[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ЧЕТВЕРТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ПАНЧЕНКО (PANCHENKO) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(Жалоба N 45100/98)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 8 февраля 2005 года)
--------------------------------
<*> Перевод предоставлен Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском суде по правам человека П. Лаптевым.
По делу "Панченко против Российской Федерации" Европейский суд
по правам человека (Четвертая секция), заседая Палатой в составе:
Сэра Николаса Братца, Председателя Палаты,
Й. Касадеваля,
М. Пеллонпяя,
Р. Марусте,
А. Ковлера,
С. Павловского,
Л. Гарлицкого, судей,
а также при участии М. О'Бойла, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 18 января 2005 г.,
вынес следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 45100/98), поданной 26 мая
1998 г. в Европейскую комиссию по правам человека против
Российской Федерации гражданином России Игорем Владиленовичем
Панченко (далее - заявитель) в соответствии с бывшей статьей 25
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
2. Интересы заявителя в Европейском суде представляли Р.
Карпинский и М. Исаева, юристы Центра содействия международной
защите, г. Москва. Власти Российской Федерации в Европейском суде
были представлены Уполномоченным Российской Федерации при
Европейском суде по правам человека П. Лаптевым.
3. Заявитель утверждал, в частности, о нарушениях пунктов 3 и 4
статьи 5 Конвенции ввиду чрезмерной длительности его содержания
под стражей и непроявления усердия в рассмотрении его жалоб на
Судебное решение от 26 июля 1999 г., которым ему было отказано в
освобождении из-под стражи. Он также жаловался, ссылаясь на пункт
1 статьи 6 Конвенции, на то, что предъявленное ему уголовное
обвинение не было рассмотрено в "разумный срок".
4. Жалоба была передана в Европейский суд 1 ноября 1998 г.,
когда вступил в силу Протокол N 11 к Конвенции (пункт 2 статьи 5
Протокола N 11 к Конвенции).
5. Жалоба была передана на рассмотрение в Четвертую секцию Суда
(пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В рамках секции Палата,
рассматривающая дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции), была
сформирована в соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента.
6. Решением от 16 марта 2004 г. Европейский суд признал жалобу
частично приемлемой для рассмотрения по существу.
7. Заявитель и власти Российской Федерации представили свои
замечания по существу дела (пункт 1 правила 59 Регламента).
8. 1 ноября 2004 г. Европейский суд изменил состав своих секций
(пункт 1 правила 25 Регламента Суда). Дело было передано на
рассмотрение в Четвертую секцию в новом составе (пункт 1 правила
52 Регламента Суда).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
9. Заявитель - 1962 года рождения, проживает в г. Санкт-
Петербурге.
A. Арест и содержание заявителя под стражей
10. 29 августа 1995 г. Северо-Западная транспортная прокуратура
возбудила уголовное дело в отношении нескольких сотрудников
транспортной милиции Управления внутренних дел г. Санкт-
Петербурга, в котором заявитель в звании майора занимал должность
старшего оперативного сотрудника. Следствием было установлено, что
заявитель в сговоре с другими сотрудниками транспортной милиции
под предлогом проверки документов задерживал лиц, только что
прибывших в г. Санкт-Петербург, в целях вымогательства у них
денег.
11. 31 августа 1995 г. заявитель был арестован.
12. 7 сентября 1995 г. заявителю было предъявлено обвинение по
части второй статьи 144 (грабеж по предварительному сговору),
части третьей статьи 145 (хищение в особо крупных размерах по
предварительному сговору), части третьей статьи 148
(вымогательство в особо крупных размерах) и части первой статьи
170 (превышение должностных полномочий) Уголовного кодекса РСФСР,
- преступлениях, совершенных совместно с двумя другими
сотрудниками милиции в ряде эпизодов с 1992 по 1995 год.
B. Разбирательство в суде первой инстанции
1. Подготовка к рассмотрению дела по существу
13. 18 июня 1996 г. дело было передано в Смольнинский районный
суд г. Санкт-Петербурга.
14. 9 октября 1996 г. Смольнинский районный суд г. Санкт-
Петербурга установил, что обвинительное заключение не полное, и
возвратил дело в прокуратуру для дополнительного расследования.
15. 24 декабря 1996 г. судебная коллегия по уголовным делам
Санкт-Петербургского городского суда отменила Решение
Смольнинского районного суда от 9 октября 1996 г. и
санкционировала продолжение рассмотрения дела по существу
Смольнинским районным судом.
16. 24 февраля, 31 марта и 15 сентября 1997 г. Смольнинский
районный суд отклонил ходатайства заявителя о его освобождении из-
под стражи, каждый раз в общем виде ссылаясь на тяжесть
предъявленных заявителю обвинений и на его личностные
характеристики.
2. Рассмотрение уголовного дела по существу
17. По утверждениям властей Российской Федерации, 10 февраля
1997 г. заявитель отказался поехать в суд, и судебное заседание
было перенесено на 24 февраля 1997 г. Заявитель не согласился с
этими утверждениями. Он заявил, что как находящийся под стражей он
не имел выбора, ехать в суд или нет.
18. Стороны согласились, что следующие заседания состоялись 24
и 25 февраля, 31 марта и 1 апреля 1997 г.
19. 15 сентября 1997 г. Смольнинский районный суд удовлетворил
ходатайство заявителя о предоставлении ему дополнительного времени
для ознакомления с материалами дела и протоколов судебных
заседаний. Власти Российской Федерации утверждали, что во время
судебного заседания заявитель мешал суду допрашивать свидетелей и
жертв. Заявитель не согласился с этими утверждениями как не
подтвержденными какими-либо документами. Следующее судебное
заседание было назначено на 11 декабря 1997 г.
20. 11 или 22 декабря 1997 г. И.В. Панченко заявил отвод
председательствующей судье, утверждая, что у них были близкие
отношения. Отвод был отклонен как необоснованный. Судебное
заседание было перенесено на 9 февраля 1998 г., поскольку
заявитель заболел.
21. Следующие судебные заседания Смольнинского районного суда
по настоящему делу прошли 9, 11, 12 февраля 1998 г.
22. 12 февраля 1998 г. (8 февраля 1998 г., по утверждениям
властей Российской Федерации) Смольнинский районный суд отложил
слушания и вынес решение о проведении медицинской психиатрической
экспертизы в отношении заявителя.
23. 5 мая 1998 г., после ее ратификации, вступила в силу в
отношении Российской Федерации Конвенция о защите прав человека и
основных свобод.
24. 22 мая 1998 г. эксперты-психиатры признали заявителя
вменяемым как на момент экспертизы, так и во время совершения
инкриминируемых деяний. 1 июля 1998 г. судебное слушание дела было
возобновлено.
25. 17 июля 1998 г. Смольнинский районный суд оставил без
удовлетворения ходатайство заявителя о его освобождении из-под
стражи, установив, что предварительное содержание под стражей было
"избрано в соответствии с законом" и что "на данной стадии
судебного разбирательства (судебное расследование близилось к
своему завершению)... изменение меры пресечения не целесообразно".
26. В тот же день суд вынес приговор по уголовному делу.
Смольнинский районный суд признал заявителя виновным по
большинству предъявленных ему обвинений и приговорил его к шести
годам лишения свободы, включая срок предварительного заключения, с
конфискацией имущества.
C. Рассмотрение дела в суде кассационной инстанции
27. Заявитель обжаловал данный приговор в Санкт-Петербургский
городской суд.
28. 26 октября 1998 г. Смольнинский районный суд
проинформировал заявителя, что рассмотрение его кассационной
жалобы будет проходить 17 ноября 1998 г. Однако 11 ноября 1998 г.
(29 октября 1998 г., по утверждению властей Российской Федерации)
Санкт-Петербургский городской суд возвратил дело в Смольнинский
районный суд, поскольку заявитель не имел достаточного времени и
условий для ознакомления с материалами дела после вынесения
постановления суда первой инстанции.
29. Власти Российской Федерации утверждали, что с ноября 1998
года по январь 1999 года Смольнинский районный суд "предпринимал
меры" по рассмотрению ходатайств заявителя. Они не представили
подробностей относительно характера таких мер. Заявитель не
согласился с таким утверждением. Он утверждал, что Смольнинский
районный суд не предпринимал никаких мер по предоставлению ему
доступа к материалам дела и не выносил решений по его
ходатайствам. Далее заявитель указал, что впервые ему позволили
ознакомиться с материалами дела 22 февраля 1999 г. - спустя семь
месяцев с момента установления отсрочки судом, а затем у него был
доступ к материалам дела в течение 21 не следовавших подряд дня в
период до 8 апреля 1999 г.
30. 18 апреля 1999 г. заявитель направил дополнение к своей
кассационной жалобе. Рассмотрение кассационной жалобы было
назначено на 11 мая 1999 г., но позже было отложено на 3 июня 1999
г.
31. 3 июня 1999 г. Санкт-Петербургский городской суд отменил
Приговор Смольнинского районного суда от 17 июля 1998 г. ввиду
процессуальных нарушений и направил дело на новое разбирательство.
Санкт-Петербургский городской суд установил, что заявитель должен
оставаться под стражей до проведения нового слушания, не приводя
причин такого продолжения содержания под стражей.
В тот же день Санкт-Петербургский городской суд вынес частное
определение, признав, что продолжительность рассмотрения дела была
чрезмерной, и указав председателю Смольнинского районного суда на
необходимость обратить особое внимание на этот факт и принять меры
по исправлению ситуации.
D. Дополнительное расследование по делу
1. Первое возобновление расследования по делу заявителя
и пересмотр законности его содержания под стражей
32. 26 июля 1999 г. Смольнинский районный суд рассмотрел
представление прокурора о направлении дела на дополнительное
расследование в Северо-Западную транспортную прокуратуру в целях
исправления некоторых процессуальных нарушений. Заявитель и его
адвокат согласились с этим и направили ходатайство об освобождении
заявителя из-под стражи, утверждая, что основания, оправдывающие
продолжение его содержания под стражей, отсутствуют.
33. Смольнинский районный суд удовлетворил представление
прокурора и направил дело на дополнительное расследование, но
отказал в удовлетворении ходатайства заявителя о его освобождении
из-под стражи по следующим основаниям: содержание заявителя под
стражей было продлено на законных основаниях, заявителю было
предъявлено обвинение в совершении тяжкого преступления, заявитель
мог уклоняться или чинить препятствия расследованию и рассмотрению
дела в суде или скрыться от правосудия, в том числе покинув
пределы Российской Федерации.
34. 29 июля и 1 августа 1999 г. заявитель и его адвокат
обжаловали указанное Решение Смольнинского районного суда.
35. Согласно утверждениям властей Российской Федерации, Санкт-
Петербургский городской суд первоначально назначил дату слушаний
по делу на 24 августа 1999 г. Однако адвокат заявителя не явился
на это судебное заседание, и слушание было перенесено на 31
августа 1999 года. 31 августа 1999 г. заявитель проинформировал
суд, что его адвокат уехал из города, и попросил отложить
рассмотрение дела. Ходатайство заявителя было удовлетворено, и
слушание было назначено на 28 сентября 1999 г. Как представляется,
28 сентября 1999 г. слушания по делу в Санкт-Петербургском
городском суде состоялись. По утверждениям властей Российской
Федерации, суд установил, что ему необходимо изучить материалы
дела, находящиеся в Северо-Западной транспортной прокуратуре до
завершения проведения дополнительного расследования. Рассмотрение
дела было приостановлено до того момента, пока материалы дела не
будут переданы в суд.
36. 21 сентября 1999 г. Северо-Западная транспортная
прокуратура приняла дело к своему производству и начала проведение
дополнительного расследования. 28 сентября 1999 г. прокурор Северо-
Западной транспортной прокуратуры возбудил ходатайство об
установлении срока предварительного следствия и продлил срок
содержания заявителя под стражей на один месяц, то есть до 28
октября 1999 г.
37. 18 октября 1999 г. Смольнинский районный суд сообщил
заявителю, что его дело находится в Северо-Западной транспортной
прокуратуре на дополнительном расследовании.
38. 19 октября 1999 г. заявитель направил жалобу в прокуратуру
на то, что возобновление расследования было незаконным, поскольку
его кассационная жалоба на Судебное решение от 26 июля 1999 г. все
еще находится на рассмотрении.
39. 26 октября 1999 г. Северо-Западная транспортная прокуратура
отменила Постановление от 28 сентября 1999 г., поскольку Решение
Смольнинского районного суда от 26 июля 1999 г. не вступило в силу
и идет рассмотрение кассационной жалобы. В тот же день материалы
дела были переданы в Смольнинский районный суд для приобщения к
нему жалобы и передачи в Санкт-Петербургский городской суд.
40. 2 ноября 1999 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил
Решение Смольнинского районного суда от 26 июля 1999 г. без
изменения, установив следующее:
"Судебная коллегия не усматривает каких-либо существенных
нарушений норм УПК РСФСР при рассмотрении районным судом вопросов
о мере пресечения в отношении Панченко при назначении судебных
заседаний, отложении судебных разбирательств, рассмотрении
ходатайств о мере пресечения и направлении дела для производства
экспертизы.
/.../
У суда, исходя из материалов дела, отсутствовали основания как
для отмены, так и для избрания Панченко иной меры пресечения...
Нормы УПК РСФСР... не предусматривают ограничения сроков
содержания подсудимых под стражей при рассмотрении уголовного дела
в суде, регламентируют сроки назначения дела к слушанию и начала
судебного разбирательства, несоблюдение этих сроков не является
безусловным основанием для отмены меры пресечения в виде
содержания под стражей...
/.../
Судебная коллегия приходит к выводу о том, что в процессе
предварительного расследования и при рассмотрении дела в суде
нарушений норм уголовно-процессуального законодательства при
разрешении вопросов о мере пресечения не имеется.
При направлении дела для производства дополнительного
расследования и разрешения вопроса о мере пресечения правильно
указано на отсутствие оснований для отмены меры пресечения
Панченко в виде содержания под стражей с учетом тех обстоятельств,
что, будучи освобожденным из-под стражи, Панченко может скрыться
от следствия, суда, воспрепятствовать проведению дополнительного
расследования или судебного разбирательства, правильно учтены
данные о личности Панченко, характер предъявленного ему
обвинения".
2. Второе возобновление расследования по делу заявителя
41. 17 ноября 1999 г. Северо-Западная транспортная прокуратура
приняла дело к своему производству и возбудила ходатайство об
установлении срока предварительного следствия и содержания под
стражей. В тот же день исполняющий обязанности прокурора Северо-
Западной транспортной прокуратуры удовлетворил данное ходатайство
об установлении срока предварительного следствия и содержания под
стражей сроком на один месяц, то есть до 17 декабря 1999 г.
42. Заявитель подал жалобу на это решение прокурора. В
частности, заявитель утверждал, что уже второй раз санкционируется
продление его содержания под стражей на один месяц в связи с
проведением дополнительного расследования.
43. 26 ноября 1999 г. Октябрьский федеральный суд
Адмиралтейского района г. Санкт-Петербурга подтвердил
Постановление прокурора от 17 ноября 1999 г., установив следующее:
"На основании ч. 2 ст. 96 УПК РСФСР к лицам, обвиняемым в
совершении тяжких преступлений, заключение под стражу может быть
применено по мотивам одной лишь опасности преступления. Кроме
того, при продлении срока содержания Панченко под стражей не
лишены оснований и такие мотивы, как возможности обвиняемого
скрыться от следствия и суда, помешать установлению истины".
44. 17 декабря 1999 г. обвинительное заключение было вручено
заявителю и его адвокату, и им дали несколько часов, чтобы изучить
материалы дела дополнительного расследования. В тот же день
прокурор Северо-Западной транспортной прокуратуры отказал
заявителю в его запросе о его освобождении из-под стражи до суда и
в предоставлении ему дополнительного времени для изучения
материалов дела.
45. 20 декабря 1999 г. дело было передано на рассмотрение в
Смольнинский районный суд.
3. Третье возобновление расследования по делу
заявителя и его освобождение из-под стражи
46. 30 декабря 1999 г. Смольнинский районный суд вновь указал
направить дело в прокуратуру для дополнительного расследования,
поскольку прокуратура нарушила право заявителя на изучение всех
материалов дела, а не только новых. Суд подтвердил, что заявитель
должен оставаться в изоляторе временного содержания. Суд обосновал
свое Решение с помощью ранее упоминавшихся причин - заявителю
предъявлено обвинение в совершении тяжкого преступления, а также с
учетом его личных качеств нельзя исключать того, что он может
уклоняться или чинить препятствия расследованию или скрыться от
правосудия, в том числе покинув пределы Российской Федерации.
Заявитель обжаловал это Решение.
47. 29 февраля 2000 г. Санкт-Петербургский городской суд
отменил Решение Смольнинского районного суда от 30 декабря 1999 г.
и санкционировал освобождение заявителя из-под стражи под подписку
о невыезде из города. Суд отметил, что заявитель уже провел под
стражей более четырех лет, в то время как процессуальные отсрочки
при рассмотрении дела не могут быть связаны с его поведением.
Санкт-Петербургский городской суд отметил, что заявитель имеет
постоянное место жительства и семью, что он положительно
характеризуется на его бывшем месте работы, что у него нет
судимостей и что ничто не указывает на то, что заявитель скроется
от правосудия или будет препятствовать установлению истины. В тот
же день суд также отменил Решение Октябрьского федерального суда
Адмиралтейского района г. Санкт-Петербурга от 26 ноября 1999 г. и
направил дело на новое рассмотрение ввиду процессуальных нарушений
в протоколе судебного заседания.
48. 29 февраля 2000 г. или примерно в этот день заявитель был
освобожден из-под стражи.
49. Как представляется, 6 марта 2000 г. Северо-Западная
транспортная прокуратура приняла дело к дополнительному
расследованию, санкционированному Смольнинским районным судом 30
декабря 1999 г. Следствие было закончено 23 августа 2000 г., и
дело было направлено в суд первой инстанции.
50. 5 апреля 2000 г. прокурор Северо-Западной транспортной
прокуратуры разрешил заявителю посетить своих родителей в г.
Харькове, Украина, в период с 6 по 11 апреля 2000 г.
51. 13 апреля 2000 г. Октябрьский федеральный суд
Адмиралтейского района г. Санкт-Петербурга рассмотрел жалобу
заявителя относительно незаконности его содержания под стражей
начиная с 21 сентября 1999 г. Заявитель дополнил свою
первоначальную жалобу требованием объявить недопустимыми
доказательства, полученные следствием с 21 сентября по 26 октября
1999 г. и с 17 ноября по 20 декабря 1999 г. Суд установил, что
Постановление прокурора от 26 октября 1999 г., которым было
отменено Постановление от 28 сентября 1999 г., представляло собой
признание факта того, что следствие с 21 сентября по 26 октября
1999 г. было незаконным. Что касается допустимости доказательств,
полученных во время указанных периодов времени, Санкт-
Петербургский городской суд оставил этот вопрос для разрешения
судом первой инстанции.
52. 22 августа 2000 г. прокурор Северо-Западной транспортной
прокуратуры вновь разрешил заявителю посетить своих родителей в г.
Харькове, Украина, при условии, что он вернется до 30 августа 2000
г.
4. Четвертое возобновление расследования по делу заявителя
53. 10 января 2001 г. Смольнинский районный суд по ходатайству
заявителя направил дело на дополнительное расследование. Суд
установил, что заявителю не было предоставлено необходимое время
для ознакомления с материалами дела и что следователь не вынес
никаких решений по обращениям заявителя по этому поводу.
Смольнинский районный суд оставил остальную часть ходатайств
заявителя относительно допустимости доказательств на разрешение
суда первой инстанции, который будет рассматривать дело по
существу. При рассмотрении дела по принесенному протесту Северо-
Западной транспортной прокуратуры на указанное Решение 13 февраля
2001 г. оно было оставлено без изменения Санкт-Петербургским
городским судом.
54. Как представляется, в это время в Северо-Западной
транспортной прокуратуре проходила реорганизация, и ее сотрудники
были переведены в штат прокуратуры г. Санкт-Петербурга. 26 марта
2001 г. заявителя уведомили о передаче дела в прокуратуру г. Санкт-
Петербурга. 19 апреля 2001 г. старший следователь по особо важным
делам отдела по борьбе с коррупцией и экономическими
преступлениями прокуратуры г. Санкт-Петербурга принял дело к
производству дополнительного расследования.
55. В тот же день заместитель прокурора г. Санкт-Петербурга
санкционировал продление срока предварительного следствия на один
месяц.
56. 11 мая 2001 г. заместитель Генерального прокурора
Российской Федерации санкционировал дальнейшее продление срока
предварительного следствия до 19 июля 2001 г., то есть в целом до
13 месяцев и 23 дней.
57. 17 июля 2001 г. Первый заместитель Генерального прокурора
Российской Федерации продлил срок предварительного следствия до 19
сентября 2001 г., то есть в целом до 15 месяцев и 23 дней.
58. 18 сентября 2001 г. Первый заместитель Генерального
прокурора Российской Федерации санкционировал продление срока
предварительного следствия до 19 ноября 2001 г., то есть в целом
до 19 месяцев и 23 дней.
5. Рассмотрение законности продления срока
предварительного следствия
59. Адвокат заявителя обжаловал в суд постановления о продлении
срока предварительного следствия. Он жаловался на чрезмерную
продолжительность разбирательства по делу и оспаривал законность
продлений срока предварительного следствия, утверждая, что дело
являлось средней сложности и что не имелось исключительных
обстоятельств, требуемых национальным законодательством, которые
бы оправдали такой длительный срок расследования. Адвокат
заявителя также потребовал, чтобы суд установил нарушение пункта 1
статьи 6 Конвенции в том, что заявителю было отказано в праве на
справедливое судебное разбирательство в разумный срок.
60. 22 октября 2001 г. Октябрьский федеральный суд
Адмиралтейского района г. Санкт-Петербурга отклонил эту жалобу. 27
ноября 2001 г. Санкт-Петербургский городской суд по частной жалобе
заявителя отменил Судебное решение от 22 октября 2001 г. и
направил дело по этому вопросу на новое рассмотрение в суд первой
инстанции. Санкт-Петербургский городской суд установил, что суд
первой инстанции не принял во внимание определенные периоды
предварительного следствия.
61. 18 мая 2002 г. Октябрьский федеральный суд Адмиралтейского
района г. Санкт-Петербурга рассмотрел дело de novo и снова оставил
жалобу заявителя без удовлетворения. В отношении выполнения
органами власти требования "разумного срока" суд установил
следующее:
"Учитывая все вышеизложенное, а также то, что нарушений норм
уголовно-процессуального права при продлении срока
предварительного расследования до 13 месяцев 23 дней, 15 месяцев
23 дней, 17 месяцев 23 дней в судебном заседании не было
установлено, а также учитывая то, что обжалуемые продления
содержат обоснование, суд считает, что продление указанных сроков
следствия является законным и обоснованным. В связи с этим суд
также считает, что дополнительное расследование велось в разумные
сроки, в связи с необходимостью проведения такового, и не нарушает
права обвиняемого Панченко, предусмотренные пунктом 1 статьи 6
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод...
Данный вывод суда основан также и на том, что общий срок
предварительного расследования составил 17 месяцев 23 дня, из
которых органы Санкт-Петербургской прокуратуры использовали срок
дополнительного расследования в 7 месяцев. Данный срок, как
установлено, исходил из необходимости проведения многочисленных
следственных действий, учитывая большой объем уголовного дела,
давность происходивших событий преступлений, объем обвинения, и
являлся разумным и необходимым в целях установления истины по
делу, в том числе и для защиты прав потерпевших по уголовному
делу".
62. 10 сентября 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд,
рассмотрев кассационную жалобу заявителя, оставил Судебное решение
от 18 мая 2002 г. без изменения.
E. Второе рассмотрение дела в суде первой инстанции
63. 27 сентября 2001 г. заявителю было предъявлено обвинение в
неоднократном совершении взяточничества, мошенничества, хищения,
грабежа, превышении должностными полномочиями и подделки
документов группой лиц по предварительному сговору. В частности,
заявитель обвинялся в незаконном содержании под стражей лиц,
которых он задерживал на железнодорожной станции при проверке
документов, забирал или крал у них деньги и ценности и использовал
поддельные документы для получения социальных льгот. 19 октября
2001 г. обвинительное заключение с некоторыми текстуальными
поправками было снова вручено заявителю.
64. Впоследствии заявителю предоставили доступ к материалам
дела. Как представляется, заявитель и его адвокат получили доступ
к материалам дела в первый раз только 5 ноября 2001 г.
65. 11 апреля 2002 г. следователь прокуратуры г. Санкт-
Петербурга установил, что заявитель намеренно затягивает
ознакомление с материалами дела, и санкционировал завершение
ознакомления с материалами дела к 1 июня 2002 года. 3 июня 2002 г.
следователь отказал в удовлетворении ходатайства заявителя о
предоставлении ему дополнительного времени для ознакомления с
материалами дела.
66. 17 июня 2002 г. материалы дела, состоявшие из 20 томов,
были направлены в Санкт-Петербургский городской суд для
рассмотрения дела.
67. В июле - августе 2002 года судья, которому дело было
передано на рассмотрение, находился в ежегодном отпуске.
68. 30 октября 2002 г. судья назначил дату первого
предварительного судебного заседания на 18 ноября 2002 г.
69. 26 ноября 2002 г. суд возобновил рассмотрение уголовного
дела в части обвинения, в отношении которой истек срок давности, и
объявил недопустимой часть доказательств. Заявителю предоставили
два месяца на ознакомление с материалами дела. Следующее судебное
заседание было назначено на 27 января 2003 г.
70. 27 января 2003 г. судебное заседание было перенесено на 17
февраля 2003 г. ввиду неявки потерпевших и свидетелей. В период с
17 февраля по 22 сентября 2003 г. назначались дальнейшие судебные
заседания, но они откладывались по различным причинам, таким как
лечение адвоката заявителя и его пребывание в ежегодном отпуске и
неявка свидетелей. В период с 22 июля по 12 сентября 2003 г.
заявитель находился в ежегодном отпуске в городах Харьков и Хоста.
71. 22 сентября 2003 г. судебное разбирательство было
приостановлено до окончания стационарного лечения заявителя. После
его выздоровления судебное заседание было назначено на 24 декабря
2003 г. В этот день по ходатайству прокурора и адвоката заявителя
судебное заседание было перенесено на 5 января 2004 г.
72. 5 января 2004 г. суд возобновил рассмотрение отдельных
остальных пунктов обвинения, в отношении которых к этому времени
истек срок давности. В период с 9 января по 4 февраля 2004 г.
проводились последующие судебные заседания.
73. 4 февраля 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд вынес
Постановление о прекращении уголовного дела. Некоторые пункты
обвинения были сняты прокуратурой, а в отношении остальных суд
установил, что по ним истек срок давности. Указанное Постановление
не было обжаловано и вступило в силу 17 февраля 2004 г.
II. Применимое национальное право
и правоприменительная практика
A. Меры пресечения
74. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г.
(действовавший до 30 июня 2002 г.) содержал в качестве мер
пресечения, inter alia, подписку о невыезде из определенного места
и помещение под стражу (статья 89).
B. Основания для санкционирования содержания под стражей
75. Решение о санкционировании содержания под стражей могло
быть принято только прокурором или судом (статьи 11, 89 и 96 УПК
РСФСР). При вынесении такого решения компетентные органы власти
должны были рассматривать вопрос о том, "имеются ли разумные
основания полагать", что обвиняемый скроется от следствия или суда
или будет препятствовать установлению истины или совершит новое
преступление (статья 89 УПК РСФСР), равно как и принимать во
внимание тяжесть совершенного преступления, информацию о личности
обвиняемого, его профессию, возраст, состояние здоровья, семейное
положение и иные обстоятельства (статья 91 УПК РСФСР).
76. До 14 мая 2001 г. содержание под стражей было обязательным,
если обвиняемый обвинялся в совершении преступления, за которое
предусматривается наказание в виде лишения свободы сроком не менее
одного года, или при наличии в деле "исключительных обстоятельств"
(статья 96 УПК РСФСР). 14 марта 2001 г. в УПК РСФСР были внесены
поправки, согласно которым содержание под стражей было
обязательным, если обвинение предусматривает наказание в виде
лишения свободы сроком не менее двух лет, если обвиняемый ранее
уже не являлся по вызову компетентных органов, если обвиняемый не
имел постоянного места жительства в России или если личность
обвиняемого не могла быть установлена. Поправки от 14 марта 2001
г. также отменили положения, позволявшие помещение под стражу лишь
на одном основании опасности вменяемого лицу преступления.
77. Постановление прокурора или решение суда, санкционирующее
помещение под стражу, было обоснованным и законным (статья 92 УПК
РСФСР). Обвиняемого уведомляли о постановлении о его
предварительном заключении, и ему объясняли порядок обжалования
решения об этом (статья 92 УПК РСФСР).
C. Сроки содержания под стражей
Виды содержания под стражей
78. Как УПК РСФСР, так и УПК Российской Федерации проводят
различие между двумя видами содержания под стражей: одно - на
время предварительного следствия, то есть на время, когда
компетентный орган - милиция или прокуратура - проводит
следственные действия, и другое - на время рассмотрения дела
судом. Хотя нет никакой логической разницы между этими видами
(задержанный содержится в том же учреждении), исчисление сроков
различается.
Сроки содержания под стражей на время проведения
предварительного следствия
79. После задержания лицо помещалось под стражу на время
предварительного следствия. Максимально допустимый срок содержания
под стражей на время предварительного следствия составлял два
месяца, но он мог быть продлен до 11 месяцев в "исключительных
обстоятельствах". Продление делалось с санкции прокурора
соответствующего уровня, вплоть до Генерального прокурора
Российской Федерации. Продление срока свыше 11 месяцев не
допускалось (статья 97 УПК РСФСР).
80. Срок содержания под стражей на время проведения
предварительного следствия исчислялся до того дня, когда следствие
считалось завершенным и обвиняемому предоставляли материалы дела
для ознакомления с ними (статьи 97, 199 - 201). Доступ к
материалам дела должен был быть предоставлен не позднее одного
месяца до того, как установленный срок содержания под стражей
истечет (статья 97 УПК РСФСР). Если обвиняемому необходимо
дополнительное время для изучения материалов дела, судья по
представлению прокурора мог санкционировать продление содержания
обвиняемого под стражей до завершения ознакомления с материалами
дела, но на срок не более шести месяцев.
81. Дело также могло быть направлено на дополнительное
расследование судом первой инстанции, если установлены
процессуальные ошибки, которые не могли быть устранены в ходе
слушаний дела в суде. В этом случае лицо снова содержалось под
стражей на срок проведения предварительного следствия, и отсчет
срока начинался заново. Однако если дело направлялось на
дополнительное расследование, а следователи уже использовали все
время, в отношении которого имелась санкция на содержание под
стражей на срок предварительного следствия, надзирающий прокурор
мог, тем не менее, продлить срок содержания под стражей
дополнительно на один месяц начиная со дня, когда им были получены
материалы дела. Дальнейшее продление срока могло быть
санкционировано только в том случае, если содержание под стражей
на время проведения предварительного следствия не превысило 11
месяцев.
Сроки содержания под стражей на время рассмотрения дела судом
82. Как только следствие считалось завершенным, обвиняемому
было вручено обвинительное заключение и он закончил ознакомление с
материалами дела, дело направляется в суд первой инстанции. С
этого дня начинается содержание под стражей на время рассмотрения
дела судом. УПК РСФСР не устанавливал сроки содержания под стражей
на время рассмотрения дела судом. До 14 марта 2001 г. УПК РСФСР не
содержал ограничений времени содержания под стражей на время
рассмотрения дела судом.
D. Рассмотрение законности содержания под стражей
Содержание под стражей на время проведения предварительного
следствия
83. Лицо, содержащееся под стражей, его адвокат или
представитель могли оспорить постановление о содержании под
стражей и о последующем продлении его сроков в суд (статья 2201
УПК РСФСР). Судья должен был рассмотреть вопрос о законности и
оправданности содержания под стражей или о последующем продлении
его сроков в течение трех дней начиная с момента получения
соответствующих материалов. Рассмотрение такого вопроса проходило
in camera в присутствии прокурора и адвоката или представителя
лица, содержащегося под стражей. Лицо, содержащееся под стражей,
уведомлялось об этом, и рассмотрение такого вопроса в его
отсутствие было допустимо только в исключительных обстоятельствах,
когда лицо, содержащееся под стражей, по своей собственной воле
отказывалось от права присутствовать при этом. Судья мог либо
отклонить жалобу на незаконность содержания под стражей, либо
отменить содержание под стражей и санкционировать освобождение
лица из-под стражи. Решение судьи должно было быть мотивированным
(статья 2202 УПК РСФСР).
Содержание под стражей на время рассмотрения дела судом
84. Когда судья получал материалы дела, до начала рассмотрения
дела он должен был решить вопрос о том, в частности, должен ли
подсудимый оставаться под стражей или быть освобожден (часть пятая
статьи 222 УПК РСФСР), и вынести решение по ходатайству
подсудимого о его освобождении из-под стражи, если таковое подано
(статья 223 УПК РСФСР). Если в удовлетворении такого ходатайства
отказано, оно могло быть подано снова после начала судебного
разбирательства (статья 223 УПК РСФСР).
85. В любой момент во время рассмотрения дела суд мог
санкционировать, изменить или отменить любую меру пресечения, в
том числе содержание под стражей (статья 260 УПК РСФСР). Такое
решение должно было быть вынесено в форме определения,
подписанного всеми судьями состава суда (статья 261 УПК РСФСР).
86. В соответствии с Постановлением Конституционного Суда
Российской Федерации от 2 июля 1998 г. все процессуальные решения,
вынесенные в ходе рассмотрения дела и влияющие на продление срока
нахождения подсудимого под стражей, могут быть обжалованы в
вышестоящий суд отдельно от судебного решения по существу дела.
87. Сроки рассмотрения жалоб на определение об отказе в
удовлетворении ходатайства об освобождении из-под стражи были теми
же, что и сроки обжалования судебных решений по существу дела (см.
ниже з 89) (статья 331 in fine УПК РСФСР).
E. Сроки рассмотрения дела в суде
88. Рассмотрение дела должно было начинаться в срок не позднее
14 дней со дня, когда судья вынес определение о назначении
заседания (статьи 223.1 и 239 УПК РСФСР). Продолжительность
рассмотрения дела ограничена не была.
89. Суд кассационной инстанции должен был рассмотреть
кассационную жалобу на Решение суда первой инстанции в течение
десяти дней с момента ее получения. В исключительных случаях или
при рассмотрении дела Верховным судом Российской Федерации этот
срок может быть дольше, вплоть до двух месяцев (статья 333 УПК
РСФСР). Возможность дальнейшего продления срока не
предусматривалась.
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции
90. Заявитель жаловался на то, что его право на рассмотрение
дела судом в течение разумного времени или право быть
освобожденным из-под стражи до суда было нарушено. Он ссылался на
пункт 3 статьи 5 Конвенции, который гласит:
"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с
подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на
судебное разбирательство в течение разумного срока или на
освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено
предоставлением гарантий явки в суд".
А. Рассматриваемый период времени
91. Прежде всего Европейский суд напомнил, что при определении
длительности содержания под стражей в соответствии с пунктом 3
статьи 5 Конвенции рассматриваемый период начинается в день, когда
обвиняемый взят под стражу, и заканчивается в день, когда в
отношении обвинения вынесен приговор, даже если дело было
рассмотрено только судом первой инстанции (см., среди прочих
прецедентов, Постановление Большой палаты Европейского суда по
делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95,
ECHR 2000-IV, з 145 и 147).
92. Европейский суд обладает компетенцией ratione temporis по
рассмотрению периода времени, которое проистекало с момента
ратификации Конвенции Российской Федерацией 5 мая 1998 г. до
момента освобождения заявителя из-под стражи 29 февраля 2000 г.
Однако при определении того, было ли содержание заявителя
оправданным после 5 мая 1998 г. в соответствии с пунктом 3 статьи
5 Конвенции, следует принимать во внимание тот факт, что до этого
дня заявитель, взятый под стражу 31 августа 1995 г., уже находился
более двух лет и восьми месяцев (см. Постановление Европейского
суда по делу "Мансур против Турции" (Mansur v. Turkey) от 8 июня
1995 г., Series A, N 319-B, з 51).
93. Более того, Европейский суд напомнил, что в свете значимой
связи между пунктом 3 статьи 5 Конвенции и подпунктом "c" пункта 1
статьи 5 Конвенции лицо, осужденное судом первой инстанции, не
может рассматриваться как содержащееся под стражей "с тем, чтобы
оно предстало перед компетентным органом по обоснованному
подозрению в совершении правонарушения", как указывается в
положении последней из указанных статей, но оно находится в
положении, предусмотренном подпунктом "a" пункта 1 статьи 5
Конвенции, которая допускает лишение свободы "лица, осужденного
компетентным судом" (см. Постановление Большой палаты Европейского
суда по делу "Кудла против Польши" ({Kudla} <*> v. Poland), жалоба
N 30210/96, ECHR 2000-XI, з 104; и Решение Европейского суда по
делу "Барфусс против Чехии" (Barfuss v. Czech Republic) от 7
сентября 1999 г., жалоба N 35848/97). Следовательно, лишение
заявителя свободы в период с 17 июля 1998 г., когда был вынесен
первоначальный приговор судом первой инстанции, по 3 июня 1999 г.,
когда обвинительный приговор был отменен и дело было направлено на
новое рассмотрение, не должно учитываться в свете пункта 3 статьи
5 Конвенции. Соответственно, Европейский суд пришел к выводу, что
принимаемый во внимание период времени состоит из двух временных
отрезков - первый длился с 5 мая (до этого дня заявитель
содержался под стражей в течение двух лет и восьми месяцев) до 17
июля 1998 г., а второй - с 3 июня 1999 г. по 29 февраля 2000 г., -
которые в целом составляли одиннадцать месяцев и восемь дней.
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
B. Обоснованность содержания под стражей
1. Доводы, представленные Европейскому суду
94. Заявитель утверждал, что национальные суды обосновывали его
длительное содержание под стражей ссылкой на тяжесть
предъявленного ему обвинения и на вероятность того, что он
скроется или воспрепятствует отправлению правосудия. Хотя эти
основания предположительно совместимы с положениями национального
законодательства и прецедентной практикой Европейского суда, в
решениях национальных судов не указываются какие-либо конкретные
факты, которые бы подтверждали вероятность того, что заявитель
скроется от правосудия или воспрепятствует надлежащему проведению
судебного разбирательства. В связи с этим причины, приведенные в
Решениях Смольнинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 26
июля и 30 декабря 1999 г., указанные в качестве примеров, являлись
"общими и абстрактными". Смольнинский районный суд г. Санкт-
Петербурга не принял во внимание тот факт, что заявитель имел
постоянное место жительства и семейные связи и не имел судимости.
Более того, 29 февраля 2000 г. Санкт-Петербургский городской суд
санкционировал освобождение заявителя из-под стражи, установив,
что не имеется оснований полагать, что заявитель скроется или
воспрепятствует установлению истины. Заявитель указал, что данное
Судебное решение был основано на тех же причинах, на которые
Смольнинский районный суд г. Санкт-Петербурга ранее ссылался в
обоснование противоположного вывода. Более того, всего лишь через
месяц после освобождения заявителя под подписку о невыезде
следователь дал заявителю разрешение посетить своих родителей на
Украине, что свидетельствует о том, что у органов власти не было
оснований опасаться того, что заявитель скроется. Его
своевременный возврат в Россию, в то время как расследование по
уголовному делу в отношении него все еще продолжалось, также
подтверждает тот факт, что у него не было намерения скрыться от
правосудия.
95. Далее заявитель утверждал, что национальные власти не
проявили усердия при рассмотрении его дела. Дело не было особенно
сложным; в конце 1999 года досье по делу включало в себя 11 томов,
а в первом судебном заседании было заслушано только девять
свидетелей. Значительные задержки произошли ввиду отсутствия
усердия со стороны национальных властей и низкого уровня
расследования. Неоднократно следствие возобновлялось лишь по
причине того, что суд первой инстанции устанавливал процессуальные
нарушения или нарушение процессуальных прав заявителя.
96. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель был
взят под стражу и содержался в соответствии с положениями
действовавшего на момент событий Уголовно-процессуального кодекса
РСФСР в связи с тяжестью предъявленного ему обвинения и с
вероятностью того, что он скроется на Украине, в Харькове, где он
родился и где проживают его родители. Более того, в ходе судебных
заседаний в феврале 1998 года заявитель, предположительно,
оказывал давление на свидетелей, неправомерно обвиняя их в
совершении преступлений. Такое поведение дало основания для
сомнений относительно вменяемости заявителя, и суд назначил
судебно-психиатрическую экспертизу. Принимая во внимание поведение
заявителя и предшествовавшую предъявлению обвинения его работу в
транспортной милиции г. Санкт-Петербурга, национальные органы
власти имели достаточные причины полагать, что заявитель мог
сговориться с другими лицами в целях воспрепятствования
установлению истины. Власти Российской Федерации утверждали, что
суд кассационной инстанции неоднократно оставлял без изменения
решения суда первой инстанции о продлении срока содержания
заявителя под стражей.
97. Далее власти Российской Федерации указали, что после своего
освобождения заявитель по разным причинам подал множество
заявлений с просьбой выехать из Санкт-Петербурга. Он также
безуспешно просил отменить ему меру пресечения в виде подписки о
невыезде. По мнению властей Российской Федерации, эти факты
указывают на желание заявителя сменить место жительства и затянуть
рассмотрение его дела.
2. Принципы, установленные прецедентной
практикой Европейского суда
98. Европейский суд напомнил, что вопрос о том, является ли
период содержания под стражей разумным, не может быть рассмотрен
абстрактно. Обоснованность содержания обвиняемого под стражей
должна быть оценена в каждом конкретном деле на основании его
особенностей. Длительное содержание под стражей может быть
оправданным в отдельном деле, только если имеются особые указания
на общее требование общественных интересов, которое независимо от
презумпции невиновности перевешивает положение об уважении свободы
каждого (см., среди прочих прецедентов, упоминавшееся выше
Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Лабита
против Италии", з 152).
99. Именно национальные судебные власти должны обеспечить в
настоящем деле, чтобы предварительное заключение обвиняемого не
превышало разумный период времени. В этих целях они должны изучить
с учетом презумпции невиновности все факты "за" и "против" наличия
общего требования указанных общественных интересов, оправдывающих
отход принципов, закрепленных в статье 5 Конвенции, и указать их в
своих решениях по ходатайствам об освобождении из-под стражи.
Именно на основании причин, приведенных в этих решениях, и
достоверных фактов, указанных заявителем в своих ходатайствах,
Европейский суд призван выносить решения о наличии или отсутствии
нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление
Европейского суда по делу "Мюллер против Франции" (Muller v.
France) от 17 марта 1997 г., Reports 1997-II, p. 388, з 35).
Доводы "за" и "против" освобождения из-под стражи не должны быть
"общими и абстрактными" (см. Постановление Европейского суда по
делу "Смирновы против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia),
жалобы N 46133/99 и 48183/99, ECHR 2003-IX, з 63). Более того,
если законодательство предусматривает презумпцию в отношении
факторов, являющихся основанием для содержания под стражей,
наличие конкретных фактов, перевешивающих принцип уважения личной
свободы, должно быть убедительно продемонстрировано (см.
Постановление Европейского суда по делу "Илийков против Болгарии"
(Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, з 84
in fine).
100. Наличие обоснованного подозрения в том, что указанное лицо
совершило преступление, является условием sine qua non законности
его длительного лишения свободы, но спустя определенный период
времени этого становится не достаточно. В подобных случаях
Европейский суд должен установить, могли ли иные основания,
приведенные судебными органами, служить оправданием продолжения
лишения свободы. Если такие основания "применимы" и "достаточны",
Европейский суд должен также провести оценку, проявили ли
соответствующие органы власти "особое усердие" при рассмотрении
дела (см., среди прочих прецедентов, Постановление Европейского
суда по делу "I.A. против Франции" (I.A. v. France) от 23 сентября
1998 г., Reports 1998-VII, p. 2979, з 102; и упоминавшееся выше
Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Лабита
против Италии", з 153).
3. Применение указанных принципов в настоящем деле
101. Европейский суд установил, что во время рассматриваемого
периода времени основания продления срока содержания заявителя под
стражей были рассмотрены Смольнинским районным судом г. Санкт-
Петербурга 17 июля 1998 г., 26 июля, 26 ноября и 30 декабря 1999
г. и Санкт-Петербургским городским судом 2 ноября 1999 г. и 29
февраля 2000 г. Каждый раз суды отмечали, что срок содержания
заявителя под стражей продлевался в соответствии с положениями
уголовно-процессуального законодательства, и указывали на тяжесть
предъявленного заявителю обвинения и на опасность того, что
заявитель воспрепятствует отправлению правосудия или скроется от
следствия.
102. Европейский суд допустил, что подозрения в том, что
заявитель совершил тяжкое преступление, могло служить изначально
основанием для применения меры пресечения. Европейский суд
согласился, что на начальной стадии разбирательства по делу
необходимость обеспечения надлежащего проведения расследования и
предотвращения того, что заявитель скроется от правосудия или
совершит повторное преступление, могла быть оправданием содержания
под стражей. Однако даже если суровость приговора, который мог
быть вынесен заявителю, является существенным элементом при оценке
вероятности того, что заявитель скроется от правосудия или
совершит повторное преступление, Европейский суд напомнил, что
тяжесть предъявленного обвинения не может сама по себе служить
оправданием длительного срока содержания под стражей (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Илийков против Болгарии", з 81).
103. Относительно того что заявитель потенциально мог
воспрепятствовать установлению истины по делу, Европейский суд
отметил, что с течением времени данное основание стало все менее
актуально. Заявитель находился под стражей на протяжении всего
предварительного следствия и первого судебного разбирательства по
его делу, в то время как доказательства уже были собраны и
показания свидетелей уже были получены. Однако заявитель все еще
содержался под стражей даже после того, как обвинительный приговор
в отношении него был отменен по результатам рассмотрения его
кассационной жалобы. 3 июня 1999 г. Санкт-Петербургский городской
суд признал, что судебное разбирательство было чрезмерно
длительным, но, тем не менее, он продлил срок содержания заявителя
под стражей на неопределенный период до завершения нового
судебного разбирательства (см. выше з 31).
104. Европейский суд не счел установленным, что длительное
содержание заявителя под стражей служило цели обеспечения
надлежащего отправления правосудия. В действительности, в то время
как во время первого судебного разбирательства было заслушано
девять свидетелей, во время второго судебного разбирательства,
которое началось почти через один год после освобождения заявителя
из-под стражи, Смольнинский районный суд г. Санкт-Петербурга
допросил 33 свидетелей. Указания на то, что заявитель пытался
оказать давление на свидетелей, вызванных в суд в рамках
повторного судебного разбирательства, отсутствуют, и в любом
случае данное судебное разбирательство было в конечном счете
прекращено, частично по причине отказа прокуратуры от некоторых
пунктов обвинения, а в остальной части ввиду истечения срока
давности.
105. Относительно доводов властей Российской Федерации об
опасности сговора по причине предыдущей работы заявителя в органах
милиции Европейский суд напомнил, что он не должен подменять
национальные органы, выносящие решения по вопросу содержания
заявителя под стражей. Именно они должны были рассмотреть все
доводы за и против содержания заявителя под стражей и отразить их
в своих решениях (см. Постановление Европейского суда по делу
"Николов против Болгарии" (Nikolov v. Bulgaria) от 30 января 2003
г., жалоба N 38884/97, з 74, и упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Лабита против Италии", з 152). Данные
утверждения относительно особенного положения заявителя были
впервые сделаны в Европейском суде, и национальные суды никогда не
указывали их в своих решениях на протяжении всего рассматриваемого
периода.
106. Относительно наличия опасности того, что заявитель
скроется, Европейский суд напомнил, что такая опасность не может
быть оценена лишь на основании суровости возможного приговора. Она
должна быть оценена с учетом ряда других соответствующих факторов,
которые могут либо подтвердить наличие опасности того, что
заявитель скроется, либо сделать ее настолько незначительной, что
она не может служить оправданием содержания под стражей (см.
Постановление Европейского суда по делу "Летеллье против Франции"
(Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., Series A, N 207, з 43).
В настоящем деле решения национальных судов не приводят причин,
почему помимо доводов, выдвинутых заявителем в обоснование своих
ходатайств об освобождении из-под стражи, довод об опасности того,
что заявитель скроется, рассматривается в них как решающий. В
связи с этим Европейский суд не может не принять во внимание довод
заявителя о том, что ему предоставили разрешение посетить своих
родителей - не просто в другом городе, но в другой стране - всего
через три месяца после того, как Смольнинский районный суд г.
Санкт-Петербурга в последний раз установил, что содержание
заявителя под стражей является единственным способом
воспрепятствовать тому, что заявитель скроется. Следующее
разрешение было предоставлено заявителю в августе 2000 года - лишь
через шесть месяцев после его освобождения из-под стражи. Выдача
таких разрешений свидетельствует о том, что национальные власти
рассматривали опасность того, что заявитель скроется, как
незначительную. Поскольку, как представляется, новых факторов,
которые снизили бы такую опасность, в период после освобождения
заявителя из-под стражи и выдачей ему разрешений покинуть страну
не появилось, Европейский суд счел, что во время окончательной
фазы содержания заявителя под стражей у национальных властей не
было достаточных оснований для содержания под стражей в целях
воспрепятствования ему скрыться от правосудия.
107. Наконец, Европейский суд установил, что решения о
продлении срока содержания заявителя под стражей были составлены
шаблонно и в краткой форме. В них не описываются подробности
личного положения заявителя помимо ссылки на его "личность", и они
не сопровождаются какими-либо пояснениями, каковы в
действительности личностные характеристики заявителя и почему
необходимо продление срока его содержания под стражей. В
действительности, только 29 февраля 2000 г. Санкт-Петербургский
городской суд, санкционируя освобождение заявителя из-под стражи,
рассмотрел личное положение заявителя, как, например, его место
постоянного жительства и семейные связи, положительные должностные
характеристики и отсутствие судимости, что снизило, если не
устранило, опасность того, что заявитель скроется или
воспрепятствует отправлению правосудия. Европейский суд отметил,
что данное Судебное решение представляется первым за четыре года
содержания заявителя под стражей, в котором национальные суды
обратились к доводам о личном положении заявителя, которые он
постоянно - и безуспешно - заявлял в своих жалобах на продление
срока его содержания под стражей. Это тем более заслуживает
внимания с учетом того, что данные доводы относились к фактам, о
которых национальным судам хорошо было известно с первых дней
рассмотрения дела заявителя.
108. Соответственно, Европейский суд пришел к выводу о том,
что, не дав оценку соответствующим фактам, национальные власти
продляли срок содержания заявителя под стражей на основаниях,
которые не могут рассматриваться как "достаточные". В данных
обстоятельствах нет необходимости рассматривать, было ли проведено
судебное разбирательство "в течение разумного срока".
109. Таким образом, имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции
110. Заявитель жаловался на то, что Окончательное решение по
его жалобам на Решение от 26 июля 1999 г., которым ему было
отказано в удовлетворении ходатайства об освобождении из-под
стражи, а именно Определение судебной коллегии по уголовным делам
Санкт-Петербургского городского суда от 2 ноября 1999 г. не было
вынесено "безотлагательно" в нарушение пункта 4 статьи 5
Конвенции, который гласит:
"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения
под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом
правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если
его заключение под стражу признано судом незаконным".
A. Доводы сторон, представленные Европейскому суду
111. Заявитель утверждал, что Санкт-Петербургскому городскому
суду понадобилось три месяца и четыре дня для рассмотрения его
кассационных жалоб, поданных 29 июля и 1 августа 1999 г. на
Решение Смольнинского районного суда г. Санкт-Петербурга. Он сам и
его адвокат подали жалобы вовремя, и единственная задержка в
рассмотрении их, которая может быть поставлена в вину, была в
период с 24 по 31 августа 1999 г., когда его адвокат не смог
явиться на судебные заседания. Следующее судебное заседание,
назначенное на 28 сентября 1999 г., не состоялось, поскольку в суд
кассационной инстанции не поступили материалы дела. По мнению
заявителя, этот факт, ненормальный сам по себе, не только
свидетельствует о недопустимой халатности со стороны национальных
властей, но также ставит под сомнение тот факт, могли ли
кассационные жалобы заявителя быть рассмотрены 24 и 31 августа
1999 г., даже если бы его адвокат явился на указанные судебные
заседания. Заявитель отметил, что у национальных властей было
достаточно времени, чтобы получить материалы дела и обеспечить
безотлагательное рассмотрение его кассационных жалоб, чего сделано
не было ввиду незаконного возобновления расследования по делу.
Заявитель истолковал признание, содержащееся в Решении
Октябрьского федерального суда Адмиралтейского района г. Санкт-
Петербурга от 13 апреля 2000 г., что следствие в период с 21
сентября по 26 октября 1999 г. было незаконным, как прямое
указание на то, что в задержках в рассмотрении его дела виновны
власти Российской Федерации.
112. Власти Российской Федерации признали, что Октябрьский
федеральный суд Адмиралтейского района г. Санкт-Петербурга
установил незаконность проведения дополнительного расследования в
период с 21 сентября по 26 октября 1999 г., равно как и
незаконность содержания заявителя под стражей в указанный период
времени. Однако они утверждали, что заявитель не обратился с иском
о присуждении ему компенсации в соответствии с процедурой,
предусмотренной статьями 135 и 136 Уголовно-процессуального
кодекса РСФСР.
113. Далее власти Российской Федерации утверждали, что
направление материалов дела в Северо-Западную транспортную
прокуратуру не было единственной причиной задержки рассмотрения
кассационных жалоб заявителя на Судебное решение от 26 июля 1999
г. В действительности следствие длилось только с 21 сентября по 26
октября 1999 г., то есть только одну треть периода времени, когда
кассационные жалобы заявителя находились без рассмотрения. В
течение более длительного периода времени, а именно примерно около
полутора месяцев, кассационные жалобы не могли быть рассмотрены по
той причине, что адвокат заявителя находился в отпуске.
B. Мнение Европейского суда
1. Предварительные возражения властей Российской Федерации
114. В своем Дополнительном меморандуме, представленном после
вынесения Европейским судом Решения по вопросу приемлемости
жалобы, власти Российской Федерации впервые объявили, что
заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в
отношении его части жалобы по пункту 4 статьи 5 Конвенции,
поскольку он не обращался за компенсацией в связи с выводом
национальных судов о незаконности проведения дополнительного
расследования в период с 21 сентября по 26 октября 1999 г.
115. Европейский суд напомнил, что в соответствии с правилом 55
Регламента Суда любой довод о неприемлемости жалобы в той мере, в
какой позволяют его сущность и обстоятельства, должен быть поднят
властями государства-ответчика в их письменных или устных доводах,
заявляемых на стадии приемлемости жалобы (см. Постановление
Большой палаты Европейского суда по делу "К. и Т. против
Финляндии" (K. and T. v. Finland), жалоба N 25702/94, ECHR 2001-
VII, з 145, Постановление Большой палаты Европейского суда по делу
"N.C. против Италии" (N.C. v. Italy), жалоба N 24952/94, ECHR 2002-
X, з 44). Доводы властей Российской Федерации относятся к
событиям, имевшим место до того, как жалоба была объявлена
частично приемлемой для рассмотрения по существу Европейским
судом, после которых не произошло имеющих значение правовых
изменений. Исключительных обстоятельств, которые бы освободили
государство от обязательства заявить предварительные возражения до
вынесения Европейским судом Окончательного решения по вопросу
приемлемости данной жалобы 16 марта 2004 г., в настоящем деле не
установлено.
116. Соответственно, власти Российской Федерации лишаются права
заявлять предварительные возражения о неисчерпании внутренних
средств правовой защиты на данной стадии рассмотрения жалобы.
Таким образом, предварительные возражения властей Российской
Федерации должны быть отклонены.
2. Соблюдение пункта 4 статьи 5 Конвенции
117. Европейский суд напомнил, что пункт 4 статьи 5 Конвенции,
гарантируя задержанному или содержащемуся под стражей лицу право
на судебное разбирательство в целях оспаривания законности
содержания под стражей, также предоставляет право, после
возбуждения такого судебного разбирательства, на безотлагательное
судебное рассмотрение относительно законности содержания под
стражей и на санкционирование его прекращения, если будет
доказано, что оно было незаконным. Хотя оно не обязывает Высокие
Договаривающиеся Стороны устанавливать второй уровень инстанции
для рассмотрения законности содержания под стражей, государство,
которое создает такую систему, в принципе должно предоставлять
лицам, содержащимся под стражей, те же гарантии, что и при
рассмотрении этого вопроса в первой инстанции (см. Постановление
Европейского суда по делу "Наварра против Франции" (Navarra v.
France) от 23 ноября 1993 г., Series A, N 273-B, з 28;
Постановление Европейского суде по делу "Тот против Австрии" (Toth
v. Austria) от 12 декабря 1991 г., Series A, N 224, з 84).
Требование безотлагательности вынесения решения неизбежно является
одной из гарантий; хотя однолетний срок судебного разбирательства
в одной инстанции может быть общим правилом в делах, касающихся
вопроса применения пункта 1 статьи 6 Конвенции, пункт 4 статьи 5
Конвенции, касающийся вопросов личной свободы, требует особого
внимания к срокам рассмотрения (см. Постановление Европейского
суда по делу "Хатчисон Рейд против Соединенного Королевства"
(Hutchison Reid v. United Kingdom), жалоба N 50272/99, ECHR 2003-
IV, з 79). В данном контексте Европейский суд также напомнил, что
особенно необходимо быстрое вынесение решения по вопросу
законности содержания под стражей в делах, когда судебное
разбирательство продолжается, поскольку подсудимый должен в полном
объеме пользоваться правами, предоставляемыми презумпцией
невиновности (см. Постановление Европейского суда по делу
"Иловецкий против Польши" ({Ilowiecki} v. Poland) от 4 октября
2001 г., жалоба N 27504/95, з 76).
118. В настоящем деле Европейский суд установил, что И.В.
Панченко заявил ходатайство об освобождении из-под стражи в
судебном заседании от 26 июля 1999 г., и суд первой инстанции
оставил данное ходатайство без удовлетворения в тот же день.
Кассационные жалобы на это Решение об отказе, поданные самим
заявителем и его адвокатом, были рассмотрены 2 ноября 1999 г., то
есть через 98 дней.
119. Европейский суд установил, что в соответствии с
действовавшим на момент событий Уголовно-процессуальным кодексом
РСФСР кассационная жалоба на Решение об отказе в удовлетворении
ходатайства об освобождении из-под стражи должна быть рассмотрена
в течение десяти дней с момента ее получения (см. выше з 87 и 89).
Заявитель и его адвокат подали кассационные жалобы 29 июля и 1
августа 1999 г., соответственно. Однако первое судебное заседание
было назначено только через 24 дня спустя, то есть более чем через
срок, вдвое больший по сравнению с установленным законом. Власти
Российской Федерации не привели объяснений этому.
120. Власти Российской Федерации утверждали, и это было
подтверждено заявителем, что кассационные жалобы не были
рассмотрены ни 24, ни 31 августа 1999 г. ввиду неявки адвоката
заявителя. Европейский суд признал, что некоторые задержки
произошли по вине заявителя; тем не менее их длительность сложно
точно определить, поскольку ни одна из сторон не указала, была ли
дата следующего судебного заседания (28 сентября 1999 г.)
установлена судом по его собственной инициативе либо по
предложению заявителя.
121. Далее Европейский суд установил, что остальная часть
задержки при рассмотрении кассационных жалоб целиком может быть
поставлена в вину национальным властям. Направление материалов
дела в Северо-Западную транспортную прокуратуру сделало
невозможным рассмотрение дела судом как минимум в период с 21
сентября по 26 октября 1999 г., то есть в течение одного месяца и
пяти дней, плюс несколько дней понадобилось для пересылки дела
между районным судом, городским судом и прокуратурой.
122. Принимая во внимание то, что незаконный характер
расследования в данный период времени был признан национальными
судами (см. выше з 51 и 112) и что исключительных обстоятельств,
обосновывающих такую задержку, приведено не было, Европейский суд
пришел к выводу, что данное судебное разбирательство не было
проведено безотлагательно, как того требует пункт 4 статьи 5
Конвенции. Соответственно, имело место нарушение данного
положения.
III. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции
123. Заявитель жаловался на то, что уголовное обвинение по его
делу не было разрешено в разумный срок, как того требует пункт 1
статьи 6 Конвенции, который гласит:
"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения
имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в
разумный срок...".
A. Рассматриваемый период времени
124. Европейский суд напомнил, что рассматриваемый для
определения длительности судебного разбирательства по уголовному
делу период времени начинается в день, когда лицу предъявлено
обвинение, в автономном и материальном смысле этого понятия. Он
заканчивается в день, когда по обвинению вынесено Окончательное
решение или разбирательство по делу прекращено (см., среди прочих
прецедентов, Постановление Европейского суда по делу "Калашников
против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N
47095/99, ECHR 2002-VI, з 124).
125. Таким образом, принимаемый во внимание период в настоящем
деле начался 29 августа 1995 г., когда прокуратурой было
возбуждено уголовное дело в отношении заявителя. Он закончился 4
февраля 2004 г., когда разбирательство по уголовному делу было
прекращено. Таким образом, судебное разбирательство длилось восемь
лет, пять месяцев и шесть дней.
126. Европейский суд обладает юрисдикцией ratione temporis по
рассмотрению периода времени после вступления 5 мая 1998 г.
Конвенции в силу в отношении России и до прекращения
разбирательства по делу 4 февраля 2004 г., что составляет пять лет
и девять месяцев. Следует также принимать во внимание стадию
разбирательства по делу на день ратификации Конвенции <*> (ibid.).
--------------------------------
<*> Так в тексте. - (Прим. перев.)
В. Разумность срока судебного разбирательства
1. Доводы, представленные Европейскому суду
127. Заявитель утверждал, что длительность судебного
разбирательства в настоящем деле была чрезмерной и что
национальные власти не выполнили свою обязанность по проявлению
особой быстроты при рассмотрении дел в отношении лиц, содержащихся
под стражей во время судебного разбирательства. Дело заявителя не
было особенно сложным, поскольку он был единственным обвиняемым, а
суд первой инстанции допросил девять (в ходе первого судебного
разбирательства) и 33 (в ходе второго судебного разбирательства)
свидетелей. Существенным образом заявитель не повлиял на
затягивание судебного разбирательства. Вместе с тем, как он
отметил (см. выше з 95), многие существенные задержки в судебном
разбирательстве имели место по причине низкого качества
предварительного следствия и процессуальных нарушений. Также имела
место необъяснимая трехлетняя задержка с момента направления дела
на дополнительное расследование в 1999 году до возобновления
судебного разбирательства 17 июня 2002 г. Заявитель также ссылался
на Определение судебной коллегии по уголовным делам Санкт-
Петербургского городского суда от 3 июня 1999 г., которым было
установлено, что длительность судебного разбирательства была
чрезмерной, и которым председателю районного суда было дано
указание принять меры для исправления такого положения.
128. Власти Российской Федерации утверждали, что длительность
судебного разбирательства по делу заявителя имела место "по
объективным причинам", как, например, обязанность рассмотреть
многочисленные ходатайства, заявленные заявителем и его адвокатом,
равно как и поведение самого заявителя, поскольку он "явно
стремился к затягиванию сроков судебного разбирательства по его
делу".
2. Мнение Европейского суда
129. Европейский суд напомнил, что разумность срока судебного
разбирательства должна быть оценена в свете конкретных
обстоятельств дела с учетом критериев, установленных прецедентной
практикой Европейского суда, в частности, сложности дела, действия
заявителя и соответствующих органов власти. В отношении последнего
критерия важно иметь в виду, насколько важен для заявителя
рассматриваемый вопрос (см., среди прочих прецедентов,
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Калашников против Российской Федерации", з 25).
130. Что касается сложности дела, Европейский суд отметил:
судебное разбирательство по делу заявителя касалось нескольких
эпизодов кражи, грабежа, растраты и злоупотребления должностными
полномочиями и требовало допроса потерпевших и свидетелей,
большинство из которых проживало за пределами г. Санкт-Петербурга
и даже России. Однако Европейский суд установил, что в ходе
первого судебного разбирательства Смольнинским районным судом г.
Санкт-Петербурга были допрошены только девять свидетелей, прежде
чем суд вынес приговор. Европейский суд также принял во внимание
определение суда кассационной инстанции (см. выше з 31), который
признал, что длительность судебного разбирательства была
чрезмерной, и призвал суд первой инстанции ускорить рассмотрение
дела.
Таким образом, сложность дела не повлияла на длительность
судебного разбирательства.
131. Далее Европейский суд отметил, что на протяжении
рассмотрения дела в национальных судах заявитель подал множество
ходатайств в отношении его дела как во время судебных заседаний,
так и в периодах между ними. Европейский суд напомнил, что статья
6 Конвенции не требует от лица, обвиняемого в совершении
преступления, активно сотрудничать с судебными органами. В
частности, заявителю нельзя ставить в вину пользование всеми
средствами, предоставляемыми ему национальным законодательством
для осуществления своей защиты (см. Постановление Европейского
суда по делу "Ягчи и Саргин против Турции" ({Yagci} and Sargin v.
Turkey) от 8 июня 1995 г., Series A, N 319-A, з 66).
132. Власти Российской Федерации не указали каких-либо
конкретных примеров того, что заявитель намеревался
воспрепятствовать проведению судебного разбирательства в
рассматриваемый период времени или затянуть его. Даже если
заявителю можно поставить в вину его некорректное поведение по
отношению к председательствующему судье и свидетелям в ходе
судебных заседаний, имевших место в сентябре и декабре 1997 года,
эти события имели место до рассматриваемого периода времени. Ничто
не свидетельствует о том, что во время второго судебного
разбирательства заявитель выходил за пределы законной защиты или
подавал явно необоснованные ходатайства в суды.
Европейский суд счел, что хотя заявитель может нести
ответственность за некоторые задержки в ходе судебного
разбирательства, его действия существенно не увеличили
длительность судебного разбирательства.
133. Что касается действий национальных властей, Европейский
суд отметил, что их действия, а скорее, бездействие повлияло на
многочисленные задержки в ходе судебного разбирательства. В связи
с этим Европейский суд напомнил, что на протяжении значительной
части судебного разбирательства заявитель содержался под стражей -
этот факт требует особого усердия со стороны судов для
безотлагательного отправления правосудия при рассмотрении дела
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Калашников против Российской Федерации", з 132).
134. Многочисленные нарушения национальными властями прав
защиты, в частности, права заявителя на ознакомление с материалами
дела, лежат в основе наиболее длительных задержек судебного
разбирательства. 11 ноября 1998 г., 26 июля и 30 декабря 1999 г.,
10 января 2001 г. суды устанавливали, что они не могут продолжить
рассмотрение дела по той причине, что заявителю не было
предоставлено достаточное количество времени для ознакомления с
материалами дела или что были установлены иные процессуальные
нарушения. Как следствие, судебное разбирательство прерывалось на
срок от трех до девяти месяцев. Европейский суд не счел важным в
настоящем деле, были ли процессуальные нарушения, ставшие
причинами переносов рассмотрения дела, выявлены обвинением,
заявителем или самим судом или был ли заявитель согласен на
переносы судебных заседаний, поскольку на государство возложена
обязанность организовать следствие таким образом, чтобы были
соблюдены сроки и права защиты нарушены не были.
135. Низкое качество расследования также повлияло на
длительность судебного разбирательства. Хотя уголовное дело было
возбуждено лишь через год после того, как все вменяемые заявителю
правонарушения были уже совершены, через десять лет срок
предъявления обвинения истек в отношении большинства пунктов
обвинения, а от остальной части обвинения прокуратура отказалась,
поскольку не были собраны доказательства, достаточные для того,
чтобы предъявленное обвинение было доказано. Также необходимо
отметить, что отклоняя жалобу заявителя на нарушение требования
"разумного срока", 18 мая 2002 г. Смольнинский районный суд г.
Санкт-Петербурга объяснил разумность общего срока следствия, в
частности, ссылкой на "отдаленность [во времени] событий
преступления", не учитывая тот факт, что все это время
расследование продолжалось.
136. Наконец, Европейский суд отметил, что дальнейшие задержки
в судебном разбирательстве имели место по причине больших
промежутков между судебными заседаниями в ходе второго судебного
разбирательства. Как следует из доводов сторон, в период с 17 июня
2002 г., когда дело было передано на рассмотрение в суд, и до
окончания судебного разбирательства 4 февраля 2004 г. было
назначено менее 20 судебных заседаний со значительными периодами
времени между ними, например, лишь одно судебное заседание летом
2002 года, когда судья находился в отпуске. Хотя заявитель не
содержался в это время под стражей, Европейский суд пришел к
выводу, что суд первой инстанции должен был чаще назначать
судебные заседания в целях ускорения судебного разбирательства
(см., для сравнения, Постановление Европейского суда по делу
"Чевизович против Германии" ({Сevizoviс} v. Germany) от 29 июля
2004 г., жалоба N 49746/99, з 51 и 60).
137. Принимая во внимание указанное выше, Европейский суд
пришел к выводу, что длительность судебного разбирательства по
делу заявителя не соответствовала требованию "разумного срока".
Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
IV. Применение статьи 41 Конвенции
138. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
139. Заявитель потребовал присудить ему компенсацию морального
вреда, при этом определение ее размера он оставил на усмотрение
Европейского суда.
140. Власти Российской Федерации не согласились с этим.
141. Европейский суд установил в настоящем деле, что было бы
разумно предполагать, что заявитель испытывал душевные страдания и
чувствовал себя беспомощным и ощущал несправедливость вследствие
решения национальных властей о содержании его под стражей без
достаточных на то оснований, длительного рассмотрения его
ходатайства об освобождении из-под стражи и особенно медленного
рассмотрения дела по предъявленному ему уголовному делу.
Европейский суд счел, что заявителю причинен моральный вред,
который не может адекватно быть компенсирован в силу самого факта
установления нарушения (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Смирновы против Российской Федерации",
з 105; упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Калашников против Российской Федерации", з 142; и, для сравнения,
Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Николова
против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, ECHR
1999-II, з 76). Соответственно, исходя из принципа справедливости,
Европейский суд присудил заявителю в связи с этим 4 тысячи евро
плюс любую сумму налогов, которые могут быть установлены в
отношении данной суммы.
B. Судебные расходы и издержки
142. Заявитель не требовал компенсации судебных расходов и
издержек относительно судебного разбирательства в национальных или
Конвенционных органах, поэтому Европейскому суду нет необходимости
рассматривать этот вопрос по своей воле (см. Постановление
Европейского суда по делу "Мотьер против Франции" (Motiere v.
France) от 5 декабря 2000 г., жалоба N 39615/98, з 26).
C. Процентная ставка при просрочке платежей
143. Европейский суд счел, что годовая процентная ставка при
просрочке платежей должна рассчитываться на основе простой
кредитной ставки Европейского Центрального Банка плюс три
процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции;
2) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5
Конвенции;
3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6
Конвенции;
4) постановил:
a) что государство-ответчик должно выплатить заявителю в
течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в
силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции сумму в
размере 4000 (четыре тысячи) евро в качестве компенсации
морального вреда, подлежащую переводу в национальную валюту
государства-ответчика по курсу на день выплаты, плюс любую сумму
налогов, которые могут быть установлены в отношении данной суммы;
b) что с момента истечения указанного трехмесячного срока до
момента выплаты будут начисляться проценты на основе простой
кредитной ставки Европейского Центрального Банка плюс три процента
за весь период задержки выплаты.
Совершено на английском языке, и уведомление о постановлении
направлено в письменном виде 8 февраля 2005 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты
Николас БРАТЦА
Секретарь Секции Суда
Майкл О'БОЙЛ
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
FOURTH SECTION
CASE OF PANCHENKO v. RUSSIA
(Application No. 45100/98)
JUDGMENT <*>
(Strasbourg, 8.II.2005)
--------------------------------
<*> This judgment will become final in the circumstances set
out in Article 44 з 2 of the Convention. It may be subject to
editorial revision.
In the case of Panchenko v. Russia,
The European Court of Human Rights (Fourth Section), sitting as
a Chamber composed of:
Sir Nicolas Bratza, President,
Mr J. Casadevall,
Mr {M. Pellonpaa},
Mr R. Maruste,
Mr A. Kovler,
Mr S. Pavlovschi,
Mr L. Garlicki, judges,
and Mr M. O'Boyle, Section Registrar,
Having deliberated in private on 18 January 2005,
Delivers the following judgment, which was adopted on the above
date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (No. 45100/98) against
the Russian Federation lodged with the European Commission of
Human Rights ("the Commission") under former Article 25 of the
Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental
Freedoms ("the Convention") by a Russian national, Mr Igor
Vladilenovich Panchenko, on 26 May 1998.
2. The applicant was represented before the Court by Mr R.
Karpinskiy and Ms M. Issayeva, lawyers of the International
Protection Centre in Moscow. The Russian Government ("the
Government") were represented by their Agent, Mr P. Laptev,
Representative of the Russian Federation at the European Court of
Human Rights.
3. The applicant alleged, in particular, violations of Article
5 зз 3 and 4 of the Convention because of the excessive length of
his detention on remand and the lack of diligence in the
examination of his appeal against the court decision of 26 July
1999 rejecting his application for release. He also complained
under Article 6 з 1 of the Convention that the criminal charge
against him had not been determined with a "reasonable time".
4. The application was transmitted to the Court on 1 November
1998, when Protocol No. 11 to the Convention came into force
(Article 5 з 2 of Protocol No. 11).
5. The application was allocated to the Fourth Section of the
Court (Rule 52 з 1 of the Rules of Court). Within that Section,
the Chamber that would consider the case (Article 27 з 1 of the
Convention) was constituted as provided in Rule 26 з 1.
6. By a decision of 16 March 2004, the Court declared the
application partly admissible.
7. The applicant and the Government each filed observations on
the merits (Rule 59 з 1).
8. On 1 November 2004 the Court changed the composition of its
Sections (Rule 25 з 1). This case was assigned to the newly
composed Fourth Section (Rule 52 з 1).
THE FACTS
I. The circumstances of the case
9. The applicant was born in 1962 and lives in St. Petersburg.
A. The applicant's arrest and placement in custody
10. On 29 August 1995 the North-Western transport prosecutor's
office instituted criminal proceedings against several police
officers of the St. Petersburg transport police department where
the applicant, in the rank of police major at that time, held the
position of senior operational officer. The investigation
established that the applicant had colluded with other police
officers to detain individuals who had just arrived in St.
Petersburg on the pretext of an identity check and to
misappropriate their money.
11. On 31 August 1995 the applicant was detained on remand.
12. On 7 September 1995 the applicant was charged with criminal
offences under Articles 144 з 2 (concerted theft), 145 з 3
(concerted large-scale robbery), 148 з 3 (large-scale extortion)
and 170 з 1 (abuse of power or office) of the RSFSR Criminal Code,
committed on several occasions between 1992 and 1995, in collusion
with two other police officers.
B. Proceedings before the trial court
1. Preparation for examination of the merits
13. On 18 June 1996 the case was referred to the Smolninskiy
District Court of St. Petersburg for trial.
14. On 9 October 1996 the Smolninskiy District Court found that
the bill of indictment was incomplete and remitted the case to the
prosecutor's office for additional investigation.
15. On 24 December 1996 the St. Petersburg City Court quashed
the decision of 9 October 1996 and remitted the case to the
Smolninskiy District Court for examination on the merits.
16. On 24 February, 31 March and 15 September 1997 the
Smolninskiy District Court dismissed the applicant's requests for
release from custody, each time referring generically to the
gravity of the charges against him and to his personal
characteristics.
2. Examination of the merits
17. According to the Government, on 10 February 1997 the
applicant refused to go to the court and the hearing was adjourned
until 24 February. The applicant refuted the allegation. He
contended that as a detainee he had had no choice whether to be
escorted to the court house or not.
18. The parties agreed that subsequent hearings had been held
on 24 and 25 February, 31 March and 1 April 1997.
19. On 15 September 1997 the Smolninskiy District Court granted
the applicant's request for additional time to read the case file
and transcripts of the court hearings. The Government alleged that
at that hearing the applicant had prevented the court from
examining witnesses and victims, falsely accusing them of criminal
offences and perjury. The applicant contested this allegation as
not supported by any documents. The next hearing was fixed for 11
December 1997.
20. On 11 or 22 December 1997 the applicant challenged the
presiding judge, alleging that he had had an intimate relationship
with her. The challenge was dismissed as unsubstantiated. The
hearing was then adjourned until 9 February 1998 because the
applicant fell ill.
21. Subsequent hearings in the Smolninskiy District Court took
place on 9, 11 and 12 February 1998.
22. On 12 February 1998 (8 February, according to the
Government) the Smolninskiy District Court suspended the
proceedings and ordered a forensic psychiatric examination of the
applicant.
23. On 5 May 1998 the Convention entered into force in respect
of the Russian Federation.
24. On 22 May 1998 the experts found the applicant to be of
sound mind at the time of examination and at the time when the
incriminated acts had been committed. On 1 July 1998 the
proceedings were resumed.
25. On 17 July 1998 the Smolninskiy District Court refused the
applicant's request for release from custody, finding that his
placement in custody had been "imposed in accordance with the law"
and that "at this stage of the proceedings (the court
investigation is about to be finished)... a change of the
preventive measure is not opportune (нецелесообразно)".
26. On the same day the Smolninskiy District Court delivered a
judgment in the applicant's case. It found him guilty on most
counts and sentenced him to six years' imprisonment, including the
time already served, and also ordered confiscation of his
property.
C. Proceedings before the appeal court
27. The applicant appealed against the judgment to the St.
Petersburg City Court.
28. On 26 October 1998 the Smolninskiy District Court advised
the applicant that the appeal hearing would take place on 17
November 1998. However, on 11 November 1998 (29 October, according
to the Government) the St. Petersburg City Court returned the case-
file to the Smolninskiy District Court because the applicant had
not had adequate time and facilities to study it after the
judgment had been given.
29. The Government submitted that between November 1998 and
January 1999 the Smolninskiy District Court had "taken measures"
to examine the applicant's requests. They did not provide any
details about the nature of these measures. The applicant
disagreed. He contended that during that period the Smolninskiy
District Court had not taken any steps to grant him access to the
file and that it had not decided on his requests. He indicated
that he had been first granted access to the requested materials
on 22 February 1999, after seven months of procrastination on the
part of the court, and then he had only had access to the file for
21 non-consecutive days until 8 April 1999.
30. On 18 April 1999 the applicant filed an addendum to his
points of appeal. The appeal hearing was listed for 11 May 1999,
but later adjourned until 3 June.
31. On 3 June 1999 the St. Petersburg City Court quashed the
judgment of 17 July 1998 on procedural grounds and remitted the
case for a new examination. The court ruled that the applicant was
to remain in custody pending trial, without giving any reasons for
the continued detention.
On the same day the City Court issued a "special finding"
(частное определение) acknowledging that the length of the trial
had been excessive and ordered the President of the Smolninskiy
District Court to pay special attention to this fact and to take
measures to remedy the situation.
D. Additional investigation of the case
1. First re-opening of investigation
and review of the lawfulness of detention
32. On 26 July 1999 the Smolninskiy District Court examined the
prosecutor's application to return the case for additional
investigation to the North-Western transport prosecutor's office
in order to remedy certain procedural defects. The applicant and
his counsel agreed with the prosecutor's application and filed a
request for the applicant's release, arguing that there were no
grounds justifying his continued detention.
33. The court granted the application and remitted the case for
additional investigation, but refused the request for release on
the following grounds: the applicant's detention had been extended
in accordance with the law, he was charged with a serious criminal
offence and he could obstruct the additional investigation and
trial or flee from justice, including by leaving Russia.
34. On 29 July and 1 August 1999 the applicant and his lawyer
lodged appeals against the decision of the Smolninskiy District
Court.
35. According to the Government, the St. Petersburg City Court
had originally fixed the hearing date for 24 August 1999. However,
the applicant's lawyer failed to appear and the hearing was
adjourned until 31 August. On 31 August 1999 the applicant
informed the court that his lawyer was on leave and requested an
adjournment of the hearing. His request was granted and the new
date was fixed for 28 September 1999. It appears that on 28
September 1999 the hearing before the St. Petersburg City Court
took place. According to the Government, the court established
that it needed the materials in the case file that was at that
time in the North-Western transport prosecutor's office pending
completion of the additional investigation. The proceedings were
suspended until such time as the case file was made available to
the court.
36. On 21 September 1999 the North-Western transport
prosecutor's office accepted the case for an additional
investigation. On 28 September 1999 the acting North-Western
transport prosecutor set a time-limit for the additional
investigation and extended the applicant's detention for one
month, i.e. until 28 October 1999.
37. On 18 October 1999 the Smolninskiy District Court informed
the applicant that his case-file was with the North-Western
transport prosecutor's office for an additional investigation.
38. On 19 October 1999 the applicant complained to the
prosecutor's office that the re-opening of investigation had been
unlawful because his appeal against the decision of 26 July 1999
was still pending.
39. On 26 October 1999 the North-Western transport prosecutor's
office reversed the decision of 28 September 1999 on the ground
that the court decision of 26 July 1999 had not yet become final
and the appeal was pending. On the same day the case-file was
forwarded to the Smolninskiy District Court to be joined with the
appeal and sent to the St. Petersburg City Court.
40. On 2 November 1999 the St. Petersburg City Court upheld the
decision of 26 July 1999, finding as follows:
"The [city court] does not see any substantial violations of
the requirements of the RSFSR Code on Criminal Procedure ["CCrP"]
during the examination, by the [district] court, of the issues
related to the preventive measure imposed on [the applicant],
adjournment of hearings, examination of applications for release
and appointment of an expert study...
Judging from the case materials, the [district] court had no
grounds to revoke or amend the preventive measure... The norms of
the CCrP... do not provide for any time-limits for detention on
remand pending trial; they regulate the time-limits for fixing the
first hearing and beginning of the trial, yet non-compliance with
these time-limits is not an unconditional ground for revoking the
preventive measure...
The [city court] comes to the conclusion that during the
preliminary investigation and trial, there were no violations of
the rules of criminal procedure as regards the examination of
issues related to the preventive measure. When remitting the case
for additional investigation and deciding on the preventive
measure, [the district court] correctly referred to the absence of
any grounds for revoking the preventive measure, taking into
account that, once released, [the applicant] could abscond or
interfere with the additional investigation or judicial
examination; [the district court] correctly had regard to [the
applicant's] personality and to the nature of the charges against
him."
2. Second re-opening of the investigation
41. On 17 November 1999 the North-Western transport
prosecutor's office accepted the case for investigation and
requested an extension of the applicant's detention. The request
was granted by the acting North-Western transport prosecutor on
the same day, for a period of one month, i.e. until 17 December
1999.
42. The applicant appealed against the extension order. He
argued, in particular, that it had been the second time that his
detention in connection with the additional investigation had been
extended for one month.
43. On 26 November 1999 the Oktyabrskiy Court of the
Admiralteyskiy District of St. Petersburg upheld the order of 17
November 1999, finding as follows:
"Article 96 з 2 of the CCrP provides that persons charged with
serious criminal offences may be detained on remand on the sole
ground of the dangerousness of the offence. Furthermore, for an
extension of [the applicant's] detention on remand, there are of
relevance such grounds as the defendant's potential to free from
investigation or trial and to interfere with the establishment of
the truth".
44. On 17 December 1999 the bill of indictment was served on
the applicant and his lawyer and they were given several hours to
study the materials of the additional investigation. On the same
day a prosecutor of the North-Western transport prosecutor's
office refused the applicant's requests for release pending trial
and for additional time to study the case-file.
45. On 20 December 1999 the case was referred to the
Smolninskiy District Court for trial.
3. Third re-opening of the investigation
and release from custody
46. On 30 December 1999 the Smolninskiy District Court again
remitted the case to the prosecutor's office for additional
investigation because the prosecutor had failed to respect the
applicant's right to study all of the case materials and not just
new ones. The court confirmed that the applicant was to remain in
custody. The court grounded the applicant's detention as before:
the applicant was charged with a serious criminal offence and, in
view of his personal circumstances, he could obstruct the
investigation or flee from justice, including by leaving Russia.
The applicant appealed against this decision.
47. On 29 February 2000 the St. Petersburg City Court quashed
the decision of 30 December 1999 and ordered the applicant's
release from custody against his undertaking not to leave the
city. The court noted that the applicant had already spent more
than four years in custody while procedural delays in the
examination of the case could not be attributed to his conduct.
The court noted that the applicant had a permanent residence and
family, that he had received positive references at his former
place of work, that he had no criminal record and that there were
no indications that the applicant would abscond or interfere with
the establishment of the truth. On the same day the court also
quashed the decision of the Oktyabrskiy District Court of 26
November 1999 and remitted the matter for a new examination
because of a procedural defect in the trial record.
48. On or about 29 February 2000 the applicant was released
from custody.
49. It appears that on 6 March 2000 the North-Western transport
prosecutor's office accepted the case for an additional
investigation ordered by the Smolninskiy District Court on 30
December 1999. The investigation was completed on 23 August 2000
and the case was referred to the trial court.
50. On 5 April 2000 a prosecutor with the North-Western
transport prosecutor's office granted the applicant permission to
pay a visit to his parents in Kharkov, Ukraine, from 6 to 11 April
2000.
51. On 13 April 2000 the Oktyabrskiy Court examined the
applicant's complaint concerning the lawfulness of his detention
after 21 September 1999. The applicant supplemented his initial
complaint with a request to declare inadmissible all evidence
obtained by the investigation between 21 September and 26 October
1999 and between 17 November and 20 December 1999. The court held
that the order of the prosecutor's office of 26 October 1999, by
which the order of 28 September 1999 had been reversed, amounted
to an admission of the fact that the investigation between 21
September and 26 October 1999 had been unlawful. As to the
admissibility of evidence obtained during that period, the court
referred this issue to the trial court.
52. On 22 August 2000 the North-Western transport prosecutor's
office gave the applicant a new permit to visit his parents in
Kharkov, Ukraine, provided that he returned by 30 August 2000.
4. Fourth re-opening of the investigation
53. On 10 January 2001 the Smolninskiy District Court, at the
applicant's request, ordered the case to be remitted for an
additional investigation. The court established that the applicant
had not been given adequate time to have access to the case file
and that the investigator had failed to decide on his requests.
The court referred the remainder of the applicant's complaints
concerning admissibility of evidence to the trial court. Following
the appeal of the North-Western transport prosecutor against the
decision, on 13 February 2001 it was upheld by the St. Petersburg
City Court.
54. It appears that at that time the North-Western transport
prosecutor's office was undergoing reorganisation and its staff
were transferred to the St. Petersburg city prosecutor's office.
On 26 March 2001 the applicant was advised about a transfer of his
case to the St. Petersburg city prosecutor's office. On 19 April
2001 a senior investigator with the anti-corruption and economic
crimes unit of the Department for especially important cases of
the St. Petersburg prosecutor's office accepted the case for the
additional investigation.
55. On the same day a deputy prosecutor of St. Petersburg
authorised an extension of the investigation for one additional
month.
56. On 11 May 2001 a deputy Prosecutor General authorised a
further extension until 19 July 2001, i.e. for a total of 13
months and 23 days.
57. On 17 July 2001 the first deputy Prosecutor General
extended the investigation until 19 September 2001, i.e. for a
total of 15 months and 23 days.
58. On 18 September 2001 the first deputy Prosecutor General
authorised an extension until 19 November 2001, i.e. for a total
of 19 months and 23 days.
5. Review of the lawfulness of extensions
of additional investigation
59. The applicant's lawyer challenged the orders extending the
investigation, in court. He complained about the excessive length
of the proceedings and contested the lawfulness of the extensions,
alleging that the case was of average complexity and that there
were no exceptional circumstances of the kind required by the
domestic law to justify such a lengthy investigation. He also
requested the court to find a violation of Article 6 з 1 of the
Convention in that the applicant had been denied a fair trial
within a reasonable time.
60. On 22 October 2001 the Oktyabrskiy Court rejected the
complaint. On 27 November 2001 the St. Petersburg City Court, on
the applicant's appeal, quashed and remitted that decision for a
new examination. The court found that the first instance court had
failed to take into account certain periods of the pre-trial
investigation.
61. On 18 May 2002 the Oktyabrskiy Court examined the matter de
novo and dismissed the complaint again. As regards the
authorities' compliance with the "reasonable time" requirement,
the court pronounced as follows:
"...Having regard to the fact that the court has not
established any violations of the rules of criminal procedure in
the extensions of the time-limit for the preliminary investigation
to 13 months and 23 days, 15 months and 23 days, and 17 months and
23 days, and taking into account that the contested extension
orders were justified, the court considers that the extensions of
the said time-limits were lawful and justified. In this
connection, the court also considers that the additional
investigation was completed within a reasonable time because the
additional investigation was needed and it did not violate the
defendant's right under Article 6 з 1 of the ECHR... This
conclusion of the court is also grounded on the fact that the
overall duration of the preliminary investigation was 17 months
and 23 days, of which seven months were used for an additional
investigation by the St. Petersburg prosecutor's office. The
latter time period, as established in the court hearing, was
required to carry out many investigative actions in the light of
the substantial size of the criminal case, the remoteness [in
time] of the criminal offences and the extent of the charges, and
it was reasonable and necessary for the establishment of the truth
and, in particular, for the protection of the victims' rights."
62. On 10 September 2002 the St. Petersburg City Court, on the
applicant's appeal, upheld the decision of 18 May 2002.
E. Second trial
63. On 27 September 2001 the applicant was charged with
repeated and concerted bribery, fraud, theft, robbery, abuse of
power, and document forgery. In particular, the applicant was
accused of illegal detention of persons whom he had stopped for
identity checks at the railway station, taking or stealing their
money and valuables and using forged documents to obtain social
benefits. On 19 October 2001 the bill of indictment, with some
textual amendments, was served again on the applicant.
64. Subsequently the applicant was given access to the case
file. It appears the applicant and his lawyer had access to the
case file for the first time on 5 November 2001.
65. On 11 April 2002 an investigator with the St. Petersburg
city prosecutor's office established that the applicant had
intentionally procrastinated in reading the file and ordered that
the reading should be completed by 1 June 2002. On 3 June 2002 the
investigator refused the applicant's request for additional time
for access to the file.
66. On 17 June 2002 the case file comprising 20 volumes was
forwarded to the St. Petersburg City Court for trial.
67. In July-August 2002 the judge to whom the case had been
assigned went on annual leave.
68. On 30 October 2002 the judge fixed the first preliminary
hearing for 18 November 2002.
69. On 26 November 2002 the court discontinued the criminal
proceedings in the part concerning the charges in respect of which
the prosecution had become time-barred and declared some evidence
inadmissible. The applicant was afforded two months to study the
case-file. The next hearing was fixed for 27 January 2003.
70. On 27 January 2003 the hearing was adjourned to 17 February
2003 because victims and witnesses did not appear. Between 17
February and 22 September 2003 further hearings were scheduled and
adjourned for various reasons, such as the counsel's medical
treatment and annual leave, and absence of witnesses. From 22 July
to 12 September 2003 the applicant was on annual leave in Kharkov
and Khost.
71. On 22 September 2003 the proceedings were stayed pending
the applicant's in-patient treatment. Following his convalescence,
a hearing was fixed for 24 December 2003. On that day it was
adjourned until 5 January 2004 at the requests by the prosecutor
and the applicant's lawyer.
72. On 5 January 2004 the court discontinued the proceedings in
respect of certain other charges which had meanwhile become time-
barred. Between 9 January and 4 February 2004 further hearings
were held.
73. On 4 February 2004 the St. Petersburg City Court made a
decision to close the criminal case against the applicant
(Постановление о прекращении уголовного дела). Several charges
against him were dropped by the prosecution and, as to the
remainder, the court established that the prosecution was time-
barred. The decision was not appealed against and on 17 February
2004 it became final.
II. Relevant domestic law
A. Preventive measures
74. The Code of Criminal Procedure of the Russian Soviet
Federalist Socialist Republic ("the old Code") of 27 October 1960
(effective until 30 June 2002) listed as "preventive measures",
inter alia, an undertaking not to leave a specified place and
placement in custody (Article 89).
B. Grounds for ordering detention on remand
75. A decision to order detention on remand could only be taken
by a prosecutor or a court (Articles 11, 89 and 96). In making
this decision the relevant authority was to consider whether there
were "sufficient grounds to believe" that the accused would flee
from investigation or trial or obstruct the establishment of the
truth or re-offend (Article 89), as well as to take into account
the gravity of the charge, information on the personality of the
accused, his (her) profession, age, state of health, family status
and other circumstances (Article 91).
76. Until 14 March 2001, detention on remand was authorised if
the accused was charged with a criminal offence carrying a
sentence of at least one year's imprisonment or if there were
"exceptional circumstances" in the case (Article 96). On 14 March
2001 the Code was amended to provide for placement in custody if
the charge carried a sentence of at least two years' imprisonment
or if the defendant had previously defaulted or if he had no
permanent residence in Russia or if his identity could not be
ascertained. The amendments of 14 March 2001 also repealed the
provision that permitted the defendant's placement in custody on
the sole ground of dangerousness of the criminal offence imputed
to him.
77. A prosecutor's order, or a court decision, ordering
detention on remand was to be reasoned and justified (Article 92).
The accused was to be informed of the detention order and to have
explained the procedure for lodging an appeal against it (Article
92).
C. Time-limits for detention on remand
Types of detention on remand
78. The Code distinguished between two types of detention on
remand: one was "pending the investigation", i.e. when an
authorised agency - the police or a prosecutor's office -
undertook investigative measures, and the other was "before the
court" (or "pending the trial"), i.e. when a trial court examined
the case. Although there was no difference in practice between
them (the detainee was normally held in the same detention
facility), the calculation of the time-limits was different.
Time-limits for detention "pending the investigation"
79. After arrest the person was placed in custody "pending the
investigation". The maximum permitted period of the detention
"pending the investigation" was two months but it could be
extended for up to eighteen months in "exceptional circumstances".
Extensions were authorised by prosecutors of ascending
hierarchical levels, up to the Prosecutor General of the Russian
Federation. No extensions beyond eighteen months were permitted
(Article 97).
80. The time-limit of detention "pending the investigation" was
calculated until the day when the investigation was considered
completed and the defendant was given access to the case file
(Articles 97, 199, 200 and 201). The access was to be granted no
later than one month before the authorised detention period
expired (Article 97). If the defendant needed additional time to
study the case-file, a judge acting on a request by a prosecutor
could grant an extension of the defendant's detention on remand
until such time as the reading of the file was completed, but for
no longer than six months.
81. The case could also be remitted for "additional
investigation" by the trial court if it established procedural
defects that could not be remedied during the trial. In such case
the person's detention was again "pending the investigation" and
the running of the time-limits "pending the investigation"
resumed. If, however, the case was remitted for additional
investigation, but the investigators had already used up all the
time authorised for the detention "pending the investigation", a
supervising prosecutor could nevertheless extend the detention
period for one additional month starting from the day he received
the case. Any subsequent extension could only be granted if the
detention "pending the investigation" had not exceeded eighteen
months.
Time-limits for detention "before the court"
82. Once the investigation was considered to be complete and
the defendant had received the bill of indictment and finished
reading the case file, the file was transferred to a trial court.
From that day the defendant's detention was "before the court" (or
"pending the trial"). Until 14 March 2001 the Code set no time-
limit for detention "pending the trial".
D. Proceedings to examine the lawfulness of detention
During detention "pending the investigation"
83. The detainee or his (her) counsel or representative could
challenge the detention order, and any subsequent extension order,
in court (Article 220.1). The judge was required to review the
lawfulness and justification of a detention or extension order no
later than three days after receipt of the relevant materials. The
review was to be conducted in camera in the presence of a
prosecutor and the detainee's counsel or representative. The
detainee was to be summoned and a review in his absence was only
permissible in exceptional circumstances when the detainee waived
his right to be present of his own initiative. The judge could
either dismiss the challenge or revoke the detention on remand and
order the detainee's release. A judge's decision was to be
reasoned (Article 220.2).
During the trial
84. After a judge received the case-file and before the trial
began, the judge had to decide, in particular, whether the
defendant was to stay in custody or to be released pending trial
(Article 222 з 5) and to rule on the defendant's application for
release, if submitted (Article 223). If the application was
refused, it could be re-introduced after the beginning of the
trial (Article 223).
85. At any moment during the trial the court could order, amend
or revoke any preventive measure, including detention on remand
(Article 260). Such decision was to be delivered in the form of a
procedural order signed by all judges on the bench (Article 261).
86. Pursuant to the ruling of the Constitutional Court of 2
July 1998, all procedural orders made during the trial and having
the effect of extending the applicant's detention on remand could
be appealed against to a higher court, separately from the
judgment on the merits.
87. The time-limits for examination of the appeal against the
procedural order rejecting the application for release were the
same as those established for appeals against the judgment (see з
89 below) (Article 331 in fine).
E. Time-limits for trial
88. The case examination was required to start no later than
fourteen days after the judge issued a procedural order fixing a
hearing date (Articles 223.1 and 239). The duration of the trial
was not limited in time.
89. The appeal court was required to examine an appeal against
the first-instance judgment within ten days upon its receipt. In
exceptional circumstances or in complex cases or in proceedings
before the Supreme Court of the Russian Federation this time-limit
could be longer, up to two months (Article 333). No possibility of
further extensions was provided for.
THE LAW
I. Alleged violation of Article 5 з 3 of the Convention
90. The applicant complained about a violation of his right to
be tried within a reasonable time or to be released pending trial.
He invoked Article 5 з 3 of the Convention which provides as
follows:
"Everyone arrested or detained in accordance with the
provisions of paragraph 1 (c) of this Article shall be... entitled
to trial within a reasonable time or to release pending trial.
Release may be conditioned by guarantees to appear for trial."
A. Period to be taken into consideration
91. The Court first recalls that, in determining the length of
detention pending trial under Article 5 з 3 of the Convention, the
period to be taken into consideration begins on the day the
accused is taken into custody and ends on the day when the charge
is determined, even if only by a court of first instance (see,
among other authorities, Labita v. Italy [GC], No. 26772/95, зз
145 and 147, ECHR 2000-IV).
92. The Court has competence ratione temporis to consider the
period which elapsed between the ratification of the Convention by
the Russian Federation on 5 May 1998 and the applicant's release
from custody on 29 February 2000. However, when determining
whether the applicant's continued detention after 5 May 1998 was
justified under Article 5 з 3 of the Convention, it must take into
account the fact that by that date the applicant, having been
placed in detention on 31 August 1995, had already been in custody
for more than two years and eight months (see Mansur v. Turkey,
judgment of 8 June 1995, Series A No. 319-B, з 51).
93. Furthermore, the Court recalls that, in view of the
essential link between Article 5 з 3 of the Convention and
paragraph 1 (c) of that Article, a person convicted at first
instance cannot be regarded as being detained "for the purpose of
bringing him before the competent legal authority on reasonable
suspicion of having committed an offence", as specified in the
latter provision, but is in the position provided for by Article 5
з 1 (a), which authorises deprivation of liberty "after conviction
by a competent court" (see {Kudla} v. Poland [GC], No. 30210/96, з
104, ECHR 2000-XI; Barfuss v. the Czech Republic (dec.), No.
35848/97, 7 September 1999). Accordingly, the applicant's
detention from 17 July 1998, the date of his original first-
instance conviction, to 3 June 1999, the date on which that
conviction was quashed and his case remitted, cannot be taken into
account for the purposes of Article 5 з 3. The Court consequently
finds that the period to be taken into consideration consisted of
two separate terms, the first lasting from 5 May 1998 (on which
date the applicant had been in detention for two years and eight
months) to 17 July 1998 and the second from 3 June 1999 to 29
February 2000, and amounted to eleven months and eight days.
B. Reasonableness of the period of detention
1. Arguments before the Court
94. The applicant indicated that the domestic courts had
justified his continued detention on remand by reference to the
gravity of the charges against him and his potential to abscond or
obstruct justice. Although these grounds were arguably compatible
with the domestic law and the Court's case-law, the domestic
decisions did not point to any specific facts corroborating the
hypothesis that he would flee from justice or obstruct the
proceedings. In this sense, the reasons given in the decisions of
the Smolninskiy District Court of 26 July and 30 December 1999,
cited by way of example, were "general and abstract". The district
court did not take notice of the fact that the applicant had had a
permanent residence and family ties, and no criminal record.
Moreover, on 29 February 2000 the St. Petersburg City Court
ordered the applicant's release from custody, having found that
there was no reason to believe that the applicant would abscond or
interfere with the establishment of the truth. The applicant
pointed out that this decision had been grounded on the very same
circumstances which the district court had previously relied upon
to reach the opposite conclusions. Furthermore, only one month
after his release against the undertaking not to leave the town,
the investigator granted him permission to visit his parents in
the Ukraine, which showed that the authorities had no reasons to
fear his absconding. His return to Russia on time, while the
criminal proceedings were still pending, also confirmed that he
had no intention to flee from justice.
95. The applicant further submitted that the domestic
authorities had failed to display special diligence in the conduct
of the proceedings. The case was not particularly complex; in late
1999 the case-file comprised eleven volumes and in the first trial
only nine witnesses had been heard. Significant delays were due to
the lack of due diligence on the part of the domestic authorities
and the poor quality of the investigation. On several occasions
the investigation had to be re-opened for the sole reason that the
trial court established a procedural defect or a violation of the
applicant's procedural rights.
96. The Government submitted that the applicant had been placed
in custody and detained on remand in accordance with the then
current RSFSR Code on Criminal Procedure account being taken of
the gravity of the charges against him and his potential to
abscond to Kharkov in the Ukraine where he had been born and where
his parents had lived. Moreover, at the court hearings in February
1998 the applicant allegedly exercised pressure on witnesses,
falsely accusing them of crimes; such conduct gave rise to doubts
as to his sanity and the court ordered a forensic psychiatric
examination of the applicant. Taking into account the applicant's
behaviour and his previous employment with the St. Petersburg
transport police, the domestic authorities had valid reasons to
believe that he could collude with others in order to interfere
with the establishment of the truth. The Government contended that
on several occasions the appeal court had upheld the first-
instance court's decisions extending the applicant's detention on
remand.
97. The Government further indicated that upon his release, the
applicant had submitted many requests for permission to leave St.
Petersburg for various reasons. He also unsuccessfully asked for
the lifting of the undertaking not to leave the town. In the
Government's view, these facts attested to the applicant's
intention to change his place of residence and to delay the
proceedings in his case.
2. Principles established by the Court's case-law
98. The Court recalls that the issue of whether a period of
detention is reasonable cannot be assessed in the abstract. This
must be assessed in each case according to its special features,
the reasons given in the domestic decisions and the well-
documented facts mentioned by the applicant in his applications
for release. Continued detention can be justified in a given case
only if there are specific indications of a genuine requirement of
public interest which, notwithstanding the presumption of
innocence, outweighs the rule of respect for individual liberty
(see, among other authorities, Labita v. Italy [GC], cited above,
з 152).
99. It falls in the first place to the national judicial
authorities to ensure that, in a given case, the pre-trial
detention of an accused person does not exceed a reasonable time.
To this end they must, paying due regard to the principle of the
presumption of innocence, examine all the facts arguing for or
against the existence of the above-mentioned requirement of public
interest justifying a departure from the rule in Article 5, and
must set them out in their decisions on the applications for
release. It is essentially on the basis of the reasons given in
these decisions and of the well-documented facts stated by the
applicant in his appeals that the Court is called upon to decide
whether or not there has been a violation of Article 5 з 3 (see
Muller v. France, judgment of 17 March 1997, Reports of Judgments
and Decisions 1997-II, p. 388, з 35). The arguments for and
against release must not be "general and abstract" (see Smirnova
v. Russia, Nos. 46133/99 and 48183/99, з 63, ECHR 2003-IX).
Furthermore, where the law provides for a presumption in respect
of factors relevant to the grounds for continued detention, the
existence of the concrete facts outweighing the rule of respect
for individual liberty must be convincingly demonstrated (see
Ilijkov v. Bulgaria, No. 33977/96, з 84 in fine, 26 July 2001).
100. The persistence of a reasonable suspicion that the person
arrested has committed an offence is a condition sine qua non for
the lawfulness of the continued detention, but after a certain
lapse of time it no longer suffices. In such cases, the Court must
establish whether the other grounds given by the judicial
authorities continued to justify the deprivation of liberty. Where
such grounds were "relevant" and "sufficient", the Court must also
ascertain whether the competent national authorities displayed
"special diligence" in the conduct of the proceedings (see, among
others, I.A. v. France, judgment of 23 September 1998, Reports of
Judgments and Decisions 1998-VII, p. 2979, з 102; Labita v. Italy
[GC], cited above, з 153).
3. Application of the above principles
to the present case
101. The Court observes that during the period under
consideration the grounds for the applicant's continued detention
were examined by the district court on 17 July 1998, 26 July, 26
November and 30 December 1999 and by the city court on 2 November
1999 and 29 February 2000. Each time the domestic courts noted
that the applicant's detention was extended in accordance with the
rules of criminal procedure and referred to the gravity of the
charge against him and the risk of his interfering with the
administration of justice or absconding.
102. The Court accepts that the suspicion against the applicant
of having committed serious offences could have initially
warranted his detention. It agrees that at the initial stage of
the proceedings the need to ensure the proper conduct of the
investigation and to prevent the applicant from absconding or re-
offending could justify keeping him in custody. However, even
though the severity of the sentence faced is a relevant element in
the assessment of the risk of absconding or re-offending, the
Court recalls that the gravity of the charges cannot by itself
serve to justify long periods of detention on remand (see Ilijkov
v. Bulgaria, cited above, з 81).
103. As regards the applicant's presumed potential to interfere
with the establishment of the truth, the Court notes that with the
passage of time this ground inevitably became less and less
relevant. The applicant was detained throughout the investigation
and the first trial while evidence was being collected and
statements were being taken from witnesses. However, he remained
in custody even after his conviction had been quashed on appeal.
On 3 June 1999 the St. Petersburg City Court admitted that the
proceedings had been excessively long, but nevertheless it
prolonged the applicant's detention for an indefinite period
pending new trial (see paragraph 31 above).
104. The Court does not find it established that the prolonged
detention served the purpose of securing the proper course of the
proceedings. In fact, whilst in the first trial only nine
witnesses had been heard, in the second round of proceedings which
began almost a year after the applicant's release, the district
court took evidence from 33 witnesses. It is not alleged that the
applicant attempted to exercise pressure on those called to the
witness stand in the course of the renewed proceedings and, in any
event, these proceedings were eventually discontinued, in part due
to the prosecution's abandoning of the charges and, as to the
rest, as being time-barred.
105. As regards the Government's submission concerning the risk
of collusion because of the applicant's past employment with the
police, the Court reiterates that it is not its task to take the
place of the national authorities who ruled on the applicant's
detention. It falls to them to examine all the facts arguing for
or against detention and set them out in their decisions (see
Nikolov v. Bulgaria, No. 38884/97, з 74, 30 January 2003; Labita
v. Italy, cited above, з 152). These specific allegations were
made for the first time in the proceedings before the Court and
the domestic courts never mentioned them in their decisions during
the period under consideration.
106. As regards the existence of the risk of absconding, the
Court recalls that such a danger cannot be gauged solely on the
basis of the severity of the sentence faced. It must be assessed
with reference to a number of other relevant factors which may
either confirm the existence of a danger of absconding or make it
appear so slight that it cannot justify detention pending trial
(see Letellier v. France, judgment of 26 June 1991, Series A No.
207, з 43). In the present case the decisions of the domestic
authorities give no reasons why, notwithstanding the arguments put
forward by the applicant in support of his applications for
release, they considered the risk of his absconding to be
decisive. In this connection the Court cannot overlook the
applicant's submission that he was granted permission to visit his
parents - not just in another town but in another state - barely
three months after the district court had held for the last time
that holding him in custody had been the only certain means to
prevent him from absconding. A further permit was granted to him
in August 2000, a mere six months after his release. The granting
of such permits demonstrates that the domestic authorities
considered the flight risk to be negligible. As no new factors
reducing such risk appear to have come into being between the
applicant's release and the issuing of the permits, the Court
considers that during the final phase of the applicant's detention
the authorities cannot have had reasonable grounds to keep him in
custody in order to prevent his absconding.
107. The Court finally observes that the decisions extending
the applicant's detention on remand were stereotypically worded
and in summary form. They did not describe in detail the
applicant's personal situation beyond a mere reference to his
"personality" and were not accompanied with any explanation as to
what his personality actually was and why it made his detention
necessary. In fact, it was not until 29 February 2000 that the
city court, when ordering the applicant's release from custody,
took stock of the applicant's personal circumstances, such as his
permanent residence and family ties, positive work references and
the absence of a criminal record, which mitigated, if not removed,
the risk of his absconding or interfering with the administration
of justice. The Court notes that this decision appears to be the
first one in the four years of the applicant's detention when the
domestic courts addressed the arguments concerning his personal
situation, which he repeatedly - and unsuccessfully - raised in
his appeals against the prolonged detention. This is all the more
remarkable, taking into account that these arguments referred to
facts of which the domestic authorities had had full knowledge
from the first days of the proceedings.
108. The Court accordingly concludes that, by failing to
address pertinent facts, the authorities prolonged the applicant's
detention on grounds which cannot be regarded as "sufficient". In
those circumstances it is not necessary to examine whether the
proceedings were conducted with "special diligence".
109. There has therefore been a violation of Article 5 з 3 of
the Convention.
II. Alleged violation of Article 5 з 4 of the Convention
110. The applicant complained that the final decision
concerning his appeals against the order of 26 July 1999 rejecting
his application for release, namely the decision of the St.
Petersburg City Court of 2 November 1999, had not been rendered
"speedily" in breach of Article 5 з 4 of the Convention which
provides as follows:
"Everyone who is deprived of his liberty by arrest or detention
shall be entitled to take proceedings by which the lawfulness of
his detention shall be decided speedily by a court and his release
ordered if the detention is not lawful."
A. Arguments before the Court
111. The applicant submitted that it had taken the St.
Petersburg City Court three months and four days to examine his
appeals lodged on 29 July and 1 August 1999 against the decision
of the Smolninskiy District Court. He and his lawyer lodged the
appeals in good time and the only delay which could be arguably
attributed to their fault was the period between 24 and 31 August
1999 when the lawyer could not be present at the hearings. The
next hearing, scheduled for 28 September 1999, did not take place
because the appeal court was not in possession of the case-file.
In the applicant's view, this fact, which is in itself bizarre,
not only shows an impermissible lack of care on the part of the
domestic authorities, but also provokes doubts as to whether the
appeal could have been considered on 24 or 31 August 1999, had the
lawyer been present on these dates. The applicant noted that the
national authorities had had sufficient time to obtain the case-
file and ensure speedy examination of his appeal, which had not
been done because of the unlawful re-opening of the investigation.
The applicant interpreted the admission contained in the decision
of the Oktyabrskiy Court of 13 April 2000 to the effect that the
investigation between 21 September and 26 October 1999 had been
unlawful as a clear indication that the delays during that period
had been attributable to the authorities.
112. The Government conceded that the decision of the
Oktyabrskiy Court of 13 April 2000 had established the
unlawfulness of the additional investigation between 21 September
and 26 October 1999, as well as the unlawfulness of the
applicant's detention during that period. They claimed, however,
that the applicant had not applied for compensation in accordance
with the procedure described in Articles 135 and 136 of the
Russian Code on Criminal Procedure.
113. The Government further submitted that the forwarding of
the case-file to the North-Western transport prosecutor's office
had not been the sole reason for the belated examination of the
applicant's appeal against the decision of 26 July 1999. In fact,
the investigation lasted only from 21 September to 26 October
1999, i.e. only a third of the period during which the appeal was
not examined. For a much longer period of approximately one and a
half months the appeal could not be considered due to the vacation
of the applicant's lawyer.
B. The Court's assessment
1. The Government's preliminary objection
114. The Government, in their additional observations following
the Court's decision as to the admissibility of the application,
contended for the first time that the applicant had not exhausted
domestic remedies in respect of his complaint under Article 5 з 4
of the Convention because he had not applied for compensation in
connection with the domestic courts' finding of the unlawfulness
of the additional investigation between 21 September and 26
October 1999.
115. The Court reiterates that, according to Rule 55 of the
Rules of Court, any plea of inadmissibility must, in so far as its
character and the circumstances permit, be raised by the
respondent Contracting Party in its written or oral observations
on the admissibility of the application (see K. and T. v. Finland
[GC], No. 25702/94, з 145, ECHR 2001-VII; N.C. v. Italy [GC], No.
24952/94, з 44, ECHR 2002-X). The Government's submissions
referred to the events that had occurred before the application
was declared partly admissible by the Court and there had been no
relevant legal developments thereafter. There are no exceptional
circumstances which would have absolved the Government from the
obligation to raise their preliminary objection before the Court's
decision as to the admissibility of the application on 16 March
2004.
116. Consequently, the Government are estopped from raising a
preliminary objection of non-exhaustion of domestic remedies at
the present stage of the proceedings. The Government's objection
must therefore be dismissed.
2. Compliance with Article 5 з 4 of the Convention
117. The Court recalls that Article 5 з 4, in guaranteeing to
persons arrested or detained a right to take proceedings to
challenge the lawfulness of their detention, also proclaims their
right, following the institution of such proceedings, to a speedy
judicial decision concerning the lawfulness of detention and
ordering its termination if it proves unlawful. Although it does
not compel the Contracting States to set up a second level of
jurisdiction for the examination of the lawfulness of detention, a
State which institutes such a system must in principle accord to
the detainees the same guarantees on appeal as at first instance
(Navarra v. France, judgment of 23 November 1993, Series A No. 273-
B, з 28; Toth v. Austria, judgment of 12 December 1991, Series A
No. 224, з 84). The requirement that a decision be given
"speedily" is undeniably one such guarantee; while one year per
instance may be a rough rule of thumb in Article 6 з 1 cases,
Article 5 з 4, concerning issues of liberty, requires particular
expedition (see Hutchison Reid v. the United Kingdom, No.
50272/99, з 79, ECHR 2003-IV). In that context, the Court also
recalls that there is a special need for a swift decision
determining the lawfulness of detention in cases where a trial is
pending because the defendant should benefit fully from the
principle of the presumption of innocence (see {Ilowiecki} v.
Poland, No. 27504/95, з 76, 4 October 2001).
118. In the present case the Court observes that the applicant
made an application for release at the hearing on 26 July 1999 and
the trial court rejected it on the same day. His appeal against
rejection and that of his lawyer were examined on 2 November 1999,
i.e. ninety-eight days later.
119. The Court observes that, pursuant to the then Code of
Criminal Procedure, an appeal against the order rejecting the
application for release was to be considered within ten days upon
its receipt (see paragraphs 87 and 89 above). The applicant and
his lawyer submitted their appeals on 29 July and 1 August 1999,
respectively. However, the first hearing was only listed twenty-
four days later, i.e. more than twice the time afforded by the
domestic law. The Government did not offer any explanation for
this delay.
120. The Government averred, and it was conceded by the
applicant, that the appeals had not been examined on either 24 or
31 August 1999 due to the absence of the applicant's lawyer. The
Court accepts that a certain delay was attributable to the
applicant; its duration, however, cannot be determined precisely
because neither party indicated whether the date of the next
hearing (28 September) had been fixed by the court of its own
motion or whether such had been the applicant's preference.
121. The Court further observes that the remaining delays were
entirely due to the conduct of the domestic authorities. The
forwarding of the case-file to the North-Western transport
prosecutor's office made the examination of the appeal impossible
at least between 21 September and 26 October 1999, i.e. for one
month and five days, plus several days required for its transfer
between the district court, city court and the prosecutor's
office.
122. Taking into account that the unlawfulness of the
investigation during that period had been acknowledged by the
domestic authorities (see paragraphs 51 and 112 above) and that no
exceptional grounds justifying the delays were invoked, the Court
finds that these proceedings were not conducted "speedily", as
required by Article 5 з 4 of the Convention. Accordingly, there
was a violation of that provision.
III. Alleged violation of Article 6 з 1
of the Convention
123. The applicant complained that the criminal charge against
him had not been determined within a reasonable time, as required
by Article 6 з 1 of the Convention which reads as follows:
"In the determination of... any criminal charge against him,
everyone is entitled to a... hearing within a reasonable time by
[a]... tribunal..."
A. Period to be taken into consideration
124. The Court recalls that the period to be taken into
consideration in determining the length of criminal proceedings
begins with the day on which a person is "charged" within the
autonomous and substantive meaning to be given to that term. It
ends with the day on which a charge is finally determined or the
proceedings are discontinued (see, among many authorities,
Kalashnikov v. Russia, No. 47095/99, з 124, ECHR 2002-VI).
125. The period to be taken into consideration in the present
case thus began on 29 August 1995 when the prosecutor opened a
criminal case against the applicant. It ended on 4 February 2004
when the criminal proceedings were discontinued. The proceedings
thus lasted eight years, five months and six days.
126. The Court has jurisdiction ratione temporis to examine the
period after the entry into force of the Convention with respect
to Russia on 5 May 1998 and until the discontinuation of the
proceedings on 4 February 2004, which amounts to five years and
nine months. It may take into account the state of the proceedings
existing on the ratification date (ibid.).
B. The reasonableness of the length of proceedings
1. Arguments before the Court
127. The applicant submitted that the length of proceedings in
his case had been excessive and that the domestic authorities
failed to discharge the duty of special diligence owed to persons
kept in detention pending trial. His case was not particularly
complex because he was the only defendant and because the trial
court only interviewed 9 (in the first trial) and 33 (in the
second trial) witnesses. He did not substantially contribute to
the length of the proceedings. On the other hand, as he noted
above (з 95), many prolonged delays had been due to the poor
quality of the investigation and procedural shortcomings. There
was also an unexplained three-year delay between the return of the
case for additional investigation in 1999 and the opening of the
new trial on 17 June 2002. The applicant also relied on the
"special finding" by the St. Petersburg City Court of 3 June 1999
which established that the length of the trial had been excessive
and instructed the president of the trial court to take measures
to remedy the situation.
128. The Government submitted that the length of the
proceedings in the applicant's case had been due to "objective
reasons", such as, in particular, the obligation to consider many
requests lodged by the applicant and his counsel, as well as to
the applicant's own conduct because he had "evidently sought to
protract the judicial proceedings".
2. The Court's assessment
129. The Court recalls that the reasonableness of the length of
the proceedings is to be assessed in the light of the particular
circumstances of the case, regard being had to the criteria laid
down in the Court's case-law, in particular the complexity of the
case, the applicant's conduct and the conduct of the competent
authorities. On the latter point, what is at stake for the
applicant has also to be taken into consideration (see, among many
other authorities, Kalashnikov v. Russia, cited above, з 125).
130. As regards the complexity of the case, the Court notes
that the proceedings at issue concerned several incidents of
theft, robbery, misappropriation and abuse of power and required
the questioning of victims and witnesses, a majority of whom lived
outside St. Petersburg or even outside Russia. It observes,
however, that in the first trial only nine of them had been
interviewed before the district court delivered the judgment. It
also has regard to the "special finding" of the appeal court (see
paragraph 31 above) which acknowledged that the length of the
trial had been excessive and urged the trial court to expedite the
proceedings.
It was thus not the complexity of the case which accounted for
the length of the proceedings.
131. The Court further notes that throughout the domestic court
proceedings the applicant filed many requests in connection with
his case, both during his trial and between hearings. It
reiterates that Article 6 does not require a person charged with a
criminal offence to co-operate actively with the judicial
authorities. In particular, applicants cannot be blamed for taking
full advantage of the resources afforded by national law in their
defence (see {Yagci} and {Sargin} v. Turkey, judgment of 8 June
1995, Series A No. 319-A, з 66).
132. The Government did not point to any specific
manifestations of the applicant's intent to obstruct or delay the
proceedings during the period under consideration. Even though the
applicant can be criticised for his difficult behaviour towards
the presiding judge and witnesses at the hearings in September and
December 1997, these events occurred before the beginning of the
period in question. It does not appear that during the second
trial the applicant went beyond the limits of legitimate defence
or lodged any frivolous petitions with the courts.
The Court finds that, whilst the applicant can be held
responsible for certain delays, his conduct did not contribute
substantially to the length of the proceedings.
133. As regards the conduct of the domestic authorities, the
Court notes that their actions or rather failures to act
contributed to many delays in the proceedings. In this connection
it recalls that throughout a significant part of the proceedings
the applicant was kept in custody - a fact which required
particular diligence on the part of the courts dealing with the
case to administer justice expeditiously (see Kalashnikov v.
Russia, cited above, з 132).
134. The repeated failures of the domestic authorities to
respect the rights of the defence and, in particular, the
applicant's right to study the case-file lay at the origin of the
longest delays in the proceedings. On 11 November 1998, 26 July
and 30 December 1999, 10 January 2001 the courts determined that
they could not proceed with examination of the case because the
applicant had not been given sufficient time to access the file or
because other procedural violations had been established. As a
consequence, the proceedings were adjourned for periods ranging
from three to nine months. The Court considers that it is
unimportant whether the procedural defect that prompted the
adjournment had been identified by the prosecution, by the
applicant or by the court itself and whether the applicant
consented to the adjournment, it being incumbent on the State
authorities to organise the investigation in such a way so as to
comply with time-limits, without prejudicing the rights of
defence.
135. The poor quality of the investigation also contributed to
the prolongation of the proceedings. Although a criminal case had
been opened barely a year after the offences imputed to the
applicant had been last committed, ten years later the prosecution
became time-barred in respect of most charges and, as to the
remainder, the prosecutor dropped the charges because evidence
sufficient for securing a conviction had not been collected. It is
also remarkable that, in dismissing the applicant's complaint
about a violation of the "reasonable time" requirement, on 18 May
2002 the district court explained the reasonableness of the
overall duration of the investigation by reference to, in
particular, "the remoteness [in time] of the criminal offence",
disregarding the fact that the investigation had been pending
throughout all that time.
136. Lastly, the Court notes that further delays in the
proceedings were due to infrequent hearings during the second
trial. It appears from the parties' submissions that between 17
June 2002 when the case was referred for trial and the end of the
proceedings on 4 February 2004 fewer than twenty hearings were
listed, with significant delays between them, such as the one in
summer 2002 when the judge went on leave. Although the applicant
was not in custody, the Court finds that the trial court should
have fixed a tighter hearing schedule in order to speed up the
proceedings (cf. {Cevizovic} v. Germany, No. 49746/99, 29 July
2004, зз 51 and 60).
137. Having regard to the foregoing, the Court considers that
the length of the proceedings did not satisfy the "reasonable
time" requirement. Accordingly, there has been a breach of Article
6 з 1 of the Convention.
IV. Application of Article 41 of the Convention
138. Article 41 of the Convention provides:
"If the Court finds that there has been a violation of the
Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of
the High Contracting Party concerned allows only partial
reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just
satisfaction to the injured party."
A. Damage
139. The applicant claimed compensation for non-pecuniary
damage, leaving the determination of the amount to the Court.
140. The Government contested his claim.
141. The Court considers that the applicant must have suffered
frustration, helplessness and a feeling of injustice as a
consequence of the domestic authorities' decision to hold him in
custody without sufficient reasons, the prolonged determination of
his application for release and the particularly slow pace of the
criminal proceedings against him. It finds that the applicant
suffered non-pecuniary damage, which would not be adequately
compensated by the finding of a violation (see Smirnova v. Russia,
cited above, з 105; Kalashnikov v. Russia, cited above, з 142;
and, by contrast, Nikolova v. Bulgaria [GC], No. 31195/96, з 76,
ECHR 1999-II). Accordingly, making its assessment on an equitable
basis, the Court awards the applicant 4,000 euros, plus any tax
that may be chargeable on that amount.
B. Costs and expenses
142. The applicant did not seek reimbursement of costs and
expenses relating to the proceedings before the domestic courts or
the Convention organs and this is not a matter which the Court has
to examine of its own motion (see {Motiere} v. France, No.
39615/98, з 26, 5 December 2000).
C. Default interest
143. The Court considers it appropriate that the default
interest should be based on the marginal lending rate of the
European Central Bank, to which should be added three percentage
points.
FOR THESE REASONS, THE COURT UNANIMOUSLY
1. Holds that there has been a violation of Article 5 з 3 of
the Convention;
2. Holds that there has been a violation of Article 5 з 4 of
the Convention;
3. Holds that there has been a violation of Article 6 з 1 of
the Convention;
4. Holds
(a) that the respondent State is to pay the applicant, within
three months from the date on which the judgment becomes final
according to Article 44 з 2 of the Convention, EUR 4,000 (four
thousand euros) in respect of non-pecuniary damage, to be
converted into Russian roubles at the rate applicable at the date
of settlement, plus any tax that may be chargeable;
(b) that from the expiry of the above-mentioned three months
until settlement simple interest shall be payable on the above
amount at a rate equal to the marginal lending rate of the
European Central Bank during the default period plus three
percentage points.
Done in English, and notified in writing on 8 February 2004,
pursuant to Rule 77 зз 2 and 3 of the Rules of Court.
Nicolas BRATZA
President
Michael O'BOYLE
Registrar
|
