопроса о применении пункта 2 статьи
455 Уголовного кодекса Турции к настоящему делу.
4. Предоставление заявителю жилья за счет государства
30. Тем временем Жилищный департамент администрации Стамбула
попросил заявителя связаться с его представителями и сообщил ему,
что приказом (N 1739) от 25 мая 1993 г. городской совет
предоставил ему квартиру в жилом комплексе, построенном за счет
государства в Чобанчешме (Эйюп, Алибэйкей). 18 июня 1993 г.
заявитель вступил во владение квартирой N 7 в строении С-1 данного
комплекса. Сделка была официально подтверждена 17 сентября 1993 г.
приказом городского совета (N 3927). 13 ноября 1993 г. заявитель
подписал вместо договора нотариально заверенную декларацию, в
которой говорилось, что данная квартира была "продана" ему за
125000000 турецких лир, из которых четверть суммы была выплачена
немедленно, а остальная часть в рассрочку по 732844 турецкие лиры
в месяц.
Скорее всего, первоначальный платеж поступил на счет
администрации губернатора г. Стамбула, которая перевела его на
счет городского совета. Заявитель выплатил первый месячный платеж
9 ноября 1993 г. и продолжал выплаты до января 1996 года. В этот
период до 23 февраля 1995 г., он сдавал свою квартиру в аренду
некому Х.Е. (H.O.) за 2000000 турецких лир в месяц. Судя по всему,
с января 1996 года власти вынуждены были прибегнуть к
исполнительному производству, чтобы взыскать оставшиеся платежи.
24 марта 1998 г. заявитель, к тому времени выплативший свой
долг городскому совету, дал обязательство, заверенное нотариусом,
продать свою квартиру некому Е.В. за 20000 немецких марок.
5. Уголовное производство в отношении соответствующих
государственных органов
31. 15 июля 1993 г. административный совет, рассмотрев отчет
главного инспектора, большинством голосов вынес постановление о
возбуждении уголовного дела в отношении Сезена и Ектема по статье
230 Уголовного кодекса Турции.
Сезен и Ектем обжаловали это постановление в Верховный
Административный Суд Турции, который отклонил их жалобу 18 января
1995 г. Материалы дела впоследствии были возвращены прокурору,
который 30 марта 1995 г. передал дело двух мэров на рассмотрение в
пятое отделение Суда по уголовным делам Стамбула.
32. Отделение приступило к рассмотрению дела 29 мая 1995 г. На
судебном заседании Сезен сообщил, inter alia, что от него нельзя
было требовать выполнения обязанностей, которые на нем не лежали,
и что он не должен был единолично отвечать за ситуацию, которая
существовала с 1970 г. Также его нельзя было винить в том, что он
не модернизировал свалку в районе Юмрание, так как ни одна из 2000
турецких свалок не была модернизирована; в этой связи он сослался
на ряд мер, которые все же были приняты городским советом, и
отметил, что свалка не могла быть полностью преобразована, так как
на нее по-прежнему свозился мусор. Наконец, он сообщил: "Элементы
состава преступления халатности отсутствуют, так как в моих
действиях не было умысла на халатное поведение (sic), и не могла
быть установлена причинно-следственная связь (между инцидентом и
попустительством с моей стороны)".
Ектем утверждал, что здания, засыпанные мусором, были построены
еще до выбора его 26 марта 1989 г. на должность мэра, а после
этого ему не позволяли развивать район трущоб. Обвинив в
безразличии к данным проблемам городской совет Стамбула и
администрацию губернатора, Ектем заявил, что обязанность
предупреждения незаконного возведения жилых домов лежала на
служащих лесного ведомства, а также что в любом случае у его
районного совета не было необходимых средств для разрушения этих
домов.
33. 4 апреля 1996 г. пятое отделение Суда по уголовным делам
Стамбула признало двух мэров виновными по предъявленным
обвинениям, сочтя их защиту необоснованной.
Судьи основывали свое решение, в частности, на доказательствах,
полученных в ходе всестороннего расследования, проведенного в
период с 29 апреля по 9 июня 1993 г. (см. выше з 19 и 28). Из
судебного решения от 30 ноября 1995 г. следовало также, что при
определении доли ответственности каждого рассматриваемого органа
судьи без колебаний опирались на выводы, содержащиеся в экспертном
заключении, составленном по просьбе прокурора и опубликованном 18
мая 1993 г. (см. выше з 23).
Суд отметил также следующее:
"...хотя подсудимые были информированы о заключении
(экспертов), они не приняли необходимых превентивных мер. Как
лицо, стреляющее в толпу, должно осознавать, что погибнут люди, и,
соответственно, не может утверждать, что оно действовало без
умысла на убийство, так и подсудимые по настоящему делу не могут
утверждать, что они намеревались не выполнять свои обязанности.
Тем не менее, на них не может быть возложена ответственность в
полном объеме... Они так же небрежно относились к своим
обязанностям, как это делали другие. В данном деле главная ошибка
заключается в том, что жилые здания были построены ниже свалки,
расположенной на скате холма, и ответственность за это лежит на
жителях этих лачуг. Они должны были учитывать риск того, что
однажды гора мусора свалится на их головы, причинив им вред. Они
не должны были строить дома в пятидесяти метрах от свалки. Они
заплатили за свою глупость жизнью...".
34. Пятое отделение Суда по уголовным делам Стамбула
приговорило Сезена и Ектема к минимальному сроку лишения свободы,
предусмотренному в статье 230 Уголовного кодекса Турции (три
месяца), и штрафу в размере 160000 турецких лир. На основании
части 1 статьи 4 Закона N 647 суд заменил осужденным лишение
свободы на штраф, так что в итоге они должны были выплатить 610000
турецких лир. Будучи уверенным, что осужденные больше не совершат
подобного преступления, пятое отделение Суда по уголовным делам
Стамбула решило приостановить исполнение наказания на основании
статьи 6 того же Закона.
35. Оба мэра обжаловали данное решение по вопросам права. Они
утверждали, в частности, что пятое отделение Суда по уголовным
делам Стамбула вышло за рамки статьи 230 Уголовного кодекса Турции
при оценке фактических обстоятельств, рассмотрев настоящее дело
как дело о причинении смерти по неосторожности, которое
регулируется статьей 455 Уголовного кодекса Турции.
10 ноября 1997 г. Кассационный суд Турции подтвердил решение
пятого отделения Суда по уголовным делам Стамбула.
36. Очевидно, заявитель не был информирован о судебном
рассмотрении данного дела и не давал никаких показаний ни
административным органам расследования, ни уголовным судам; кроме
того, судя по всему, ему не было вручено копии ни одного из
судебных решений.
6. Административное производство по жалобе заявителя
37. 3 сентября 1993 г. заявитель обратился в районный совет
Юмрание, городской совет Стамбула, Министерство внутренних дел
Турции и Министерство окружающей среды Турции, требуя компенсации
материального и морального вреда. Требование заявителя составляли
следующие суммы: 150000000 лир в возмещение ущерба, причиненного
потерей дома и предметов домашнего обихода; 2550 миллионов лир,
10000000 лир, 15000000 лир и 20000000 лир в возмещение потери
материальной поддержки им и тремя его выжившими сыновьями,
Гюсаметтином, Айфыном и Галефом; 900000000 лир ему и 300000000 лир
каждому из его трех сыновей в возмещение морального вреда,
причиненного смертью их близких родственников.
38. 16 сентября и 2 ноября 1993 г. мэр района Юмрание и Министр
окружающей среды Турции направили заявителю письма, в которых
сообщалось об отклонении требований заявителя. Остальные органы не
ответили.
39. После этого заявитель от своего имени и от имени трех его
выживших сыновей предъявил в Административный суд Стамбула иск о
возмещении вреда четырем вышеуказанным органам. Он жаловался, что
их халатные действия привели к смерти его родственников и
уничтожению его дома и предметов домашнего обихода, и снова
требовал в качестве компенсации вышеупомянутые суммы.
4 января 1994 г. заявителю была предоставлена правовая помощь.
40. 30 ноября 1995 г. суд вынес решение. Основываясь на
экспертном заключении от 18 мая 1993 г. (см. выше з 23), суд
установил прямую причинно-следственную связь между несчастным
случаем, произошедшим 28 апреля 1993 г., и способствовавшим его
наступлению халатным поведением четырех указанных органов.
Соответственно, суд предписал им выплатить заявителю и его детям
100000000 лир в возмещение морального вреда и 10000000 лир в
возмещение материального вреда (в рассматриваемое время эти суммы
равнялись приблизительно 2077 и 208 евро).
Последняя сумма была определена, исходя из принципа
справедливости, и охватывала уничтожение предметов домашнего
обихода, за исключением электроприборов, которыми заявитель
предположительно не должен был обладать. По данному вопросу суд,
судя по всему, согласился с доводом властей о том, что "в этих
домах не было ни воды, ни электричества". Суд отклонил остальную
часть требований, постановив, что заявитель не мог утверждать, что
он был лишен финансовой поддержки, так как он был отчасти
ответствен за причиненный вред, а потерпевшие были детьми или
домохозяйками, которые не занимались оплачиваемым трудом,
приносящим доход семье. Кроме того, суд постановил, что заявитель
не имел права требовать компенсацию за разрушение его лачуги,
учитывая, что после инцидента государство предоставило ему
субсидии на покупку квартиры и что, хотя районный совет Юмрание не
осуществил свое право снести его дом, ничто не мешало ему сделать
это в любой момент.
Наконец, суд решил не применять процентную ставку при просрочке
платежей к сумме, присужденной в возмещение морального вреда.
41. Стороны обжаловали данное решение в Государственный Совет
Турции, который отклонил их жалобу 21 апреля 1998 г.
Ходатайство городского совета о внесении поправок в решение
также осталось без удовлетворения, и судебное решение тем самым
вступило в силу и было вручено заявителю 10 августа 1998 г.
42. Присужденная компенсация до сих пор не была выплачена.
7. Результаты уголовного производства в отношении жителей
трущоб
43. 22 декабря 2000 г. вступил в силу Закон N 4616,
предусматривающий приостановление исполнения судебных мер в
отношении некоторых преступлений, совершенных до 23 апреля 1999 г.
22 апреля 2003 г. Министерство юстиции Турции проинформировало
прокуратуру г. Стамбула о том, что было невозможно завершить
уголовное расследование, проводившееся в отношении жителей трущоб,
что единственным решением, относившимся к ним, было постановление
от 21 мая 1993 г. об отсутствии юрисдикции, а также что обвинение
против них будет снято 28 апреля 2003 г. в связи с истечением
сроков давности.
Соответственно, 24 апреля 2003 г. прокуратура г. Стамбула
приостановила возбуждение уголовных дел против жителей трущоб, в
том числе против заявителя, а через четыре дня уголовное
производство было прекращено в связи с истечением сроков давности.
II. Применимое национальное законодательство и практика
A. Уголовное право Турции
44. Соответствующие положения Уголовного кодекса Турции гласят:
Статья 230 (части 1 и 3)
"Служащий, который по любой причине не исполняет своих
обязанностей или проявляет халатность при их исполнении, или
отказывается исполнять данные ему вышестоящими начальниками
законным путем приказы без уважительных причин, наказывается
лишением свободы на срок от трех месяцев до одного года и штрафом
в размере от 6000 до 30000 турецких лир...
В обоих случаях, если по недосмотру служащего или по причине
неисполнения приказа ущерб нанесен третьим лицам, этот служащий
должен, помимо прочего, возместить этот вред".
Статья 455 (части 1 и 2)
"Лицо, которое вследствие легкомыслия, небрежности либо
профессиональной неопытности или несоблюдения законов, приказов,
инструкций причиняет смерть другому лицу, наказывается лишением
свободы на срок от двух до пяти лет и штрафом в размере от 20000
до 150000 турецких лир.
В случае причинения смерти двум и более лицам либо смерти
одному лицу и вреда здоровью одному и более лицам... такое лицо
наказывается лишением свободы на срок от четырех до десяти лет и
большим штрафом в размере не менее 60000 турецких лир".
Статья 29 (часть 8)
"Суд имеет полное право определять основное наказание, которое
может варьироваться в пределах, установленных в соответствующей
норме настоящего Кодекса, с учетом таких факторов, как
обстоятельства, при которых было совершено преступление, орудия
преступления, важность и тяжесть преступления, время и место
совершения преступления, особенности преступления, размер
причиненного вреда и опасности, форму [преступного] умысла...
причины и мотивы совершения преступления, цель, имеющуюся
судимость, личный и социальный статус лица, совершившего
преступление, и его поведение после совершения преступления. Даже
если суд назначит наименее суровое наказание, он должен указать в
своем решении причины выбора наказания".
Статья 59
"Если суд придет к выводу, что имеются другие обстоятельства,
смягчающие наказание, назначенное лицу, совершившему преступление,
помимо указанных в законе, он заменяет смертную казнь пожизненным
лишением свободы, а пожизненное лишение свободы лишением свободы
на срок тридцать лет.
Остальные наказания должны быть смягчены максимум на одну
шестую".
45. Части 1 статей 4 и 6 Закона об исполнении наказаний (Закон
N 647) гласят:
Статья 4 (часть 1)
"Суд, учитывая личность и положение подсудимого и
обстоятельства, при которых было совершено преступление, может
заменить наказания, связанные с лишением свободы на короткий срок:
(1) большим штрафом... в размере от 5000 до 10000 турецких лир
в день..."
Статья 6 (часть 1)
"Если лицо, которое никогда не осуждалось... к другим
наказаниям, кроме штрафа, наказывается... штрафом... и/или
лишением свободы на срок [до] одного года, исполнение наказания
может быть приостановлено, если суд сочтет, что осужденный,
учитывая его наклонности к нарушению законов, больше не совершит
преступлений в случае такого приостановления..."
46. В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Турции
прокурор при получении из любых источников информации о
предполагаемом совершении преступления должен провести
расследование фактов с целью определить, необходимо ли возбуждать
уголовное дело или нет (статья 153). Однако, если лицо,
подозреваемое в совершении преступления, является государственным
служащим, и преступление было совершено при осуществлении его
обязанностей, расследование по делу осуществляется на основании
Закона о преследовании государственных служащих 1914 года, который
ограничивает юрисдикцию прокурора ratione personae на данной
стадии процесса. В таких случаях предварительное расследование и
принятие решения о возбуждении уголовного дела осуществляются
соответствующим местным административным советом (района или
провинции, в зависимости от статуса подозреваемого).
Решение совета может быть обжаловано в Государственный Совет
Турции. Если принято решение об отказе в возбуждении уголовного
дела, дело автоматически передается в вышеуказанный суд.
47. Уголовное право Турции предоставляет лицам, подавшим
жалобу, возможность участвовать в уголовном процессе. Статья 365
УПК содержит положение, позволяющее этим лицам и любому, кто
считает, что ему был причинен вред в результате совершения
преступления, подать ходатайство о вступлении в качестве
"дополнительной стороны" в уже возбужденный прокурором процесс на
стороне обвинения. После выяснения мнения прокурора суд должен
вынести решение о приемлемости ходатайства о вступлении в процесс
в качестве дополнительной стороны (статья 366 УПК).
48. Если ходатайство удовлетворено, вступающая в процесс
сторона может, среди прочего, требовать компенсации вреда,
причиненного преступлением, в качестве непосредственного
потерпевшего. Эта возможность, аналогичная "ходатайствам о
вступлении в процесс в качестве гражданской стороны" или
"гражданским искам", предусмотренным в законодательстве многих
стран - членов Совета Европы, тем не менее ограничивается
некоторыми нормами. В соответствии с прецедентным правом
Кассационного суда для принятия решения о присуждении компенсации
вреда, причиненного преступлением, потерпевший должен не только
подать ходатайство о вступлении в дело в качестве дополнительной
стороны, но и должен четко обосновать свое право на компенсацию. В
соответствии с турецким законодательством такое требование не
считается неотъемлемой частью ходатайства о вступлении в процесс в
качестве дополнительной стороны. Требование о компенсации вреда не
обязательно должно подаваться в то же время, что и ходатайство о
вступлении в процесс в качестве дополнительной стороны; оно может
быть заявлено на более поздних стадиях, при условии что не было
предъявлено никаких исков о возмещении вреда в административные
или гражданские суды. Кроме того, все требования о возмещении
вреда по смыслу статьи 358 (или части 2 статьи 365) УПК должны
быть конкретными и обоснованными, так как при оценке этих
требований уголовные суды вынуждены применять положения
гражданского законодательства, в том числе запрет присуждения
суммы, превышающей сумму требования. Осуждение подсудимого
является необходимым условием для принятия решения о
предоставлении компенсации дополнительной стороне.
B. Административные и гражданско-правовые средства правовой
защиты от действий представителей государства
1. Административное производство
49. В отношении гражданской и административной ответственности
за совершение преступлений статья 13 Закона N 2577 об
административном процессе устанавливает, что любое лицо, которому
причинен вред в результате действий административных органов,
может потребовать от властей компенсации в течение одного года
после предполагаемого деяния. В случае полного или частичного
отклонения такого требования или если никакого ответа не получено
в течение шестидесяти дней, жертва может потребовать проведения
административного расследования.
Организация административных судов и статус судей этих судов
регулируются Законом N 2576 об административных судах (полномочия
и состав) от 6 января 1982 г. и Законом N 2575 о Верховном
Административном Суде.
2. Гражданское производство
50. В соответствии с Обязательственным кодексом Турции лицо,
которому причинен вред в результате пыток или преступного деяния,
может подать иск о возмещении материального (статьи 41 - 46) и
морального вреда (статья 47). Гражданские суды не связаны
решениями или вердиктами уголовных судов по вопросу виновности
ответчика (статья 53).
Но в соответствии со статьей 13 Закона N 657 о государственных
служащих лицо, которому причинен вред в результате осуществления
публично-правовых полномочий, теоретически может лишь предъявить
иск государственному органу, в котором работает соответствующий
государственный служащий, а не непосредственно этому служащему
(см. часть 5 статьи 129 Конституции Турции и статьи 55 и 100
Обязательственного кодекса Турции). Но данное правило не является
абсолютным. Если деяние признано пыткой или преступлением и,
следовательно, не является "административным" актом, гражданские
суды могут дать разрешение на подачу иска о возмещении вреда
против соответствующего государственного служащего, что не умаляет
право потерпевшего предъявлять иск государственному органу как
работодателю государственного служащего по правилу совместной
ответственности.
C. Исполнение судебных решений государственными органами
51. Часть 4 статьи 138 Конституции Турции 1982 года гласит:
"Законодательные и исполнительные органы и администрация должны
исполнять решения суда: эти органы и администрация не должны ни
изменять их, ни задерживать их исполнение".
Часть 2 статьи 28 Административно-процессуального кодекса
Турции гласит:
"Решения по административно-правовым искам, касающиеся
определенной суммы, исполняются... в соответствии с общими
положениями законодательства".
В соответствии с частью 1 статьи 82 Закона N 2004 об
исполнительном производстве и банкротстве государственное
имущество и имущество, определяемое законодательством как
неконфискуемое, не может быть конфисковано. Часть 7 статьи 19
Закона N 1580 от 3 апреля 1930 г. о муниципальных образованиях
предусматривает, что муниципальное имущество может быть
конфисковано, только если оно не предназначено для общественного
использования.
В соответствии с турецкой правовой теорией по данному вопросу
из вышеуказанных положений следует, что, если государственные
органы сами не исполняют окончательное и подлежащее исполнению
судебное решение о присуждении компенсации, заинтересованная
сторона может возбудить процедуру принудительного исполнения на
основании обычного права. В этом случае соответствующее учреждение
имеет право применить в отношении государственных органов меры,
предусмотренные Законом N 2004, хотя конфискация применяется лишь
в исключительных случаях.
D. Положения, регулирующие возведение зданий без разрешения и
работу хозяйственных свалок
1. Конституция
52. Соответствующие положения Конституции Турции, касающиеся
окружающей среды и жилищного строительства, гласят:
Статья 56
"Каждый имеет право жить в условиях здоровой сбалансированной
окружающей среды.
Улучшение чистоты окружающей среды и предотвращение ее
загрязнения - обязанность государства и его граждан.
Государство централизованно планирует создание организаций
здравоохранения и организует их деятельность в целях обеспечения
каждому возможности жить, обладая здоровым телом и духом, и
увеличения ресурсов и отдачи человеческого труда и природных сил и
гармоничного их сочетания.
Государство выполняет эту задачу, используя учреждения
здравоохранения и социальной помощи как государственного, так и
частного сектора.
Для распространения широкой сети учреждений медицинского
обслуживания законом устанавливается всеобщее страхование
здоровья".
Статья 57
"Государство обеспечивает меры, направленные на удовлетворение
жилищных потребностей в рамках государственного планирования,
учитывая при этом особенности городов и условий окружающей среды,
и поддерживает создание общественного жилого фонда".
Статья 65
"Государство выполняет обязанности, установленные Конституцией
в социальной и экономической областях с учетом финансовых
ресурсов, принимая во внимание сохранение экономической
стабильности".
2. Трущобы и законодательство, регулирующее их статус
53. Информация и документы, имеющиеся в распоряжении
Европейского Суда, свидетельствуют о том, что с 1960 года, когда
жители бедных районов начали массовую миграцию в более богатые
регионы, Турция столкнулась с проблемой трущоб, состоящих в
большинстве случаев из постоянных строений, к которым со временем
добавлялись дополнительные этажи. Судя по всему, в настоящее время
более трети населения Турции проживает в таких жилых домах.
Исследователи, изучавшие данную проблему, утверждали, что эти
застроенные территории появились не просто в результате
недостатков в городском планировании или действиях муниципальной
полиции. Они указали на наличие более чем 18 законов об амнистии,
принятых в последнее время с целью упорядочить жизнь на территории
трущоб и, как они считали, удовлетворить потенциальных
избирателей, проживающих в этих лачугах.
54. Далее приведены основные положения турецкого
законодательства, касающиеся предупреждения развития трущоб.
Часть 2 статьи 19 Закона N 1580 от 3 апреля 1930 г. о
муниципальных образованиях требует от местных советов
предотвращать и запрещать возведение зданий и сооружений,
нарушающее соответствующее законодательство и регламенты
вследствие строительства без разрешения или создания опасности для
здравоохранения, общественного порядка и спокойствия.
Статья 18 Закона N 775 от 20 июля 1966 г. предусматривает, что
после вступления данного Закона в силу любое незаконное здание,
строящееся или уже заселенное, должно быть незамедлительно
снесено; при этом нет необходимости в предварительном принятии
соответствующего решения. Обязанность по исполнению данных мер
возлагается на административные органы, которые могут прибегнуть к
помощи сил безопасности и другим средствам, имеющимся в
распоряжении государства. По поводу жилых домов, построенных до
вступления данного Закона в силу, статья 21 гласила, что при
определенных условиях обитатели трущоб могут купить земельный
участок, который они занимают, получить под низкие проценты кредит
на строительство зданий, соответствующих регламентам и планам
городского развития. Застроенные территории, к которым применима
статья 21, обозначаются как "зоны восстановления и очистки трущоб"
и управляются в соответствии с планом действия.
В соответствии с Законом N 1990 от 6 мая 1976 г., внесшим
изменения в Закон N 775, сооружения, незаконно построенные до 1
ноября 1976 г., также охватывались вышеупомянутой статьей 21.
Закон N 2981 от 24 февраля 1984 г. о зданиях, не соответствующих
законодательству о трущобах и городском планировании, также
предусматривал меры, направленные на консервацию, регуляризацию,
реабилитацию и уничтожение незаконных зданий, возведенных до этой
даты.
Что касается государственного имущества, часть 2 статьи 18
Закона N 3402 от 21 июня 1987 г. о земельном кадастре гласит:
"Общее имущество...лесистая местность, сооружения,
принадлежащие государству, которые предназначены для общественного
использования, а также недвижимое имущество, возвращающееся
государству в соответствии с соответствующим законодательством, не
могут быть приобретены вопреки притязанию другого лица, независимо
от того, было ли такое имущество включено в земельный кадастр".
55. Однако Закон N 4706 от 29 июня 2001 г. (целью которого было
укрепление турецкой экономики) в редакции Закона N 4916 от 3 июля
2003 г. позволяет продавать при определенных условиях третьим
лицам недвижимое имущество, принадлежащее Казначейству. Части 6 и
7 статьи 4 данного Закона предусматривают, что государственные
земельные участки, на которых расположены постройки, возведенные
до 31 декабря 2000 г., должны быть безвозмездно переданы
муниципальному образованию, на административной территории
которого они находятся, для продажи на льготных условиях
владельцам этих построек или их владельцам. Продажа может быть
осуществлена при уплате аванса в размере четверти стоимости
рыночной цены земельного участка, остальная часть может
выплачиваться в течение трех лет ежемесячными платежами.
Местные органы должны составить планы застройки и устройства,
касающиеся имущества, переданного им на основании вышеуказанного
Закона.
3. Хозяйственные свалки и регламенты, относящиеся к свалкам
56. Пункт 24 части 2 статьи 15 Закона N 1580 предусматривает,
что районные советы отвечают за регулярный вывоз хозяйственного
мусора с помощью соответствующих средств и его уничтожение. Пункт
(j) статьи 6-Е Закона N 3030 о городских советах и правило 22
Правил об общественном управлении, вводящее этот Закон,
предусматривают, что городские советы обязаны определить места для
хранения хозяйственного и промышленного мусора и установить
системы сбора, переработки и уничтожения мусора.
Правила 5 и 22 Правил о сборе, удалении и обработке твердых
отходов (N 20814 от 14 марта 1991 г.), опубликованных в
Официальной газете, предусматривают, что районные советы отвечают
за организацию пользования свалками и принятие всех необходимых
мер для обеспечения того, чтобы их функционирование не наносило
вред окружающей среде, здоровью людей и животных. Правило 31
наделяет городские советы правом выдавать разрешения на работу
мест сбора мусора на территории подведомственных им районных
советов.
Правила предусматривают, что свалки не могут создаваться в
пределах 1000 метров от жилых домов и что, если свалка уже
действует, не допускается никакого жилищного строительства по ее
периметру (правило 24), а сама свалка должна быть огорожена
(правило 25). Что касается предотвращения появления биогаза,
правило 27 предусматривает:
"В куче мусора вследствие разложения органических веществ
микроорганизмами образуются смеси азота, аммиака, сероводорода,
углекислого газа и метана... которые могут привести к взрывам и
отравлению. Эти газы должны собираться с помощью систем
вертикального и горизонтального дренажа и освобождаться в
атмосферу под специальным контролем либо использоваться для
получения энергии".
57. Общая информация, которую смог получить Европейский Суд по
поводу опасности взрыва метана в таких местах, может быть кратко
изложена следующим образом. Метан (СН4) и углекислый газ (СО2)
представляют собой два основных продукта метаногенеза, последней и
самой длинной стадии анаэробной ферментации (то есть процесса,
происходящего в отсутствие воздуха). Эти вещества образуются,
inter alia, в результате биологического и химического разложения
мусора. Опасность взрыва и возгорания связана главным образом с
большой долей содержания метана в биогазе. Опасность взрыва
возрастает, когда уровень метана в воздухе составляет 5 - 15%.
Если уровень превышает 15%, метан возгорается, но не взрывается.
58. Из различных действующих в странах - членах Совета Европы
циркуляров и регламентов, касающихся управления хозяйственными
свалками и функционирования муниципальных свалок, следовало, что к
основным приоритетам соответствующих органов и управляющих
организаций относились: изоляция мест хранения мусора путем
обеспечения того, чтобы они располагались на определенном
расстоянии от жилых домов; предотвращение опасности оползней путем
сооружения устойчивых насыпей и оград и уплотнения мусора;
устранение опасности возгорания или взрыва биогаза.
Что касается последнего приоритета, рекомендуемый метод
очищения свалок, судя по всему, заключается в создании дренажной
системы для ферментации газов, посредством которой газы выводились
бы наружу и обрабатывались с помощью биологических фильтров в
течение всего времени использования свалки. Подобная система
извлечения газа, введение которой в Турции было предусмотрено
регламентом от 14 марта 1991 г., обычно заключается в
просверливании вертикальных каналов или горизонтальном закапывании
труб в горе мусора, установке системы вентиляции, биологического
фильтра и сети всасывающих труб.
E. Соответствующие документы Совета Европы
59. Среди многочисленных текстов, принятых Советом Европы в
сфере охраны окружающей среды и промышленной деятельности
государственных органов, необходимо упомянуть вынесенные
Парламентской Ассамблеей Резолюцию N 587(1975) о проблемах,
связанных с вывозом городского и промышленного мусора, Резолюцию
1087(1996) о последствиях Чернобыльской аварии и Рекомендацию
1225(1993) об управлении, сборе, переработке и продаже мусора, а
также вынесенную Комитетом министров Совета Европы Рекомендацию
R(96)12 о распределении полномочий и ответственности в сфере
охраны окружающей среды между центральными органами власти,
местными и региональными органами.
Также необходимо упомянуть Конвенцию о гражданской
ответственности за вред, причиненный деятельностью, опасной для
окружающей среды (СЕД N 150 - Лугано, 21 июня 1993 г.), и
Конвенцию об уголовно-правовой охране окружающей среды (СЕД N 172
- Страсбург, 4 ноября 1998 г.), которые к настоящему времени были
подписаны девятью и тринадцатью государствами соответственно.
60. Из этих документов может быть видно, что ответственность за
сбор хозяйственного мусора лежит, прежде всего, на местных
органах, которые Правительство обязано снабжать финансовыми и
техническими средствами. Использование государственными органами
какого-либо места для постоянного хранения отходов описывается как
"опасная деятельность", а "смерть" в результате хранения мусора в
таком месте считается "вредом", ответственность за который
возлагается на государственные органы (см., inter alia, Луганскую
Конвенцию, подпункты (c) - (d) пункта 1 и подпункты (a) и (b)
пункта 7 статьи 2).
61. В связи с этим Страсбургская конвенция призывает Стороны
принять такие меры, "которые могут быть необходимы для признания
уголовными преступлениями" актов, связанных с "вывозом, сбором,
хранением... опасных отходов, которые причиняют или могут
причинить смерть или серьезные повреждения какому-либо лицу...", и
предусматривает, что такие преступления могут быть совершены и "по
неосторожности" (статьи 2 - 4). Хотя этот документ еще не вступил
в силу, он имеет большое значение для поддержания настоящей
тенденции усиления наказаний за вред окружающей среде, неразрывно
связанный с созданием опасности для жизни человека (см., например,
Рамочное решение Совета Европейского Союза N 2003/80 от 27 января
2003 г. и измененный 30 сентября 2002 г. проект Европейской
Комиссии по правам человека от 13 марта 2001 г. директивы по
уголовно-правовой охране окружающей среды).
Статья 6 Страсбургской конвенции требует также принятия мер,
необходимых для уголовно-правового наказания этих преступлений с
учетом их тяжести; среди этих мер должно быть лишение свободы.
62. Когда речь идет о подобной опасной деятельности, публичный
доступ к четкой и полной информации является одним из основных
прав человека; например, вышеупомянутая Резолюция 1087(1996)
уточняет, что это право не должно толковаться как сводящееся к
рискам, связанным с использованием ядерной энергии в гражданском
секторе.
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции
63. Заявитель жаловался, прежде всего, что смерть девяти его
близких родственников в результате несчастного случая,
произошедшего 28 апреля 1993 г., и пробелы в последовавшем за этим
расследовании составляли нарушение статьи 2 Конвенции, которая в
части, относящейся к настоящему делу, гласит:
"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не
может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного
приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в
отношении которого законом предусмотрено такое наказание...".
64. Так же как при рассмотрении дела в Палате, власти Турции
оспорили данное обвинение.
A. Применимость
1. Постановление Палаты
65. Сославшись на примеры, приведенные по таким делам, как:
"L.C.B. против Соединенного Королевства" (L.C.B. v. United
Kingdom) (см. Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г.,
Reports of Judgments and Decisions 1998-III), "Герра и другие
против Италии" (Guerra and Others v. Italy) (см. Постановление
Европейского Суда от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-I), "Ботта
против Италии" (Botta v. Italy) (см. Постановление Европейского
Суда от 24 февраля 1998 г., Reports 1998-I) и "Кальвелли и Чильо
против Италии" (Calvelli and Ciglio v. Italy) (см. Постановление
Большой Палаты Европейского Суда, жалоба N 32967/96, ECHR 2002-I),
и на европейские стандарты в данной области, Палата подчеркнула,
что на защиту права на жизнь в соответствии со статьей 2 Конвенции
можно ссылаться в связи с деятельностью мест сбора мусора и
внутренне присущим им рискам. Соответственно, Палата признала, что
в настоящем месте применялось позитивное обязательство государств
защищать жизнь каждого, находящегося под их юрисдикцией.
2. Доводы сторон, представших в Европейском Суде
66. Власти Турции утверждали, что вывод палаты о том, что "все
случаи непреднамеренной смерти" подпадали под действие статьи 2
Конвенции, вел к беспрецедентному расширению позитивных
обязательств, заложенных в данной норме. По их мнению, в своей
мотивировке Палата исходила из позиции, принятой Европейским Судом
в последних делах по данному вопросу, например, в деле
"Мастроматтео против Италии" (Mastromatteo v. Italy) (см.
Постановление Большой Палаты Европейского Суда, жалоба N 37703/99,
ECHR 2002-VIII), и ее доводы не подтверждались делами, на которые
она ссылалась, в частности, делом "Осман против Соединенного
Королевства" (Osman v. United Kingdom) (см. Постановление
Европейского Суда от 28 октября 1998 г., Reports 1998-VIII) и
упоминавшемся выше делом "Кальвелли и Чильо против Италии", в
которых нарушения статьи 2 Конвенции установлено не было.
67. На устных слушаниях власти Турции заявили, что
ответственность государства за действия, которые не могли быть
вменены непосредственно его представителям, не могла
распространяться на все несчастные случаи или катастрофы, а также
что при данных обстоятельствах толкование Европейского Суда о
применимости статьи 2 Конвенции должно быть не телеологическим и
не расширительным, а скорее должно оставаться рестриктивным. Иначе
можно сделать вывод, что простое нахождение возле аэропорта,
атомной электростанции или военного завода либо простая
подверженность воздействию химических веществ может вести к
потенциальному нарушению статьи 2 Конвенции.
68. Заявитель утверждал, что халатное поведение государственных
органов, несомненно, подпадало под действие статьи 2 Конвенции,
учитывая, что в результате этой халатности погибли его
родственники, а также что замечания властей Турции не опровергали
этот вывод.
3. Мнение Европейского Суда
69. Принимая во внимание доводы сторон в целом, Европейский Суд
напомнил, прежде всего, что при толковании статьи 2 Конвенции он
руководствовался идеей о том, что цель Конвенции как инструмента
защиты прав частных лиц требует толкования и применения ее
положений таким образом, чтобы ее гарантии были действительными и
эффективными (см., например, Постановление Европейского Суда по
делу "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентября 1998 г.,
Reports 1998-VI, p. 2429, з 64).
70. В настоящем деле жалоба, поданная в Европейский Суд,
заключалась в том, что национальные органы не сделали все, что они
могли сделать, чтобы предотвратить смерть близких родственников
заявителя в результате несчастного случая, произошедшего 28 апреля
1993 г. на муниципальной свалке в районе Юмрание,
функционировавшей под контролем государственных органов.
71. В связи с этим Европейский Суд напомнил, что статья 2
Конвенции не только применяется в случае смерти в результате
использования силы представителями государства, но и закрепляет (в
первом предложении пункта 1) позитивное обязательство государств
принимать соответствующие меры для защиты жизни людей, находящихся
под их юрисдикцией (см., например, упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "L.C.B. против
Соединенного Королевства", p. 1403, з 36, и Постановление
Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного
Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N
46477/99, з 54, ECHR 2002-II).
Европейский Суд счел, что это обязательство должно толковаться
как применяющееся в контексте любой деятельности, публичной или
частной, в которой на кону стоит право на жизнь, и a fortiori в
случае промышленной деятельности, которая опасна по своему
характеру, например, функционирование мест сбора мусора ("опасная
деятельность" - соответствующие европейские стандарты см. выше з
59 и 60).
72. Во всех случаях, когда конвенционные учреждения
рассматривали жалобы на нарушение права на защиту жизни в таких
местах, они никогда не признавали, что статья 2 Конвенции была
неприменима. Европейский Суд мог бы сослаться, например, на дела,
касавшиеся токсичных выбросов на заводе, производящем удобрения
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда "Герра и
другие против Италии", pp. 228 - 229, з 60 и 62), или ядерных
испытаний (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда
по делу "L.C.B. против Соединенного Королевства", p. 1403, з 36).
73. В связи с этим, вопреки предложениям властей Турции,
опасность явлений, присущих рассматриваемой деятельности,
случайность риска, которому подвергался заявитель по причине
опасных для жизни обстоятельств, статус лиц, имеющих отношение к
созданию таких обстоятельств, а также вопрос о том, были ли
действия или бездействие этих лиц осознанными, являются факторами,
которые, среди прочего, необходимо принимать во внимание при
рассмотрении конкретного дела по существу, чтобы определить
ответственность государства по статье 2 Конвенции (там же, pp.
1403 - 1404, з 37 - 41).
Европейский Суд вернется к этим вопросам позже.
74. Таким образом, Европейский Суд счел, что жалоба заявителя
(см. выше з 70), безусловно, подпадала под действие первого
предложения статьи 2 Конвенции, которая поэтому применима к
настоящему делу.
B. Соблюдение положений статьи 2 Конвенции
1. Постановление Палаты
75. Палата отметила, что в настоящем деле государственные
органы не только отказались прилагать реальные усилия для
предотвращения серьезных эксплуатационных рисков, указанных в
экспертном заключении от 7 мая 1991 г., но и не попытались
отговорить заявителя от проживания возле свалки, являвшейся
источником опасности. Палата отметила также, что органы
государства-ответчика не соблюли свою обязанность информировать
жителей района Казым Карабекир об опасности, которой они
подвергались, продолжая проживать возле свалки.
Поэтому Палата постановила, что имела место причинно-
следственная связь между халатным бездействием турецких органов
власти и наступлением несчастного случая 28 апреля 1993 г., с
одной стороны, и человеческими жертвами, с другой стороны.
Соответственно, Палата сделала вывод, что в настоящем деле
турецкие власти не сделали все, чего от них разумно можно было
ожидать, чтобы предотвратить материализацию реальной опасности для
жизни жителей некоторых трущобных кварталов района Юмрание.
76. Далее Палата рассмотрела жалобу на действия турецких
уголовных и административных судов в свете "процессуальных
обязательств" по статье 2 Конвенции, чтобы оценить, можно ли было
считать заявителя получившим компенсацию по его жалобам.
Что касается уголовного производства по настоящему делу, Палата
признала, что они сами по себе не могли считаться "адекватными" в
части, касавшейся жалоб заявителя на нарушение его права на жизнь,
так как единственной целью уголовного процесса было установление
того, могли ли государственные органы быть признаны виновными в
"халатности при осуществлении своих полномочий", а не в причинении
смерти людям.
Что касается административного производства с целью получения
компенсации, Палата отметила, прежде всего, что имело место
нарушение требования незамедлительности, так как право заявителя
на компенсацию было признано только через 4 года 11 месяцев и 10
дней с момента отклонения его первых требований компенсации вреда.
Палата отметила также, что, хотя заявителю, в конце концов, была
присуждена компенсация, он ее так и не получил.
Поэтому Палата сделала вывод, что средства правовой защиты,
использованные на национальном уровне, даже взятые в совокупности,
не могли при данных обстоятельствах считаться предоставившими
соответствующую компенсацию по жалобам заявителя на нарушение
статьи 2 Конвенции.
2. Доводы сторон, представших в Европейском Суде
(a) Власти Турции
77. Главным доводом властей Турции было то, что решающим
доказательством, использованным Палатой, было экспертное
заключение, составленное 7 мая 1991 г., относительно которого
велись споры в различных советах и которое никогда не
рассматривалось в качестве доказательства на национальном уровне.
Оценка Палаты, характеризующаяся отказом от проверки критериев
"незамедлительности" и "реальности" в отношении опасности, которую
представляла муниципальная свалка, ввиду своей недостаточности не
обосновывала признание факта нарушения, которое было основано на
мнении о том, что государственные органы должны были принять
превентивные меры или незамедлительно вмешаться надлежащим
образом.
В этой связи власти Турции утверждали, что государства должны
решать проблемы в контексте общей политики и не обязаны принимать
превентивные меры, когда не стоит вопрос о наличии опасности по
смыслу, установленному в прецедентном праве Европейского Суда.
78. Обращая особое внимание на дела, связанные с халатным
поведением государственных органов, и ссылаясь, в частности, на
решения по делу "Лере и другие против Франции" (Leray and Others
v. France) (от 16 января 2001 г., жалоба N 44617/98) и по делу
"Эмилия Альварес Рамон против Испании" (Emilia Alvarez Ramon v.
Spain) (от 3 июля 2001 г., жалоба N 51192/99), власти Турции
утверждали, что Европейский Суд всегда ограничивался выяснением
того, имелись ли правовые регуляторы и были ли они соблюдены, не
изучая детально вопрос о том, имелась ли причинно-следственная
связь между смертью и халатным поведением. Наоборот, в таких
случаях Европейский Суд соглашался с выводами и оценкой
национальных органов.
79. Власти Турции утверждали, что в любом случае в настоящем
деле государство не могло быть обвинено в нарушении своего
обязательства защищать жизнь близких родственников заявителя. Как
и в Палате, они упомянули попытки, предпринятые районным советом
Юмрание еще до составления экспертного заключения 7 мая 1991 г.,
добиться через судебные, административные и информационные каналы
ограничения нелегального жилого строительства, стимуляции
обитателей трущоб в районе Юмрание к поиску другого жилья и
предотвращения эпидемий в районе путем постоянного распыления
химических веществ на муниципальной свалке. Они также обратили
внимание на всестороннюю схему управления хозяйственными отходами,
составленную городским советом для вилайета Стамбул (см. выше з
16).
80. Соответственно, ссылаясь на Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Чепмен против Соединенного Королевства"
(Chapman v. the United Kingdom) (жалоба N 27238/95, ECHR 2001-I),
власти Турции критиковали подход Палаты, утверждая, что она не
приняла во внимание тот факт, что заявитель осознанно решил
незаконно построить дом вблизи от свалки, несмотря на связанные с
этим риски, а также что Палата просто обвинила национальные органы
в том, что они не использовали выводы, содержавшиеся в экспертном
заключении от 7 мая 1991 г., в качестве основания для
незамедлительного выселения тысяч людей из их домов без учета
гуманитарных соображений, реконструкции территории целого селения
и одномоментного переноса целой свалки, действовавшей более
двадцати лет.
В связи с этим власти Турции подчеркнули, что подобные
широкомасштабные задачи должны выполняться в рамках политики,
требующей значительных инвестиций, тщательной проработки,
долгосрочного планирования и длительного процесса принятия решений
и большого объема проектной работы и работы по реализации
проектов. При данных обстоятельствах Европейский Суд не имел права
указывать на свою точку зрения по поводу того, что могло бы стать
наилучшей стратегией решения социальных и экономических проблем
трущоб в районе Юмрание, в том числе преодоления сопротивления
жителей трущоб любым мерам, представляющим потенциальную опасность
для их повседневной жизни.
81. Что касается уголовного производства по настоящему делу,
власти Турции снова обратили внимание на вывод Европейского Суда
по делу "Лере и другие против Франции", в котором он без колебаний
отклонил жалобу заявителя на грубую небрежность со стороны властей
Франции, в результате которой погибло 23 человека.
82. Ссылаясь на упоминавшиеся выше постановления по делам
"Кальвелли и Чильо против Италии" и "Мастроматтео против Италии",
они утверждали, что, если нарушение права на жизнь было
неумышленным, позитивное обязательство по статье 2 Конвенции не
обязательно требует возбуждения уголовного дела. В настоящем
случае уголовное дело было возбуждено, и с самого начала
расследования до завершения процесса турецкая система уголовного
правосудия демонстрировала значительную эффективность и
старательность, которые не могут критиковаться с точки зрения
статьи 2 Конвенции. В связи с этим власти Турции оспорили
заявления о том, что оба мэра остались безнаказанными. Они
утверждали, что тот факт, что статья 230 Уголовного кодекса Турции
была единственной нормой, примененной по делу мэров, был связан с
"особым характером преступления, определенного в данной статье",
которая могла быть применена только к государственным служащим, а
также что суд назначил мэрам наименее суровое наказание,
установленное в законе, потому что вина за несчастный случай
лежала еще на других лицах, которые не были привлечены к уголовной
ответственности.
83. На слушании власти Турции подчеркнули, в частности, тот
факт, что заявитель сам предпочел не участвовать в предварительном
расследовании, ни в коем случае не мог рассматриваться как
уменьшающий эффективность уголовного процесса, особенно в свете
выводов Европейского Суда по делу "Танрибилир против Турции"
(Tanribilir v. Turkey) (см. Постановление Европейского Суда от 16
ноября 2000 г., жалоба N 21422/93, з 85). Заявитель, который
никогда не утверждал, что ему не позволяли участвовать в процессе,
также не мог утверждать, что его не информировали о судебном
рассмотрении дела в отношении двух заметных политических фигур,
которое получило подробное освещение в прессе.
84. Что касается административно-правового средства защиты,
использованного для получения компенсации по настоящему делу,
власти Турции подчеркнули, что по отношению к мэрам в настоящем
деле не было проявлено никакого снисхождения, их обязали выплатить
заявителю компенсацию материального и морального вреда, а также
что сумма, присужденная заявителю, все еще могла быть получена им.
(b) Заявитель
85. Заявитель повторил доводы, которые он представил в Палате,
и снова отметил, что власти Турции терпели разрастание трущоб в
районе Юмрание и не мешали им селиться недалеко от гор мусора. По
его утверждению, они даже поощряли такое положение вещей, позволяя
жителям пользоваться всеми основными услугами, и по политическим
соображениям приняли более 18 законов, упорядочивающих жизнь в
нелегальных поселениях, которые рассматривались как площадки для
"разведения" избирателей.
На слушании представитель заявителя представила несколько
официальных документов, опровергавших доводы властей Турции о том,
что в трущобах района Юмрание не оказывались общественные услуги.
Она утверждала, что к домам по улице Герзе был подведен
водопровод, а жители платили муниципальный налог. Кроме того,
ссылаясь на официальную карту, представленную в Европейский Суд
(см. выше з 10), представитель заявителя сообщила, что в
рассматриваемое время в данном районе имелось почтовое отделение
(на улице Адэма Йавуза) и четыре государственных школы.
86. По словам заявителя, государственные органы не приложили ни
малейших усилий для информирования жителей трущоб об опасности,
которую представляла свалка.
На слушании его представитель отметила, что власти Турции не
могли уклоняться от своих обязательств, требуя от беднейших и
наименее образованных своих граждан получать информацию по
экологическим вопросам подобного значения. Она утверждала, что для
предотвращения трагедии было бы достаточно, если бы
соответствующий районный совет оборудовал свалку вентиляционными
шахтами вместо простого и нерекомендованного засыпания куч мусора
землей.
87. По поводу уголовного процесса в отношении государственных
органов заявитель просто заметил, что его результаты, доказывавшие
отсутствие всякого желания наказывать виновных, лишь вызвали
возмущение среди общественности.
88. Кроме того, заявитель считал, что власти Турции едва ли
могли утверждать, что процесс, связанный с получением компенсации,
был эффективным, если он закончился присуждением в возмещение
морального вреда суммы, которая не только была смехотворной, но
еще и не была выплачена.
3. Мнение Европейского Суда
(a) Общие принципы, применимые к настоящему делу
(i) Принципы, относящиеся к предупреждению нарушений права на
жизнь в результате опасной деятельности: материальный аспект
статьи 2 Конвенции
89. Позитивное обязательство принимать все соответствующие меры
по защите жизни, содержащееся в статье 2 Конвенции (см. выше з
71), прежде всего, накладывает на государство обязанность введения
законодательства и административной практики с целью обеспечить
эффективное сдерживание от угрозы нарушения права на жизнь (см.,
например, mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Осман против Соединенного Королевства",
p. 3159, з 115; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда
по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства", з
54; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ильхан
против Турции" (Ilhan v. Turkey), жалоба N 22277/93, з 91, ECHR
2000-VII; Постановление Европейского Суда по делу "Килич против
Турции" (Kilic v. Turkey), жалоба N 22492/93, з 62, ECHR 2000-III;
и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против
Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, з 85, ECHR
2000-III).
90. Это обязательство, бесспорно, применяется к
рассматриваемому виду опасной деятельности, в рамках которой,
помимо прочего, необходимо обратить особое внимание на технические
регламенты, регулирующие отдельные аспекты этой деятельности и
учитывающие, в частности, уровень потенциальной опасности для
жизни людей. Эти регламенты должны регулировать лицензирование,
организацию, порядок осуществления, безопасность данного вида
деятельности и надзор за ней, а также обязывать соответствующие
органы принимать практические меры по обеспечению эффективной
защиты граждан, жизнь которых может быть поставлена под угрозу в
результате осуществления этой деятельности.
Среди этих превентивных мер особое внимание должно быть
обращено на право общества на получение информации, что
установлено в прецедентном праве конвенционных органов. Большая
Палата согласилась с мнением Палаты (см. з 84 Постановления
Палаты) о том, что на данное право, которое уже было признано в
соответствии со статьей 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Герра и другие против
Италии", p. 228, з 60), как правило, можно также ссылаться при
защите права на жизнь, тем более что данное толкование
подтверждается происходящими в настоящее время изменениями
европейских стандартов (см. выше з 62).
В любом случае в соответствующих регламентах должны быть также
предусмотрены соответствующие процедуры, учитывающие технические
аспекты рассматриваемой деятельности, для установления недостатков
в соответствующих процессах и ошибок, совершенных ответственными
должностными лицами различных уровней.
(ii) Принципы, относящиеся к реакции судов, требуемой в случае
предполагаемых нарушений права на жизнь: процессуальный аспект
статьи 2 Конвенции
91. Обязательства, вытекающие из статьи 2 Конвенции, на этом не
заканчиваются. Если смерть наступила при обстоятельствах,
ответственность за которые может быть возложена на государство,
данная норма влечет обязанность государства обеспечивать всеми
имеющимися в его распоряжении средствами адекватную реакцию
судебных или иных органов с тем, чтобы законодательные и
административные акты, призванные защищать право на жизнь,
применялись должным образом, и любые нарушения данного права
пресекались и наказывались (см., mutatis mutandis, упоминавшееся
выше Постановление Европейского Суда по делу "Осман против
Соединенного Королевства", p. 3159, з 115; упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против
Соединенного Королевства", з 54).
92. В этой связи Европейский Суд постановил, что, если
нарушение права на жизнь или физическую неприкосновенность было
совершено без умысла, позитивное обязательство организовать
"эффективную судебную систему" не обязательно требует возбуждения
в каждом отдельном случае уголовного дела и может быть соблюдено,
если потерпевшим были доступны гражданские, административные и
даже дисциплинарные средства правовой защиты (см., например,
Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Во против
Франции" (Vo v. France), жалоба N 53924/00, з 90, ECHR 2004-VII;
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Кальвелли и Чильо против Италии", з 51; упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Мастроматтео против
Италии", з 90, 94 и 95).
93. Однако в таких областях, как в настоящем деле, могут быть
применены принципы, которые Европейский Суд уже имел возможность
разработать при рассмотрении дел, касавшихся причинения
насильственной смерти, принципы, которые подходят для применения в
других категориях дел.
В этой связи следует подчеркнуть, что в случае убийства
толкование статьи 2 Конвенции, как влекущей обязательство
проводить официальное расследование, оправдано не только потому,
что любые заявления о совершении такого преступления обычно ставят
вопрос об уголовной ответственности (см. Решение Европейского Суда
по делу "Карахер против Соединенного Королевства" (Caraher v.
United Kingdom), жалоба N 24520/94, ECHR 2000-I), но и потому, что
на практике зачастую реальные обстоятельства смерти ограничиваются
или могут быть ограничены информацией, предоставленной
государственными органами (см. Постановление Европейского Суда по
делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства" (McCann v.
United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series A, N 324, pp. 47 -
49, з 157 - 164; упоминавшееся выше Постановление Европейского
Суда по делу "Ильхан против Турции", з 91).
По мнению Европейского Суда, такие рассуждения, бесспорно,
правомерны в контексте опасной деятельности, когда смерть
причиняется в результате событий, произошедших по вине
государственных органов, которые часто являются единственными
образованиями, владеющими достаточной информацией по теме,
позволяющей идентифицировать и установить комплекс явлений,
которые могли стать причиной этих инцидентов.
Если установлено, что небрежность со стороны государственных
органов выходит за рамки неверного суждения или легкомыслия,
поскольку эти органы, полностью осознавая вероятные последствия и
игнорируя возложенные на них полномочия, не приняли меры, которые
были необходимы и достаточны для предотвращения рисков, связанных
с конкретным видом опасной деятельности (см., mutatis mutandis,
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Осман
против Соединенного Королевства", pp. 3159 - 3160, з 116), тот
факт, что лицам, ответственным за поставление жизни в опасность,
не было предъявлено обвинение в совершении преступления и что в их
отношении не было проведено расследование, может представлять
собой нарушение статьи 2 Конвенции независимо от других видов
средств правовой защиты, к которым частные лица могут прибегать по
собственной инициативе (см. выше з 48 - 50). Это подтверждается
развитием соответствующих европейских стандартов (см. выше з 61).
94. В целом, судебная система, организации которой требует
статья 2 Конвенции, должна обеспечивать проведение независимого и
беспристрастного официального расследования, соответствующего
минимальным стандартам эффективности, гарантирующего применение
уголовных наказаний в случае, когда смерть причинена в результате
опасной деятельности, если и в пределах, в которых применение
такого наказания оправдано, учитывая выводы следствия (см.,
mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Хью
Джордан против Соединенного Королевства" (Hugh Jordan v. United
Kingdom), жалоба N 24746/94, з 105 - 109, ECHR 2001-III; и
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пол и
Одри Эдвардс против Соединенного Королевства", з 69 - 73). В
подобных случаях компетентные органы должны действовать с
примерной старательностью и быстротой и по собственной инициативе
возбудить расследование, способное, прежде всего, реконструировать
обстоятельства, при которых произошел рассматриваемый инцидент, и
любые недостатки в системе правового регулирования, а также
установить государственные органы и должностных лиц любого уровня,
имеющих отношение к рассматриваемым событиям.
95. Требования статьи 2 Конвенции выходят за рамки официального
расследования, если было инициировано рассмотрение дела в
национальных судах; производство по делу в целом, включая стадию
судебного разбирательства, должно соответствовать требованиям о
позитивном обязательстве защищать жизнь людей через закон.
96. Из вышесказанного ни в коем случае не стоит делать вывод о
том, что статья 2 Конвенции может повлечь наделение заявителя
правом преследования и наказания за совершение преступления
третьих лиц (см., mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Перес против Франции" (Perez v.
France), жалоба N 47287/99, з 70, ECHR 2004-I) либо абсолютное
обязательство завершения всех процессов вынесением обвинительного
приговора, либо назначение какого-либо конкретного наказания (см.,
mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Танли
против Турции" (Tanli v. Turkey), жалоба N 26129/95, з 111, ECHR
2001-III).
Вместе с тем национальные суды не при каких обстоятельствах не
должны позволять оставаться безнаказанными преступления против
жизни и здоровья людей. Это важно для поддержания общественного
доверия и обеспечения приверженности принципу верховенства права,
а также для предотвращения появления терпимости к незаконным актам
либо сговора на их совершение (см., mutatis mutandis,
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хью
Джордан против Соединенного Королевства", з 108 и 136 - 140).
Поэтому задачей Европейского суда является определение того, можно
ли и до какой степени считать, что при вынесении своих решений
суды подвергли дело тщательному изучению, требуемому статьей 2
Конвенции, с тем, чтобы устрашающий эффект судебной системы и
важность роли, которую она призвана играть в сфере предупреждения
нарушений права на жизнь, не были подорваны.
(b) Оценка обстоятельств дела в свете этих принципов
(i) Ответственность государства за причинение смерти в
настоящем деле в свете материального аспекта статьи 2 Конвенции
97. По настоящему делу Европейский Суд, прежде всего, отметил,
что в обеих рассматриваемых сферах деятельности, использование
хозяйственной свалки (см. выше з 56 и 57) и реабилитация и
очищение территории трущоб (см. выше з 54 и 55), в Турции
действуют регламенты, устанавливающие правила безопасности.
Поэтому Европейский Суд должен определить, могут ли правовые
меры, применимые к данной ситуации, быть подвергнуты критике, а
также соблюли ли национальные органы соответствующие правила.
98. В связи с этим Европейский Суд счел, что следовало начать с
определения решающего фактора для оценки обстоятельств дела,
которым являлось то, что имелась достоверная информация о том, что
технические недостатки муниципальной свалки представляли опасность
для здоровья жителей некоторых территорий района Юмрание.
В соответствии с экспертным заключением, составленным по
поручению третьего отделения Районного суда Юшкюдара 7 мая 1991
г., свалка начала использоваться в начале 1970 года с нарушением
соответствующих технических стандартов и продолжала
эксплуатироваться, несмотря на нарушение установленных технических
стандартов, а также требований здравоохранения и безопасности, в
частности, Правил о сборе, удалении и обработке твердых отходов,
опубликованных в Официальной газете N 20814 от 14 марта 1991 г.
(см. выше з 56). При перечислении различных рисков, которым свалка
подвергала жителей трущоб, в докладе делался акцент на опасности
взрыва метана, так как свалка не была оборудована "средствами
предотвращения взрывов метана, происходящих в результате
разложения" хозяйственного мусора (см. выше з 13).
99. В связи с этим Европейский Суд рассмотрел позицию властей
Турции относительно действительности экспертного заключения от 7
мая 1991 г. и значения, которое имеют, по их утверждению,
ходатайства районных советов Кадыкея и Юшкюдара и городского
совета Стамбула об отмене данного заключения (см. выше з 14).
Однако Европейский Суд счел, что эти шаги свидетельствовали скорее
о конфликте полномочий разных органов и о применении тактики
проволочек. В любом случае процесс рассмотрения ходатайств об
отмене заключения оказался безуспешным, так как адвокаты советов
не продолжили его, поэтому экспертное заключение никогда не
признавалось недействительным. Наоборот, оно имело решающее
значение всех органов, проводивших расследование инцидента,
произошедшего 28 апреля 1993 г., и, кроме того, оно было
впоследствии подтверждено 18 мая 1993 г. заключением комиссии
экспертов, образованной прокурором района Юшкюдар (см. выше з 23),
и двумя научными заключениями, упомянутыми в отчете от 9 мая 1993
г. главным инспектором, назначенным Министерством внутренних дел
Турции (см. выше з 28).
100. Европейский Суд счел, что ни наличие, ни реальность
опасности не оспаривались сторонами, учитывая, что риск взрыва,
очевидно, существовал задолго до того, как он был указан в
заключении от 7 мая 1991 г., а также что, так как свалка
продолжала использоваться в тех же условиях, этот риск мог только
увеличиться с течением времени, пока он не материализовался 28
апреля 1993 г.
101. Большая Палата, соответственно, согласилась с мнением
Палаты (см. выше з 79 Постановления Палаты) о том, что
маловероятно было, что административные и муниципальные органы,
ответственные за управление и наблюдение за свалкой, не знали об
опасности, которую представлял метаногенез, или о необходимых
превентивных мерах, тем более что существовали специальные
регламенты в данной области. Кроме того, Европейский Суд также
счел установленным, что различные органы знали об этой опасности.
По крайней мере, начиная с 27 мая 1991 г., после уведомления их о
заключении от 7 мая 1991 г. (см. выше з 13 и 15).
Следовательно, турецкие органы нескольких уровней знали или
должны были знать о том, что имелась реальная и наличная опасность
для ряда лиц, проживавших возле муниципальной свалки в районе
Юмрание. Поэтому на них лежало позитивное обязательство по статье
2 Конвенции принять такие превентивные эксплуатационные меры,
которые были необходимы и достаточны для защиты этих лиц (см. выше
з 92 и 93), тем более что сами эти органы организовали свалку и
санкционировали ее использование, создав вышеуказанную опасность.
102. Тем не менее доказательства, представленные в Европейский
Суд, свидетельствовали о том, что городской совет, в частности, не
только не принял необходимые срочные меры, ни до, ни после 14
марта 1991 г., но и, как заметила Палата, возражал против
рекомендации службы по окружающей среде при премьер-министре
Турции (см. выше з 15). Служба по окружающей среде призвала
привести свалку в соответствие со стандартами, установленными в
правилах 24 - 27 Правил о сборе, обработке и удалении твердых
отходов, последняя статья прямо требовала установки "систем
вертикального и горизонтального дренажа", позволявших
контролировать вывод собранного газа в атмосферу (см. выше з 56).
103. Городской совет выступал также против последней попытки
мэра района Юмрание обратиться 27 августа 1992 г. в суды с
требованием временно закрыть свалку. Городской совет основывал
свою позицию на том, что районный совет Юмрание не имел право
требовать закрытия свалки, так как до этого он не приложил никаких
усилий для того, чтобы очистить ее (см. выше з 16).
Помимо данного основания, власти Турции сослались также на
выводы Европейского Суда по делу "Чепмен против Соединенного
Королевства", критикуя заявителя за то, что он осознанно решил
нарушить закон и поселиться вблизи от свалки (см. выше з 23, 43 и
80).
Но эти доводы рассыпаются при ближайшем изучении по следующим
причинам.
104. В настоящем деле Европейский Суд изучил положения
национального законодательства, регулирующие передачу третьим
лицам государственной собственности, расположенной как в пределах,
так и за пределами "зон реабилитации и очистки трущоб".
Европейский Суд изучил также значение различных законодательных
инициатив, направленных на практическое расширение ratione
temporis сферы действия Закона N 775 от 20 июля 1966 г. (см. выше
з 54 и 55).
Европейский Суд сделал на основе этого правового анализа вывод,
что, несмотря на правовые запреты в области градостроительства,
неизменная политика государства в отношении территорий трущоб
способствовала включению этих территорий в городское окружение,
тем самым признавая их существование и образ жизни граждан,
постепенно строивших лачуги, начиная с 1960 года, как по
собственному желанию, так и в результате ведения такой политики.
Так как эта политика создала эффективный механизм амнистий за
нарушения градостроительных норм, в том числе за незаконную
оккупацию государственной собственности, она привела и к появлению
состояния неопределенности относительно пределов полномочий
административных органов, ответственных за принятие мер,
предусмотренных законодательством, применение которого поэтому
общество не могло предвидеть.
105. Кроме того, данное толкование подтверждается в настоящем
деле поведением административных органов по отношению к заявителю.
Европейский Суд заметил, что в течение периода между незаконным
возведением дома в 1988 году и несчастным случаем, произошедшим 28
апреля 1993 г., заявитель был владельцем своего дома, несмотря на
тот факт, что в этот период его положение регулировалось нормами,
закрепленными в Законе N 775, в частности его статьей 18, в
соответствии с которой муниципальные органы могли снести дом в
любое время. В действительности, именно этот аргумент выдвигали
власти Турции (см. выше з 77 и 80), хотя они не смогли показать,
что в настоящем деле соответствующие органы рассматривали
возможность принятия такой меры против заявителя.
Государственные органы позволили заявителю и его близким
родственникам беспрепятственно жить в своем доме, в социальных и
семейных условиях, созданных ими. Кроме того, учитывая конкретные
доказательства, представленные в Европейский Суд и не
опровергнутые властями Турции, не было причин для сомнений в
достоверности утверждения заявителя о том, что государственные
органы еще и взимали с него и с других жителей трущоб в районе
Юмрание муниципальный налог, и оказывали им платные общественные
услуги (см. выше з 11 и 85).
106. При данных обстоятельствах у властей Турции отсутствовало
право утверждать, что ответственность за небрежность или
непредусмотрительность должна была быть возложена на жертв
несчастного случая, произошедшего 28 апреля 1993 г., или ссылаться
на выводы Европейского Суда по делу "Чепмен против Соединенного
Королевства", в котором поведение британских властей в отношении
незаконных действий заявителя не было признано пассивным.
Европейскому Суду оставалось рассмотреть остальные доводы
властей Турции, касавшиеся масштаба проектов по реконструкции,
осуществлявшихся в рассматриваемое время городским советом с целью
решения проблем, связанных со свалкой в районе Юмрание;
инвестированных средств, которые были призваны повлиять на образ
действий национальных органов в отношении ситуации со свалкой; и,
наконец, гуманитарных соображений, которые предположительно
исключали принятие мер по немедленному и массовому сносу лачуг.
107. Европейский Суд признал, что в его задачи не входит
подмена мнения местных органов собственным мнением относительно
наилучшей политики, с помощью которой можно было бы решить
социальные, экономические и градостроительные проблемы в данной
части Стамбула. Поэтому Европейский Суд согласился с доводом
властей Турции о том, что по данному вопросу нельзя было возлагать
на государственные органы нереальное и несоразмерное бремя без
учета, в частности, оперативного выбора, который они должны были
сделать в рамках приоритетов и имеющихся средств (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Осман
против Соединенного Королевства", pp. 3159 - 3160, з 116); это
вытекало из широких пределов усмотрения государства (как ранее
утверждал Европейский Суд) в таких сложных социальных и
технических сферах, как, например, рассматриваемая в настоящем
деле (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"Хаттон и другие против Соединенного Королевства" (Hatton and
Others v. United Kingdom), жалоба N 36022/97, з 100 - 101, ECHR
2003-VIII).
Тем не менее даже в данном аспекте Европейский Суд не счел
доводы властей Турции убедительными. Превентивные меры, принятия
которых требует соответствующее позитивное обязательство, как раз
входят в круг обязанностей государственных органов и обоснованно
могут считаться подходящим средством предотвращения опасности, о
которой они были информированы. Европейский Суд счел, что
своевременная установка системы извлечения газа на свалке в
Юмрание, пока ситуация не вышла из-под контроля, могла бы стать
эффективной мерой, не отвлекая значительных государственных
средств в нарушение статьи 65 Конституции Турции (см. выше з 52) и
не усугубляя проблемы до предела, указанного властями Турции.
Такая мера не только соответствовала бы установленным в Турции
техническим стандартам и общей практике в данной области (см. выше
з 56, 58 и 101), но и гораздо лучше учитывала бы гуманитарные
соображения, на которые ссылались власти Турции.
108. Далее Европейский Суд оценил значение, которое имел вопрос
соблюдения права общества на получение информации (см. выше з 90).
Европейский Суд заметил в этой связи, что власти Турции не смогли
доказать, что в настоящем деле были приняты какие-нибудь меры для
предоставления жителям трущоб в районе Юмрание информации,
позволявшей им оценить опасность, которой они подвергались в
результате проживания возле свалки. В любом случае Европейский Суд
счел, что в отсутствие более действенных мер по предотвращению
опасности для жизни жителей трущоб даже соблюдение их права на
получение информации было недостаточно для освобождения
государства от выполнения своих обязательств.
109. Принимая во внимание все вышесказанное, Европейский Суд не
увидел причин подвергать сомнению выводы национальных следственных
органов (см. выше з 23, 28 и 78; а также, например, Постановление
Европейского Суда по делу "Клаас против Германии" (Klaas v.
Germany) от 22 сентября 1993 г., Series A, N 269, p. 17, з 29 -
30) и счел, что рассмотренные выше обстоятельства доказывали, что
в настоящем деле государство могло быть привлечено к
ответственности по статье 2 Конвенции по нескольким основаниям.
Во-первых, правовая база имела недостатки. Это выражалось в
том, что муниципальная свалка в районе Юмрание была открыта и
использовалась, несмотря на несоответствие ряду технических
стандартов, а также в том, что отсутствовали вразумительная
система контроля, которая заставляла бы ответственных лиц
принимать меры по обеспечению надлежащей защиты общества, а также
система сотрудничества и координации действий между различными
административными органами, которая позволила бы не допустить
усугубления опасности, о которой они были информированы.
Эта ситуация, обостренная общей политикой, которая оказалась
беспомощной в решении вопросов градостроительства и создала
состояние неопределенности относительно применения предусмотренных
законом мер, несомненно, сыграла свою роль в череде событий,
приведших к трагедии 28 апреля 1993 г., в результате которой
погибли жители трущоб в районе Юмрание, так как государственные
органы не сделали все от них зависящее для того, чтобы защитить
этих жителей от известных рисков, которым они подвергались.
110. Эти обстоятельства свидетельствовали о нарушении
материального аспекта статьи 2 Конвенции; довод властей Турции о
благоприятном для заявителя исходе административного процесса (см.
выше з 84) не имеет значения для настоящего дела по причинам,
изложенным ниже в з 151 и 152.
(ii) Ответственность государства за реакцию судов на причинение
смерти в свете процессуального аспекта статьи 2 Конвенции
111. Европейский Суд счел, что, вопреки предложению властей
Турции, не было необходимости рассматривать административно-
правовое средство защиты, использованное для получения компенсации
(см. выше з 37, 39, 40, 84 и 88), при оценке реакции судов в
настоящем деле, так как данное средство, несмотря на благоприятный
для заявителя исход, не может приниматься во внимание для целей
процессуального аспекта статьи 2 Конвенции (см. выше з 91 - 96).
112. Прежде всего, Европейский Суд отметил, что уголовный
процесс, существующий в Турции, является частью системы, которая
теоретически является достаточной для защиты права на жизнь в
связи с осуществлением опасной деятельности; в этом отношении
часть 1 статьи 230 и части 1 и 2 статьи 455 Уголовного кодекса
Турции устанавливали ответственность государственных органов и
служащих за халатность (см. выше з 44).
Оставалось определить, были ли меры, принятые в рамках турецкой
системы уголовного права после взрыва на муниципальной свалке в
районе Юмрание, практически удовлетворительными, учитывая
требования Конвенции в этом отношении (см. выше з 91 - 96).
113. В связи с этим Европейский Суд отметил, что сразу после
инцидента, произошедшего 28 апреля 1993 г. примерно в 11 часов,
полиция прибыла на место происшествия и допросила членов семей
погибших. Кроме того, администрация губернатора Стамбула создала
кризисный отряд, члены которого посетили свалку в тот же день. На
следующий день, 29 апреля 1993 г. Министерство внутренних дел
Турции по собственной инициативе возбудило административное
расследование с целью определить пределы ответственности за
случившийся инцидент государственных органов. 30 апреля 1993 г.
прокурор района Юшкюдар возбудил уголовное дело. Наконец,
официальное расследование завершилось 15 июля 1993 г., когда дело
двух мэров, Сезена и Ектема, было передано на рассмотрение в
уголовные суды.
Соответственно, можно было сказать, что следственные органы
действовали с примерной старательностью (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции", pp.
2439 - 2440, з 102 - 104; упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции", з 106 -
107; и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N
23763/94, з 109, ECHR 1999-IV) и проявили усердие при установлении
обстоятельств, приведших к трагедии 28 апреля 1993 г. и жертвам.
114. Также можно было сделать вывод, что лица, ответственные за
рассматриваемые события, были установлены. В постановлении от 21
мая 1993 г., основанном на экспертном заключении, действительность
которого не оспаривалась (см. выше з 24), прокурор пришел к
выводу, что городской совет Стамбула был виновен в том, что он "не
принял своевременные меры для предотвращения технических проблем,
которые существовали уже в начале использования свалки в 1970 году
и в дальнейшем лишь усугублялись, и не указал соответствующим
районным советам альтернативные места сбора мусора, хотя такая
обязанность была возложена на него Законом N 3030". Далее в
постановлении говорилось, что другие государственные органы
способствовали усугублению и продолжительному существованию
сложившейся ситуации: районный совет Юмрание принял план
застройки, который не соответствовал техническим регламентам и не
боролся с незаконным возведением жилых домов на данной территории;
Министерство окружающей среды Турции не обеспечило соблюдения
Правил о сборе, удалении и обработке твердых отходов;
правительство поощряло распространение подобного рода поселений,
несколько раз объявив амнистию лицам, незаконно возводящим жилые
сооружения, и предоставляя жильцам таких домов имущественные
права.
Соответственно, прокурор сделал вывод, что в отношении
вышеуказанных органов были применимы статьи 230 и 455 Уголовного
кодекса Турции (см. выше з 44).
115. Административные органы следствия, которые имели право
возбудить уголовное дело (см. выше з 46), лишь частично поддержали
выводы прокурора по причинам, которые были недоступны для
понимания Европейского Суда и которые власти Турции не пытались
объяснить.
В действительности эти органы, независимость которых уже
оспаривалась в ряде дел, рассмотренных Европейским Судом (см.
Постановление Европейского Суда по делу "Гюлеч против Турции"
(Gulec v. Turkey) от 27 июля 1998 г., Reports 1998-IV, pp. 1732 -
1733, з 79 - 81; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по
делу "Огур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21954/93, з
91 - 92, ECHR 1999-III), в результате сняли обвинения с
Министерства окружающей среды Турции и правительственных органов
(см. выше з 29 и 31) и попытались ограничить обвинение
"халатностью" как таковой, исключив из дела рассмотрение вопроса
об угрозе жизни.
Но не было необходимости подробно останавливаться на этих
недостатках, учитывая, что уголовное дело все же было передано на
рассмотрение в пятое отделение Суда по уголовным делам Стамбула, а
также что этот суд имел право рассматривать обстоятельства дела в
полном объеме по своему усмотрению и, в случае необходимости,
возвращать дело для проведения дополнительного расследования;
кроме того, приговор этого суда был обжалован в Кассационный суд.
Соответственно, по мнению Европейского Суда, чем выяснять,
соответствовало ли предварительное расследование во всех
отношениях процессуальным требованиям, установленным для таких дел
(см. выше з 94), было предпочтительнее оценить, были ли судебные
органы, как хранители законов, призванных охранять жизнь граждан,
решительно настроены наказать виновных.
116. В настоящем деле приговором от 4 апреля 1996 г. Суд по
уголовным делам Стамбула на основании пункта 1 статьи 230
Уголовного кодекса Турции (см. выше з 23) приговорил двух мэров за
халатное бездействие при осуществлении своих полномочий к штрафу в
размере 610000 турецких лир (данная сумма в рассматриваемое время
была эквивалентна 9,70 евро), исполнение которого было
приостановлено. В Европейском Суде власти Турции пытались
объяснить, почему к двум мэрам была применена только эта норма и
почему они были приговорены к наименее суровому наказанию (см.
выше з 82). Но Европейский Суд не должен был рассматривать вопросы
национального законодательства, регулирующего наступление
уголовной ответственности, так как эти вопросы решаются
национальными судами, либо определять виновность/невиновность
соответствующих лиц.
Принимая во внимание свои задачи, Европейский Суд отметил лишь,
что в настоящем деле единственной целью уголовного производства
было установление того, могли ли государственные органы быть
привлечены к ответственности по статье 230 Уголовного кодекса
Турции за "халатность при осуществлении своих полномочий", при
этом статья 230 ни коим образом не связана с деяниями против жизни
и здоровья или с защитой права на жизнь по смыслу статьи 2
Конвенции.
В действительности из приговора от 4 апреля 1996 г. следовало,
что суд, рассматривавший дело, не увидел причин отклоняться от
мотивировочной части постановления административного совета о
передаче дела и оставил в состоянии неопределенности вопрос о
возможной ответственности государственных органов за смерть девяти
родственников заявителя. В приговоре от 4 апреля 1996 г.,
разумеется, содержались отрывки, в которых смерть людей 28 апреля
1993 г. рассматривалась как фактическое обстоятельство. Но нельзя
рассматривать эти отрывки как признание ответственности за
несоблюдение обязанности защитить право на жизнь. В резолютивной
части приговора по этому вопросу ничего не было и, кроме того,
отсутствовало точное указание на то, что суд принял во внимание
тяжкие последствия инцидента; виновные были приговорены к
смехотворным штрафам, исполнение которых к тому же было
приостановлено.
117. Соответственно, нельзя было сказать, что реакция турецкой
системы уголовной юстиции на данную трагедию обеспечила
привлечение государственных органов и служащих к ответственности в
полном объеме за их роль в ее наступлении и эффективное применение
положений национального законодательства, гарантирующих соблюдение
права на жизнь, в частности, устрашающую функцию уголовного права.
118. Таким образом, по настоящему делу можно было сделать
вывод, что имело место нарушение процессуального аспекта статьи 2
Конвенции вследствие отсутствия (в связи с несчастным случаем,
спровоцированным осуществлением опасной деятельности) адекватной
"правовой" защиты, гарантирующей право на жизнь и предупреждающей
подобное общественно опасное поведение в будущем.
II. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции
119. Заявитель утверждал, что должно было быть привлечено к
ответственности за халатное бездействие национальных органов,
приведшее к уничтожению его дома и движимого имущества, и
жаловался, что ему не была предоставлена компенсация причиненного
вреда. Он жаловался на нарушение статьи 1 Протокола N 1, которая
гласит:
"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение
своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества,
иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных
законом и общими принципами международного права.
Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать
выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми
для осуществления контроля за использованием собственности в
соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты
налогов или других сборов или штрафов".
120. Власти Турции отрицали, что данная норма была нарушена.
A. Применимость: имело ли место право "собственности"
1. Постановление Палаты
121. Палата считала, что тот факт, что заявитель занимал землю,
принадлежавшую государству, в течение около пяти лет, не
предоставлял ему права "собственности". Но она признала, что
заявитель был собственником строения, движимого имущества и
оборудования дома, который он построил, а также хозяйственных и
личных вещей, которые могли находиться в доме, несмотря на то, что
его дом был возведен в нарушение законодательства.
Соответственно, Палата сделала вывод, что здание, построенное
заявителем, и его проживание в нем вместе с близкими
родственниками представляли собой самостоятельный экономический
интерес, и этот интерес, существовавший с позволения властей
долгое время, мог быть признан правом "собственности" по смыслу
правила, закрепленного в первом предложении статьи 1 Протокола N 1
к Конвенции.
2. Доводы сторон, представших в Европейском Суде
(a) Власти Турции
122. Как и в Палате, власти Турции утверждали, что ни незаконно
возведенная заявителем постройка, ни тот факт, что эта постройка
была вопреки закону расположена на земле, принадлежавшей
государству, сами по себе не создавали "право собственности" и не
являлись "имуществом" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к
Конвенции. Национальное законодательство тоже не признавало этого,
ни прямо, ни косвенно. Власти Турции отметили, что заявитель,
помимо прочего, не мог представить документы, подтверждавшие его
право собственности, в поддержку своих требований. В связи с этим
заявитель ошибался, ссылаясь на законы об упорядочивании
незаконного возведения домов, так как эти законы ни коим образом
не предоставляли ему права на государственную землю, которая в
соответствии с Законом о земельном кадастре (Закон N 3402) была
неотчуждаема и не могла быть приобретена на основании утверждения
правового титула вопреки притязанию другого лица.
Власти Турции ссылались на упоминавшееся выше дело "Чепмен
против Соединенного Королевства" и утверждали, что в настоящем
деле Европейский Суд не должен был вводиться в заблуждение
анализом, чуждым представленному на его рассмотрение
законодательству, и делать вывод о том, что действия заявителя
могли породить самостоятельный интерес, охраняемый статьей 1
Протокола N 1 к Конвенции, так как подобный вывод в
действительности исключал заявителя из сферы действия
национального законодательства и поощрял его за незаконное
поведение.
(b) Заявитель
123. Заявитель подтвердил свои доводы, представленные в Палате,
и, сославшись на ранее сделанные объяснения (см. выше з 85),
подчеркнул, что в настоящем деле имелись достаточные
доказательства, подкрепленные явным попустительством
государственных органов и рядом недвусмысленных административных и
законодательных мер, того, что каждый житель трущоб в районе
Юмрание имел право заявлять о своем законном праве на
соответствующее имущество.
На слушании представитель заявителя сослалась также на Закон N
4706 (см. выше з 55), который, по ее мнению, сам по себе
опровергал довод о том, что никто не мог приобретать
государственную собственность. Она объяснила, что, хотя ее клиент
до сих пор не предпринял соответствующие шаги, чтобы получить
выгоды, предоставляемые Законом N 775, ничто не мешало ему сделать
это позднее, например, на основании нового Закона N 4706.
3. Мнение Европейского Суда
124. Европейский Суд напомнил, что понятие "имущества" в первой
части статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции имеет автономное
значение, которое не сводится к владению физическими вещами и не
зависит от формальной классификации в национальном праве:
необходимо изучить вопрос о том, можно ли было, учитывая
обстоятельства дела в целом, признать, что заявитель имел право на
самостоятельный интерес, охраняемый данной нормой (см., mutatis
mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Звержиньский
против Польши" (Zwierzynski v. Poland), жалоба N 34049/96, з 63,
ECHR 2001-VI). Соответственно, как физические вещи, так и
некоторые права и капиталовложения, представляющие собой активы,
могут рассматриваться как "имущественные права" и "имущество" для
целей данной нормы (см. Постановление Большой Палаты Европейского
Суда по делу "Иатридис против Греции" (Iatridis v. Greece), жалоба
N 31107/96, з 54, ECHR 1999-II, и Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Бейелер против Италии" (Beyeler v.
Italy), жалоба N 33202/96, з 100, ECHR 2000-I). Понятие
"имущества" не сводится к "существующему имуществу" и охватывает
также активы, в том числе права требования, в отношении которых
заявитель может утверждать, что у него имеется обоснованное и
"законное ожидание", что он получит возможность эффективного
осуществления имущественного права (см., например, Постановление
Большой Палаты Европейского Суда по делу "Принц Ханс-Адам II
Лихтенштейнский против Германии" (Prince Hans-Adam II of
Liechtenstein v. Germany), жалоба N 42527/98, з 83, ECHR 2001-
VIII).
125. Стороны не спорили, что заявитель построил дом в нарушение
турецких градостроительных норм и соответствующих технических
стандартов либо что земля под домом принадлежала государству. Но
стороны не пришли к общему мнению по вопросу о том, имел ли
заявитель "имущество" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к
Конвенции.
126. Во-первых, в отношении земли, на которой был построен дом
и которая, тем самым, была занята до несчастного случая,
произошедшего 28 апреля 1993 г., заявитель сообщил, что ничто не
мешало ему в любой момент приобрести право собственности на эту
землю, прибегнув к соответствующей процедуре.
Но Европейский Суд не мог согласиться с этим достаточно
умозрительным доводом. Действительно, в отсутствие детальной
информации от сторон Европейский Суд не мог определить, была ли
территория Казым Карабекира включена в план реабилитации трущоб в
отличие от территории Хекимбаши (см. выше з 11) и выполнил ли
заявитель формальные требования, установленные законодательством о
градостроительстве, действовавшим в рассматриваемое время, для
получения права на государственную землю, которую он занимал (см.
выше з 54). В любом случае заявитель признал, что он не предпринял
никаких административных шагов для этого.
При данных обстоятельствах Европейский Суд не мог заключить,
что надежда заявителя на то, что однажды данный земельный участок
перешел бы к нему, представляла собой своего рода право
требования, которое он мог бы осуществить через суды, а значит, и
особый вид "имущества" по смыслу прецедентного права Европейского
Суда (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"Копецки против Словакии" (Kopecky v. Slovakia), жалоба N
44912/98, з 25 - 26, ECHR 2004).
127. Другое дело - сам дом заявителя.
В связи с этим Европейскому Суду достаточно сослаться на
вышеизложенные причины, на основании которых он признал, что
государственные органы допускали действия заявителя (см. выше з
105 и 106). Эти же причины могут быть использованы и в контексте
статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и поддерживают вывод о том, что
государственные органы de facto признали, что заявитель и его
близкие родственники имели право собственности на их дом и
движимое имущество.
128. В данном вопросе Европейский Суд не мог согласиться с тем,
что заявителя и его родственников можно было критиковать за
нарушения (см. выше з 122), о которых соответствующим органам было
известно на протяжении почти пяти лет.
Европейский Суд признал, что при выборе и реализации стратегии
городского и государственного строительства и связанных с ней мер
неизбежно осуществление полномочий, затрагивающих ряд местных
факторов. Но, столкнувшись с вопросом, аналогичным
рассматриваемому в настоящем деле, власти не могут легитимно
ссылаться на пределы усмотрения, которые не освобождают их от
обязанности действовать своевременно, надлежащим образом и,
разумеется, последовательно.
Это не относится к настоящему делу, так как установившееся в
турецком обществе состояние неопределенности относительно
применения законов, запрещающих незаконные поселения, вряд ли
позволяла заявителю предположить, что ситуация с его жилищем
внезапно могла измениться.
129. Европейский Суд счел, что имущественный интерес заявителя
в отношении его дома был достаточным и признан в полной мере для
того, чтобы являться самостоятельным интересом и "имуществом" по
смыслу правила, установленного в первом предложении статьи 1
Протокола N 1 к Конвенции, которая поэтому применима к данной
части жалобы.
B. Соблюдение положений статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции
1. Постановление Палаты
130. Палата, отметив ключевое значение права, закрепленного в
статье 1 Протокола N 1 к Конвенции, сочла, что подлинное,
эффективное осуществление этого права не зависит от одной лишь
обязанности государства не вмешиваться и может требовать
обеспечения позитивных мер по защите.
В связи с этим Палата постановила, что отказ административных
органов от принятия всех мер, необходимых для предотвращения
опасности взрыва метана и последовавшего за ним оползня, не
соответствовал также требованию "практической и эффективной"
защиты права, гарантированного статьей 1 Протокола N 1 к
Конвенции.
Палата сочла, что сложившееся положение представляло собой
очевидное нарушение права на беспрепятственное пользование своим
"имуществом" и должно было рассматриваться как "вмешательство",
явно не обоснованное в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к
Конвенции, учитывая, что халатное бездействие государственных
органов, приведшее в данном случае к лишению имущества, нарушало
административное и уголовное законодательство Турции.
2. Доводы сторон, представших в Европейском Суде
(a) Власти Турции
131. Власти Турции обратили внимание Европейского Суда на то
обстоятельство, что в постановлении от 18 июня 2002 г. Палата не
имела возможности процитировать единственный прецедент, в котором
было признано, что на государстве лежало позитивное обязательство
в ситуациях, сравнимых с делом заявителя. По их утверждению, было
достойно сожаления то, что при вынесении решения Палата предпочла
сослаться на дело, в котором право собственности не было признано.
Власти Турции утверждали, что такой вывод мог быть приравнен к
критике турецких государственных органов за то, что они по
гуманитарным соображениям воздержались от разрушения дома
заявителя, а также за то, что они не догадывались о том, что такое
решение может быть истолковано как скрытое признание правового
титула, который с правовой точки зрения был ничтожным.
В любом случае власти Турции считали, что заявитель не мог
утверждать, что он являлся жертвой нарушения статьи 1 Протокола N
1 к Конвенции, так как административные органы присудили ему
существенную компенсацию материального вреда и предоставили ему
жилье по умеренной цене.
(b) Заявитель
132. Замечания заявителя в Европейском Суде основывались на
упоминавшемся выше Постановлении по делу "Чепмен против
Соединенного Королевства". Он считал, что в данном деле
Европейский Суд имел дело с ситуацией женщины, которая осознанно
пропускала мимо ушей получаемые предупреждения и не обращала
внимания на штрафы, законно применявшиеся к ней с целью защиты
прав на защиту окружающей среды других людей. Обстоятельства
настоящего дела немного отличались, так как власти Турции
критиковались как раз за бездействие и небрежность при применении
права со стороны государственных органов.
3. Мнение Европейского Суда
133. Европейский Суд счел, что сложность фактической и правовой
ситуации в настоящем деле исключает его из категорий, охватываемых
вторым предложением первого пункта или вторым пунктом статьи 1
Протокола N 1 к Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Бейелер против Италии", з 98), тем
более что заявитель жаловался не на действия, а на бездействие
государства.
Поэтому Европейский Суд счел, что было необходимо рассмотреть
дело в свете общего правила, содержащегося в первом предложении
первого пункта, которое закрепляет право на беспрепятственное
пользование имуществом.
134. В связи с этим Европейский Суд напомнил принцип, который
по сути уже был установлен на основании статьи 1 Протокола N 1 к
Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Биэлектрик Срл
против Италии" (Bielectric Srl v. Italy) от 4 мая 2000 г., жалоба
N 36811/97). Подлинное, эффективное осуществление права,
охраняемого данной нормой, не зависит от одной лишь обязанности
государства не вмешиваться и может требовать обеспечения
позитивных мер по защите, особенно если существует прямая связь
между мерами, принятия которых заявитель вправе ожидать от
государственных органов, и эффективным пользованием его
имуществом.
135. В настоящем деле не было сомнений в том, что установленная
причинно-следственная связь между грубой небрежностью со стороны
государства и смертью людей применялась также и к сносу дома
заявителя в результате оползня. По мнению Европейского Суда,
связанные с этим нарушения являлись не "вмешательством", а
нарушением позитивного обязательства, так как государственные
органы и служащие не сделали всего от них зависящего, чтобы
защитить имущественные интересы заявителя.
Утверждая, что турецкие государственные органы нельзя
критиковать за то, что они по гуманитарным соображениям
воздержались от разрушения дома заявителя (см. выше з 80 и 131),
власти Турции сфокусировали свои замечания на вопросе о "законной
цели", указанной в пункте 2 статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
136. Но Европейский Суд не мог согласиться с этим доводом и, во
многом по причинам, указанным в отношении жалобы на нарушение
статьи 2 (см. выше з 106 и 108), признал, что позитивное
обязательство, содержащееся в статье 1 Протокола N 1 к Конвенции,
требовало от национальных органов принятия вышеупомянутых мер во
избежание разрушения дома заявителя.
137. Так как было очевидно, что такие меры не были приняты,
Европейскому Суду оставалось только рассмотреть замечание властей
Турции о том, что заявитель не мог утверждать, что он являлся
жертвой нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, так как
административные органы присудили ему существенную компенсацию
материального вреда и предоставили ему жилье на очень выгодных
условиях.
Европейский Суд не согласился с этим замечанием. Даже если
предположить, что льготные условия, на которых квартира была
продана заявителю, могли в некоторой степени компенсировать
последствия бездействия со стороны государственных органов,
установленного в настоящем деле, тем не менее они не могли быть
признаны адекватной компенсацией вреда, причиненного заявителю.
Соответственно, какие бы льготы не были предоставлены заявителю,
они не снимали с заявителя статуса "жертвы", тем более что ничто в
договоре купли-продажи и других документах в материалах дела не
указывало на признание государственными органами нарушения права
заявителя на беспрепятственное пользование имуществом (см. mutatis
mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Амюур против
Франции" (Amuur v. France) от 25 июня 1996 г., Reports 1996-III,
p. 846, з 36; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по
делу "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N
28114/95, з 44, ECHR 1999-VI).
Что касается компенсации материального вреда, достаточно было
заметить, что эта сумма до сих пор не была выплачена, несмотря на
вынесение окончательного судебного решения по делу (см. выше з
42). Подобный факт является ничем иным как "вмешательством" в
право на исполнение поддержанного требования, охраняемое статьей 1
Протокола N 1 к Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по
делу "Антонакопулос, Вортсела и Антонакопулу против Греции"
(Antonakopoulos, Vortsela and Antonakopoulou v. Greece) от 14
декабря 1999 г., жалоба N 37098/97, з 31).
Тем не менее Европейский Суд счел, что ему не было
необходимости рассматривать данный вопрос по собственной
инициативе, учитывая его оценку в отношении предполагаемого
нарушения статьи 13 Конвенции.
138. Соответственно, имело место нарушение статьи 1 Протокола N
1 к Конвенции.
III. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции
139. Заявитель утверждал, что внутригосударственные средства
правовой защиты, которыми он воспользовался, были неадекватными.
Их неэффективность составляла нарушение статьи 13 Конвенции,
которая гласит:
"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции,
нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в
государственном органе, даже если это нарушение было совершено
лицами, действовавшими в официальном качестве".
140. Власти Турции не согласились с данной частью жалобы,
указав на исход уголовного и административного производства на
национальном уровне.
A. Постановление Палаты
141. Палата считала, что в свете ее вывода по жалобам заявителя
на нарушение статьи 2 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к
Конвенции не было необходимости рассматривать опять в контексте
статьи 13 Конвенции его жалобы на недостатки уголовного и
административного производства. При особых обстоятельствах дела ни
уголовный процесс, ни административное производство не
соответствовали процессуальным обязательствам, содержащимся в
статье 2 Конвенции, оказавшись неспособными предоставить
адекватную компенсацию по жалобе заявителя. Во-первых, уголовный
процесс свелся к определению того, могли ли мэры быть признаны
виновными в "небрежном осуществлении своих полномочий", в ущерб
первостепенному вопросу о поставлении в опасность жизни людей. Во-
вторых, компенсация, присужденная заявителю Административным
судом, не соответствовала реальному ущербу заявителя. Наконец,
мало того, что процесс по делу продолжался необоснованно долго,
так еще и компенсация, присужденная заявителю, так и не была
выплачена.
B. Доводы сторон
1. Власти Турции
142. Власти Турции оспорили позицию Палаты, которая критиковала
уголовный процесс в отношении мэров. Они настаивали, что только
национальные органы могли определять характер уголовных обвинений,
которые необходимо предъявить виновному лицу. Также Европейский
Суд не должен был подвергать сомнению приговор национального суда
на основании имеющихся в его распоряжении материалов, если только
он не намеревался заменять правильный, по его мнению, приговор.
Власти Турции заметили, что ни Конвенция, ни прецедентное право
Европейского Суда не обязывали государственные органы обеспечивать
осуждение подсудимого. Предположение Палаты о том, что приговор,
вынесенный в отношении мэров, мог быть приравнен к почти полной их
безнаказанности, не учитывало этот пункт и то, что национальные
органы имели право давать свою квалификацию уголовным обвинениям в
свете обстоятельств конкретного дела, в том числе в случаях, как в
настоящем деле, когда заявитель никогда не жаловался на то, что
мэры были виновны в неправомерном причинении смерти по
неосторожности.
143. По мнению властей Турции, эти же соображения применялись к
решению, вынесенному административным судом по требованию
заявителя о возмещении вреда. Присужденная сумма в
действительности была существенной, так как заявителю было
предоставлено жилье на очень выгодных условиях. Он извлек выгоду
из своего нового жилья, сначала сдавая его в аренду за 48,46
доллара США в месяц (для сравнения: он выплачивал властям только
17,50 доллара), а затем договорившись продать его за 20000
немецких марок, что намного превышало цену квартиры, по которой
она была ему продана (125000000 турецких лир). Далее власти Турции
утверждали, что вопреки выводу Палаты требование о компенсации
было рассмотрено в разумный срок, и уж, наверняка, быстрее, чем,
например, в упоминавшемся выше деле "Кальвелли и Чильо против
Италии", в котором Европейский Суд признал, что шесть лет и три
месяца, ушедшие на рассмотрение гражданского иска, поданного
вследствие причинения смерти по неосторожности, нельзя было
считать периодом, нарушающим статью 2 Конвенции. Кроме того,
заявитель не пытался получить присужденную денежную компенсацию.
2. Заявитель
144. Заявитель в основном согласился с выводами Палаты
относительно недостатков, которые он выявил в уголовном и
административном процессах. Но он утверждал, что неэффективность
этих процедур также должна была быть признана нарушением статьи 13
Конвенции, взятой в совокупности со статьей 2 Конвенции и статьей
1 Протокола N 1 к Конвенции.
C. Мнение Европейского Суда
1. Принципы, применимые к настоящему делу
145. Статья 13 Конвенции требует, чтобы в национальной правовой
системе имелось эффективное средство правовой защиты, позволяющее
компетентному национальному органу рассмотреть по существу
"спорную" жалобу на нарушение Конвенции (см. Постановление Большой
Палаты Европейского Суда по делу "Z. и другие против Соединенного
Королевства" (Z. and Others v. United Kingdom), жалоба N 29392/95,
з 108, ECHR 2001-V). Целью статьи 13 Конвенции является
обеспечение наличия средства, с помощью которого частные лица
могли бы получить на национальном уровне соответствующую защиту от
нарушений их прав, гарантированных Конвенцией, прежде чем
задействовать международный механизм подачи жалоб в Европейский
Суд (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 31210/96, з 152,
ECHR 2000-XI).
146. Однако предоставляя защиту, статья 13 Конвенции не требует
наличия какого-либо конкретного вида средств правовой защиты;
Договаривающиеся Государства имеют определенные пределы усмотрения
по вопросу о том, как им лучше исполнять свои обязательства по
данной норме (см., например, Постановление Европейского Суда по
делу "Кайа против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г.,
Reports 1998-I, pp. 329 - 330, з 106).
147. Характер нарушенного права влияет на вид средства правовой
защиты, которое государство должно обеспечить в соответствии со
статьей 13 Конвенции. Когда речь идет о нарушении прав,
закрепленных в статье 2 Конвенции, компенсация морального и
материального вреда должна, как правило, предоставляться как
некоторая часть ряда средств защиты (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против
Соединенного Королевства", з 97; упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Z. и другие против Соединенного
Королевства", з 109; Постановление Большой Палаты Европейского
Суда по делу "Т.Р. и К.М. против Соединенного Королевства"(T.P.
and K.M. v. United Kingdom), жалоба N 28945/95, з 107, ECHR 2001-
V).
Вместе с тем, как Европейский Суд уже отмечал выше (см. з 96),
ни статья 13 Конвенции, ни любая другая норма Конвенции не
гарантируют заявителю права на преследование и осуждение третьей
стороны или права на "личную месть" (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Перес против Франции", з
70).
148. Действительно, Европейский Суд неоднократно признавал
установленными нарушения статьи 13 Конвенции по делам, касавшимся
жалоб на неправомерное убийство членом сил безопасности или при
его попустительстве (см., например, судебную практику, указанную в
деле "Килич против Турции", з 73), на основании отказа
государственных органов от проведения тщательного и эффективного
расследования, способного установить и наказать виновных (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кайа
против Турции", рр. 330 - 331, з 107). Однако следовало заметить,
что эти дела, связанные с борьбой на юго-востоке Турции в 1990-х
годах, характеризовались отсутствием вообще всяких расследований
по жалобам заявителей на то, что их близкие родственники были
убиты членами сил безопасности или погибли при подозрительных
обстоятельствах.
Именно это обстоятельство заставляло Европейский Суд каждый раз
признавать, что заявители по тем делам были лишены эффективного
средства правовой защиты, так как у них не было возможности
установить лиц, виновных в обжалуемых нарушениях, и,
соответственно, получить соответствующую защиту путем подачи
ходатайства о вступлении в уголовный процесс в качестве
"дополнительной" стороны либо путем обращения в гражданские или
административные суды. Другими словами, имелась тесная
процессуальная и практическая связь между уголовным расследованием
и средствами правовой защиты, доступными заявителям в правовой
системе в целом (см., например, Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v.
Turkey), жалоба N 21986/93, з 109, ECHR 2000-VII).
Однако, по мнению Европейского Суда, и с точки зрения интересов
семьи погибшего и их права на эффективное средство правовой
защиты, из вышеуказанного прецедентного права не следовало
неизбежно, что статья 13 Конвенции нарушена, если расследование по
уголовному делу или последующее судебное рассмотрение конкретного
дела не отвечает процессуальному обязательству государства по
статье 2 Конвенции, изложенному, например, в упоминавшемся выше
Постановлении Европейского Суда по делу "Хью Джордан против
Соединенного Королевства" (см. з 94).
Значение имеет влияние несоблюдения государством своего
процессуального обязательства по статье 2 Конвенции на доступ
семьи погибшего к другим доступным и эффективным средствам
правовой защиты, призванным установить ответственность
государственных органов и служащих за действия и бездействие,
повлекшие нарушение прав, закрепленных в статье 2 Конвенции, и, в
случае необходимости, предоставить компенсацию.
149. Европейский Суд признал, что в отношении несчастных
случаев, возникших в результате осуществления опасной
деятельности, ответственность за которую лежит на государстве,
статья 2 Конвенции требует от государственных органов проводить по
собственной инициативе соответствующее некоторым минимальным
условиям расследование причин смерти (см. выше з 90, 93 и 94).
Европейский Суд отметил далее, что без такого расследования
соответствующее лицо не может использовать доступные ему средства
правовой защиты, учитывая, что информация, необходимая для
разъяснения фактов, таких как в настоящем деле, часто находится
лишь в руках государственных органов и служащих.
Принимая во внимание эти соображения, задачей Европейского Суда
в настоящем деле при рассмотрении жалобы на нарушение статьи 13
Конвенции является определение того, мешало ли то, как
государственные органы выполнили свое процессуальное обязательство
по статье 2 Конвенции, использованию заявителем эффективного
средства правовой защиты (см. mutatis mutandis, Постановление
Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey)
от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, p. 2286, з 95;
Постановление Европейского Суда по делу "Айдын против Турции"
(Aydin v. Turkey) от 25 сентября 1997 г., Reports 1997-VI, pp.
1895 - 1896, з 103; упоминавшееся выше Постановление Европейского
Суда по делу "Кайа против Турции", pp. 329 - 330, з 106).
2. Применение этих принципов к настоящему делу
(a) Относительно жалобы на нарушение статьи 2 Конвенции
150. Европейский Суд уже изучил различные процедуры, имеющиеся
в Турции, и пришел к выводу, что в настоящем деле право на жизнь
неадекватно защищалось процессом, возбужденным публичными властями
в рамках уголовного права, несмотря на выводы официального
следствия, установившего фактические обстоятельства и лиц,
ответственных за инцидент, произошедший 28 апреля 1993 г. (см.
выше з 113 и 114).
Однако, учитывая полноту и выводы этого следствия, Европейский
Суд счел, что заявитель мог использовать доступные ему в
соответствии с турецким законодательством средства правовой
защиты, чтобы получить компенсацию.
151. 3 сентября 1993 г., через несколько дней после завершения
расследования (см. выше з 29), заявитель в лице своего
представителя решил предъявить иск против четырех государственных
органов в административные суды, утверждая, что ему был причинен
материальный и моральный вред вследствие смерти девяти его близких
родственников, уничтожения его дома и имущества. Эффективность
данного средства правовой защиты не зависела от исхода
продолжавшегося уголовного производства, а доступу к нему не
препятствовали действия или бездействие государственных органов
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Кайа против Турции", рр. 329 - 330, з 106).
Административные суды, рассматривавшие дело заявителя,
бесспорно, имели право оценивать установленные фактические
обстоятельства, чтобы распределить ответственность за
рассматриваемые события и вынести окончательное решение.
Административно-правовое средство защиты, использованное
заявителем, с первого взгляда было достаточным для разрешения его
жалобы на смерть родственников и предоставляло ему адекватную
компенсацию за установленное выше нарушение статьи 2 Конвенции
(см. выше з 118; см. также упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного
Королевства", з 97; упоминавшееся выше Постановление Европейского
Суда по делу "Хью Джордан против Соединенного Королевства", з 162
- 163).
Однако следовало выяснить, было ли данное средство правовой
защиты также эффективным на практике, учитывая обстоятельства
настоящего дела.
152. Как и Палата, Большая Палата не считала, что это было так.
Она поддержала критику Палаты относительно неэффективности
процедуры получения компенсации (см. выше з 76) и, как и Палата,
признала решающим тот факт, что присужденная заявителю компенсация
(лишь морального вреда, причиненного смертью близких
родственников) так и не была ему выплачена.
В связи с этим имеет значение прецедентное право Европейского
Суда, в соответствии с которым право на судебное разбирательство,
гарантированное статьей 6 Конвенции, охватывает также стадию
исполнения окончательных и обязательных судебных решений, которые
в правовых государствах не могут оставаться неисполненными в ущерб
одной стороны (см., например, Постановление Европейского Суда по
делу "Хорнсби против Греции" (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997
г., Reports 1997-II, p. 511, з 40; Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу ""Иммобиллиаре Саффи" против Италии"
(Immobiliare Saffi v. Italy), жалоба N 22774/93, з 66, ECHR 1999-
V). Власти Турции так и не смогли убедительно объяснить, почему
компенсация не была выплачена заявителю. Европейский Суд счел, что
заявителя нельзя было упрекать в том, что он не лично не пытался
получить компенсацию, учитывая, сколько времени ушло у
Административного суда на рассмотрение его иска о возмещении вреда
и тот факт, что к сумме, присужденной в качестве компенсации
морального вреда, даже не применялась процентная ставка при
просрочке платежей. Своевременная выплата окончательно
присужденной компенсации за страдания, причиненные потерей супруга
или родителя, является существенным элементом средства правовой
защиты в соответствии со статьей 13 Конвенции (см., mutatis
mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по
делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства", з 101).
Хотя власти Турции оспорили вывод Палаты о том, что процесс
должен был быть завершен раньше, Большая Палата также сочла, что
период в 4 года, 11 месяцев и 10 дней, ушедший на вынесение
решения, свидетельствовал об отсутствии старательности у
национального суда, тем более учитывая плачевное положение
заявителя. Кроме того, из решения от 30 ноября 1995 г. следовало,
что национальный суд основывался исключительно на экспертном
заключении, составленном по поручению прокурора. Однако это
заключение было доступно уже в мае 1993 года (см. выше з 23).
153. По мнению Европейского Суда, этих причин было достаточно
для вывода о том, что административное производство не
обеспечивало заявителю эффективного средства защиты от
неспособности государства защитить жизнь его близких
родственников.
154. Кроме того, власти Турции обвиняли заявителя в том, что
тот никогда не пытался принять эффективное участие в вышеописанном
уголовном производстве, подать в его рамках свои жалобы и получить
компенсацию (см. выше з 83). Изучив положения турецкого
законодательства о подаче ходатайств о вступлении в процесс в
качестве дополнительной стороны (см. выше з 47 - 48), Европейский
Суд согласился, что такая возможность, как элемент уголовного
процесса, в принципе, должна приниматься во внимание для целей
статьи 13 Конвенции.
Однако Европейский Суд счел, что в настоящем деле заявителя,
который предпочел воспользоваться административно-правовым
средством защиты, которое представляется эффективным и способным
исправить обжалованное положение, нельзя было упрекнуть в том, что
он не обратился в уголовные суды за компенсацией (см., mutatis
mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Мануссакис и
другие против Греции" (Manoussakis and Others v. Greece) от 26
сентября 1996 г., Reports 1996-IV, pp. 1359 - 1360, з 33; и
Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Акилина
против Мальты" (Aquilina v. Malta), з 39, ECHR 1999-III), так как
данное средство правовой защиты в любом случае не могло быть
использовано, если уже был подан иск о возмещении вреда (см. выше
з 48).
155. Таким образом, имело место нарушение статьи 13 Конвенции в
отношении жалобы на нарушение статьи 2 Конвенции.
(b) Относительно жалобы на нарушение статьи 1 Протокола N 1
Конвенции
156. Европейский Суд отметил, что в вышеописанном
административном производстве заявитель получил также компенсацию
за уничтожение предметов домашнего обихода, за исключением
электроприборов, которых, по мнению национального суда, у
заявителя не было (см. выше з 40). Европейский Суд счел, что ему
не надо было комментировать достаточность компенсации,
присужденной национальным судом, или ее оценку. Как уже было
отмечено выше, решающее значение имело то, что решение о
присуждении компенсации вносилось слишком долго, а сама
компенсация так и не была выплачена. Следовательно, заявитель был
лишен эффективного средства правовой защиты от предполагаемого
нарушения его права, предусмотренного статьей 1 Протокола N 1 к
Конвенции.
Хотя власти Турции просили Европейский Суд учесть выгоды,
полученные заявителем в результате предоставления ему
субсидируемого жилья, Европейский Суд счел, что данный вопрос
должен быть рассмотрен в разделе, посвященном рассмотрению жалобы
по статье 41 Конвенции. В любом случае, поскольку эти выгоды не
снимали с заявителя статуса жертвы предполагаемого нарушения
статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. выше з 137), они не могут
a fortiori лишить его права на эффективное средство правовой
защиты, с помощью которого он мог бы получить компенсацию за это
нарушение.
157. В свете изложенного Европейский Суд счел, что имело место
нарушение статьи 13 Конвенции в отношении жалобы на нарушение
статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
IV. Предполагаемые нарушения статей 6 и 8 Конвенции
158. Заявитель жаловался на чрезмерную продолжительность
процесса в Административном суде и утверждал, что разбирательство
дела в этом суде не могло считаться справедливым, учитывая
пристрастность вынесенного в итоге решения. Он сослался на пункт 1
статьи 6 Конвенции, который в части, применимой к настоящему делу,
гласит:
"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и
обязанностях... имеет право на справедливое и публичное
разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным
судом, созданным на основании закона...".
Наконец, заявитель жаловался на то, что было нарушено его право
на уважение его личной и семейной жизни, закрепленное в статье 8
Конвенции, которая в части, относящейся к настоящему делу, гласит:
"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной
жизни...
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в
осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое
вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом
обществе в интересах национальной безопасности и общественного
порядка, экономического благосостояния страны, в целях
предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья
или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".
159. Власти Турции возразили, что данная часть жалобы является
явно необоснованной, и подчеркнули, что ни отсутствие усердия, ни
вмешательство не могли быть поставлены в вину властям Турции в
связи с вышеуказанными положениями.
160. Принимая по внимание особые обстоятельства настоящего дела
и причины, по которым Европейский Суд пришел к выводу о нарушении
статьи 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 1 Протокола
N 1 к Конвенции (см. выше з 156), Европейский Суд счел, что не
было необходимости рассматривать дело на предмет нарушения пункта
1 статьи 6 Конвенции (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Иммобиллиаре Саффи"
против Италии", з 75).
То же самое относится и к части жалобы на нарушение статьи 8
Конвенции, которая касалась тех же фактов, что были изучены при
рассмотрении жалоб на нарушения статьи 2 Конвенции и статьи 1
Протокола N 1 к Конвенции. Учитывая его выводы о нарушении этих
положений, Европейский Суд счел, что не было необходимости
рассматривать данную жалобу отдельно.
V. Применение статьи 41 Конвенции
161. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
1. Доводы сторон
(a) Заявитель
162. В Большой Палате заявитель повторил свои требования,
предъявленные в Палате. Соответственно, он требовал:
(i) 2000 долларов США в возмещение расходов на похороны девяти
его близких родственников;
(ii) 100000 долларов США в связи с потерей материальной
поддержки в результате смерти двух его жен, которые каждый день
работали по договору уборщицами;
(iii) 150000 долларов США в связи с потерей материальной
поддержки, которую могли бы оказать ему его семеро детей, если бы
они остались в живых;
(iv) 50000 долларов США в связи с потерей материальной
поддержки трех его выживших детей в результате смерти их матери;
(v) 98000 долларов США в связи с уничтожением его дома и
движимого имущества.
Заявитель потребовал также от своего имени и от имени трех его
выживших детей 800000 долларов США в возмещение морального вреда.
(b) Власти Турции
163. В качестве своего главное довода власти Турции заявили,
что в настоящем деле не было необходимости предоставлять какую-
либо компенсацию. Они просили отклонить требования заявителя,
которые, по их мнению, были завышенными и основывались на
умозрительных оценках.
Что касается материального ущерба, они утверждали, что газетная
вырезка не могла служить подтверждением требований о возмещении
расходов на похороны. В отношении предполагаемой потери
материальной поддержки они ограничились утверждением о том, что
данное требование было абсолютно умозрительным.
Что касается жилища и движимого имущества, власти Турции
подчеркнули, что заявитель не представил доказательств в поддержку
его требования. Утверждая, что заявитель никогда не приобретал
права собственности на соответствующую лачугу, они повторили, что
ему была предложена гораздо более удобная квартира в районе
Алибейкей (Alibeykoy) по цене, которая в рассматриваемое время
была эквивалентна 9237 долларам США (9966 евро), причем лишь
четверть данной суммы была выплачена немедленно. В связи с этим
они представили примеры объявлений о продаже аналогичных квартир в
том же районе по средней цене 11000000000- 19000000000 турецких
лир (примерно 7900 - 13700 евро). Что касается движимого
имущества, власти Турции предоставили перечень предметов и
подчеркнули необходимость принятия во внимание суммы компенсации,
присужденной Административным судом по данному пункту.
По поводу морального вреда власти Турции отметили, что
требование было завышенным и могло привести к необоснованному
обогащению, вопреки духу статьи 41 Конвенции. В связи с этим они
обвинили заявителя в том, что тот умышленно не требовал выплаты
компенсации, присужденной ему Административным судом, надеясь
увеличить свои шансы получить большую сумму компенсации в
Европейском Суде.
2. Постановление Палаты
164. Исходя из принципа справедливости, палата присудила
заявителю 21000 евро в возмещение материального ущерба и 133000
евро в возмещение морального вреда, учитывая страдания, которые
заявитель, несомненно, испытал в результате неудовлетворительной
реакции турецкой системы правосудия на смерть его родственников, а
также страдания трех его выживших детей.
3. Мнение Европейского Суда
165. Европейский Суд установил нарушения права на защиту жизни,
закрепленного в статье 2 Конвенции, и права на беспрепятственное
пользование своим имуществом, охраняемое статьей 1 Протокола N 1 к
Конвенции. Он также установил нарушение права на
внутригосударственное средство правовой защиты, закрепленное в
статье 13 Конвенции, в отношении обеих частей жалобы.
(а) Материальный ущерб
166. Большая Палата, как и Палата, отметила, что заявителю,
бесспорно, был причинен ущерб в результате установленных
нарушений, а также что имелась очевидная причинно-следственная
связь между нарушениями и предполагаемым материальным вредом,
который мог включать и потерю источников дохода (см. упоминавшееся
выше Постановление Европейского Суда по делу "Салман против
Турции", з 137; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда
по делу "Z. и другие против Соединенного Королевства", з 119).
Однако ни одно из требований заявителя по данному пункту не было
подтверждено необходимыми документами. Некоторые части
предполагаемого вреда не могли быть точно рассчитаны или были
основаны на таких ограниченных доказательствах, что любая оценка
неизбежно содержала в себе элемент умозрительности (см., среди
прочих источников, Постановление Европейского Суда по делу
"Спорронг и Леннрот против Швеции" (Sporrong and Lonnroth v.
Sweden) от 18 декабря 1984 г. (справедливая компенсация), Series
A, N 88, pp. 14 - 15, з 32; Постановление Европейского Суда по
делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v.
Turkey) от 1 апреля 1998 г. (справедливая компенсация), Reports
1998-II, p. 718, з 19).
Поэтому Европейский Суд оценивал требования заявителя о
возмещении материального вреда, исходя из принципа справедливости
и принимая во внимание всю имеющуюся в его распоряжении информацию
в соответствии со статьей 41 Конвенции.
167. Во-первых, в подтверждение требования о возмещении
расходов на похороны заявитель представил статью из номера
ежедневной газеты "Сабах" (Sabah) за 9 апреля 2001 г., в которой
сообщалось, что другой потерпевший в результате инцидента,
произошедшего 28 апреля 1993 г., Дж. Езтюрк, был вынужден
потратить 550000000 турецких лир на похороны его жены и четырех
детей. Власти Турции оспорили доказательную ценность данной
информации, но других доказательств по данному вопросу не
представили.
Европейский Суд счел, что данное требование не являлось
неразумным, так как заявителю пришлось хоронить девять близких
родственников. Поэтому Европейский Суд присудил заявителю полную
сумму требования по данному пункту, а именно 2000 долларов США.
168. Что касается предполагаемой потери материальной поддержки,
заявитель не предоставил детализированного отчета в поддержку
своего требования. Однако Большая Палата согласилась с мнением
Палаты о том, что в случае заявителя каждый член домашнего
хозяйства должен был тем или иным образом вносить свой вклад (если
только несущественный) в общий бюджет, несмотря на то, что
перспектива будущей материальной поддержки со стороны семи
погибших несовершеннолетних детей представляется слишком
удаленной.
Принимая во внимание все вышесказанное, Европейский Суд счел,
что по данному пункту необходимо было присудить заявителю общую
сумму в размере 10000 евро.
169. Что касается предполагаемого ущерба, причиненного
уничтожением жилища заявителя, Европейский Суд заметил, прежде
всего, что в отсутствие каких-либо доказательств сумма данного
требования представляется чрезмерной. В связи с этим Европейский
Суд счел, что при оценке вреда необходимо было принимать во
внимание экономический интерес, который могло представлять
субсидированное жилье, приобретенное заявителем (см. выше з 156),
хотя оценка осложняется постоянными колебаниями валютного курса и
уровня инфляции в Турции, а также сделками, заключенными
заявителем в отношении квартиры (см. выше з 30).
Оценка Палаты базировалась на предположении о том, что
стоимость уничтоженного жилища заявителя составляла 50% стоимости
приличной квартиры, предложенной городским советом Стамбула
заявителю в районе Чобанчешме. В связи с этим Большая Палата
отметила, что в соответствии с перечнем, составленным 20 марта
2001 г. городским советом, совет предлагал квартиры в районе
Чобанчешме примерно за 10400000000 турецких лир, что в то время
было эквивалентно 11800 евро.
Кроме того, Европейский Суд отметил, опять же на основе
собственных (неизбежно приблизительных) расчетов, что 13 ноября
1993 г., когда был подписан договор о продаже заявителю квартиры,
согласованная цена (125000000 турецких лир) была эквивалентна
примерно 8500 евро, четверть данной суммы (2125 евро) была
выплачена немедленно. Остальная часть должна была быть выплачена в
ходе 120 ежемесячных платежей по 732844 турецкие лиры. 13 ноября
1993 г. ежемесячные платежи составляли примерно 53 евро. Но 24
марта 1998 г., когда заявитель пообещал продать свою квартиру
Е.В., платежи соответствовали лишь 3 евро. В соответствии с
расчетами на основе валютных курсов, существовавших в период с 13
ноября 1993 г. по 24 марта 1998 г., платежи в среднем составляли
15 евро. Так как не было причин считать, что заявитель продолжал
выплачивать платежи после 24 марта 1998 г., можно было
предположить, что к тому дню он должен был выплатить (помимо
оплаты в рассрочку) ежемесячными платежами примерно 780 евро,
всего около 3000 евро, что было намного меньше первоначальной
стоимости квартиры.
Кроме того, необходимо учитывать, что, по крайней мере, с
февраля 1995 года, а то и раньше, он начал сдавать рассматриваемую
квартиру некому Х.Е. приблизительно за 2000000 турецких лир (около
41 евро) в месяц. За тридцать семь месяцев, в течение которых
сдавалась квартира, до 24 марта 1998 г., когда был подписан
договор о продаже квартиры, заявитель должен был получить минимум
1500 евро в виде арендной платы, в то время как сам он выплатил в
это время месячными платежами лишь 550 евро.
Кроме того, при подписании договора о продаже квартиры
заявитель получил 20000 немецких марок от Е.В.; эта сумма,
эквивалентная в рассматриваемое время 10226 евро, была значительно
больше суммы, которую заявитель в конечном итоге потратил бы на
покупку квартиры.
Учитывая все вышесказанное, даже если предположить, что
рыночная стоимость лачуги заявителя могла быть оценена на основе
критерия, установленного Палатой, а также что заявитель должен был
потратить некоторую сумму на проживание, пока его квартира
сдавалась, Европейский Суд все равно не усмотрел причин для вывода
о том, что в результате инцидента заявителю был причинен ущерб,
превышающий выгоды, которые он извлек из сделок с квартирой.
Поэтому Европейскому Суду нет необходимости присуждать
заявителю компенсацию за разрушение его дома, так как установление
факта нарушения являлось само по себе достаточной справедливой
компенсацией.
170. Что касается стоимости движимого имущества, потерянного в
результате инцидента, произошедшего 28 апреля 1993 г., Европейский
Суд отметил, что 30 ноября 1995 г. Административный суд Стамбула
присудил заявителю по данному пункту компенсацию в размере
10000000 турецких лир (в то время около 208 евро). Но при
присуждении данной суммы суд отказался учитывать электроприборы,
предположительно принадлежавшие заявителю, на том основании, что в
доме заявителя не было электричества (см. выше з 40). Кроме того,
присужденная компенсация не была выплачена заявителю. Европейский
Суд сослался на свои выводы по данным вопросам (см. выше з 152,
153 и 156) и счел, что результаты административного производства
не могли приниматься во внимание в целях статьи 41 Конвенции.
Соответственно, несмотря на то, что заявитель не указал на
характер и количество движимого имущества, которое могло ему
принадлежать, Европейский Суд внимательно изучил предметы
домашнего обихода, указанные в представленном на его рассмотрение
перечне, принимая во внимание методы расчета, использованные в
аналогичных делах (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции"
(справедливая компенсация); Постановление Европейского Суда по
делу "Ментеш и другие против Турции" (Mentes and Others v. Turkey)
от 24 июля 1998 г. (справедливая компенсация), Reports 1998-IV, p.
1693, з 12).
Следовательно, учитывая условия жизни семьи с низкими доходами,
Большая Палата согласилась с мнением Палаты о том, что, исходя из
принципа справедливости, по данному пункту можно было присудить
заявителю 1500 евро.
(b) Моральный вред
171. Что касается морального вреда, то Большая Палата решила не
отклоняться от позиции Палаты. Она признала, что заявитель,
несомненно, испытал страдания в результате установленных нарушений
статей 2 и 13 Конвенции. Но Европейский Суд согласился с мнением
властей Турции о том, что сумма требования по данному пункту была
завышенной. Призванный исходить из принципа справедливости,
Европейский Суд должен был принимать во внимание особые
обстоятельства дела, в том числе страдания, которые должны были
испытать также трое выживших сыновей заявителя, Гюсаметтин, Айфын
и Халеф, родившиеся соответственно 10 октября 1980 г., 10 октября
1981 г. и 10 июля 1982 г.
Как и выводы Европейского Суда о нарушении, решения турецких
судов компенсировали заявителю моральный вред, хотя и не
полностью. Европейский Суд счел, что 100000000 турецких лир (в
рассматриваемое время около 2077 евро), которые административные
суды присудили заявителю в возмещение морального вреда, не могли
приниматься во внимание по статье 41 Конвенции, так как
государственные органы не выплатили эту сумму, а при данных
обстоятельствах решение заявителя не возбуждать исполнительное
производство для получения присужденной компенсации не может
считаться отказом от его права на эту компенсацию (см., mutatis
mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Ноймайстер
против Австрии" (Neumeister v. Austria) от 7 мая 1972 г.
(справедливая компенсация), Series A, N 17, p. 16, з 36).
Учитывая все вышесказанное и прецедентное право Европейского
Суда, касающееся применения статьи 41 Конвенции в отношении
несовершеннолетних детей или родственников жертв нарушений статьи
2 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского
Суда по делу "Чакичи против Турции", з 8 и 130), Европейский Суд
присудил Машаллаху Енерйылдызу и трем его выжившим взрослым
сыновьям, Гюсаметтину, Айфыну и Халефу, по 33750 евро каждому в
возмещение морального вреда, всего 135000 евро.
B. Судебные расходы и издержки
1. Доводы сторон
172. Заявитель требовал 50000 долларов США только в возмещение
гонораров его представителя, в том числе 20000 долларов в качестве
оплаты услуг его адвоката по представительству его интересов в
устных и письменных процедурах в Большой Палате. Он утверждал, что
работа по представлению его дела в национальных судах и в
Страсбургских учреждениях заняла 330 часов, оплачиваемых по
минимальной ставке, установленной в коллегии адвокатов г.
Стамбула, по цене 150 долларов США в час.
173. Власти Турции утверждали, что требования заявителя о
возмещении судебных расходов и издержек были завышенными и
необоснованными.
2. Постановление Палаты
174. В Палате заявитель требовал 30000 долларов США в
возмещение расходов, понесенных в связи с оплатой гонорара
адвоката, и 790 долларов США в возмещение остальных расходов и
издержек. В отсутствие каких-либо квитанций или расписок Палата
постановила, что она не была убеждена в том, что заявитель понес
указанные расходы, и присудила ему 10000 евро минус 2286,50 евро,
предоставленных ему в виде правовой помощи.
3. Мнение Европейского Суда
175. Заявитель продолжал получать правовую помощь в ходе
рассмотрения его дела на основании статьи 43 Конвенции. Помимо
2286,50 евро, которые он уже получил от Совета Европы, ему
предоставили еще 1707,34 евро для подготовки его дела после
передачи его в Большую Палату.
Европейский Суд неоднократно признавал, что судебные расходы и
издержки присуждаются в соответствии со статьей 41 Конвенции, если
установлено, что они были действительно и вынужденно понесены в
разумных размерах (см. Постановление Большой Палаты Европейского
Суда по делу "Сахин против Германии" (Sahin v. Germany), жалоба N
30943/96, з 105, ECHR 2003-VIII). В настоящем деле заявитель не
подтвердил свои требования соответствующими документами и не
предоставил детальных объяснений относительно работы,
произведенной его представителем по вопросам, относящимся к
статьям 2 и 13 Конвенции и статье 1 Протокола N 1 к Конвенции,
нарушение которых было установлено.
В соответствии с пунктом 2 правила 60 Регламента Суда
Европейский Суд не может удовлетворить требование заявителя в его
нынешнем виде. Однако заявитель должен был понести некоторые
расходы в связи с работой, проделанной его адвокатом при
представлении его интересов в письменных и устных процедурах,
состоявшихся в двух конвенционных органах (см., mutatis mutandis,
Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита
против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, з 210, ECHR
2000-IV). Европейский Суд был готов признать, что в настоящем
деле, бесспорно, довольно сложном, эта задача заняла немало часов.
Вместе с тем Европейский Суд напомнил, что в отношении гонораров
он не считает себя связанным национальными шкалами и практикой,
хотя и может обратиться к ним за помощью (см., например,
Постановление Европейского Суда по делу "Толстой-Милославский
против Соединенного Королевства" (Tolstoy Miloslavsky v. United
Kingdom) от 13 июля 1995 г., Series A, N 316-B, p. 83, з 77).
Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд счел
разумным присудить заявителю 16000 евро минус 3993,84 евро,
предоставленных ему в качестве правовой помощи Советом Европы в
ходе рассмотрения его дела в конвенционных учреждениях.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
176. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке
платежей должна быть установлена в размере предельной годовой
процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс
три процента.
На этих основаниях суд:
1) единогласно постановил, что имело место нарушение
материального аспекта статьи 2 Конвенции в связи с непринятием
соответствующих мер по предотвращению смерти девяти близких
родственников заявителя в результате несчастного случая;
2) постановил шестнадцатью голосами против одного, что имело
место нарушение процессуального аспекта статьи 2 Конвенции в связи
с отсутствием адекватной правовой защиты, гарантирующей право на
жизнь;
3) постановил пятнадцатью голосами против двух, что имело место
нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;
4) постановил пятнадцатью голосами против двух, что имело место
нарушение статьи 13 Конвенции в отношении жалобы на нарушение
материального аспекта статьи 2 Конвенции;
5) постановил пятнадцатью голосами против двух, что имело место
нарушение статьи 13 Конвенции в отношении жалобы на нарушение
статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;
6) единогласно постановил, что не было необходимости отдельно
рассматривать части жалобы на нарушение пункта 1 статьи 6 и статьи
8 Конвенции;
7) единогласно постановил:
(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со
дня вступления Постановления в законную силу выплатить следующие
суммы, освобожденные от налогов и сборов, переведенные в турецкие
лиры по курсу, установленному на день оплаты:
(i) заявителю Машаллаху Енерйылдызу:
- 2000 (две тысячи) долларов США и 45250 (сорок пять тысяч
двести пятьдесят) евро в возмещение материального ущерба и
морального вреда;
- 16000 (шестнадцать тысяч) евро в возмещение судебных расходов
и издержек минус 3993,84 (три тысячи девятьсот девяносто три евро
и восемьдесят четыре цента) евро, полученных в качестве правовой
помощи от Совета Европы;
(ii) каждому из трех сыновей заявителя, Гюсаметтину, Айдыну и
Халефу Енерйылдызам, по 33750 (тридцать три тысячи семьсот
пятьдесят) евро в возмещение морального вреда;
(b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до
момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в
размере, равном минимальному ссудному проценту Европейского
Центрального Банка плюс три процента;
8) единогласно отклонил остальные требования заявителя о
справедливой компенсации.
Совершено на английском и французском языках и оглашено на
открытом слушании во Дворце прав человека в г. Страсбурге 30
ноября 2004 г.
Секретарь-Канцлер Суда
П.МАХОНИ
Председатель Суда
Л.ВИЛЬДХАБЕР
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2
правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагаются
следующие особые мнения:
(a) частично особое мнение судьи Р. Тюрмена;
(b) частично особое мнение судьи А. Муларони.
ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ Р. ТЮРМЕНА
Я согласен с мнением большинства судей о том, что имело место
нарушение материального аспекта статьи 2 Конвенции, так как
государственные органы не приняли соответствующие меры для защиты
жизни людей, находящихся под их юрисдикцией.
Однако, к сожалению, я не могу согласиться с большинством
судей, что имело место также нарушение процессуального аспекта
статьи 2 Конвенции, статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и статьи 13
Конвенции.
1. Статья 2 Конвенции, процессуальный аспект
В постановлении не было установлено проблем с расследованием (з
113), по результатам которого лица, ответственные за инцидент,
были выявлены и привлечены к ответственности. Два мэра были
осуждены на основании статьи 230 Уголовного кодекса Турции.
Однако большинство судей признали нарушение процессуального
аспекта статьи 2 Конвенции на том основании, что суды,
рассматривавшие дело, не обеспечили ответственность
государственных служащих в полном объеме и не применили эффективно
положения национального законодательства, то есть потому, что
национальные суды применили статью 230 Уголовного кодекса Турции
(халатность при осуществлении должностных обязанностей), а не
статью 455 (причинение смерти по неосторожности).
Я не согласен с данным выводом по следующим причинам.
Прежде всего, большинство судей придерживались мнения, что
имело место нарушение процессуального аспекта статьи 2 Конвенции
не в связи с отсутствием эффективного расследования, а в связи с
судебным рассмотрением дела, а точнее, применением национального
законодательства. Это абсолютно новый подход, который не имеет
прецедента в судебной практике Европейского Суда. Если большинство
судей считает, что существующее в национальной правовой системе
средство защиты не эффективно, это поднимает проблему в свете
статьи 13 Конвенции, а не статьи 2 Конвенции.
Во-вторых, является противоречием утверждать, с одной стороны,
что расследование было эффективным, а, с другой стороны, что
решение национального суда нарушает Конвенцию.
Подобный подход не учитывает тот факт, что решение
национального суда основано на фактах, установленных в ходе
расследования. Тогда каким образом Европейский Суд может
критиковать решение национального суда, признавая одновременно
эффективность расследования? В случае, когда расследование
признано эффективным, вывод о том, что был нарушен процессуальный
аспект статьи 2 Конвенции, требует изучения фактических
обстоятельств дела, что превращает Европейский Суд в суд четвертой
инстанции. В прецедентном праве Европейского Суда установлено, что
установление фактических обстоятельств дела, толкование и
применение национального законодательства являются задачей
национальных органов (см., inter alia, Постановление Европейского
Суда по делу "Кеммаш против Франции (N 3)" (Kemmache v. France
(no. 3)) от 24 ноября 1994 г., Series A, N 296-C, p. 87, з 37;
Решение Европейского Суда по делу "Чеджани Каймаз против Турции"
(Cecani Kaymaz v. Turkey) от 16 марта 2000 г., жалоба N 37053/97).
В-третьих, большинство судей не придало особого значения тому,
что заявитель своим поведением увеличивал опасность для жизни и
привел к смерти девяти членов его семьи. Не вызывало сомнений, что
заявитель (а) незаконно построил дом на земле, ему не
принадлежавшей, и (б) построил его очень близко от свалки.
Неосторожность государственных органов и заявителя во многом
обусловили наступление несчастного случая. Их поведение является
условием sine qua non причинения вреда. По отдельности их действий
было бы недостаточно для причинения вреда. Смерть девяти человек
была вызвана неосторожностью как со стороны государственных
органов, так и со стороны заявителя.
Помимо этого, мэры совершили еще одно преступление, а именно
халатность при осуществлении своих обязанностей. Пятое отделение
Стамбульского уголовного суда в решении от 4 апреля 1996 г. учло
все эти элементы и решило применить статью 230 Уголовного кодекса
Турции (халатность при осуществлении должностных обязанностей), а
не статью 455 (причинение смерти по неосторожности). В
действительности, оба мэра были осуждены по статье 230.
Кассационный суд подтвердил это решение. В судебном решении
говорится об ответственности обоих мэров и заявителя за смерть
девяти человек. Судьи Суда по уголовным делам г. Стамбула также
приняли во внимание экспертное заключение, в котором
ответственность за происшествие распределялась следующим образом:
2/8 - городской совет Стамбула; 2/8 - районный совет Юмрание, 2/8
- жители трущоб "поставившие в опасность жизнь членов их семей,
поселившись возле горы мусора" (см. выше з 23 Постановления).
Поэтому неверным является содержащийся выше в з 116 вывод о
том, что национальный суд в своем решении не признавал
"ответственности за несоблюдение обязанности защитить право на
жизнь". Национальный суд взвесил ответственность заявителя и мэров
и сделал вывод в пределах своей компетенции. Это признано
большинством судей в з 116 Постановления: "Европейский Суд не
должен был рассматривать вопросы национального законодательства,
регулирующего наступление уголовной ответственности, так как эти
вопросы решаются национальными судами, либо определять
виновность/невиновность соответствующих лиц".
Но подобное открытое подтверждение границ между национальными
судами и Европейским Судом, соответствующее судебной практике
Страсбургского Суда, затрудняет понимание причины установления
нарушения процессуального аспекта статьи 2 Конвенции. По мнению
большинства судей, вопросы национального законодательства,
касающиеся наступления индивидуальной уголовной ответственности,
должны оцениваться национальными судами, но, если национальный суд
обоснованно решит применить одну статью Уголовного кодекса вместо
другой, это может являться отказом от правовой защиты права на
жизнь.
В-четвертых, из настоящего Постановления не ясно, почему
большинство судей решило изменить принципы, установленные в
прецедентном праве Европейского Суда, связанном с отсутствием
уголовно-правового средства защиты в случаях неумышленного
причинения смерти. В постановлениях по делам "Кальвелли и Чильо
против Италии (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда,
жалоба N 32967/96, ECHR 2002-I); "Мастроматтео против Италии" (см.
Постановление Большой Палаты Европейского Суда, жалоба N 37703/99,
ECHR 2002-VIII), и "Во против Франции" (см. Постановление Большой
Палаты Европейского Суда, жалоба N 53924/00, ECHR 2004-VII)
Европейский Суд выразил мнение, что "если нарушение права на жизнь
или личную неприкосновенность совершается неумышленно,
содержащееся в статье 2 Конвенции позитивное обязательство создать
эффективную судебную систему не обязательно требует предоставления
уголовно-правового средства защиты в каждом случае". В данном
конкретном случае большинство судей отклонились от данной
практики. В з 93 Постановления большинство судей признали, что "в
таких областях, как в настоящем деле (можно предположить, что
подразумевается вред окружающей среде), могут быть применены
принципы, которые Европейский Суд уже имел возможность разработать
при рассмотрении дел, касавшихся причинения насильственной
смерти".
И в деле "Кальвелли и Чильо против Италии", и в настоящем деле
рассматривается причинение смерти по неосторожности. Что касается
вида неосторожности, сложно провести различие между
неосторожностью гинеколога, который знал, что с рождением ребенка
был связан огромный риск, так как роженица страдала сахарным
диабетом уровня А, а плод был слишком большим для естественных
родов, а сам не только не принял мер предосторожности, но и
отсутствовал на родах ("Кальвелли и Чильо против Италии"), и
неосторожностью двух мэров, которые из экспертного заключения
должны были знать, что свалка представляла большую опасность, но
не приняли никаких мер для предотвращения несчастного случая
("Енерйылдыз против Турции").
2. Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции
Что касается статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, я всецело
согласен с мнением судьи А. Муларони, выраженном в пункте 2 ее
частично особого мнения.
Следует заметить, что Европейский Суд сразу после вынесения
Постановления по делу "Копецки против Словакии" (см. Постановление
Большой Палаты Европейского Суда, жалоба N 44912/98, ECHR 2004), в
котором он консолидировал судебную практику, связанную с понятием
"имущество" в Конвенции, теперь ввел новый критерий определения
имущества - терпимость национальных органов. Такое новое понятие,
боюсь, может привести к нежелательным последствиям, например,
распространению защиты Конвенции на незаконно возведенные
постройки, и может способствовать возникновению незаконных
ситуаций.
3. Статья 13 Конвенции
Европейский Суд, рассмотрев эффективность уголовно-правового
средства правовой защиты в свете статьи 2 Конвенции, ограничился
при рассмотрении жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции оценкой
эффективности административно-правового средства защиты.
30 ноября 1995 г. Административный суд Стамбула предписал
национальным органам выплатить заявителю и его детям 100000000
турецких лир в возмещение морального вреда и 10000000 турецких лир
в возмещение материального вреда. Это решение было вручено
заявителю.
Как ясно было сказано в Постановлении Палаты, "...заявитель ни
разу не просил выплатить ему присужденную компенсацию, с чем он и
не спорил" (з 117 постановления Палаты; этот факт был опущен в
Постановлении Большой Палаты).
Заявитель не жаловался, что ему не выплатили компенсацию, так
как он не желал получать ее. Если бы он связался с мэрией и
предоставил свой банковский счет, он получил бы присужденную
компенсацию. Как могли государственные органы произвести выплату,
не зная ни адреса, ни банковского счета заявителя?
Поэтому неправильно признавать власти Турции виновными в том,
что они не выплатили компенсацию.
Что касается продолжительности процесса в административном
суде, большинство судей выразили мнение, что дело рассматривалось
4 года 11 месяцев и 10 дней, что делало неэффективным
административно-правовое средство защиты.
Я не согласен с этим мнением.
Дело рассматривалось 4 года и 11 месяцев в четырех инстанциях.
Обстоятельства дела свидетельствуют о том, что по вине
национальных судов не случилось ни одной значительной задержки.
Большинство судей сочли, что имело место "отсутствие усердия со
стороны национального суда". Но этот вывод не был обоснован. Он
был сделан без предварительного изучения судебного разбирательства
и без применения установленных Европейским Судом критериев,
относящихся к продолжительности процесса, а именно без учета
сложности дела, поведения заявителя и судебных органов.
Таким образом, статья 13 Конвенции не была нарушена.
4. Статья 41 Конвенции
Я согласен с суммой справедливой компенсации, присужденной
заявителю. Но я не согласен с мотивировкой при расчете суммы
компенсации. Судя по всему, при расчете суммы всем девяти членам
домашнего хозяйства заявителя был присвоен равный статус, и они
описываются как "близкие родственники" заявителя (з 167).
Однако из з 3 Постановления становится ясно, что одна из этих
"близких родственников", Сидика Зорлу, была "второй женой"
заявителя. Вероятно, это первый случай, когда Европейский Суд,
вынося решение о присуждении справедливой компенсации, принял во
внимание вторую жену заявителя и предоставил ей равный статус с
его женой и детьми. Такой подход в будущем может иметь
нежелательные последствия для судебной практики Европейского Суда.
ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ А. МУЛАРОНИ
1. Я полностью согласна с мотивировкой и выводами большинства
судей относительно материального и процессуального аспектов статьи
2 Конвенции.
2. Однако я считаю, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции
неприменима к настоящему делу. Эта норма гарантирует право
собственности. В своем прецедентном праве Европейский Суд
разъяснил понятие имущества, которое может включать как
"существующее имущество", так и активы, в том числе права
требования, в отношении которых заявитель может утверждать, что у
него имеется, по крайней мере, "законное ожидание", что он
добьется эффективного пользования имущественным правом. Наоборот,
надежда на признание имущественного права, которое было невозможно
эффективно осуществлять, не может рассматриваться как имущество по
смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см., среди прочих
источников, Постановление Европейского Суда по делу "Маркс против
Бельгии" (Marckx v. Belgium) от 13 июня 1979 г., Series A, N 31,
p. 23, з 50; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по
делу "Ханс-Адам II Лихтенштейнский против Германии" (Prince Hans-
Adam II of Liechtenstein v. Germany), жалоба N 42527/98, з 83,
ECHR 2001-VIII; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по
делу "Копецки против Словакии" (Kopecky v. Slovakia), жалоба N
44912/98, з 35, ECHR 2004).
В Европейском Суде не оспаривалось, что дом заявителя был
возведен в нарушение турецкого градостроительного законодательства
и не соответствовал соответствующим техническим стандартам и что
земельный участок, занятый заявителем, принадлежал государству
(см. з 125 Постановления). Заявитель не имел возможности доказать,
что у него имелось право собственности на данный земельный участок
или что он мог на законных основаниях подать ходатайство о
передаче ему права собственности в соответствии со статьей 21
Закона N 775 от 20 июля 1966 г. или последующими изменениями,
внесенными в этот Закон.
Большинство судей признали, что "Европейский Суд не мог
заключить, что надежда заявителя на то, что однажды данный
земельный участок перешел бы к нему, представляла собой своего
рода право требования, которое он мог бы осуществить через суды, а
значит, и особый вид "имущества" по смыслу прецедентного права
Европейского Суда" (см. з 126 Постановления). Однако вместо того,
чтобы сделать соответствующие выводы из этой мотивировки и
признать, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции была неприменима,
Европейский Суд принял новый критерий приемлемости для этой
статьи: терпимость государственных органов в отношении действий
заявителя в течение почти пяти лет, ведущая к выводу о том, что
эти органы de facto признали, что заявитель и его близкие
родственники имели имущественный интерес в отношении их дома и
движимого имущества (см. з 127), который был достаточным и признан
в полной мере для того, чтобы являться самостоятельным интересом и
"имуществом" по смыслу правила, установленного в первом
предложении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. з 129). Я не
могу согласиться с этими доводами.
На мой взгляд, ни скрытая терпимость, ни другие гуманитарные
соображения недостаточны для легитимизации действий заявителя в
свете статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Также не должны эти
факторы использоваться Европейским Судом для обоснования вывода,
который исключает заявителей (Енерйылдыза в настоящем деле, а
также будущих заявителей, незаконно построивших здания) из сферы
регулирования национального градостроительного законодательства и,
в некоторой степени, потворствует распространению этих незаконно
возведенных зданий.
Я считаю, что вывод большинства судей о том, что статья 1
Протокола N 1 к Конвенции применима в настоящем деле, может
привести к парадоксальным последствиям. Я имею в виду, например,
великолепные виллы и отели, незаконно построенные на побережье или
в другом месте, которые по национальному законодательству не могут
быть приобретены на основании утверждения правового титула вопреки
притязанию другого лица; достаточен ли теперь просто тот факт, что
соответствующие органы терпели эти здания в течение пяти лет, для
того, чтобы утверждать, что лица, которые построили их в нарушение
закона, имеют спорное требование по статье 1 Протокола N 1 к
Конвенции? Такой вывод затрудняет принятие государственными
органами (на национальном и местом уровнях) мер по обеспечению
соблюдения градостроительного законодательства и регламентов,
когда они, например, унаследовали незаконную ситуацию от их менее
скрупулезных предшественников.
Наконец, я не могу признать, что, если здания были возведены в
нарушение градостроительных регламентов, на государстве лежит
позитивное обязательство защищать право собственности, которое
никогда не было признано национальным законодательством и не
должно существовать, так как в ряде случаев оно могло
осуществляться в ущерб правам других лиц и интересам общества.
Поэтому я считаю, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции была
неприменима в настоящем деле и, соответственно, не была нарушена.
Я должна добавить, что, даже если я бы сделала вывод, что
статья 1 Протокола N 1 к Конвенции была применима (а я этого не
сделала), я бы все равно сочла, в отличие от большинства судей
(см. з 137 настоящего Постановления), что заявитель не мог
утверждать, что он являлся жертвой нарушения. По-моему,
предоставление субсидированного жилья на очень выгодных условиях
может рассматриваться, по сути, как признание нарушения статьи 1
Протокола N 1 к Конвенции. А подобная мера, вероятно, была
наилучшей формой компенсации, которую можно придумать в настоящем
деле.
3. Учитывая обстоятельства дела и мотивировку, которая привела
Европейский Суд к выводу о нарушении процессуального аспекта
статьи 2 Конвенции, я считаю, что не было необходимости
рассматривать дело на предмет нарушения статьи 13 Конвенции в
отношении жалобы на нарушение материального аспекта статьи 2
Конвенции.
4. Принимая во внимание мои выводы относительно нарушения
статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, я считаю, что статья 13
Конвенции не была нарушена в отношении жалобы на нарушение статьи
1 Протокола N 1 Конвенции.
(Неофициальный перевод с английского
Ю.Ю.БЕРЕСТНЕВА)
|
