Рохлина (Rokhlina) против Российской Федерации
(Жалоба N 54071/00)
По материалам Постановления
Европейского Суда по правам человека
от 7 апреля 2005 года
(Первая Секция)
Страсбург, 7 апреля 2005 г.
По делу "Рохлина против Российской Федерации" Европейский Суд
по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,
П. Лоренсена,
Н. Ваич,
С. Ботучаровой,
А. Ковлера,
Э. Штейнер,
Х. Гаджиева, судей,
а также при участии С. Кесады, заместителя Секретаря Секции
Суда,
заседая за закрытыми дверями 17 марта 2005 г.,
вынес следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 54071/00), поданной 21
декабря 1999 г. в Европейский Суд против Российской Федерации
гражданкой России Тамарой Павловной Рохлиной в соответствии со
Статьей 34 европейской Конвенции о защите прав человека и основных
свобод. Ее интересы в Европейском Суде представлял А. Кучерена,
адвокат из г. Москвы.
2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным
Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А.
Лаптевым.
3. Заявитель утверждала, в частности, что срок содержания ее
под стражей до суда был чрезмерно длительным и что вопрос о
законности ее задержания не был рассмотрен безотлагательно.
Ссылаясь на пункт 1 статьи 6 Конвенции, заявитель указывала, что
предъявленное ей обвинение в совершении преступления не было
определено в "разумное время".
4. Жалоба была направлена на рассмотрение в Первую Секцию
Европейского Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Европейского
Суда). В рамках указанной Секции в соответствии с пунктом 1
Правила 26 Регламента Европейского Суда для рассмотрения дела была
образована Палата (пункт 1 статьи 27 Конвенции).
5. 23 января 2004 г. Председатель Первой секции принял решение
о приоритетном порядке рассмотрения жалобы в соответствии с
Правилом 41 Регламента Европейского Суда.
6. 9 сентября 2004 г. Европейский Суд объявил жалобу частично
приемлемой для рассмотрения по существу.
7. 1 ноября 2004 г. Европейский Суд изменил состав своих секций
(пункт 1 Правила 25 Регламента Европейского Суда). Данная жалоба
была передана на рассмотрение в Первую секцию в новом составе
(пункт 1 Правила 52 Регламента Европейского Суда).
8. Власти Российской Федерации и заявитель представили
замечания по существу дела (пункт 1 Правила 59 Регламента
Европейского Суда).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
9. Заявитель - 1949 года рождения, в настоящее время проживает
в г. Москве.
А. Содержание заявителя под стражей до суда
1. Задержание заявителя
10. 3 июля 1998 г. заявитель была задержана по подозрению в
убийстве ее мужа генерал-лейтенанта Льва Рохлина, являвшегося
депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской
Федерации. Следователь прокуратуры Московской области вынес
постановление о применении к заявителю меры пресечения в виде
заключения под стражу. Заявитель была помещена в следственный
изолятор ИЗ-49/9 Московской области.
11. 8 июля 1998 г. заявителю было предъявлено обвинение по
части первой статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации в
убийстве ее мужа, она была допрошена в качестве обвиняемой в
присутствии адвоката Б. Ваньковича, адвоката, нанятого ею.
Заявитель предпочла не давать показаний по предъявленному ей
обвинению и попросила заменить следователя, поскольку он якобы
запугивал ее и проявил неуважение к ней и ее семье. В
неустановленный день заявителю было отказано в удовлетворении
указанного требования по причине его необоснованности.
12. 16 июля 1998 г. Государственная Дума Федерального Собрания
Российской Федерации (нижняя палата законодательного органа)
(далее - Государственная Дума Российской Федерации) учредила
особую комиссию для контроля за ходом расследования обстоятельств
смерти генерал-лейтенанта Л. Рохлина (далее - комиссия
Государственной Думы).
13. 21 августа 1998 г. было вынесено постановление о продлении
срока содержания заявителя под стражей до 3 декабря 1998 г.
Заявитель не обжаловала указанное постановление.
2. Первое обжалование постановления о продлении срока
содержания под стражей до суда
14. 1 декабря 1998 г. срок содержания заявителя под стражей был
продлен до 3 апреля 1999 г., то есть до девяти месяцев со дня ее
задержания. 9 декабря 1998 г. адвокаты заявителя обжаловали в суд
постановление о продлении срока содержания под стражей. В
частности, они указывали на необоснованно затянутое следствие по
предъявленному заявителю обвинению и отметили плохое состояние ее
здоровья. Заявитель подала дополнительную жалобу на постановление
о продлении срока содержания ее под стражей; она указала, что
длительная разлука с ее душевнобольным сыном губительно
сказывалась на здоровье последнего.
15. 21 декабря 1998 г. Люблинский районный суд г. Москвы
отклонил жалобы на постановление о продлении срока содержания под
стражей. Суд постановил, что мера пресечения в виде заключения под
стражу была применена и продлена "без существенных нарушений
уголовно-процессуального закона" и что продление было оправданным,
поскольку "заявителю было предъявлено обвинение в совершении особо
тяжкого преступления". Суд не усмотрел оснований для освобождения
заявителя под залог. 21 декабря 1998 г., 10 и 13 января 1999 г.
адвокаты заявителя обжаловали решение Люблинского районного суда
г. Москвы. Они утверждали, что суд не принял во внимание
ухудшающееся здоровье заявителя, длительные периоды бездействия со
стороны следственной бригады, состоящей из восьми следователей,
противоречия в показаниях заявителя о признании своей вины. Они
также заявили, что суд не выполнил свою обязанность представить
соответствующие и достаточные основания для продления срока
содержания лица под стражей. 13 января 1999 г. судебная коллегия
по уголовным делам Московского городского суда рассмотрела жалобу
и постановила, что обвинение в отношении заявителя в совершении ею
особо тяжкого преступления являлось в соответствии со статьей 96
Уголовно-процессуального кодекса РСФСР достаточным основанием для
помещения под стражу.
16. 13 января 1999 г. Государственная Дума Российской Федерации
одобрила текст особого обращения к Генеральному прокурору
Российской Федерации. Депутаты отметили, что следствие
затягивалось, пока заявитель оставалась под стражей. 15 декабря
1998 г. члены комиссии Государственной Думы Российской Федерации
посетили заявителя в месте ее содержания под стражей и признали
состояние ее здоровья неудовлетворительным. Учитывая плохое
состояние здоровья заявителя, неблагоприятные последствия ее
длительной разлуки со своим душевнобольным сыном и то, что она не
представляла опасности для окружающих, Государственная Дума
Российской Федерации обратилась к Генеральному прокурору
Российской Федерации с просьбой рассмотреть вопрос об освобождении
заявителя из-под стражи на основании принципа гуманности.
3. Второе обжалование постановления о продлении срока
содержания под стражей
17. 18 марта 1999 г. срок содержания заявителя под стражей был
продлен до 3 июля 1999 г., то есть до 12 месяцев. Адвокаты
заявителя обжаловали постановление о продлении срока содержания
под стражей. Они просили освободить заявителя, ссылаясь на плохое
состояние ее здоровья, а также на чрезмерные задержки в ходе
следствия.
18. 6 апреля 1999 г. Люблинский районный суд г. Москвы
установил, что продление срока содержания заявителя под стражей
было законным и положения уголовно-процессуального
законодательства не были существенно нарушены. Суд постановил, что
в соответствии со статьей 96 Уголовно-процессуального кодекса
РСФСР подозрение в совершении особо тяжкого преступления являлось
достаточным основанием для помещения под стражу и что не было
исключительных оснований для освобождения заявителя. Суд также
указал, что состояние здоровья заявителя позволяло ей оставаться
под стражей.
19. 11 мая 1999 г. судебная коллегия по уголовным делам
Московского городского суда отклонила жалобу адвокатов заявителя
на определение Люблинского районного суда г. Москвы от 6 апреля
1999 г. Суд кассационной инстанции подтвердил, что суд первой
инстанции правильно истолковал наличие подозрения в совершении
особо тяжкого преступления как достаточное основание для продления
срока содержания заявителя под стражей. Суд рассмотрел медицинские
справки, представленные стороной защиты, и постановил, что в
отсутствие каких-либо угрожающих жизни медицинских показателей и,
учитывая, что взрослая дочь заявителя заботилась о своем брате,
заявитель должна была остаться под стражей.
4. Последующее продление срока содержания заявителя под стражей
и третье обжалование постановления о продлении срока содержания
под стражей
20. 23 июня 1999 г. срок содержания заявителя под стражей был
продлен до 3 ноября 1999 г. Заявитель не обжаловала указанное
постановление.
21. 8 октября 1999 г. Генеральный прокурор Российской Федерации
санкционировал продление срока содержания заявителя под стражей до
3 января 2000 г. до 18 месяцев.
22. 15 октября 1999 г. адвокат заявителя М. Бурмистров на
основании статьи 220.1 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
обжаловал постановление о продлении срока содержания заявителя под
стражей от 8 октября 1999 г. Согласно штампу на первой странице
жалобы канцелярия Лефортовского районного суда г. Москвы получила
ее в тот же день.
23. 18 или 19 октября 1999 г. (число указано неразборчиво)
заявителем была подана написанная от руки жалоба на постановление
от 8 октября 1999 г. о продлении срока содержания ее под стражей.
В тот же день начальник следственного изолятора "Лефортово"
направил ее вместе с медицинскими справками заявителя в
Лефортовский районный суд г. Москвы. Согласно оттиску штампа на
сопроводительном письме указанный документ поступил в суд 25
октября 1999 г.
24. Заявитель и ее адвокат обжаловали необоснованное
затягивание следствия по делу, отмечая постепенное ухудшение
состояния здоровья самого заявителя и ее сына.
25. Определением от 25 октября 1999 г. Лефортовский районный
суд г. Москвы назначил слушания по жалобе М. Бурмистрова на 15
часов 27 октября 1999 г., указав на участие прокурора, заявителя и
ее адвоката.
26. Согласно сопроводительному письму, представленному властями
Российской Федерации, 26 октября 1999 г. Генеральная прокуратура
Российской Федерации направила в Лефортовский районный суд г.
Москвы некоторые документы, касающиеся законности содержания
заявителя под стражей.
27. 27 октября 1999 г. заявитель не была доставлена в суд по
причине болезни. Прокурор и адвокат заявителя возражали против
проведения судебного заседания в ее отсутствие. Суд отложил
слушания до 1 ноября 1999 г.
28. 1 ноября 1999 г. Лефортовский районный суд г. Москвы
рассмотрел жалобы на постановление о продлении срока содержания
заявителя под стражей и оставил их без удовлетворения. Суд
постановил, что "применение к заявителю меры пресечения в виде
заключения под стражу и последующее продление срока содержания ее
под стражей были законными и обоснованными". Относительно доводов
стороны защиты о состоянии здоровья заявителя и неблагоприятных
последствий ее разлуки со своим сыном суд установил, что указанные
аргументы не являются "основаниями считать примененную к заявителю
меру пресечения незаконной или необоснованной". Суд также отметил,
что не обладал полномочиями изменить меру пресечения, избранную в
отношении заявителя, поскольку данный вопрос относится к
исключительной компетенции следователей и прокуроров.
29. 1, 7 и 25 ноября 1999 г. адвокаты заявителя обжаловали
определение суда от 1 ноября 1999 г. Они утверждали, что суд
первой инстанции не принял во внимание значительные изменения в
положении заявителя после 15 месяцев содержания под стражей,
включая ухудшение здоровья ее самой и ее сына, и что суд не
представил соответствующих оснований, подтверждающих необходимость
продления содержания под стражей.
30. 25 ноября 1999 г. судебная коллегия по уголовным делам
Московского городского суда оставила без изменения определение
суда первой инстанции от 1 ноября 1999 г., поддержав выводы суда
первой инстанции, поскольку "помещение под стражу могло быть
применено в качестве меры пресечения только по основанию тяжести
(совершенного) преступления". На основании медицинской справки,
выданной в следственном изоляторе 4 ноября 1999 г., суд определил,
что заявитель могла оставаться под стражей.
5. Освобождение из-под стражи
31. 23 декабря 1999 г. исполняющий обязанности Генерального
прокурора Российской Федерации обратился в Московский городской
суд с ходатайством о продлении срока содержания заявителя под
стражей до 3 июля 2000 г.
32. 29 декабря 1999 г. Московский городской суд отказал
Генеральному прокурору Российской Федерации в удовлетворении
ходатайства. Суд установил, что 28 декабря 1999 г. заявитель и ее
адвокаты закончили ознакомление с материалами уголовного дела и,
следовательно, не было законных оснований для продления срока
содержания заявителя под стражей сверх установленного законом 18-
месячного срока.
33. 30 декабря 1999 г. прокурор вынес постановление об
изменении меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении
заявителя на подписку о невыезде.
В. Судебное разбирательство
34. 16 ноября 2000 г. Наро-Фоминский городской суд Московской
области признал заявителя виновной в умышленном убийстве и
приговорил к восьми годам лишения свободы с отбыванием наказания в
исправительной колонии. Суд исключил как недопустимое
доказательство видеозапись допроса заявителя от 4 июля 1998 г.,
поскольку она допрашивалась в отсутствие адвоката, ей не были
разъяснены ее права и, наконец, имелись существенные расхождения
между видеозаписью допроса и напечатанным текстом протокола
допроса.
35. 21 декабря 2000 г. судебная коллегия по уголовным делам
Московского областного суда оставила приговор без изменения. При
этом судебная коллегия установила смягчающие обстоятельства в деле
и снизила срок лишения свободы Рохлиной Т.П. до четырех лет.
36. 7 июня 2001 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил в
порядке надзора приговор от 16 ноября 2000 г. и определение от 21
декабря 2000 г. и вернул дело в Наро-Фоминский городской суд
Московской области на новое рассмотрение.
37. С 11 октября 2001 г. уголовное дело заявителя находится в
производстве Наро-Фоминского городского суда Московской области.
38. 25 марта 2002 г. разбирательство по делу было
приостановлено в связи с болезнью заявителя. В неустановленный
день производство по делу было возобновлено.
39. 22 апреля 2003 г. заявитель была доставлена в больницу
после сердечного приступа в зале суда.
40. 20 августа 2003 г. разбирательство по делу было
приостановлено вновь ввиду болезни заявителя. Производство по делу
было возобновлено в неустановленный день.
41. 15 апреля 2004 г. в связи с ходатайством дочери заявителя
разбирательство по делу было отложено до 13 мая 2004 г.
42. 13 мая 2004 г. слушание по делу заявителя было отложено в
связи с болезнью одного из народных заседателей.
43. 28 мая 2004 г. в связи с тем, что заявитель встречалась со
своим сыном, она не явилась на судебное заседание.
44. 20 июля 2004 г. судебное разбирательство было отложено по
причине отсутствия одного из адвокатов заявителя. 8 сентября 2004
г. не явился в суд другой адвокат заявителя.
45. 25 октября 2004 г. суд вынес определение о назначении
нового подготовительного судебного заседания, поскольку в
соответствии с изменениями, внесенными в статью 30 Уголовно-
процессуального кодекса Российской Федерации, дело заявителя могло
рассматриваться либо одним судьей, либо коллегией из трех судей. 1
ноября 2004 г. заявитель ходатайствовала о рассмотрении ее дела
одним судьей.
46. Производство по делу в суде еще не завершено.
II. Применимое национальное законодательство
А. Меры пресечения
47. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г.
(действовавший до 30 июня 2002 г.) (далее - УПК РСФСР)
предусматривал в качестве меры пресечения, inter alia, подписку о
невыезде из определенного места и помещение под стражу (статья
89).
В. Основания применения меры пресечения в виде заключения под
стражу
48. Постановление о применении меры пресечения в виде
заключения под стражу может быть избрано прокурором или судом
(статьи 11, 89 и 96 УПК РСФСР). При вынесении такого решения
компетентные органы власти должны были рассматривать вопрос о том,
"имеются ли разумные основания полагать", что обвиняемый скроется
от следствия или суда или будет препятствовать установлению истины
или совершит новое преступление (статья 89 УПК РСФСР), равно как и
принимать во внимание тяжесть совершенного преступления,
информацию о личности обвиняемого, его профессию, возраст,
состояние здоровья, семейное положение и иные обстоятельства
(статья 91 УПК РСФСР).
49. В период разбирательства по делу заявителя в отношении
обвиняемого могла быть избрана мера пресечения в виде заключения
под стражу, если ему было предъявлено обвинение в совершении
преступления, за которое предусматривалось наказание в виде
лишения свободы на срок не менее одного года, или при наличии в
деле "исключительных обстоятельств" (пункт 1 статьи 96 УПК РСФСР).
Если лицу было предъявлено обвинение в умышленном совершении
одного из тяжких преступлений, указанных в пункте 2 статьи 96 УПК
РСФСР, в том числе убийства, мера пресечения в виде заключения под
стражу могла быть избрана по одному основанию тяжести совершенного
преступления. Пленум Верховного Суда Российской Федерации особо
указал судам, что при вынесении определений по вопросу законности
и обоснованности помещения лица под стражу они должны избегать
оценки собранных по делу доказательств, а также высказывать мнение
о виновности либо невиновности обвиняемого (пункт 9 Постановления
Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 6 от 29 сентября
1994 г.).
50. Постановление прокурора или решение суда, санкционирующее
помещение под стражу, должны были быть мотивированными и
обоснованными (статья 92 УПК РСФСР). Обвиняемого уведомляли о
вынесении постановления об избрании в отношении его меры
пресечения в виде заключения под стражу, а также объясняли ему
порядок обжалования указанного постановления (статья 92 УПК
РСФСР).
С. Сроки содержания под стражей
Виды содержания под стражей
51. УПК РСФСР проводил различие между двумя видами содержания
под стражей: одно - "на время предварительного следствия", то есть
на время, когда компетентный орган - милиция или прокуратура -
проводит следственные действия, и другое - "на время рассмотрения
дела судом". Хотя нет никакой логической разницы между этими
видами (задержанный содержится в том же учреждении), исчисление
сроков различается.
Сроки содержания под стражей в ходе предварительного следствия
52. После задержания лицо помещалось под стражу на время
предварительного следствия. Максимально допустимый срок содержания
под стражей на время предварительного следствия составлял два
месяца, но он мог быть продлен до 18 месяцев в "исключительных
обстоятельствах". Продление осуществлялось по санкции прокурора
соответствующего уровня, вплоть до Генерального прокурора
Российской Федерации. Продление срока свыше 18 месяцев не
допускалось (статья 97 УПК РСФСР).
53. Срок содержания под стражей на время проведения
предварительного следствия исчислялся до того дня, когда следствие
считалось завершенным и обвиняемому предоставляли материалы дела
для ознакомления с ними (статьи 97, 199, 200 и 201 УПК РСФСР).
Доступ к материалам дела должен был быть предоставлен не позднее
одного месяца до того, как установленный срок содержания под
стражей истечет (статья 97 УПК РСФСР). Если обвиняемому необходимо
дополнительное время для изучения материалов дела, судья по
представлению прокурора мог санкционировать продление содержания
обвиняемого под стражей до завершения ознакомления с материалами
дела, но на срок не более шести месяцев.
Сроки содержания под стражей на время рассмотрения дела судом
54. Как только следствие считалось завершенным, обвиняемому
было вручено обвинительное заключение и он закончил ознакомление с
материалами дела, дело направляется в суд первой инстанции. С
этого дня начинается содержание под стражей на время рассмотрения
дела судом. УПК РСФСР не устанавливал сроки содержания по стражей
на время рассмотрения дела судом.
D. Судебное разбирательство в отношении жалоб на законность
содержания под стражей
55. Лицо, содержавшееся под стражей, его адвокат или
представитель могли оспорить постановление о содержании под
стражей и о последующем продлении его сроков в суд (статья 220.1
УПК РСФСР). Судья должен был рассмотреть вопрос о законности и
обоснованности содержания под стражей или о последующем продлении
его сроков в течение трех дней, начиная с момента получения
соответствующих материалов. Рассмотрение такого вопроса проходило
in camera в присутствии прокурора и адвоката или представителя
лица, содержавшегося под стражей. Лицо, содержащееся под стражей,
уведомлялось об этом, и рассмотрение такого вопроса в его
отсутствие было допустимо только в исключительных обстоятельствах,
когда лицо, содержащееся под стражей, по своей собственной воле
отказывалось от права присутствовать при этом. Судья мог либо
отклонить жалобу на незаконность содержания под стражей, либо
отменить содержание под стражей и санкционировать освобождение
лица из-под стражи. Решение судьи должно было быть мотивированным
(статья 220.2 УПК РСФСР).
56. Определение суда могло быть обжаловано в вышестоящий суд.
Срок рассмотрения подобной жалобы тот же, что установлен для
рассмотрения кассационной жалобы на приговор (см. ниже) (статья
331 УПК РСФСР).
Е. Срок судебного разбирательства
57. Рассмотрение дела должно было начинаться в срок не позднее
14 дней со дня, когда судья вынес определение о назначении
заседания (статьи 223.1 и 239 УПК РСФСР). Продолжительность
рассмотрения дела ограничена не была.
58. Суд кассационной инстанции должен был рассмотреть
кассационную жалобу на решение суда первой инстанции в течение
десяти дней с момента ее получения. В исключительных случаях или
при рассмотрении дела Верховным Судом Российской Федерации этот
срок может быть дольше, вплоть до двух месяцев (статья 333 УПК
РСФСР). Возможность дальнейшего продления срока не
предусматривалась.
I. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции
59. Заявитель утверждала, что срок содержания ее под стражей
был чрезмерно длительным. Европейский Суд полагает, что данная
часть жалобы подлежит рассмотрению с применением положений пункта
3 статьи 5 Конвенции, который гласит:
"Каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию в соответствии
с положениями подпункта (с) пункта 1 настоящей статьи... имеет
право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на
освобождение до суда".
60. Период содержания заявителя под стражей начался 3 июля 1998
г., когда она была помещена под стражу, и длился до 30 декабря
1999 г. - дня, когда она была освобождена из-под стражи. Таким
образом, период, который необходимо принимать во внимание,
составляет один год пять месяцев и 27 дней.
А. Доводы сторон
61. Заявитель утверждала, что лишение свободы является самой
жесткой мерой пресечения. Она также указывала, что данная мера
пресечения не должна была применяться к ней в связи с нестабильным
состоянием ее здоровья, а также наличием у нее постоянной
регистрации в г. Москве, где она проживала со своим душевнобольным
сыном, требующим постоянной заботы и контроля. В связи с
должностью и известностью ее покойного мужа заявитель имела
высокий социальный статус, и, следовательно, не было разумной
необходимости в предотвращении совершения ею новых преступлений.
Национальные суды не установили доказательств того, что заявитель
имела намерение скрыться от правосудия, оказывать давление на
свидетелей и продолжать осуществлять преступные действия. Наконец,
заявитель утверждала, что 18-месячный период расследования одного
эпизода убийства при одном обвиняемом (заявителе) не может
считаться разумным в любом случае.
62. Власти Российской Федерации утверждали, что часть 2 статьи
96 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР допускала заключение под
стражу исключительно на основании тяжести совершенного
преступления. Поскольку у следственных органов были достаточные
основания подозревать заявителя в совершении убийства, заключение
ее под стражу являлось законным. Кроме того, власти Российской
Федерации утверждали, что избрание следственными органами в
отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу
также объясняется ее высоким социальным статусом, который дал бы
ей возможность оказывать давление на свидетелей, и сложившейся в
ее семье ситуацией. Они отметили, что несовершеннолетний сын
заявителя находился под опекой ее родственников. Общий срок
содержания заявителя под стражей не превысил 18 месяцев,
максимально допустимых пунктом 2 статьи 97 Уголовно-
процессуального кодекса РСФСР за совершение тяжких или особо
тяжких преступлений. Законность продления срока содержания под
стражей неоднократно подтверждалась судами Российской Федерации.
В. Мнение Европейского Суда
63. Европейский Суд отметил, что разумное подозрение в
совершении заявителем убийства своего мужа могло изначально
послужить основанием для заключения ее под стражу. Продолжение
существования подобного подозрения является необходимым условием
для обоснования законности продления срока содержания под стражей,
однако по истечении определенного времени оно не может более
являться достаточным. В подобных случаях Европейский Суд должен
установить, могут ли иные причины, названные судами Российской
Федерации, служить основаниями для дальнейшего лишения свободы. В
тех случаях, когда подобные основания являются "уместными" и
"достаточными", Европейский Суд также должен установить, было ли
проявлено национальными властями "особое старание" при проведении
расследования по делу (см. Постановление Европейского Суда по делу
"Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, з
153, ECHR 2000-ГУ).
64. Вопрос о законности и разумности длительного содержания
заявителя под стражей рассматривался 21 декабря 1998 г., 6 апреля
и 1 ноября 1999 г. Лефортовским районным судом г. Москвы и 13
января, 11 мая и 25 ноября 1999 г. Московским городским судом. В
своих определениях суды постоянно указывали, что содержание
заявителя под стражей является законным и обоснованным в связи с
тем, что она обвиняется в совершении тяжкого преступления, а также
тем, что отсутствуют обстоятельства, дающие право заявителю на
освобождение, так как состояние ее здоровья было достаточно
устойчивым, а заботиться о ее сыне-инвалиде могла дочь. Как
пояснили власти Российской Федерации, пределы судейского
рассмотрения вопроса о законности и обоснованности содержания под
стражей были узки в связи с пунктом 2 статьи 96 действовавшего в
то время Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, который
законодательно закреплял презумпцию того, что если лицо обвиняется
в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, суды не
должны доказывать наличие иных оснований для содержания лица под
стражей.
65. Власти Российской Федерации также отметили, не ссылаясь на
конкретное судебное решение, которое бы содержало в себе то
основание, что заявитель должна была быть оставленной под стражей,
поскольку она могла оказывать влияние на свидетелей, используя
свое социальное положение. Европейский Суд напомнил, что к его
задачам не относится исполнение роли национальных властей,
принявших решение о помещении заявителя под стражу, а также
проведение своего собственного исследования обстоятельств дела,
свидетельствующих за и против содержания под стражей (см.
Постановление Европейского Суда по делу "Николов против Болгарии"
(Nikolov v. Bulgaria) от 30 января 2003 г., жалоба N 38884/97, з
74, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по
делу "Лабита против Италии", з 152). Указанное заявление было
сделано властями Российской Федерации в первый раз в ходе
разбирательства по делу в Европейском Суде, национальные суды же
никогда не ссылались на подобный риск в течение всего периода
рассмотрения жалобы заявителя.
66. Европейский Суд признал, что жестокость наказания за
совершенное преступление имеет значение при оценке риска того, что
лицо скроется от правосудия. Ввиду тяжести предъявленного
заявителю обвинения власти Российской Федерации могли разумно
полагать, что подобный риск был изначально установлен. При этом
Европейский Суд неоднократно указывал, что тяжесть совершенного
преступления не может сама по себе служить основанием длительного
срока содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда
по делу "Ольстовский против Польши" (Olstowski v. Poland) от 15
ноября 2001 г., жалоба N 34052, з 78; и Постановление Европейского
Суда по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria) от 26
июля 2001 г., жалоба N 33988/96, з 81). Особенно это важно в
подобных делах, как это, где правовая квалификация обстоятельств
дела и, следовательно, наказания, установленного заявителю,
осуществлялась следственными органами без судебного контроля над
тем, подтверждают ли собранные по делу доказательства разумное
подозрение в совершении заявителем преступления, обвинение в
котором ей было предъявлено (см. выше з 49 in fine).
67. Европейский Суд далее напомнил, что длительное содержание
под стражей в конкретном деле может быть обосновано только
наличием ссылок на действительно существующие требования
общественного интереса, который, несмотря на презумпцию
невиновности, имеет больший вес, чем правило об уважении свободы
личности. Любая система принудительного помещения под стражу до
суда сама по себе противоречит требованиям пункта 3 статьи 5
Конвенции, при этом на власти государства-ответчика возложена
обязанность установить и продемонстрировать наличие конкретных
обстоятельств, превышающих по своему значению правило уважения
свободы личности. Переложение бремени доказывания на лицо,
содержащееся под стражей, в подобных делах опровергает правило,
закрепленное Статьей 5 Конвенции, согласно которому заключение под
стражу является исключительным отклонением от права на свободу,
возможным только в исчерпывающе определенных и строго
установленных случаях (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", з 84 - 85 с
последующими ссылками).
68. Европейский Суд установил, что определения судов Российской
Федерации не были основаны на результатах исследования всех
относящихся к делу обстоятельств. В них не нашли отражения доводы
адвоката заявителя относительно того, что заявитель ранее не
обвинялась в совершении преступлений, что у нее есть постоянная
регистрация в г. Москве, что она связана семейными узами, что
образ ее жизни был установившимся, что она обладала высоким
социальным статусом и что "бытовой" характер преступления,
обвинение в котором ей было предъявлено, явно снижает риск
продолжения ею преступной деятельности или оказания давления на
свидетелей. Необходимо отметить, что в своем определении от 1
ноября 1999 г. Лефортовский районный суд г. Москвы прямо указал,
что ни состояние здоровья заявителя, ни неблагоприятные
последствия разлуки ее с сыном не могут служить основаниями для
признания содержания ее под стражей "незаконным и необоснованным".
В данном случае заявитель была освобождена из-под стражи только по
прошествии максимально допустимого срока, а именно за три дня до
истечения 18 месяцев.
69. Европейский Суд счел, что то обстоятельство, что власти
Российской Федерации не привели конкретных причин, ссылаясь
исключительно на тяжесть предъявленного обвинения, и переложили на
обвиняемую бремя доказывания того, что у нее отсутствовала даже
гипотетическая возможность скрыться от правосудия, продолжать
осуществлять преступные действия или оказывать давление на
свидетелей, означает, что основания продления срока содержания
заявителя под стражей не могут считаться "достаточными".
Следовательно, властям Российской Федерации не удалось обосновать
длительное содержание заявителя под стражей в течение всего
периода рассмотрения ее дела. При данных обстоятельствах нет
оснований для рассмотрения вопроса о том, осуществлялось ли
предварительное следствие с "особым усердием".
70. Таким образом, в данном деле имело место нарушение пункта 3
статьи 5 Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции
71. Заявитель указывала, что судебное определение по ее жалобам
на постановление о заключении под стражу от 8 октября 1999 г. в
нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции не было вынесено
безотлагательно. Данные положения Конвенции гласят:
"4. Каждый, кто лишен свободы путем ареста или задержания,
имеет право на разбирательство, в ходе которого суд
безотлагательно решает вопрос о законности его задержания и
выносит постановление о его освобождении, если задержание
незаконно".
А. Доводы сторон
72. Заявитель утверждала, что пунктом 2 статьи 220.2
действовавшего в то время Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
предусматривалось обязательное рассмотрение жалобы на законность
постановления о продлении срока предварительного содержания под
стражей в течение трех дней со дня получения всех материалов. В
случае заявителя указанное требование Лефортовским районным судом
г. Москвы выполнено не было. Затем потребовалось еще 25 дней для
рассмотрения жалобы заявителя на определение от 1 ноября 1999 г.
Московским городским судом.
73. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба адвоката
заявителя поступила в Лефортовский районный суд г. Москвы 15
октября 1999 г., а жалоба заявителя - 25 октября 1999 г. Как
указано на копии сопроводительного письма следователя о
направлении материалов дела, они поступили в Лефортовский районный
суд г. Москвы 26 октября 1999 г. Суд назначил рассмотрение жалоб
на 27 октября 1999 г., что не превышает трехдневный срок,
предусмотренный пунктом 2 статьи 220.2 Уголовно-процессуального
кодекса РСФСР. Тем не менее судебное заседание не состоялось в
указанный день в связи с болезнью заявителя. 1 ноября 1999 г.
Лефортовский районный суд г. Москвы рассмотрел жалобы и оставил их
без удовлетворения. 1, 4, 9 и 12 ноября 1999 г. заявитель и ее
адвокаты обратились в Московский городской суд с жалобой на
определение районного суда. Слушание в Московском городском суде
было назначено на 17 ноября 1999 г. и впоследствии отложено до 25
ноября 1999 г. в связи с тем, что заявитель требовала проведения
судебного слушания в ее присутствии. 25 ноября 1999 г. Московский
городской суд оставил без изменения определение от 1 ноября 1999
г. Власти Российской Федерации полагали, что требования пункта 4
статьи 5 Конвенции были соблюдены в данном деле.
В. Мнение Европейского Суда
74. Прежде всего Европейский Суд напомнил, что пункт 4 статьи 5
Конвенции, гарантируя лицам, лишенным свободы путем ареста или
задержания, право на обжалование их задержания, также закрепляет
право указанных лиц после указанного обжалования на
безотлагательное вынесение судом решения о законности заключения
под стражу или об освобождении лица из-под стражи в случае
признания такого задержания незаконным. Несмотря на то что
указанная статья не вынуждает Высокие Договаривающиеся Стороны
основывать второй уровень судебных инстанций для рассмотрения
вопроса о законности задержания, государство, создающее такую
систему, должно в принципе предоставлять задержанным те же
гарантии при обжаловании, что и в суде первой инстанции (см.
Постановление Европейского Суда по делу "Наварра против Франции"
(Navarra v. France) от 23 ноября 1993 г., Series А, N 273 В, з 28;
Постановление Европейского Суда по делу "Тот против Австрии" (Toth
v. Austria) от 12 декабря 1991 г., Series A, N 224, з 84).
Требование того, что решение должно быть вынесено безотлагательно,
безусловно, является одной из таких гарантий; несмотря на то что
год рассмотрения дела одной судебной инстанцией по жалобам на
нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции часто встречается на
практике, пункт 4 статьи 5 Конвенции, касающийся вопросов свободы
личности, требует незамедлительности (см. Постановление
Европейского Суда по делу "Хатчисон Рейд против Соединенного
Королевства" (Hutchison Reid v. United Kingdom), жалоба N
50272/99, з 79, ECHR 2003-PV). В связи с этим Европейский Суд
также напомнил, что существует необходимость в скором вынесении
решения, определяющего законность заключения под стражу в случаях
длящегося судебного разбирательства по делу, поскольку на
заявителя должна в полной мере распространяться презумпция
невиновности (см. Постановление Европейского Суда по делу
"Иловиецкий против Польши" (Ilowiecki v. Poland) от 4 октября 2001
г., жалоба N 27504/95, з 76).
75. Возвращаясь к данному делу, Европейский Суд отметил, что
адвокат заявителя и она сама обращались в Лефортовский районный
суд г. Москвы с жалобами на незаконное содержание ее под стражей
15 октября, 18/19 октября 1999 г., соответственно. Несмотря на то
что жалоба адвоката была зарегистрирована в суде в тот же день (15
октября, в пятницу), прошло шесть дней (с 19 по 25 октября), пока
жалоба заявителя из следственного изолятора поступила в суд.
Власти Российской Федерации не представили никаких объяснений
столь длительной доставке документа в пределах границ одного
административного района г. Москвы, "Лефортово".
76. Европейский Суд отметил, что действовавшее в то время
уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации
устанавливало трехдневный срок для рассмотрения жалобы на
незаконное содержание под стражей. При этом срок исчислялся со дня
получения материалов дела, а не дня подачи жалобы (см. выше з 55).
Как представляется, в данном случае указанное требование было
соблюдено: 25 октября 1999 г. жалоба заявителя поступила в
Лефортовский районный суд г. Москвы; 26 октября 1999 г.
Генеральная прокуратура Российской Федерации направила
соответствующие части материалов дела в суд; первое судебное
слушание было назначено на среду, 27 октября 1999 г. Тем не менее
в указанный день судебное слушание не состоялось в связи с
болезнью заявителя. Проблемы заявителя с сердцем являются
объективным фактором, за который не несут ответственность ни
власти Российской Федерации, ни сама заявитель. Делая поправку на
здоровье заявителя, суд назначил новое судебное слушание на
понедельник, 1 ноября 1999 г. В тот же день жалобы заявителя и ее
адвоката были рассмотрены и оставлены без удовлетворения.
77. Что касается вопроса кассационного обжалования, Европейский
Суд отметил, что жалоба на определение об отказе в удовлетворении
ходатайства заявителя об освобождении из-под стражи была
рассмотрена в течение десяти дней после ее получения (см. выше з
56 и 58). Заявитель и ее адвокаты представили свои жалобы в разные
дни в период с 1 по 12 ноября 1999 г. Первое судебное слушание
было назначено на 17 ноября 1999 г., что соответствует требованию
о десятидневном сроке.
78. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба не могла
быть рассмотрена 17 ноября 1999 г., поскольку заявитель
ходатайствовала о личном участии в судебном слушании. Поскольку
заявитель не указывала, что она излагала вопрос о ее личном
участии в судебном слушании в своей кассационной жалобе,
Европейский Суд счел, что последующая задержка в рассмотрении
жалобы произошла по вине заявителя. Московский городской суд
удовлетворил ходатайство заявителя и отложил судебное слушание на
одну неделю. Адвокатом заявителя были представлены дополнительные
замечания по делу 25 ноября 1999 г. Жалоба на определение от 1
ноября 1999 г. была рассмотрена и оставлена без удовлетворения.
79. Общая длительность рассмотрения жалобы, таким образом,
составила приблизительно один месяц и десять дней (с 15 октября по
25 ноября 1999 г.). В ходе указанного периода вопрос законности
постановления о заключении заявителя под стражу был рассмотрен в
двух судебных инстанциях, а судебные слушания состоялись по мере
возможности в пределах сроков, установленных законодательством
Российской Федерации. При данных обстоятельствах Европейский Суд
счел, что в данном случае отсутствовало нарушение пункта 4 статьи
5 Конвенции относительно безотлагательности рассмотрения вопроса о
законности помещения под стражу национальными судами.
III. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции
80. Заявитель утверждала, что предъявленное ей обвинение в
совершении преступления не было определено в "разумное время", как
того требует пункт 1 статьи 6 Конвенции, который гласит:
"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения
имеет право на... разбирательство дела в разумный срок... судом".
А. Период времени, принимаемый во внимание
81. Европейский Суд напоминает, что период, который необходимо
принимать во внимание, определяя длительность разбирательства по
уголовному делу, начинается с того дня, когда лицо стало
"обвиняемым" в автономном и действительном смысле, придаваемом
этому термину. Заканчивается рассматриваемый период в день, когда
обвинение окончательно определено или уголовное дело прекращено
(см., среди прочих, Постановление Европейского Суда по делу
"Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia),
жалоба N 47095/99, з 124, ECHR 2002-VI).
82. Период, который необходимо принимать во внимание в данном
деле, начался 3 июля 1998 г., когда заявитель была помещена под
стражу, но до сих пор не окончился, судебное разбирательство
продолжается. Европейский Суд напомнил, что наиболее целесообразно
принимать во внимание только те периоды, когда по делу
действительно велось судебное разбирательство, то есть тогда,
когда по делу заявителя еще не было вынесено эффективного
судебного решения и когда на власти Российской Федерации было
возложено обязательство определить предъявленное заявителю
обвинение в совершении преступления в течение "разумного времени"
(см. Постановление Европейского Суда по делу "Ярославцев против
Российской Федерации" (Yaroslavtsev v. Russia) от 2 декабря 2004
г., жалоба N 42138/02, з 22). Следовательно, период с 21 декабря
2000 г., когда приговор от 16 ноября 2000 г. вступил в законную
силу, и 7 июня 2001 г., когда приговор был отменен, не принимается
во внимание.
83. Следовательно, принимаемый во внимание период длится до
настоящего времени и составляет шесть лет и один месяц.
В. Разумность длительности судебного разбирательства
1. Доводы сторон
84. Заявитель утверждала, что с начала нового судебного
разбирательства в 2001 году суды проводили судебные слушания
нерегулярно, часто откладывая рассмотрение дела по причинам, не
зависящим от нее. Суд, в производстве которого находилось дело
заявителя, отказал в удовлетворении ее ходатайства об изменении
места проведения судебного разбирательства, и заявитель была
вынуждена посещать судебные слушания, которые состоялись в суде,
расположенном за 60 километров от ее дома, что ухудшило состояние
ее здоровья и привело к значительным финансовым расходам.
Определение от 25 октября 2004 г. о проведении еще одного
подготовительного заседания привело бы к дальнейшим задержкам в
рассмотрении дела, и, по мнению заявителя, оно обозначило начало
третьего "круга" судебного разбирательства.
85. Власти Российской Федерации утверждали, что задержки в
судебном разбирательстве по делу заявителя имели место не по вине
национальных судов, которые приняли все возможные меры для
обеспечения скорого рассмотрения дела.
2. Мнение Европейского Суда
86. Европейский Суд напомнил, что разумность длительности
судебного разбирательства должна оцениваться в свете особых
обстоятельств дела, с учетом критериев, установленных прецедентной
практикой Европейского Суда. В частности, необходимо учитывать
сложность дела, поведение заявителя и властей государства-
ответчика. Касаясь последнего указанного обстоятельства,
необходимо принимать во внимание также ценность для заявителя
объекта судебного разбирательства (см., среди прочих,
упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Калашников против Российской Федерации", з 125).
87. Европейский Суд отметил, что дело заявителя не является
сложным, поскольку на его рассмотрении находится только один
эпизод убийства, где заявитель выступает основным подозреваемым.
Следовательно, сложность дела не может рассматриваться в качестве
основания длительности судебного разбирательства.
88. Также не следует, что поведение заявителя существенно
повлияло на длительность судебного разбирательства. В любом случае
Европейский Суд напомнил, что Статья 6 Конвенции не содержит
требования об активном взаимодействии обвиняемого с судами. В
частности, заявителей нельзя обвинять за то, что они в полной мере
пользуются средствами правовой защиты, предусмотренными
национальным законодательством (см. Постановление Европейского
Суда по делу "Ягчи и Саргин против Турции" (Yagci and Sargin v
Turkey) от 8 июня 1995 г., Series A, N 319-А, з 66).
89. Вместе с тем Европейский Суд отметил, что многие задержки в
судебном разбирательстве по делу стали результатом действия
властей Российской Федерации, а, скорее, их бездействия. В связи с
этим Европейский Суд напомнил, что на протяжении полутора лет
заявитель содержалась под стражей, и это обстоятельство требует
особого старания со стороны судов, в чьем производстве находится
дело, для скорейшего рассмотрения дела (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против
Российской Федерации", з 132).
90. На начальном этапе предварительное расследование
безосновательно увеличило общий период разбирательства. Несмотря
на то что уголовное дело было возбуждено сразу после совершения
преступления, где заявитель выступала единственной подозреваемой,
более года потребовалось бригаде из восьми опытных следователей,
чтобы передать дело в суд. В течение 1998 и 1999 годов адвокаты
заявителя неоднократно жаловались на длительные периоды
бездействия между проведением следственных действий, в связи с чем
властями Российской Федерации не было представлено никаких
объяснений.
91. Дальнейшие задержки судебного разбирательства были вызваны
нерегулярными судебными слушаниями, которые состоялись в течение
второго судебного разбирательства. После отмены Верховным Судом
Российской Федерации первого приговора в июне 2001 года материалы
уголовного дела были возвращены в суд первой инстанции в октябре
2001 года, то есть спустя более четырех месяцев. Действительно, в
2003 году судебное разбирательство неоднократно приостанавливалось
с целью предоставления заявителю времени для выздоровления. Однако
после выздоровления заявителя менее десяти судебных слушаний с
заметным промедлением, длящимся от двух недель до нескольких
месяцев, было проведено в 2004 году. Несмотря на то что заявитель
не содержалась под стражей, Европейский Суд счел, что суд, в
производстве которого находилось дело заявителя, должен был более
плотно назначать судебные слушания с целью ускорения
разбирательства по делу (см., для сравнения, Постановление
Европейского Суда по делу "Чевизович против Германии" (Cevizovic
v. Germany) от 29 июля 2004 г., жалоба N 49746/99, з 51 и 60).
Наконец, он отметил, что по прошествии более шести лет судебное
разбирательство все еще продолжается по делу в суде первой
инстанции.
92. Принимая во внимание изложенное, длительность судебного
разбирательства по данному делу не соответствует требованию
"разумного срока". Следовательно, было допущено нарушение пункта 1
статьи 6 Конвенции.
IV. Применение статьи 41 Конвенции
93. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение
Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой
Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного
устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае
необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей
стороне".
А. Ущерб
94. Заявитель потребовала 5 миллионов долларов США в качестве
компенсации морального вреда.
95. Власти Российской Федерации указали, что требования
заявителя чрезмерны и необоснованны. Они отметили, что разумная
денежная сумма будет являться достаточной компенсацией морального
вреда, причиненного заявителю.
96. Европейский Суд счел, что заявитель испытывала чувство
неудовлетворенности, беспомощности, а также несправедливости в
результате вынесения национальными властями решения о содержании
ее под стражей без достаточных на то обстоятельств, а также
затягивания все еще длящегося разбирательства по уголовному делу,
возбужденному в отношении заявителя. Европейский Суд пришел к
выводу, что заявитель понесла моральный вред, который не может
быть в достаточной мере компенсирован только признанием факта
нарушения положений Конвенции. Соответственно, исходя из принципа
справедливости и отмечая, в частности, плохое состояние здоровья
заявителя, Европейский Суд присудил ей 8 тысяч евро плюс сумму
любых возможных налогов на указанную сумму.
В. Судебные расходы и издержки
97. Заявитель не требовала возмещения расходов и издержек,
понесенных ею как в ходе национального судебного разбирательства,
так и в рамках процедуры в конвенционных органах. Данный вопрос не
рассматривается Европейским Судом по своей инициативе (см.
Постановление Европейского Суда по делу "Мотьер против Франции"
(Motiere v. France) от 5 декабря 2000 г., жалоба N 39615/98, з26).
С. Процентная ставка при просрочке платежей
98. Европейский Суд счел необходимым установить, что процентная
ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере
предельной годовой процентной кредитной ставки Европейского
центрального банка плюс три процента.
На этих основаниях суд единогласно:
1) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции;
2) постановил, что в данном деле отсутствовало нарушение пункта
4 статьи 5 Конвенции;
3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6
Конвенции;
4) постановил:
(a) что власти государства-ответчика должны выплатить заявителю
в течение трех месяцев со дня вступления данного Постановления в
силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 8000 евро
(восемь тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда в
российских рублях по курсу, установленному на день выплаты, не
считая любых возможных налогов на указанную сумму;
(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до
произведения окончательной выплаты на указанную сумму начисляется
простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки
Европейского центрального банка плюс три процента;
5) отклонил остальные требования заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном виде 7 апреля 2005 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
Заместитель Секретаря
Секции Суда
С.КЕСАДА
Председатель Палаты
Х.РОЗАКИС
(Перевод предоставлен
Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском Суде по правам человека
П.ЛАПТЕВЫМ)
|
